Квини увидела, что некоторые вооружились ножками от стола, досками от постелей. Раздался выстрел. Но это не утихомирило пьяных. Царил хаос. Кое у кого уже были окровавлены головы.
Квини заметила, что сверкнул нож. Она инстинктивно натянула поводья. Только бы не убийство… только бы не убийство… только бы обошлось без полиции в доме Кинга!
Внизу, на дороге, просигналил "джип". Да, это они. Конечно, это случайность, но этого-то случая только и недоставало. "Джип" свернул на боковую дорогу, ведущую к дому. Уже на полпути полицейские выскочили из автомобиля.
Они стали взбираться по склону с пистолетами в руках… совсем рядом с Квини.
- Хэлло, мисс! Что это за мужчины?
Квини оставалась в седле.
- Я не знаю, я их не приглашала.
- Где Стоунхорн?
- Его четвертый день нет дома.
- Ах вот как!
- Он на работе. С Мэри Бут и доктором Эйви клеймит телят.
- Это мы еще проверим. А старый Кинг?
- Тут, вместе с ними… Это они привезли бренди.
Из дома вылетела железная печка. Раздался второй выстрел.
- Подождем, - сказал один из полицейских двум другим. - Скоро они будут готовы, тогда и заберем всех.
Один из дерущихся подмял под себя другого и колотил его по затылку.
Двое бросились к своим автомобилям, но тут же были схвачены полицейскими. На них ловко надели наручники и затолкали в "джип".
Клубок распался. Схватка выдохлась. Да и немудрено, при таких темпах и жесткости даже самые отчаянные драчуны не могли бы долго выдержать. Полицейские подскочили к оставшимся. Быстрота и неожиданность помогли им надеть наручники на разбушевавшихся и бросить в джип.
И только один остался на поле боя.
Квини слезла с лошади и медленно подошла. Старый Кинг лежал, растянувшись на траве. Она опустилась перед ним на колени. Подошел полицейский с ведром воды и вылил ее потерявшему сознание на голову.
Старый Кинг с трудом открыл глаза, удивленно посмотрел на Квини и наконец узнал ее.
- Девочка… - язык его заплетался, но уже не от выпитого вина, - со мной… покончено… - Он схватился за грудь. Квини увидела огнестрельную рану. - Прощай… еще Джо… Инеа-хе… и… - Движением, стоившим ему нечеловеческих усилий, умирающий повернул голову к стоящему с другой стороны полицейскому, - и… и никто не виноват… никто… ружье… не было на предохранителе… Случайность. Слышите, вы… никто не виноват… если старый вождь… умрет. Приди хоть раз… ко мне на могилу… Тачина…
Глаза старика закатились. Квини закрыла ему веки.
Полицейский, стоящий рядом, что-то записал в блокноте. Это был тот самый малый, который во время допроса держал Стоунхорна под дулом пистолета.
- Не беспокойтесь, Квини Кинг, - сказал он. - Старик мертв, это отмечено мною в протоколе, и вы можете его хоронить. Остальных мы захватим с собой. На этот раз мы уж узнаем, кто доставляет в резервацию бренди. Я надеюсь, что ваш муж не имеет к этому отношения.
- Пить эту дрянь!.. Он вообще не пьет, - сказала Квини с нескрываемым возмущением. - Он и отца всегда пытался удержать.
- Так, так, значит, здесь довольно часто выпивали и без этих гостей. - Полицейский еще что-то записал. - За пьянство полагается тюрьма, это вам известно!
Квини молчала.
Два дня спустя суперинтендент Питер Холи сидел у себя в кабинете. Перед ним на стуле, придвинутом к письменному столу, расположился слепой судья Эд Крези Игл.
Рунцельман понял, что он больше не нужен, и вышел в приемную. Секретарша Лаура посмотрела на него подозрительно, едва он опустился на стул против нее. Она продолжала работать на бесшумной электрической машинке. Обитая дверь не пропускала звуков.
- Да, - сказал суперинтендент, - то, что вы сейчас сообщили, мистер Игл, в основном мне уже известно. В этом нет ничего необыкновенного. Еще один случай ввоза запрещенного бренди или изготовления его в резервации. Произошла пьянка и последствия ее - драка и убийство. Кое-кому придется протрезвляться в тюрьме. Вы сами пришли ко мне, так высказывайте ваши подозрения о связях. Как вы относитесь к тому, что эта история опять разыгралась в доме Кинга? У этого семейства, очевидно, какой-то особенный талант приносить нам всякие неприятности. Я об этом знаю уже из документов моего предшественника.
Выражения лица суперинтендента Крези Игл видеть не мог, но интонации Холи заставили судью задуматься.
- Полицейские продолжают выяснять, сэр, откуда поступает в таком количестве бренди. Дом Кинга не единственное место пьянок; в этой округе пьянствуют в той или иной степени повсеместно и в течение уже нескольких лет. Об этом говорит Квини Кинг, об этом же говорит и Джо Кинг, который на этот раз давал показания без всякого принуждения.
- И что это, по-вашему, означает?
- По-видимому, он хочет и может вскрыть чьи-то дела.
- И не боится, что может попасться на этом сам?
- Я уверен, что Джо Кинг не замешан в этом деле. Здесь что-то другое. Может быть, ему не хочется выдавать своих соплеменников, рассказывая нам все до конца. Такое не принято в этой семье. Это даже позорно и считается изменой.
- Вы не принадлежите к здешнему племени?
- Моя жена принадлежит к нему, поэтому, когда мы поженились, я тоже был принят в племя. Это, правда, несколько необычно, что жена забирает мужа к себе в племя.
- Ну, в данном случае им повезло. Как же вы намереваетесь продолжать расследование?
- У меня к вам просьба. Не можем ли мы позвать сюда мисс Лауру?
- Для того, чтобы вести протокол?
- Я думаю, |это будет полезно.
Суперинтендент нажал кнопку, и вошла Лаура.
- Лаура, - сказал с некоторым ударением слепой, - видите ли… мы точно установили, какими путями доставляется в резервацию бренди. Так как самой на себя составлять протокол неудобно, я прошу вас пригласить кого-нибудь из ваших коллег, лучше всего миссис Кэт Карсон…
Лаура издала нечленораздельный звук.
- Вам понятно, что речь идет о преступлении, соучастницей которого являетесь вы! - резко сказал слепой. Он не видел Лауры, но слышал ее прерывистое дыхание.
- Позовите миссис Карсон, остальное - потом. И подождите там, в приемной.
Лаура пошла, но от волнения неловко наступила на каблук, он сломался. Она сняла туфлю и, хромая, вышла.
Когда она была уже за дверью, суперинтендент сказал:
- К сожалению, все ясно. Но подождем, что скажет миссис Карсон.
Светловолосая, полная, не лишенная интеллигентности дама через две минуты была на месте.
- Какое впечатление произвела на вас Лаура? - спросил Холи.
- Она в отчаянии. Что она натворила?
- Доставляла бренди.
- О, силы небесные! Эта девица у меня давно вызывает подозрение. Надо было мне об этом раньше сказать. Откуда у нее всегда деньги? Богатых или легкомысленных мужчин как будто у нас нет. И такой позор для нашей агентуры! Это дойдет до Вашингтона! Это просто невозможно себе представить.
Холи посмотрел на Крези Игла так зло, что тот, хоть и был слепым, почувствовал это.
- Теперь мне совершенно ясно, кого он хотел обвинить… меня! Недавно у меня была с ним перепалка.
- Что вы думаете предпринять, сэр?
- Во всяком случае, я не собираюсь расшаркиваться перед этим парнем. Моя точка зрения - точка зрения администрации. Моя секретарша… да, моя секретарша - это, значит, мы все. Невероятно! Итак, дело это мы не станем рассматривать в судебном порядке. Мы займемся им по административной линии.
- Совершенно верно, - одобрила Кэт Карсон.
- Лаура будет отправлена в другую резервацию. Ее здешние связи будут автоматически прерваны, а я предупрежу своих коллег, что за ней надо смотреть в оба и следует предоставить ей работу под чьим-нибудь наблюдением.
- Я согласен с вами, - сказал Крези Игл. - Нет никакого смысла наказывать ее, потому что все равно этим не искоренишь зла. Наверняка она не одна занималась контрабандой.
Холи вздрогнул, вздохнул и откинулся на спинку стул а.
- Чем же искоренить это зло? Алкоголизм, кажется, стал национальной чертой характера индейцев. - Питер Холи даже покраснел при этих словах, потому что невольно подумал о своих собственных предках, которые были уважаемыми людьми, подумал он и о Крези Игле, который сидел перед ним.
Но Крези Игл, который, конечно, не видел, как краска стыда залила лицо суперинтендента, оставался спокоен.
- Мне кажется, сэр, что пьянство распространено среди двух групп людей: среди тех, которые прекрасно живут и расточают время, потому что заняты не более двух дней в неделю, и среди тех, кто живет в бедности и потерял всякую надежду. Именно к этим последним и относятся наши индейские пьяницы.
- Оставим общие рассуждения, Крези Игл, и займемся тем, что входит в нашу компетенцию. Что вы думаете по поводу дела Джо Кинга?
- А ничего, сэр. С исчезновением Лауры будет снят и этот вопрос. Никто не упрекнет Джо Кинга в том, что его отец был пьяница… миссис Карсон известно это, по крайней мере, пятнадцать лет, а всей резервации намного больше.
РОДЕО
Оказалось, Эйви уговорил Стоунхорна принять участие в родео, которое должно было состояться через несколько недель в Нью-Сити. Квини удивилась, что ее обычно такой самоуверенный супруг высказывал сотни опасений, проявлял прямо какой-то комплекс неполноценности, да и настроение у него стало как у школьника перед выпускным экзаменом.
- Но ведь ты справишься, - сказала она. - Все так считают.
Он пожал плечами.
- Мир совсем не таков, каким он тебе кажется, Квини. Ты в школе жила в зйр-кондишен… - А когда Квини вопрошающе взглянула на мужа: разве опыт, который она только что получила, ничего не значит? - он добавил: - И, кроме того, в резервации - значит, в теплице, в тепличных условиях, во всяком случае не под открытым небом. Ты в жизни еще немалому удивишься.
Что он этим хотел сказать, Квини не знала, но спрашивать, если он не говорил сам, было бесполезно.
Стоунхорн и Квини - Тачина говорили, таким образом, только о сугубо практических вещах. Пришло известие, что картина "Руки под вуалью" тоже продана, и скоро поступят деньги. Сумма была еще более высокая, чем предлагал первый интерессант, и Квини радовалась не только этому, но и тому, что не знала обстоятельств продажи. Возможно, и второй покупатель не был человеком Тайны. Но она не видела его и могла думать о нем все что угодно.
Сумма была распределена. Стоунхорн купил аварийный спортивный автомобиль за чрезвычайно недорогую цену. Кузов годился разве что для автомобильного кладбища да под пресс, но мотор оказался почти исправен и скоро был полностью восстановлен в мастерской. Стоунхорн притащил к дому три бесхозные развалины и поменял едва ли не весь кузов. Эта работа доставила ему радость. Он подыскал также вторую кобылу, к которой не имел особых претензий, кроме того, что она была дороговата.
В конце концов осталась сумма для взноса на родео и резерв… нет, не все резерв, ведь Стоунхорн вдруг решил на эти же деньги купить на зиму сена и овса.
В доме царило спокойствие. Квини держала все в чистоте и порядке и, так как уже не боялась, что мебель будет переломана, приводила обстановку в соответствие с ее и мужа вкусами. Она регулярно посещала недалекое кладбище и тихо беседовала с несчастным старым человеком, который теперь лежал в земле и которого она обещала не забывать.
Однажды ее навестила бабушка. Она порадовалась на новую семью и намекнула, что отец теперь определенно смирится, что не пройдет и года, и он, конечно, снова примет ее как родную дочь. Бабушка принесла Квини подарок - налобную повязку, с большим искусством вышитую свиной, окрашенной древними минеральными красками щетиной. Красные, синие и желтые треугольники на белом фоне изображали типи.
Квини обрадовалась подарку. Она решила, что наденет ее на празднике Солнечного танца.
О Гарольде Буте больше никто не вспоминал. Родители смирились с тем, что он исчез, и жили мыслью, что он наверняка как-нибудь явится с присущей ему бесцеремонностью. Словом, это выглядело так, будто бы сын отправился в путешествие. Приходилось это время управляться без него. Трезвая позиция Мэри более всего способствовала этой атмосфере. Мать Бута припрятала про запас материал на костюм, чтобы юноше было во что одеться, когда он возвратится домой.
В глубине души каждый был рад, что Джо Кинга раньше времени не отдали под суд.
Начало родео приближалось. Многие семьи решили на эти дни поехать в Нью-Сити. Пробудилось общественное честолюбие, желание быть свидетелями того, как соплеменник получит один, а может быть, и целых два приза. Джо Кинг стал своего рода национальным героем, хотя еще никто не знал, чего он сумеет добиться. Но ведь уже стало обычным, что с ним всегда происходит что-то из ряда вон выходящее. И это из ряда вон выходящее должно было стать на этот раз победой индейца над белыми участниками. На это надеялась вся резервация. На это надеялись даже служащие агентуры. Что за триумф для нового суперинтендента, если черная овца за такое короткое время станет блестящим экспонатом! Заведующие отделами договаривались друг с другом о поездке на родео.
Дольше всего длилось соответствующее совещание в семье Халкетт. Но наконец и отец семейства не смог противостоять искушению увидеть зятя победителем родео. Все-таки, как он слышал, у Квини и Джо уже был автомобиль, три дорогие лошади и дом содержался в порядке.
Вечер, когда Джо и Квини, или Инеа-хе-юкан и Тачина, сидели высоко на склоне, не был теплым. Ветер поднимал с сухой земли прерии пыль и нес клубы ее через бетонку, развевал гривы коней, разгонял на небе облака. Стоунхорн докурил сигарету и играл со стебельком травы. Оба смотрели вниз, на маленький рубленый дом и на луг, принадлежащий ранчо Джо Кинга.
- После родео тебе, наверное, придется искать другого мужа, - произнес Стоунхорн, не глядя на Квини, словно разговаривая с самим собой, и вообще он выглядел сейчас человеком, прислушивающимся к далеким раскатам грома и не ведающим все же, откуда надвигается гроза, загадочность которой уже перехватывала ему дыхание. - Осенью и зимой ты снова в школе, и, если меня тут не будет, некому будет вести хозяйство, разве если только ты снова не выйдешь замуж… Жаль было бы забросить все, за что мы тут принялись…
Квини медленно повернулась к мужу.
"Я не понимаю тебя", - говорил ее взгляд.
- Как, собственно, обстоит с тобой… я имею в виду… - В голосе Стоунхорна прозвучало что-то вроде смущения, которого Квини за ним не знала. Но она поняла его.
- У нас будет ребенок.
Стоунхорн отбросил стебелек травы.
- Не выбери ему плохого приемного отца.
- Инеа-хе-юкан…
- У нас нет больше родственников в нашей резервации. Правда, кое-кто есть, но они и слышать ничего не хотят о Кингах, о моем отце и обо мне. Ты вообще о них никогда не упоминаешь, и я тоже не называю их имен. Родственники со стороны моей матери, должно быть, еще живут в Канаде. Она говорила иногда об этом, но видеть их мы никогда не видели. Девяносто лет назад некоторые, кто не хотел жить в этой резервации, переселились туда. Оттуда происходит и мое имя… Инеа-хе-юкан, которое дала мне моя мать. Это имя вождя. Я его получил, но еще не заслужил, и едва ли сумею его заслужить.
- Все всегда будет так, как ты того захочешь, мой муж. Но я… я не понимаю… и я не знаю…
- Я тебе объясню, Тачина. Ты думаешь, и так думает большинство, Стоунхорн - хороший наездник, он хорошо бросает лассо, он силен и ловок, он может даже схватить быка за рога и положить его на землю. Значит, он выиграет приз, - может быть, не первый и, может быть, не во всех состязаниях, в которых будет участвовать. Но он выйдет с честью, по крайней мере с хорошими очками. Он покажет себя. Он уже не в первый раз выступает на родео.
Квини оперлась на плечо Стоунхорна, а он опять улыбался той доброй улыбкой, которую она в первый раз увидела в ту бурную ночь.
- Но жизнь, Тачина, имеет много сторон, и в Нью-Сити мы не в теплице, там нет кондиционера. Там будет жарко, очень жарко, но это жара такого рода, которую знает один Джо Кинг… и я не знаю, не положишь ли ты меня скоро там, рядом с отцом, в случае, если, конечно, найдешь мое тело.
- Стоунхорн! Я все еще не понимаю тебя. Я даже не хочу этого понимать.
- Это совсем не то, это air condition, то, что ты сейчас сказала. Это старшая ученица higt-school, это не Тачина и это не прерия.
- Наверное, ты прав. Я хотела уже закрыть свои уши. Но я буду держать их раскрытыми. Говори.
- Ты помнишь нашу первую ночь?..
- Да…
- Я тогда ускакал прочь, не простившись с тобой, потому что я преследовал одного. Но он от меня убежал, и это плохо. Он, конечно, не донесет на меня, ведь у него у самого немало на счету и он боится полиции, как курица воды. Но он связан с другой бандой. Это маленькая замкнутая банда, такая же, как была и моя, зависимая, конечно, от большого синдиката, который ее использует. В ней, наверное, пять или шесть человек, но каждый стоит троих, я имею в виду троих опытных гангстеров. Он ненавидит меня, как только может ненавидеть убийца, и я в глазах этих людей хуже вонючей падали… я - изменник, я убил своих собратьев. Они ждут теперь удобного случая, чтобы меня уничтожить. Если гангстерский закон нарушен, банды поддерживают друг друга, чтобы заставить считаться с ним. Я приговорен к смерти не Крези Иглом и К°, а людьми, у которых свои законы, и приговор они сами приводят в исполнение.
- Оставайся здесь, Стоунхорн. Почему ты согласился ехать в Нью-Сити?
- Я уже был там несколько раз. Ты же это знаешь. Чтобы купить автомобиль, овес и так далее. Я должен быть информирован. Иначе все пропало, даже не начавшись. Но я дорого продам свою жизнь.
Квини передернуло. Ветер был холодный.
- У меня есть даже связи, о которых никому не известно. Но в общем… если трезво рассудить, они будут сильнее.
- Неужели так много гангстеров в Нью-Сити? - спросила Квини. - Так много же там не наберется.
Стоунхорн слегка усмехнулся.