К счастью, погода оказалась на нашей стороне - туман рассеивался, и денек обещал быть хорошим. Наконец открылись ворота, на выставку вошли посетители, и воцарилась волнующая атмосфера. Мы с Симоном договорились: будем демонстрировать наших питомцев по очереди, а тот, кто будет свободен, сможет сам посмотреть выставку. Но ничего не получилось - животные вызвали такой интерес, посетители задавали столько вопросов, что временами нам самим хотелось спрятаться за тюки соломы! Многие дети, да и взрослые никогда прежде не видели барсучат - удивительно, но большинство думали, что это скунсы. Некий всеведущий джентльмен показал на них своей супруге:
- Пойдем взглянем на них, Дорис! - и, подведя ее к загону и кивнув мне в знак приветствия, сказал: - Представляете, моя жена никогда не видела выдр!
Улыбнувшись ему в ответ, я подумала: "Она их и на сей раз не увидела!"
Наблюдая за реакцией публики, я подумала: как же хорошо, что мы такие разные! Конечно, огорчительно было слушать школьников, которые, по их собственным признаниям, мало что знали о сельской местности (где мы почитали таким благом жить!), поскольку им редко удавалось там побывать. Потом нас с Симоном обругала одна разгневанная леди - дескать, какое мы имеем право держать этих животных, нужно немедленно выпустить их на волю! Я попыталась объяснить, что бедные сиротки погибнут, если сейчас окажутся на воле, но мы непременно выпустим их, когда они будут к этому готовы. Похоже, наш ответ не удовлетворил ее. Но куда больше было таких, кто искренне радовался встрече с барсуками. Поговорить с такими людьми было необыкновенно приятно, и мы затевали горячие дебаты об охране дикой природы и угрожающих ей опасностях - прежде всего из-за вмешательства человека. Многие фермеры, приехавшие на выставку, заходили к нам поболтать. Некоторые говорили, что на их землях живут барсуки, но они об этом никому не рассказывают. Как я поняла, в целом фермеры на стороне барсуков. Зато к лисицам у них противоположное отношение - думаю, излишне объяснять почему.
Ближе к полудню посетителей попросили покинуть павильон, и в дело включились сотрудники службы безопасности: сам герцог Эдинбургский изволит совершать прогулку по выставке. Слава Богу, подумала я, хоть немного посидим в покое и тишине, покормим зверюшек да поедим сами! Воспользовавшись передышкой, я позвонила домой. К счастью, на ферме все было в порядке. Уиллоу отнюдь не страдал отсутствием аппетита и наслаждался жизнью в компании четырех колли.
- Ну, а как он там, не особенно кусается?
- О, здесь мы ему это не позволяем. Он у нас под контролем. К тому же ему так нравится лежать в собачьей корзине, а там он вполне безопасен.
Явившись в павильон, герцог старался поговорить с как можно большим числом людей. Он расспрашивал Симона про амбарную сову, а когда взглянул на барсучат, то тоже поинтересовался, будем ли мы выпускать их на волю. Как я рада была дать положительный ответ! Блюбелл в это время сидела у меня на коленях, положив передние лапы мне на плечи и тыкаясь в лицо носиком. "Ну что, Блюбелл, - сказала я, когда герцог ушел, - многие ли барсуки могут похвастаться тем, что побывали в Лондоне и встречались с самим герцогом Эдинбургским?" Через двадцать минут герцог со свитой покинул павильон, и он снова наполнился простыми смертными. Клайв несколько раз на дню демонстрировал свое искусство стрижки овец, а со сцены до нас долетали песни в исполнении группы "Йети" - похоже, они порядком перебрали сидра. Ближе к концу работы выставки Симон принес еще несколько хот-догов (ну говорила же я, что лучше самой ходить за едой! Уж я-то нашла бы что-нибудь посущественней!). Но вот последние посетители устало заковыляли домой - теперь самое время выводить барсучат на прогулку.
Я вывела их в сад и обратила внимание, как они трусят за нами по пятам. Мы решили прогуляться по периметру ограды, сооруженной в целях безопасности, - там была хорошая мягкая трава. Симон шагал впереди, я - следом, а барсучата наступали мне на пятки. Время от времени они останавливались, чтобы обнюхать траву вокруг себя, дав нам уйти вперед на несколько шагов, они тут же рысью пускались нас догонять. Случалось, они вырывались вперед, и тогда уже мы оказывались в роли догоняющих. Так и в дикой природе - когда барсучиха выводит детенышей из норы на прогулку, те не отстают от нее ни на шаг. Но если семейство барсуков неожиданно встречает на своем пути людей, то мамаша бросается назад к норе, а барсучата в возникшей сумятице не понимают, за кем же следовать, и иногда вместо матери устремляются за непонятными двуногими существами. К счастью, в нашем случае такого быть не могло: весь поток людей шел по ту сторону ограды. Ну и забавное же было зрелище - мы с Симошей прогуливаем барсучат по одну сторону ограды, а по другую, стуча по тротуару свернутыми зонтиками, шагают домой со службы всякие важные джентльмены…
Изрядно утомившись за день, барсучихи вылизали свои миски и завалились спать. Они пока еще не перешли на ночной образ жизни, так что в этом отношении с ними было легко. Клайву, как и мне, хотелось откушать чего-нибудь существенного, и мне удалось так очаровать офицера безопасности, что он согласился приглядеть ночью за животными. А впрочем, любезность не изменяла ему никогда - похоже, он готов был услужить кому угодно в любое время дня и ночи. "Не беспокойтесь, мадам, - сказал он, - я здесь на посту до половины седьмого утра". - "Да что вы! - с невинным видом воскликнула я. - Мы надолго не задержимся!" - а сама подумала: "Только поем чего-нибудь поприличнее, и сразу в спальный мешок".
Быстренько переодевшись (я все еще боялась, что пропахла свиньями!), Клайв, Симон и я отправились исследовать Лондон. Станция метро отыскалась на удивление скоро, и, несмотря на обилие всяческих кафе и забегаловок возле самого Гайд-парка, мы предпочли нырнуть в подземный мир эскалаторов и продуваемых горячими ветрами туннелей. Проехав несколько станций, мы вынырнули на Трафальгарской площади, где пугающая статуя Нельсона взирает с высоты на бегающие по кругу фары и неоновые рекламы - чем больше cгущалась ночная тьма, тем ярче становился фейерверк огней. На карнизах уходивших ввысь зданий, устраиваясь на ночь, рядами рассаживались голуби - их воркование было по-прежнему различимо среди городского шума.
Теперь нужно найти место, где можно как следует поесть. "Нет, Симон, мне не нравится китайская кухня… Индийская мне тоже не по вкусу… А здесь все слишком дорого…"
В общем, найти подходящее место оказалось не так просто, как думалось. Еще пятнадцать минут мы занимались поисками и все-таки не нашли ничего лучше Макдональдса. И вот мы сидим за столиком - Клайв перед огромным подносом с едой, Симон с блаженной улыбкой на лице, а я - с единственной думой: пора бы закругляться да убираться отсюда обратно на выставку. Пластмассовая чашка и чай в пакетике - довольно безрадостное зрелище; скорей бы вообще все кончилось и мы вернулись домой!
Тут Клайв вспомнил, что неподалеку живут друзья его семьи. Они познакомились с его родителями во время войны в эвакуации и с тех пор каждый год приезжают к нему на ферму в отпуск. "Что ж, - сказала я Симону, - если они дома, давай отпустим Клайва, а сами вернемся - и по родным спальным мешкам". Не прошло и получаса, как мы отыскали друзей Клайва, которые оказались дома и, как и подобает истинным лондонцам, приняли нас со всей теплотой. Они с приятелями собирались идти в ночной клуб - что ж, мы охотно присоединимся! Еще двадцать минут - и мы лихо отплясываем, Симон в том числе. Между тем был уже час пополуночи; несмотря на упоительный вечер, мои мысли все более склонялись к спальному мешку. Публика стала расходиться, а я заболталась с приятелем Клайва Дагом, который работал шофером такси., Он рассказывал мне о жизни в Лондоне, и я призналась - столько раз посещала столицу, а во многих уголках так и не довелось побывать! Намек милой леди был понят: "Как добрый - хозяин, я вас приглашаю, садитесь, Лондон покажу!"
В четверть третьего мы запихались на заднее сиденье и засыпали нашего доброго хозяина заданиями. Думаю, мало кто знает Лондон так, как он. Все было настолько интересно, что мысль о спальном мешке незаметно улетучилась. Вот дом, с которого начался великий лондонский пожар; вот улицы, чьи названия рассказывают о том, что продавалось здесь три, столетия назад - Пудинговая улица, Рыбный Холм, Молочная улица… Мы прокатились по проспектам Ист-Энда, где орудовал легендарный Джек Потрошитель, а оттуда направились в еврейский квартал, где в годы Первой мировой войны селились евреи из России и Польши. Иммигранты привозили, с собой секреты своих ремесел, поэтому неудивительно, что вокруг столько ювелирных лавок; хотите верьте, хотите нет, но пекарни были открыты, и к ним тянулись очереди людей в ожидании свежеиспеченного хлеба. Была уже половина четвертого утра; Даг припарковал машину около одной из пекарен, мы тоже встали в очередь и отведали горячего еврейского хлеба. Нас поразили витавшие в воздухе аромат закваски и разноязыкая речь. Витрины предлагали все, что душе угодно - то ли для позднего ужина, то ли для раннего завтрака. Словом, совсем иной мир, нежели тот, что я оставила дома, где кошки свернулись калачиком в креслах-качалках перед печкой "Рейберн", а петухи во дворе скоро начнут приветствовать зарю. Когда мы поели хлеба, нас окончательно сморила усталость, и до самой выставки никто не проронил ни слова. Поблагодарив Дага за замечательный вечер, мы помахали на прощание и поплелись к павильону. Все вокруг было объято сном, и я, предварительно осмотрев загоны со своими питомцами, наконец-то упаковалась в спальный мешок, о котором вспоминала столько раз за этот вечер. Я засыпала под мирное похрюкивание черных свиней, зная, что наутро проснусь, насквозь пропитанная их запахом.
Ну а Клайву не требовалось много времени для сна. На следующее (вернее, все в то же самое) утро ровно в полседьмого он как истинный джентльмен принес мне чашку кофе. Поскольку до открытия выставки нужно было переделать еще кучу дел, нельзя было терять ни минуты. "Ничего, - думала я. - Не думай о том, что ты устала, и не будешь чувствовать себя усталой!" День пролетел как одно мгновение, а вечером мы повторили нашу прогулку с барсуками. По пути к нам подходили поболтать многие участники выставки, отдыхавшие от трудов праведных; с некоторыми из них мы даже подружились. Оказалось, что на территории выставки специально для участников был открыт кафетерий с вполне приличной едой - значит, с ужином полный порядок. Потом Клайв поехал шататься по ночным клубам, а мы с Симоном отправились спать. "Как же все-таки хорошо, что завтра мы будем дома", - утешала я себя. Я не люблю надолго отлучаться из дому, да и Уиллоу надо воссоединить со своими приемными сестричками.
Хотя в последний день выставка закончила работу раньше, чем в предыдущие, предстояло еще собраться перед отъездом, а это, прямо скажем, нелегкая работа. Мы вывели барсучат на прогулку по Лондону - пусть как следует нагуляются да вымотаются, тогда всю дорогу будут дрыхнуть как убитые! Я не ошиблась в расчетах. Более того, когда, благополучно доехав, мы посадили их в родной загон, они тут же спрятались за тюки соломы и уснули. Возможно, они не меньше меня радовались возвращению.
Пожелав барсукам спокойной ночи, я распаковала свои пожитки. И вот мы с Дерзком и Дэниелом сидим на кухне, пьем кофе. Мои мужчины рассказали, что у них уик-энд тоже не обошелся без приключений. Тут же, заняв лучшее место у камина, спал виновник событий - совершенно голый барсук, у которого только-только начали пробиваться волоски новой шубки. Ему было совершенно безразлично, что его костерят.
А события развивались так. Джин забрала его домой во вторник, когда мы отбыли в Лондон. Ну а поскольку Уиллоу и Джин испытывали друг к другу искреннюю привязанность, то он чувствовал себя у нее в гостях как дома. Два сына Джин, Симон и Джеймс, не могли наиграться с новым гостем; четыре большие колли также не могли нарадоваться на нового товарища. В общем, Уиллоу порядком наигрался за день и устал. Джин отвела ему свободную комнату напротив своей супружеской спальни, постелила одеяла, приготовила постель - он же принялся топтать ее, пока не превратил в малосимпатичную груду, после чего свернулся калачиком и заснул без задних ног, так что до самого утра из спальни не было слышно ни звука. Утром он проснулся свеж и бодр, а высосав бутылочку, решил показать псякам, кто здесь теперь хозяин, и влез в собачью корзинку. Все попытки четырех колли вытурить его оттуда закончились позорным провалом - он кусался так, как может кусаться только барсук. Собаки решили, что с таким противником лучше не связываться, и капитулировали, признав за ним победу. Даже если он вылезал из корзинки, то все равно не спускал с нее глаз, а если видел, что кто-то собирается войти в комнату, проявлял такую агрессивность, какую трудно ожидать от столь маленького существа. Кончилось тем, что он триумфально уселся на корточки посреди корзинки, давая понять, что делить ее абсолютно ни с кем не намерен.
Взяв ситуацию в доме под контроль, он решил, что пора обследовать буфеты, стоящие в кухне. Нетрудно догадаться, что, благодаря своему истинно барсучьему нюху, он быстренько сообразил, какие дверцы следует открыть. Бесчисленные "Нельзя!", "Не лезь", "Не смей!", которыми осыпала его бедняжка Джин, не оказывали никакого воздействия на маленького упрямца. Джин начала сознавать, какую ошибку она совершила. К тому времени, когда с работы вернулся ее муж Кейт, и Уиллоу и Джин страшно устали. Сидя за чашкой чая, Кейт с улыбкой глянул на Уиллоу, который безмятежно спал, скрестив ножки.
- Ой, какая лапочка, - сказал он.
- Повозись-ка с ним целый день - будет тебе лапочка! - ответила Джин.
Ближе к ночи Уиллоу выкатился из корзины и решил, что Кейт вполне созрел для того, чтобы поиграть с ним; тут же к ним присоединилась и Джин, простив барсучонку все проказы.
Настало время ложиться спать. Уиллоу улегся на свою неопрятную кучу и вскоре спал без задних ног. Но несколько часов спустя барсучонок проснулся. Если бы он умел узнавать время по часам, он бы увидел, что всего полчетвертого утра, но для него это было не так уж важно. Он вовсе не устал за день. Принюхавшись, он понял, что Кейт и Джин спят где-то неподалеку. А вдруг они тоже не слишком утомлены и поиграют с ним? Он тихо затопал, куда вел его нос, и вскоре очутился возле супружеской постели - увы, слишком высокой, чтобы на нее залезть. Джин слышала, что кто-то топает внизу, но продолжала лежать не шелохнувшись, надеясь, что барсучонок уйдет. Но Уиллоу не собирался так просто сдаваться. А что, если потянуть за постельное белье? Может быть, так он добьется ответа? Скорее всего, все и обошлось бы, но тут Джин совершила непростительную ошибку: подумав, что барсучонку холодно, она положила его к себе в постель, полагая, что он свернется калачиком и уснет. Какое там! Холодный носик тут же принялся исследовать тех, кто лежит рядом с ним. Сперва он наткнулся на пальцы чьей-то руки. А, так они шевелятся! Верный признак того, что их владелец хочет поиграть. Продвигаясь дальше, он обнаружил пальцы чьей-то ноги, а потом сделал потрясающее открытие: если укусить за какую-нибудь часть тела, хозяин немедленно отдернет ее - вот и игра! Теперь уже не только у барсучонка, но и у добродетельной супружеской четы сна не осталось ни в одном глазу. Ну, раз так, черт с ним - пусть наиграется до упаду! И в самом деле, около пяти утра Уиллоу начало снова клонить ко сну, а Кейту ничего не оставалось, как выпить чашку чаю и мчать на работу, которая начиналась в полшестого утра. "А все Джин! - ругался он про себя, - Принесла домой того проклятого барсучонка, а я страдай!" Желая спасти свой брак, Джин вернула Уиллоу в субботу на ферму. Как я поняла, он скучал без меня и приемных сестричек и весь последний лень перед нашим приездом искал нас по всей ферме. Дерек, не любивший кормить барсучонка из бутылки, понял, что Уиллоу выведет из терпения любого святого.
Дерек потрепал меня по полосам:
- Ну как, рада, что вернулась?
- А как же, - ответила я, обхватив руками чашку с кофе.
- Если ты не хочешь, чтобы я провонял свиньями… - лукаво начал он.
- Мне надо принять душ и вымыть волосы, - договорила я.
Жизнь входила в привычную колею, и передо мной встала очередная задача - отучить Уиллоу от бутылочки. Не знаю, кто из нас намаялся больше - он или я. От бутылочки он отрекся решительно - это верно, но научиться есть по-человечески никак не мог - ему нужно было обязательно потопать по миске с едой, опрокинуть ее, а то и усесться посредине.
В это время у него уже отрастала новая шубка, и первые пару дней он был не только колючим, но и липким. Меня осенило на третий день, когда я ставила чай, - я бросила ему сосиску, каковую он тут же затащил в угол и, сперва поиграв, потом пожевав, мало-помалу слопал. Окрыленная успехом, я целую неделю кормила его сосисками, пока они ему не надоели: может, он был уже готов к тому, чтобы перейти на другую пищу. На завтрак мои пятимесячные барсуки ели овсянку, на обед - мясо с овощами, а на ужин я баловала их разносолами - фруктами, орехами, сыром, крутыми яйцами и семенами подсолнуха. Любимым лакомством Уиллоу были бананы, хотя где он мог их найти в дикой природе, остается только гадать. Обычный рацион барсука на 60 процентов состоит из червей, далее идут жуки, крольчата, падаль, мыши, разные побеги, корни и фрукты - эти звери воистину всеядны. В сентябре они несколько раз уходили от меня - просто скрывались за живой изгородью. Первый раз я очень беспокоилась - куда они могли запропаститься? Но вот мои любимцы возвратились, и оказалось, что их полосатые морды все перепачканы соком ежевики. Так вот за чем они уходят, подумала я и больше не волновалась, а только выходила на дорогу, надеясь их встретить. Конечно, в то лето моим барсукам жилось куда легче, чем их сородичам в дикой природе, - лето выдалось очень жарким, и рыть землю, чтобы добывать из нее червей было практически невозможно.
В это время года поступает больше всего жалоб от садоводов, что барсуки наносят ущерб их садам. Когда мне звонят и жалуются, что в сад забрались барсуки, я спешу парировать: "Ну и как, вы этим довольны?" Сильнее всего страдают от барсуков как раз те, кто особенно лелеет свои сады-огороды - регулярно поливает, полет, рыхлит землю. А почему? Потому, что во взрыхленной и влажной земле жуки и червяки живут у самой поверхности. Стало быть, куда потянет за добычей барсука, если безжалостное солнце иссушило землю? Сюда, в самый ухоженный сад. Ну, еще на площадку для гольфа, которая после нашествия барсуков будет выглядеть так, будто по ней прошлись культиватором. Понятно, что владельцы садов и площадок для гольфа не жалуют этих животных. Проблема обычно снимается сама собой, когда засуха сменяется дождями, а сад, между прочим, можно уберечь, если просто класть еду для барсуков. Но то-то и оно-то, что трудно убедить жалобщика оставлять еду для "этих милашек" после того, как они нашкодили.