НЕИЗВЕСТНОСТЬ
Всякий испытывал предчувствие каких-то событий, не зная, отчего появляется тревога и к чему она приведет.
Суперинтендент получил новую секретаршу вместо Лауры. Хаверман взял отпуск и уехал к своей жене; вероятно, он получил еще и отпуск по болезни, так как после той страшной ночи снова страдал своими сердечными приступами. Гарольд Бут как батрак работал на отцовском ранчо. У дома Кингов пасся Пегий, который был куплен в рассрочку. Бабушка собиралась в скором времени отправиться домой: Квини во время школьных каникул могла сама справиться с хозяйством.
Так повсюду было что-то новое или в перспективе назревали изменения, и если надежды или неприятные чувства, которые с этим связывались, могли казаться по сравнению с поводом для них преувеличенными, то это могло зависеть от того, что секретарша была слишком порядочная, Пегий - слишком дик, у Гарольда Бута было слишком плохое настроение, а заместитель Хавермана был слишком усерден. После короткого ненастья и дождя температура снова поднялась слишком высоко, до 80 - 90 градусов по Фаренгейту. Воды опять стало слишком мало, и по вкусу она стала еще хуже, чем обычно. Отхожие места у домишек индейцев распространяли зловоние. Втайне все опасались пожара прерий. На некультивированной земле его могла вызвать малейшая неосторожность.
На исходе ночи Квини уже оседлала свою кобылу и приторочила обвисшие мешки для воды. Она собралась к далекому источнику, так как она не могла больше ходить к колодцу Бутов. Быстрый автомобиль стоял без пользы. Приходилось экономить каждый пенни, ведь пегий жеребец стоил дорого и только приз за большое родео мог гарантировать уплату дальнейших платежей за него. Но во время своей поездки Квини забыла и о надвигающемся сроке платежа, и о жаре предстоящего дня. Пролетая на своей молодой лошади желто-серые луга, она предалась чувству благополучия. Позади нее поднималась пыль. Из-за гор брезжил первый свет. Квини выросла на этой земле. Когда она жила далеко от родины, среди испанских домов и влажных садов, спала на мягкой подушке, могла мыться с ног до головы, не жалея воды, ела вкусную пищу и каждый год девять раз видела месяц растущим и умирающим, то на десятый месяц она все же страшно тосковала по пустыне, простору, по жаре и бурям и по людям, которые среди всего этого жили. Но в это утро она была беззаботна и шаловлива, как ребенок. Она заставляла свою лошадь все снова и снова поворачивать и кружить вокруг маленьких препятствий. Она хотела еще до окончания каникул и начала занятий в школе удивить своего мужа несколькими трюками в хорошем темпе.
Квини, еще до рассвета выступив в путь и после ее игривой скачки, оказалась одной из первых у источника и быстро наполнила свои мешки.
Теперь, когда она вернется, она, несомненно, найдет своего мужа уже у пегого жеребца, к которому не так-то просто подступиться чужому человеку и который также пугал карего. Она рада будет посмеяться над этим со своим мужем, прежде чем полуденный зной снова не сморит людей и животных.
Маленький домик выплыл перед ее глазами; бабушка сидела снаружи и чистила дикую репу, собаки лениво разлеглись на солнце, лошади искали под старой сосной окропленную росой траву. Но Стоунхорна нигде не было видно и автомобиля - тоже. След вел вниз, под гору.
Квини спрыгнула, разгрузила и отпустила лошадь. Она не могла от самой себя утаить, что была разочарована. Бабушка помогла ей стащить мешки к дому, в прохладное место. Подвала не было.
Квини подумала, что утренние часы скоро сменит жаркий день. На что еще с толком употребить время? Она достала принадлежности для акварели. Решила последовать совету Кэт Карсон и набросать эскиз родео. Штаб агентуры, суперинтендент, заведующие отделами, даже Эйви могли заплатить. Но Квини была внутренне смущена, потому что она еще никогда не принималась за работу ради денег. Одно впечатление у нее сменяло другое. А когда она обстоятельно подготовилась и решилась наконец попытаться сделать эскиз бронк-рейтара, бабушка, не поднимая головы от репы, сказала:
- Инеа-хе-юкан уехал с суперинтендентом.
Сообщение ожгло Квини, как слепень лошадь. Ее настроение тотчас переменилось.
- Что задумал Холи, Унчида?
- Я не знаю, Тачина. Я не поняла слов, которые они говорили, ведь они говорили по-английски, а потом, пока я возила удобрения, они уехали.
- Они?
- С суперинтендентом приезжал еще один человек.
Бабушка произносила слово "суперинтендент"с каким-то полным ненависти и страха оттенком. Она принадлежала еще к тому поколению, для которого в юности суперинтендент было торжествующим злом, высшим духом и одновременно всемогущим отцом. Для Квини, которая ходила в школу и которая училась у знаменитых профессоров, человек был человеком, а суперинтендент - человеком с приемной и креслом, которые давали ему право управлять индейцами.
- Значит, ты, бабушка, не знаешь, когда Стоунхорн вернется?
- Нет.
Репа была очищена; Квини развела огонь и поставила еду вариться на маленькую железную печку. Затем она снова вернулась к своему эскизу. Она долго думала о бронке и его рейтаре, но вот ее рука быстро и уверенно, направляемая неожиданным вдохновением, набросала черного длиннорогого быка, который поднял на рога своего противника. И тут появились ветер, пыль, мужество и измождение, одолевающая и ослабевающая силы; все было в движении: опасность и пот, полная неразбериха и - ничего от правил искусства. Казалось, все каноны нарушены.
Создавая эту картину, Квини уже ненавидела ее, ведь она была напитана духом вражды.
Репа была готова, и Квини поела вместе с бабушкой. Ее мысли были в смятении. В первый раз после смерти старого Кинга она подумала о том, что в этом доме мать Джо убила пьяного старика, и страшный образ старого Кинга в ночи снова возник перед ней. Стоял день. Дверь к освещенному сверкающим солнцем лугу была открыта. Но Квини казалось, что она в темноте, словно под черным зверем. Бабушка положила ей на плечо руку.
- Такое бывает иногда, - сказала она. - Когда просыпаются злые духи.
Квини удивилась, но ей стало спокойнее.
И к вечеру Стоунхорн не возвратился.
Квини улеглась одна и сдвинула одеяла, нагревшиеся от жары, в сторону. В противоположном углу улеглась бабушка, и обе могли видеть друг друга.
Квини долго лежала с открытыми глазами, опасаясь видений предстоящей ночи.
В маленьком деревянном доме, хотя дверь и была оставлена открытой, и ночью сохранялось угнетающее тепло. Мимо шныряли худые собаки. Они были голодные. Даже за полночь вокруг в лугах стрекотали кузнечики. Когда бабушка увидела, что Квини тоже лежит с открытыми глазами и не может заснуть, она подошла и села рядом с молодой женщиной. Ее рука была холодной и жесткой.
- У тебя нет типи? - спросила она.
Квини вскочила, ей надо было сначала отвлечься от своих мыслей.
Дома у бабушки еще сохранялась старая палатка - типи, в которой она выросла, типи охотников на бизонов. Летом, когда в деревянном доме становилось почти невыносимо, она, как и другие старые индейцы, спала в типи, и часто Тачина, приходя к ней туда, слушала истории, которые старая женщина рассказывала тихо, как тайну.
- Это верно, - сказала Тачина, - нам надо иметь и типи на лето. Стоунхорн уже как-то говорил об этом.
К утру они наконец задремали.
Проснувшись, она пошла к лошадям, распутала их и поехала вместе с бабушкой напоить животных. На порядочном расстоянии от них был ручей, в котором и в засушливое время обыкновенно местами сохранялась вода. Для людей она, правда, не годилась.
Квини ехала на своей кобыле и вела пегого жеребца, который без конца пританцовывал, но покорно следовал за нею. Бабушка ехала на карем Стоунхорна, вторую кобылу вела в поводу. Старая женщина неплохо держалась на лошади. Карий Стоунхорна знал дорогу к водопою и, как только он понял, что они направляются туда, пустился резким галопом. Теперь и Пегого стало трудно держать в узде, потому что он не хотел дать другому вырваться вперед. Какие уж тут Тачине мечты.
Вскоре после полудня женщины с лошадьми вернулись обратно. Из своего высоко расположенного дома они увидели автомобиль, который двигался от агентуры по шоссе в долине. Это не был автомобиль Стоунхорна, это не был и автомобиль семьи Бут. Это было новое приобретение Гарольда - "Фольксваген". Он свернул с шоссе на боковую дорогу, которая вела наверх, к дому Кингов. Квини спряталась в дом и закрыла дверь. Бабушка ничего против этого не возразила.
Спокойно, не проявляя ни любопытства, ни пренебрежения ожидала Унчида незваного гостя.
Гарольд остановился, выбрался из машины, захлопнул дверцу и подошел к старой женщине.
- Твоих детей нет? - спросил он, видимо подразумевая Джо и Квини.
Бабушка не ответила, но посмотрела на молодого человека так, будто ждала объяснения такому любопытству.
- Вам, конечно, не надо так далеко ездить за водой. Вы можете ее брать у нас. В колодце воды хватает. Вы можете и лошадей на водопой приводить к нам. Это велел передать отец. - Гарольд бросил взгляд на Пегого. - Было бы жаль дорогое животное.
Бабушка спокойно кивнула.
Гарольд снова залез в свой "Фольксваген", развернулся и, виляя по высохшей с колеями дороге, медленно поехал вниз.
Бабушка через несколько минут вошла в дом и сообщила Квини, что сказал Гарольд Бут.
Квини села на кровати, сложив руки.
- Ему что-то должно быть известно, иначе бы он не приехал, - сказала она. - Если Стоунхорн сегодня к вечеру не вернется, я поеду завтра в агентуру.
- Они могут спрятать человека, но не машину, - ответила бабушка. - Ты это увидишь, моя дочь, таковы они!
Через час после того, как появился и исчез Гарольд, на дороге внизу показались два автомобиля: служебная машина и кабриолет Стоунхорна.
Оба свернули на боковую дорогу и друг за другом поднялись наверх, к хибаре Кингов. Из автомобилей вышли мужчина средних лет, одетый добротно, но демократично-небрежно, и юная, даже очень юная, девушка. Мужчина вышел из автомобиля Стоунхорна, девушка вела служебную машину.
Квини стояла на пороге дома, бабушка была в помещении. Приезжие поздоровались:
- Добрый день!
Квини, как обычно, ответила теми же словами.
- Браун, - представился мужчина, и Квини поняла, что это тот, кто замещает Хавермана. - Мы возвращаем автомобиль. Привет вам от мужа, он на несколько дней поехал в Нью-Сити и Карнивилл, суперинтендент повез его на своем автомобиле.
Браун держал руки в карманах и озирался по сторонам. Медленно подошел он к огороженному выгону, где находились пегий жеребец и кобыла. Два других животных паслись на воле.
- Хорошее начало, хорошее начало! Цена на таких животных поднимается. Действительно, хороший новый почин! - Он широко улыбнулся Квини, как учитель, который счастлив, что может похвалить своего выросшего ученика. - А вот это - мисс Томсон - секретарша шефа, - представил он худенькую, темноволосую, лет двадцати, хорошенькую и на вид интеллигентную девушку, но на Квини это не произвело впечатления.
- Сколько же у вас теперь земли? - Браун стал по-деловому немногословен, ни дать ни взять - заботливый попечитель.
- Сто шестьдесят акров в свободном пользовании и триста сорок пахотной. После родео.
Браун вытянул губы в благосклонно-доброжелательном выражении.
- Появитесь все-таки как-нибудь у нас! Налажено ли у вас взаимодействие с ранчо Бутов на той стороне? При скудости воды они ведь могут помочь вам!
- Гарольд Бут уже был здесь и предложил это.
- Но это же прекрасно! Значит, вы к нам как-нибудь заглянете мимоходом?
- Да.
Браун взял мисс Томсон к себе в служебную машину и отправился назад в агентуру. Он поехал так быстро, что скоро исчез из виду.
Квини крепко спала в эту ночь, и ее не тревожили сны и видения. Она снова поднялась еще до восхода солнца, натянула брюки и блузу, ковбойскую шляпу, не забыла взять с собой свой нож и акварель, которая неожиданно быстро была завершена. Несколько долларов было у нее в кармане. Она обняла на прощание бабушку, и старая женщина сказала:
- Перед охотой и перед битвой индеец мечтает. Когда начинается битва - он бодр. Я знаю тебя, моя дочь.
- И води лошадей на водопой только вниз, а воду носи из колодца Бутов. Тебе можно делать то, чего не могу делать я. Я не знаю, как долго буду отсутствовать. Я боюсь, что они держат Стоунхорна у столба пыток, который они называют третьей степенью. Мне надо его искать.
- Да, надо.
Покрытая высохшей травой прерия раскинулась под солнцем и ветром. Тут и там паслись коровы, бежали и сочились ручейки в песчаных руслах. Так было сотни и тысячи лет назад, но даже и после двух мировых войн сама земля здесь не слишком сильно изменилась. Поселок администрации, которая управляла осевшими здесь индейцами, все еще лежал чужеродным пятном в глуши бескрайнего скотоводческого края. В резервации было два шоссе с твердым покрытием и несколько подъездных дорог.
Покрытый пылью "Шевроле", собственная машина суперинтендента, рано утром с необычной скоростью въехала на Агентур-стрит и, резко затормозив, остановилась перед домом этого высшего белого служащего резервации. Суперинтендент вышел из машины, утомленный долгой ночной поездкой. Через хорошо ухоженный палисадник он прошел в свою служебную квартиру. Жена уже встала и с некоторым беспокойством дожидалась его.
Холи намеревался принять ванну, проглотить завтрак из чая и яичницы с ветчиной и сразу же отправиться на службу. Он не был расположен к разговорам, но все же, размягченный атмосферой своего дома, сказал:
- Я надеялся, что этот Кинг после бракосочетания с красивой молодой женщиной и после своего успеха на родео снова включится в нормальную жизнь. Но кто может понять воспитанного в национальных традициях индейца?
- Что же он в конце концов сообщил?
- Ровным счетом ничего. Он совершенно неисправим. Теперь с ним будут разбираться высшие инстанции. Все в связи с нашей резервацией. Это неприятно.
Миссис Холи налила своему супругу вторую чашку чая.
Между тем в своей значительно более скромной квартире завтракал и шофер суперинтендента. Ему жена тоже поставила на стоял яичницу с ветчиной, но подала к ней не чай, а большую чашку кофе.
- В чем же они его теперь обвиняют? - спросила она при этом.
- Он был и остался гангстером, и где он ни появится - льется кровь. Должно быть, что-то страшное происходило в Нью-Сити после родео.
- Да, да, малыш, но ведь все только из-за того, что Кинг развязался с бандитами. Они хотели его убить, и он защищался.
- Рассказывай об этом кому-нибудь другому! Отчего это явились гангстеры в Нью-Сити? Только из-за него. Надеюсь, мы теперь раз и навсегда избавлены от этого индсмена. Я не могу спокойно спать с тех пор, как я увидел его в автомобиле.
- Значит, нет его, и все спокойно. Но ведь он только свидетель. Он вернется, имей в виду! Он очень молод и очень популярен. Они употребят все усилия, но не так-то легко его осилить.
- Ты говоришь что-то странное.
Миссис Брус посмотрела сбоку на своего мужа.
- Мне он, во всяком случае, неприятен. Такой худой, движется как ягуар, и эти глаза…
Брус допил четвертую чашку кофе, вытер бумажной салфеткой губы и поднялся.
- Я отвезу суперинтендента на службу и пойду мыть машину.
- Такими грязными вы еще никогда не возвращались.
- Песчаная буря была вчера, а с тех пор мне не было времени этим заняться.
Жена покачала головой.
Брус отвез суперинтендента на служебной машине к находящемуся в ста пятидесяти метрах зданию агентуры и доставил - в виде исключения - также на служебном автомобиле миссис Холи в больницу, расположенную неподалеку на холме. Она хотела проверить зрение.
Брус отогнал служебную машину обратно на стоянку перед агентурой и пошел затем по боковой улице позади дома суперинтендента, где находились большой сад и гараж. Перед гаражом стояла запыленная собственная машина суперинтендента. Брус принялся поливать ее.
При этом на него снова смотрели два темных глаза тем самым последним взглядом, которым молодой индеец Джо Кинг скользнул по шоферу, прежде чем в Карнивилле он был другими людьми пересажен в другую машину, а Брус уже ночью повез суперинтендента через Нью-Сити назад в резервацию.
"Что-то ему от меня надо было… - думал Брус и не мог избавиться от этого взгляда. - Наверное, хотел, чтобы я известил его жену. Но как же мне это сделать? Я ведь на службе. Об этом может побеспокоиться Холи".
Черные глаза исчезли из воображения Бруса, потому что он решил, что его совесть может быть спокойна. Однако они снова возникли на улице, позади сада, когда тут остановилась индеанка, приближения которой шофер, занятый своей работой и своими мыслями, не заметил. Это была Квини, в девичестве Халкетт, едва достигшая восемнадцати лет, ученица художественной школы на далеком юге, находящаяся на каникулах дома и по обстоятельствам, о которых циркулировало много слухов, недавно вышедшая замуж за Джо Кинга. Оба жили на маленьком ранчо, расположенном далеко от агентуры. По всей вероятности, Квини приехала в агентуру верхом. Одетая как ковгел, в гармонично сочетающиеся по цвету брюки и блузу, с миловидными чертами лица, она выглядела привлекательно и должна была вызывать невольную симпатию.
Брус взглянул на нее, не прекращая работы.
- Да, пыльная была дорога, - сказала она, глядя на еще не отмытые части автомобиля.
Брус с готовностью поддержал начатый разговор:
- Дорога-то хорошая, да между Нью-Сити и Карнивиллом мы угодили в пыльную бурю - я уже думал, у меня руль из рук вырвет, и совсем ничего не видно было. Если бы ваш муж меня не заменил, это бы плохо кончилось. Ваш муж - хороший водитель, и у него, надо сказать, есть шестое чувство - направления. Он с машиной справляется так же хорошо, как и с лошадью.
Квини улыбнулась, ее улыбка сверкнула узенькой серебряной полоской.
- Счастье еще, что мы поехали на личной машине, - продолжал шофер. - Она все-таки значительно мощнее, и есть кондиционер.
Тут шофер так неудержимо разболтался, что Квини подумала, что не успеет вовремя ни к суперинтенденту, ни к его супруге домой.
- Надеюсь, мой муж тоже скоро вернется, - сказала она.
- Вам придется малость запастись терпением, миссис Кинг, ведь он из Карнивилла еще куда-то поедет. Ну у них там и автомобиль, даже суперинтендент не может о таком мечтать. - Шофер отложил шланг и прищурил один глаз. - Автомобиль, какие держат для забавы миллиардеры, которые на самом деле крупные гангстеры и нуждаются в них для своих дел; и еще специальные полицейские подразделения, которые иначе не смогут ни за кем гоняться. Вот это была вещь!
Квини на несколько секунд задумалась.
- Сэр Холи, наверное, уже на службе?