Мне очень нравился этот несчастный юноша. Он часто пользовался гостеприимством моей палатки. В обмен за это, как я полагаю, на одной из своих больших картин он изобразил меня героем, скакавшим в атаку впереди отряда смельчаков на штурм Чапультепека. Сознание, что я действительно проделал это, не уменьшало моей признательности художнику. Я, бездомный, безымянный авантюрист, которого некому похвалить, кроме непосредственных свидетелей его дел, не мог не испытывать благодарность. Он заметил меня на поле сражения и воспел мои ратные подвиги языком карандаша и кисти.
Услышав, что он убит, я едва не сошел с ума от ярости.
Через двадцать минут я стоял перед нашим главнокомандующим.
Глава XXVI. ВЕЛИКИЙ СТРАТЕГ
- В чем дело, капитан? Адъютант доложил мне, что вы просите принять вас. Говорите покороче: у меня много дел.
Я не был любимцем главнокомандующего, может, потому, что никогда не льстил престарелому генералу, командовавшему нашей армией в этой кампании.
Тем не менее, мне необходимо было его согласие. Без него я не смогу отомстить за смерть друга. А если согласие будет получено, у меня уже готов план.
- Так в чем дело? - спросил с нетерпеливым видом генерал, и это было плохим предвестником. - Что вам нужно?
- Отпуск, генерал.
- Но вы не исполняли обязанности целых шесть месяцев. Сколько еще вам нужно?
- Всего шесть дней.
- Шесть дней! А для чего?
- Наказать грабителей, осадивших дорогу между нами и Пуэбла. Я полагаю, генерал, вам доложили об их злодействах?
- Конечно, но что я могу сделать? Если я пошлю отряд, они за мили увидят солдат и ускользнут. Это все равно, что гоняться за ветром.
- Мне кажется, у меня есть план. С вашего разрешения, я бы его опробовал.
- Но у меня нет лишней кавалерии, ни единой сабли. Правительство прижимисто. У меня нет людей даже для заполнения штатных должностей. Они там считают, что такую большую страну, как Мексика, можно удержать без лошадей. Нет, сэр, я не могу дать вам ни одного драгуна, в том числе из вашего отряда. Полагаю, вы бы хотели взять своих людей?
- Генерал, в нашем лагере есть немало храбрецов. Именно такие мне нужны. Если у меня будет десяток-другой таких людей, мы справимся с любой шайкой в мексиканских горах.
- Вы смелый человек, капитан, но боюсь, стратега из вас не выйдет…
Стратегия была богом этого престарелого простака, как и у его любимого ученика Макклеллана . Это была та же стратегия, которая привела к мятежу на Бул-Ран и к тому, что гражданская война в Америке была такой продолжительной. Если бы не эта стратегия, армия Севера оказалась бы на улицах Ричмонда через три недели после выхода из Вашингтона, и удалось бы избежать долгой кровопролитной борьбы.
Однако последнее замечание генерала подсказало мне способ действий. Надеясь добиться своего, я воспользовался возможностью.
- Генерал! - с почтительным видом заявил я. - Я понимаю, что в моем плане не очень много стратегической мудрости. Особенно по сравнению с вами, вы ведь способны на грандиозные комбинации. Мой же план очень прост.
- Что ж, давайте послушаем вас, капитан. Может, если вы расскажете подробности, план покажется мне приемлемым. От подробностей очень многое зависит. Армия в полевых маневрах, как говорил Наполеон, когда пехота здесь, артиллерия в другом месте, а кавалерия разбросана повсюду, - такая армия подобна механизму без винтов. Она вскоре распадается на части. Я никогда так не располагаю свои батальоны. Если бы я так поступал…
- Если бы вы так поступали, генерал, - почтительно прервал я, видя, что он сделал паузу, - вы не были бы завоевателем столицы Мексики.
- Вы правы, капитан, совершенно правы! - ответил он. Очевидно, я начинал нравиться генералу. - Совершенно верно, сэр! И вам кажется, что Кортес провел свою кампанию хуже, чем я… имел честь спланировать?
- Та по сравнению с вашей кампанией - всего лишь небольшая стычка.
- Стычка, сэр, стычка! Его врагами была толпа голых дикарей. Вот именно, дикарей. Вооруженных пращами и луками. У них не было огнестрельного оружия. В то время как я, сэр, я победил большую дисциплинированную армию под командованием величайшего из полководцев, каких породила Мексика. Что бы ни говорили о Санта Анне, негодяй настоящий солдат, регулярный солдат, сэр, не волонтер. Терпеть не могу волонтеров; какой позор, что правительство присылает их мне в таких количествах. Признаю, они неплохо сражались, но иначе и быть не могло. Ими правильно руководили, и рядом были мои старые регулярные части. Как они могли дрогнуть, если видели, кто их возглавляет? Мое присутствие вдохновляло их, и как следствие, они завоевали огромную страну вдвое быстрее, чем Кортес. Поэтому я и говорю, сэр, что победа Уинфилда Скотта на страницах истории будет сверкать ярче победы Фернандо Кортеса.
- Несомненно, - неискренне ответил я, с трудом скрывая презрение к этому воинственному хвастуну.
- Что ж, сэр, - произнес, наконец, генерал, величественно пройдясь по кабинету, - вы ведь еще не рассказали о своем плане. Давайте послушаем подробности. Мое разрешение зависит от них.
- Я намерен, генерал, нанять дилижанс и использовать его словно для обычного рейса между столицей и Пуэбла. Впрочем, на дороге в Толуку грабители тоже причиняют много хлопот, и мне все равно, с чего начинать. Я переодену своих людей в мексиканские костюмы. Среди них будет один-два монаха и по крайней мере несколько женщин. Женское платье замаскирует солдат, и в то же время лишит разбойников малейших подозрений.
- Что ж, сэр, - сказал генерал, которого мои слова, очевидно, позабавили, - а что вы будете делать со своим десятком переодетых солдат?
- Вооружу каждого несколькими револьверами, вдобавок дам по складному ножу. Когда грабители остановят дилижанс и окружат его, мы все одновременно выскочим и дадим им хороший урок. Все мои люди участвовали и в военных сражениях, и в уличных схватках, так что они, без сомнения, смогут проучить и бандитов.
- Клянусь словом Уинфилда Скотта, сэр, в вашем плане что-то есть. Со своей стороны, я не стал бы мешать разбойникам грабить знатных мексиканцев. Они ненамного честнее остальных своих соотечественников. Но может показаться, что мы не попытались прекратить грабеж. К тому же разбойники нападают и на наших людей. Хорошо, сэр! - добавил он после небольшой паузы. - Я обдумаю ваше предложение и дам ответ завтра утром. А пока подготовьте своих людей - на случай, если я одобрю ваш план.
- Мне задержать дилижанс, генерал?
- Нет, нет; не сегодняшний. Только завтра. У вас будет достаточно времени. Я должен все обдумать. У меня много важных дел. К тому же, вы знаете, сэр, у меня враги в Вашингтоне, бьют не только с фронта, но и с тыла. Да вам и не хватит времени, чтобы приготовиться к утру.
- Мне нужен всего час, генерал, если вы дадите разрешение. Я уже подготовил людей. Они могут переодеться к полуночи.
- Я подумаю об этом. Подумаю, как только освобожусь. Но меня ждут. Мексиканский джентльмен, как доложил адъютант. Интересно, что ему нужно. Охрану, наверно, или какую-нибудь другую услугу. Эти люди отравляют мне жизнь. Они думают, что мне нечего делать, только заниматься их мелкими проблемами. Если у кого-нибудь украдут курицу, обязательно нужно обращаться ко мне. Бог видит, я их достаточно защищаю - больше, чем их собственное правительство!
Это утверждение было совершенно справедливо. Как ни презрительно я относился к военным способностям генерала Скотта, могу под присягой подтвердить, что нашим противникам нельзя было пожаловаться на его негуманность. Никогда с завоеванным народом не обращались с такой мягкостью, как с мексиканцами в той памятной кампании. Я без колебаний назову ее самой цивилизованной кампанией в анналах истории.
* * *
Я отдал честь и готов был удалиться, когда услышал приказ:
- Подождите, сэр!
Я снова повернулся лицом к главнокомандующему.
- Вы мне можете еще ненадолго понадобиться. Мне говорили, что вы хорошо владеете испанским.
- Не очень хорошо, генерал. Как сами испанцы говорят, ун поко - немного.
- Неважно. Я вспомнил, что мой переводчик отсутствует, а никто из моих адъютантов не знает этого языка. Мексиканец, который сюда войдет, наверно, не поймет ни слова из того, что я скажу. Поэтому останьтесь и переводите.
- Как прикажете, генерал. Постараюсь.
- Готовьтесь услышать историю украденной курицы и требование компенсации. Ага, а вот и проситель.
В этот момент дверь открылась. Вошел один из адъютантов, вслед за ним решительной походкой - незнакомец.
Глава XXVII. ГОРЮЮЩИЙ ОТЕЦ
У вошедшего была внешность человека, перенесшего тяжелую утрату, гораздо серьезнее, чем украденная курица.
С одного взгляда я узнал в нем испанца чистейшей голубой крови Андалузии. Ни капли крови ацтеков. У него была, вне всякого сомнения, достойная внешность идальго. Это впечатление подкреплялось дорогой одеждой, очень мало отличающейся от костюма английского джентльмена старой школы. Но я заметил легкий беспорядок в его одежде, не говоря уже о царапинах на руках и лице.
Незнакомец был пожилого возраста. Чисто выбрит, без усов и бакенбардов. Снежно-белые волосы на голове коротко подстрижены, а дугообразные брови такие черные, словно их владельцу двадцать лет!
Пронзительный взгляд свидетельствовал о скрытом пламени. Но сейчас в этих глазах затаилась печаль. Поведение человека свидетельствовало о том, что он пережил большое горе. Под влиянием этого горя обычное спокойствие покинуло его. Торопливо войдя в палатку, господин остановился перед генералом.
Командующий подал мне знак переводить. По вступительным замечаниям я уже понял, что он ехал в дилижансе, направляясь в столицу по делу к самому генералу. В дороге с ним произошло большое несчастье.
- Несчастье? - переспросил я в своей роли переводчика. - Какое несчастье, сеньор?
- О, кабальеро, уна коса оррибле, ун робо! Порлос бандолерос!
- Случилось страшное, ограбили! Разбойники! - буквально перевел я для генерала.
- Удивительное совпадение! - заметил главнокомандующий. - Я думаю, капитан, что дам вам разрешение.
- А что они у вас отобрали, сеньор? - спросил я в соответствии со своей ролью. - Не часы - я вижу, ваши замечательные часы с вами.
Я кивнул на массивную золотую цепочку, украшенную бирюзой, топазами и другими сверкающими камнями. Свисая из кармана, цепочка бросалась в глаза.
- Пор Диос, нет! Они их не взяли!
- В таком случае - кошелек?
- Нет, сеньор, и кошелек они не тронули. Лучше бы забрали его и часы! Ах! Лучше забрали бы все, только не то, что взяли!
- Что же это?
- Миас нйнья'с! Миас ниньяс!
- Ниньяс! - прервал генерал, не дожидаясь перевода. - Это означает - молодые девушки, не правда ли, капитан?
- В основном значении - да. Но он имел в виду своих дочерей.
- Что! Разбойники увели их?
- Именно это он говорит.
- Бедный старый джентльмен! Несомненно, трудно перенести, когда твоих дочерей уводят разбойники. Даже хуже, чем индейцы. Расспросите его. Пусть все расскажет, а потом спросите, чего он хочет от нас. Я подожду, пока вы не закончите. Потом переведете все сразу.
Сказав это, генерал отвернулся, поговорил с адъютантом и отправил его по какому-то делу. А сам занялся картами - несомненно, составлял "великие стратегические схемы". Хоть мы и были в столице врага, кампания еще не кончилась, и в будущем предстояли сражения.
Получив свободу действий, я пригласил мексиканца садиться.
Он торопливо отказался, и мы продолжали разговор стоя!
- Как это случилось? Когда? Где? - задал я серию вопросов.
- На дороге, сеньор, на дороге из Ла Пуэбла.
- Из Пуэбла? - Эти слова вызвали во мне особый интерес.
- Да, сеньор, это произошло недалеко от города. Мы его еще видели - по эту сторону Рио Фрио, вблизи постоялого двора Кордова.
- Вы путешествовали?
- Да, я сам, мои две дочери и наш семейный священник, добрый падре Корнага.
- В своей карете?
- Нет, сеньор, в дилижансе. Нас остановила шайка разбойников, у всех были закрыты лица.
- И что же?
- Они приказали нам выйти из экипажа. Потом лечь на землю. И пригрозили, что если мы поднимем голову, нас пристрелят без церемоний.
- Я полагаю, вы послушались?
- Проклятье, сеньор! К чему этот вопрос? Конечно, я исполнил приказ разбойников, иначе верная смерть. Счастлив добавить, что моих дочерей избавили от этого унижения. Но какая разница, если их увели?
- Куда?
- В горы. Святая дева, защити их!
- Будем надеяться на ее защиту. Кстати, могу я спросить, зачем вы рисковали, путешествуя в дилижансе? Я понял, что у вас не было охраны. Вы ведь знали, что на дорогах опасно?
- Конечно, кабальеро, у нас не было охраны. Это очень неблагоразумно с моей стороны, но я доверился совету нашего исповедника. Он считал, что опасности нет. Добрый падре заверил нас, что дороги обезопасили храбрые американцы, что между Пуэбла и столицей мы не встретим ни одного грабителя. Даже тогда я мог бы его не послушать, но у меня была причина приехать сюда с дочерьми, и так как они не боялись, а наоборот, стремились в дорогу, я решил ехать дилижансом. Увы! Слишком легко я поддался их желанию, как теперь понимаю. Лишиться детей! Я уничтожен!
- Вероятно, с вами были деньги и другие ценности?
Я указал на цепь, свисающую из часового кармана просителя.
- Они оставили вам это! Как вы это объясните?
- Айе Диос, кабальеро! Это и меня удивляет! У меня с собой было золото и эти часы. Они очень дорогие, как можете видеть сами.
Старый джентльмен вытащил большие, похожие на хронометр часы, украшенные драгоценными камнями и золотой цепью. Очевидно, они стоили несколько сотен долларов.
- Оставили это и деньги тоже, - продолжал джентльмен. - Но какая мне разница, если они забрали моих мучачас? Побрес ниньяс!
- Они забрали только их? - спросил я. Этот эпизод начинал интересовать меня своей необычностью.
- Да.
- И больше ничего? А другие пассажиры в дилижансе? Им тоже оставили кошельки?
- Другие пассажиры! Их не было, сеньор капитан. Нас было четверо, как я и сказал, моя семья и падре. Еще два-три джентльмена хотели отправиться с нами из Пуэбла. Но они мне не были знакомы, их внешность мне не понравилась, и я закупил все места в дилижансе. Думаю, они отправились вслед за нами в другом экипаже. Теперь я сожалею, что их не было с нами. Могло бы быть лучше. Хуже - не могло.
- Но падре, о котором вы говорите, что стало с ним?
- Карамба, сеньор! Это самое удивительное! Они и его забрали! После этого разбойники позволили мне продолжать путь. Но священника заставили идти с собой. Какой скандал для нашей святой церкви! Надеюсь, это приведет к отлучению всех разбойников в Мексике и предаст их вечным мукам, которых они заслуживают. Вот что значит становиться республикой! Совсем не так было в прежние времена, когда Испания присылала нам вице-короля. Тогда не было разбойников, этих наглых сальтеадорос, которые лишили меня моих, дорогих дочерей! Ай де ми!
- А чего вы ждете от генерала? - спросил я, когда старый джентльмен немного успокоился после вспышки горя.
- Сеньор, - ответил он, - мы все слышали о гуманности американского генерала. Хотя он и враг нашей страны, мы уважаем егоза сочувствие к побежденным. Попросите его принять близко к сердцу мое несчастье. Я знаю, вы это сделаете. Попросите послать отряд драгун и освободить моих девочек. При виде ваших храбрых солдат разбойники разбегутся, и бедные мучачас вернутся к горюющему отцу. О, добрый капитан, не отказывайте мне! Вы моя единственная надежда!
Хотя рассказ отца, так жестоко разлученного с детьми, способен вызвать сочувствие сам по себе, я, может, не был бы так взволнован, если бы не личные воспоминания.
В том, что он мне рассказал, не было ничего странного. Хотя, возможно, и не самый обычный случай в Мексике. Тем не менее, я заинтересовался бы им не больше, чем, скажем, рассказом о том, что на улицах Лондона - например, на Блумсбери-стрит - женщину остановил оборванец-грабитель и отобрал носовой платок, сумку для карточек и флакон с нюхательной солью.
Вся эта история лишь усилила боль от воспоминаний об убитом друге и ненависть ко всему братству сальтеадорос. Но к этому примешивалось и другое чувство, которое мне трудно объяснить. Во внешности старого дона было что-то трогательное, хотя говорил он элегантно и с выразительностью образованного человека.
Я не пытался сопротивляться этому чувству. Напротив, сразу решил передать его просьбу генералу и подкрепить ее всем своим влиянием, насколько это возможно. Я был уверен, что теперь мне представится случай наказать бандитов - пусть не тех, что убили моего друга, но и эти вели бы себя не лучше, если бы представилась возможность.
Прежде чем перевести генералу рассказ, я решил, что пора узнать имя просителя.
- Как вас зовут? - спросил я, глядя ему в лицо. У меня было смутное впечатление, что я где-то уже его видел. - Вы ведь не назвались? Генерал может захотеть узнать ваше имя.
- Эусебио Вилья-Сеньор, аль сервисио.
Я вздрогнул, как от выстрела. О! Какие воспоминания вызвало у меня это имя!
Я мгновенно вернулся мыслями в Город Ангелов, на Калье дель Обиспо, вернулся к своей печали. А ведь мне уже начинало казаться, что я от нее излечился!