- Как только ты покажешь мне дорогу к нему, - ответил я уклончиво. Это была старомодная женская заносчивость полагать, что если мужчина ублажал вас с рвением и мастерством, то он еще за это обязан платить, Я уже давно считал, что все обстоит как раз наоборот. Она протянула через стол руку и взяла мое запястье. Ее тигриные глаза на минуту расширились от задумчивости.
- После прошлой ночи, - хрипло прошептала она, - я знаю, у нас еще многое впереди, Харри. Ты и я - вместе.
Ночью я долго лежал, бодрствуя, и принял для себя решение. Что бы ни лежало в свертке, это, конечно, не целый предмет, а, вероятно, какая-то небольшая его часть, которую легко узнать. Скорей всего это не был черный ящик или одна из ракет. У Джимми Норта не было достаточно времени, чтобы снять черный ящик с фюзеляжа, даже если он точно знал, где тот расположен, и к тому же имел необходимые инструменты. С другой стороны, сверток ни размером, ни формой не походил на ракету - это был широкий круглый предмет, лишенный аэродинамических форм. Скорее всего, это был какой-то достаточно невинный предмет. Если бы я взял с собой Шерри Норт, чтобы поднять его со дна, я бы разыграл слишком мелкую карту, даже если на первый взгляд она и казалась крупным козырем. Не собираясь ничего выдавать - ни места аварии у Пушечного рифа, ни ценных предметов, с ней связанных, мне хотелось, с другой стороны, привлечь тигров. Было бы полезно посмотреть, каким же образом отреагирует мадемуазель Норт, как только, по ее мнению, она узнает место катастрофы.
- Харри, - снова шепнула она. - Пожалуйста, - и она наклонилась ближе ко мне. - Ты должен мне верить. Мне еще никогда не было так хорошо. С первых мгновений, как я увидела тебя, я поняла…
Я отвлекся от своих расчетов и наклонился к ней, придав лицу простовато-похотливое выражение.
- Дорогая, - начал было я, но у меня перехватило голос и я схватил ее в медвежьи объятия, почувствовав при этом, как она сжалась от раздражения, когда я размазал ее помаду и взлохматил тщательно уложенную лаком прическу. Я чувствовал, что ей стоит больших усилий отвечать мне со взаимной страстью.
- Ты чувствуешь то же, что и я? - спросила она из глубины моих объятий, прижатая к моей груди. И чтобы еще раз, любопытства ради, понаблюдать, как она будет играть выбранную для себя роль, я снова поднял ее на руки и отнес на смятую постель.
- Ты увидишь, как я желаю тебя, - пробормотал я.
- Дорогой, - отчаянно протестовала она, - не сейчас.
- Но почему?
- У нас столько дел. Еще будет время потом - все время на свете для нас двоих.
С деланной неохотой я отпустил ее, хотя, откровенно говоря, был рад этому, так как знал, что после плотного завтрака и трех кружек кофе, подобное занятие вызвало бы у меня изжогу.
Я вышел из Грэнд-Харбор вскоре после полудня и повернул на юго-восток. Моя команда целый день отдыхала на берегу, так как я не собирался на рыбную ловлю. Чабби бросил взгляд в сторону Шерри Норт, которая, распластавшись, лежала в бикини на залитой солнцем нижней палубе и слегка поморщился, а Анджело выразительно закатил глаза и спросил с явным намеком:
- Развлекательная прогулка?
- У тебя одни гадости на уме, - проворчал я в ответ, а он задорно рассмеялся, будто я одарил его комплиментом. Затем они оба удалились с пристани.
"Балерина" пробралась сквозь ожерелье атоллов и островков, пока, наконец, после трех часов пополудни, я не вышел в глубоководный проход между Большими и Малыми Чайками, а затем повернул в просторное мелководье между восточным берегом Большого Острова Чаек и синими водами Мозамбика.
День был достаточно ветреным, поэтому в воздухе ощущалось приятная прохлада, а море было покрыто белыми барашками. Я осторожно маневрировал, все время проверяя положение "Балерины" по Большим Чайкам. Найдя то место, что искал, я провел "Балерину" чуть вперед, на тот случай, если ее ветром будет сносить назад. Затем я заглушил моторы и поторопился на переднюю палубу, чтобы бросить якорь. "Балерина" сделала разворот и остановилась, как благовоспитанная леди.
- Это то самое место? - Шерри наблюдала за моими действиями холодным кошачьим взглядом.
- То самое, - и я, пытаясь сыграть роль преданного возлюбленного, старательно описал ей все приметы:
- Я мысленно провел линию между двумя этими пальмами - от той, что наклонилась, к той, что стоит совсем одна на фоне горизонта - видишь?
Она молча кивнула, и я опять поймал на ее лице выражение, будто вся информация тщательно запоминалась.
- Что мы будем делать теперь?
- Это то место, где нырял Джимми, - пояснил я. - Когда он поднялся на борт, он был очень взволнован. Он в тайне от меня поговорил с остальными - Матерсоном и Гатри - и, казалось, им тоже передалось его волнение. Вскоре Джимми нырнул с веревкой и брезентом. Он долго был под водой - и когда вынырнул снова, началась эта ужасная стрельба.
- Да, - кивнула она. Казалось, сообщение о смерти ее брата ее вовсе не тронуло. - А теперь мы должны возвращаться, чтобы нас здесь никто не увидел.
- Прямо сейчас? - спросил я, глядя на нее. - Я думал, мы собирались взглянуть, что там внизу.
Она поняла ошибку:
- Нам надо все тщательно продумать и снова вернуться сюда, чтобы поднять и отвезти груз, - Шерри попыталась поправиться.
- Дорогая, - улыбнулся я. - Ну разве мы за тем шли в такую даль, чтобы даже ни разу не взглянуть, что там?
- Не думаю, что это надо делать сейчас, Харри, - крикнула она мне, но я уже пошел к задвижкам машинного отделения.
- Ну, давай вернемся сюда еще раз, - настаивала она.
Я спустился вниз по лесенке, чтобы принести акваланг и костюм водолаза, проверил дыхательный клапан и герметичность емкостей, подышав несколько раз в резиновую трубку.
Бросив быстрый взгляд вверх, чтобы убедиться, что она за мной не следит, я протянул руку к потайному выключателю и разъединил электрическую цепь. Теперь без меня никто не смог бы завести мотор "Балерины", пока я был под водой Я перебросил через борт лесенку и на нижней палубе облачился в неопреновый костюм с короткими рукавами и капюшоном, надел пояс для погружения, маску, ласты и прицепил нож. Затем я надел акваланг, взял моток легкого нейлонового шнура и пристегнул его конец к поясу.
- А что будет, если ты не вернешься? - впервые спросила Шерри с тревогой в голосе. - То есть, что будет со мной?
- Ты погибнешь от жажды, - ответил я и спустился за борт. Я решил не демонстрировать показушный прыжок через спину - мне не позволяли этого возраст и мое достоинство. Вода была прозрачна, как горный воздух, и когда я шел вниз, я мог разглядеть каждую мелочь на дней в пятидесяти футах подо мной. Это был удивительный коралловый пейзаж, освещенный мягким светом и расцвеченный удивительными красками. Я приблизился к нему - напоминающая скульптуры коралловая поросль была укутана водорослями, и в ней, будто самоцветы переливались и сверкали стайки тропических рыб. В кораллах были глубокие расщелины и высокие пики, плантации извивающихся водорослей и открытые полосы ослепительно белого песка.
Мои ориентиры оказались на удивление точными, если учесть то, что я был почти без сознания от потери крови. Я корь в этот раз оказался почти на брезентовом свертке. Он лежал на одном из открытых песчаных пространств, напоминая какое-то ужасное морское чудовище, зеленое и низкорослое, а концы веревки извивались подобно щупальцам.
Я присел на корточки возле него, и стайки мелких рыбешек, напоминающих своими золотыми и черными полосками зебру, собрались вокруг меня в таких количествах, что мне пришлось выпустить струю пузырей, чтобы отпугнуть их, прежде, чем я смог приступить к делу. Я отстегнул от пояса конец веревки и крепко обмотал им сверток, затем я поднялся, медленно потянув за собой веревку. Я вынырнул в тридцати футах позади "Балерины", подплыл к лесенке, и выбрался на нижнюю палубу, и накрепко привязал конец веревки к подлокотнику рыбацкого кресла.
- Что ты нашел? - с нетерпением в голосе спросила Шерри.
- Пока не знаю, - ответил я. Я устоял перед искушением развернуть сверток еще на дне. Мне казалось, что стоит посмотреть, какое у нее будет выражение лица, когда я разверну его на палубе.
Я снял подводное снаряжение, ополоснул его пресной водой и аккуратно убрал на место. Мне хотелось, чтобы она чуть подольше посгорала от нетерпения.
- Черт побери, Харри, вытаскивай его скорей, - не выдержала, наконец, она.
Я помнил, что сверток был тяжел, как мироздание, но тогда я был лишен каких-либо сил. Теперь, упершись об опору, я начал вытягивать канат. Груз был тяжел, но не в такой степени, и я наматывал влажную веревку привычными движениями старого рыбака. Наконец, на поверхность вынырнул зеленый брезент, весь промокший и истекающий водой. Я наклонился, ухватил его за веревку, которой он был перевязан, и одним движением поднял на борт, где он тяжело стукнулся о палубу - металл о дерево.
- Разворачивай, - нетерпеливо приказала Шерри.
- Сию минуту, мадам, - сказал я и вытащил из футляра на поясе нож. Его лезвие не уступало бритве, и вмиг разрезало веревки.
Шерри с нетерпением подалась вперед, пока я раскручивал складки намокшего брезента, наблюдая при этом исподтишка за выражением ее лица. Жадное, полное предвкушения выражение вспыхнуло триумфом, когда она узнала предмет. Она узнала его первой, раньше меня, и затем так же быстро приняла выражение неуверенности - будто опустили занавес. Это было великолепно разыграно - она была умелой актрисой. Если бы я наблюдал за ней не столь внимательно, я бы легко упустил эту мгновенную смену эмоций.
Я смотрел на ничего не выражающий предмет, из-за которого столько людей было искалечено или убито, и меня рвало на части от удивления, растерянности разочарования - это было вовсе не то, что я ожидал.
Половина его была сильно повреждена, будто стерта наждаком - бронза была рыхлой и изъеденной. Верхняя часть его была цела, но покрыта толстым слоем медной зелени, и только петля для цепи была невредима, и через коррозию проступал орнамент: какой-то герб, или часть его, и буквы в витиеватом старинном стиле. Буквы частично сохранились, но большая их часть превратилась в неровную извилистую линию, блестящую ярким отполированным металлом. Это был корабельный колокол, вылитый из толстой бронзы. Он весил, наверное, около ста фунтов. У него был закругленный верх, и очень широкий нижний край. Из любопытства я перевернул его внутренней стороной. Она оказалась сильно поврежденной и сплошь покрытой прилипшими к ней моллюсками. Меня заинтриговало то, что коррозия повредила лишь внешнюю его поверхность, но внезапно я нашел ответ. Мне и до этого встречались предметы, долго пролежавшие в воде. Колокол был наполовину занесен песком, и лишь один его бок постоянно подвергался безжалостной работе прилива у Пушечного Рифа, так что тонкий коралловый песок сточил около четверти дюйма с его внешней поверхности. Однако, тот бок, что был занесен песком, неплохо сохранился, и я внимательно пригляделся к остаткам надписи - "VVNL". Это было то ли двойное "V", то ли изломанное "W", вслед за которым шло хорошо сохранившееся "N", а через небольшой промежуток - целое "L". Далее буквы снова становились неразличимыми.
Герб, выгравированный на металле с другой стороны колокола представлял собой причудливое изображение двух вздыбленных зверей - видимо, львов, которые держали щит и чью-то в доспехах голову. Мне этот герб показался почему-то знакомым, но я не мог припомнить, где же я его раньше видел.
Я покачался на пятках и взглянул на Шерри Норт. Она не решалась встретить мой взгляд.
- Странно, - размышлял я. - Реактивный самолет, на носу у которого болтается здоровенный медный колокол.
- Я ничего не понимаю, - произнесла она.
- И я не больше тебя, - я встал и пошел в салон, чтобы взять сигару. Усевшись в рыбацкое кресло, я с удовольствием закурил.
- О'кей, давай послушаем твою теорию.
- Я не знаю, Харри, действительно ничего не знаю.
- Давай пофантазируем, - предложил я. - Я начну.
Она отвернулась к перилам.
- Реактивный самолет превратился в тыкву, - рискнул я. - Это подходит?
Она повернулась ко мне:
- Харри, мне нехорошо. Мне кажется, меня вырвет.
- А что должен делать я?
- Давай возвращаться.
- А я собирался нырнуть еще разок, чтобы лучше осмотреть место.
- Нет, - отрезала она. - Пожалуйста, не сейчас. У меня нет настроения. Поехали. Мы можем вернуться, если понадобится.
Я пытался найти на ее лице признаки нездоровья, но она выглядела будто для рекламы здоровой пищи.
- О'кей, - согласился я. Нырять действительно было незачем, но это знал только я. - Давай вернемся домой и все хорошенько обдумаем, - я встал и принялся снова заворачивать колокол.
- Что ты собираешься делать? - с тревогой спросила она.
- Опять сброшу в воду, - сказал я. - Мы же не собираемся тащить его на Сент-Мери, чтобы выставить там на рынке. Ты ведь сама сказала, что мы можем сюда вернуться.
- Да, - тут же согласилась она. - Конечно, ты прав.
Я бросил сверток за борт во второй раз и пошел поднять якоря. На обратном пути я обнаружил, что присутствие Шерри Норт на мостике раздражает меня. Мне надо было многое обдумать в одиночестве. Я отправил ее сварить кофе.
- Покрепче, - предупредил я. - И положи четыре ложки сахара. Тебя это вылечит от морской болезни.
Через пару минут она снова появилась на мостике.
- Газовая плита не зажигается, - пожаловалась она.
- Надо сначала открыть главный кран, - и я объяснил, где найти его. - Но потом не забудь закрыть его, иначе наше судно превратится в бомбу.
Кофе у нее получился паршивый.
Лишь поздно вечером мы стали на якорную стоянку в Грэнд-Харбор, и было уже совсем темно, когда я отвез Шерри в отель. Она не пригласила меня даже в бар и, лишь поцеловав в щеку, сказала:
- Дорогой, мне сегодня хочется побыть одной. Ужасно хочу спать. Позволь мне все хорошенько обдумать, и когда я буду чувствовать себя лучше - мы с тобой что-нибудь придумаем.
- Я заеду за тобой сюда - во сколько?
- Нет, - сказала она. - Лучше я сама встречу тебя на пристани. Пораньше, в восемь. Жди меня там. Нам надо поговорить наедине. Только мы двое, и никого больше, хорошо?
- Я приведу "Балерину" к пристани в восемь.
После такого дня меня мучила жажда, и я остановился у "Лорда Нельсона". Анджело и Джудит веселились в шумной компании своих сверстников в одной из кабинок. Они позвали меня, и, потеснившись, усадили между двух девушек. Я заказал всем по пинте пива, а Анджело, нагнувшись ко мне, произнес доверительно:
- Шкипер, ты сегодня при своем пикапе?
- Да, - ответил я, - чтобы доехать до дома. - Я знал, на что он намекает. Он вел себя так, будто машина у нас в общем пользовании.
- Босс, сегодня на южном мысе большая вечеринка, - внезапно он начал вольничать с "боссом" и "шкипером". - И я подумал: если я подвезу тебя к Черепашьему заливу, ты разрешишь нам воспользоваться грузовичком. Я заеду за тобой рано утром, обещаю.
Я сделал глоток из кружки и увидел, что все они смотрят на меня умоляющим взглядом.
- Это такая большая вечеринка, мистер Харри, - сказала Джудит, - Ну, пожалуйста.
- Ты заедешь за мной ровно в семь, слышишь, Анджело? - и вся компания тут же разразилась смехом облегчения. Они скинулись, чтобы заказать мне еще одну пинту.
Это была тревожная ночь. Я спал неспокойно, часто просыпаясь. Мне опять снилось, что я ныряю за свертком. И снова в нем была фарфоровая русалочка. Но на этот раз у нее было лицо Шерри Норт. Она предложила мне модель боевого истребителя, который превратился в тыкву, как только я до него дотронулся. На тыкве была выгравированы буквы "WNL".
В полночь начался ливень. Вода сплошным потоком катилась с крыши, и пальмы высвечивались вспышками молний на фоне неба.
Дождь все еще лил, когда я вышел на пляж, и тяжелые капли взрывались на моем теле мелкими брызгами, будто крошечные бомбы. Пасмурным утром море казалось черным, а стена дождя тянулась до самого горизонта. Я заплыл в одиночестве далеко за риф, но когда вернулся на пляж, не испытывал привычной бодрости и подъема духа. Я посинел и дрожал от холода, и меня давило неясное, но неотступное чувство тревоги.
Я как раз закончил завтрак, когда среди пальм, разбрызгивая лужи, показался грузовик, весь заляпанный грязью и с все еще зажженными фарами. Во дворе Анджело нажал на клаксон и крикнул:
- Харри, ты готов?
Я выбежал ему навстречу.
От Анджело пахло пивом, он был настроен бесшабашно, и взгляд был еще довольно пьяным.
- Поведу я, - сказал я, и пока мы ехали через остров, он описал мне минуту за минутой всю знатную вечеринку. Из того, что он мне поведал, можно было ожидать, что через девять месяцев Сент-Мери захлестнет эпидемия родов. Я слушал его вполуха, и по мере приближения к городу, у меня росло чувство тревоги.
- Эй, Харри, ребята просили поблагодарить тебя, что ты одолжил нам пикап.
- О'кей, Анджело.
- Я послал Джудит на судно - пусть она там все приберет и приготовит тебе кофе.
- Не стоило ее беспокоить.
- Она сама захотела - вроде, как ее маленькое личное спасибо.
- Она замечательная девушка.
- Просто чудо, Харри, и я ее люблю. - И Анджело затянул песню "Дьявол, а не женщина" на манер Мика Джаггера.
Когда мы пересекли холмы и начали спуск в долину, я словно почувствовал внезапный толчок. Вместо того, чтобы ехать дальше по Фробишер-стрит прямо к гавани, я повернул влево, объезжая форт и больницу, и по обсаженной бананами улице подкатил к "Хилтону". Я припарковал пикап под тентом и направился в холл отеля.
За стойкой в такую рань никого еще не было, но я перегнулся и заглянул в комнату Марион. Она сидела за коммутатором, но когда увидела меня, ее лицо озарилось улыбкой, и она сняла наушники.
- Привет, мистер Харри!
- Привет, Марион, лапочка, - улыбнулся я в ответ. - Мисс Норт у себя?
Она сразу сникла.
- Нет, она уехала час назад.
- Уехала? - я не верил своим ушам.
- Да, она уехала в аэропорт с автобусом отеля. Она хотела успеть на самолет, что улетает в половине восьмого, - Марион взглянула на дешевые японские часы. - Они должны были взлететь десять минут назад.
Я был сражен на месте - к такому исходу я был совершенно не готов. Сначала это просто не укладывалось у меня в голове, но внезапно я все понял, и мне стало не по себе.
- О, боже! - воскликнул я. - Джудит! - и бросился к пикапу. Когда Анджело увидел мое лицо, он тут же сел прямо и прервал песнопения. Я прыгнул на водительское сиденье и завел мотор, с такой силой нажав на газ, что выехал на улицу лишь на двух колесах.
- В чем дело, Харри? - спросил Анджело.
- Джудит? - спросил я мрачно. - Ты послал ее на судно, во сколько?
- Когда отправился за тобой.
- И она сразу ушла?
- Нет, сначала она приняла ванну и переоделась, - он уже не скрывал того, что они спят вместе. До него дошло, что произошло что-то страшное. - А затем ей еще надо было пройти всю долину от самой фермы.
Анджело снимал комнату у крестьянской семьи, что жила возле источника. Это было в трех милях от города.