- Вот этого-то я никак и не могу взять в толк. До сего момента след шел от нас, а теперь идет прямо навстречу.
- Разве это одни и те же отпечатки?
- Конечно! Там, за нами, скалистая земля - на ней след не виден, но этот участок не более двадцати футов шириной. С той стороны, с востока, след слоновый, а с этой, с запада, чистейшей воды лошадиный. Оглянитесь! Разве есть еще другие следы?
- Нет.
- Так значит, эти отпечатки, несмотря на их различие, должны принадлежать одному и тому же животному. Я хочу сойти на землю, чтобы убедиться, что здесь нет ошибки.
Они спешились. Тщательнейшее обследование места дало следующий результат: след слона и вправду на скалистом участке пути превращался в лошадиный. То обстоятельство, что оба следа шли навстречу друг другу, а потом сталкивались, казалось не просто странным, а ошеломляющим. Оба беспомощно переглянулись и покачали головами.
- Если это не колдовство, то кто-то здорово водит нас за нос, - заметил Джемми.
- Неужели?
- Да, и этого я понять не могу!
- Но чудес не бывает!
- Не бывает, я не суеверный.
- Тут все как у волшебника Филадельфия, который забрасывал ввысь клубок ниток, чтобы потом подняться в небеса по тоненькой ниточке и исчезнуть с Земли!
- Поскольку слон шел с востока, а конь с запада, и оба следа прерываются здесь, значит, животные, по вашему мнению, вскарабкались наверх по нитке именно в этом самом месте, а потом растворились в воздухе?! Пусть такое объяснение дает кто-нибудь другой! Это выше моих сил! - искренне признался Толстяк.
- Хотел бы я, пожалуй, знать, что сказал бы морицбургский учитель, если бы был здесь с нами! - вполне искренне заявил саксонец, сосредоточенно рассматривая след.
- Уж он-то не стал бы строить из себя всезнайку, как мы с вами!
- Хм! С вашего позволения, герр Джемми, вы выглядите не очень-то одухотворенно.
Толстяк пристально взглянул на Фрэнка, после чего его маленькие глазки превратились совсем в щели. Он ответил:
- По вашему виду сейчас тоже не скажешь, что вы одаренный автопетрификат. Вообще хотел бы я видеть того человека, который мог бы разрешить эту загадку.
- Она должна быть разгадана, ибо знаменитый Архидьякон сказал: "Дайте мне точку опоры, и я сорву с петель любую дверь!"
- Архимед, хотели вы сказать!
- Да, но он же был и дьяконом, поскольку, когда в субботу, ближе к закату, пришли вражеские солдаты, он заучивал воскресную проповедь и крикнул им: "Не мешайте мне и не шумите!" Тут они его и убили. Вот тогда-то точка опоры снова пропала.
- Может, вы найдете ее опять. Я не чувствую себя способным на это, поскольку не смог разрешить даже это противоречие, - сокрушался Джемми.
- Но что-то мы должны все же делать!
- Естественно! Не поворачивать же обратно! Если вообще есть объяснение, оно лежит впереди, а не позади нас. Садимся на лошадей, и вперед!
Они поскакали дальше, теперь уже по лошадиному следу. Тот был четким и приблизительно через полчаса вывел их из песков на почву. Появились трава и одиночные кусты, а поблизости тянулась цепь холмов. Густой лес покрывал их, начинаясь у подножий редкими деревьями и чем выше, тем сильнее превращаясь в чащу. След здесь тоже был четким. Через некоторое время под ногами животных появился мелкий светлый гравий, и тут вдруг отпечатки оборвались.
- Вот и разгадка! - саркастически проворчал Фрэнк.
- Непостижимо! - воскликнул Джемми. - Этот конь возник из воздуха и снова растворился в нем. И правда, Дух Прерии! Тогда я пожелал бы, чтобы ему пришла в голову хорошая мысль показаться нам. Я не прочь узнать, как он выглядит!
- Желание весьма исполнимое. Осмотритесь, господа!
Слова прозвучали на немецком языке из-за кустов, у которых они остановились. Вскрикнув от неожиданности, оба застыли, в страхе озираясь по сторонам. Тот, кто произнес фразу, уже покинул заросли, служившие ему укрытием.
Нельзя сказать, что он был высок ростом и широк в плечах. Темно-русая окладистая борода обрамляла его опаленное солнцем лицо. Он носил украшенные бахромой легины и охотничью рубаху, также обшитую по швам бахромой, длинные сапоги, прикрывающие колени, и широкополую фетровую шляпу, на шнурке которой болтались уши серого медведя. Из-за широкого, сплетенного из нескольких ремней пояса торчали два револьвера и нож - "боуи". Похоже, весь его пояс был заполнен сидевшими каждый в своем гнезде патронами. К ремням, кроме многочисленных кожаных мешочков, были прикреплены две пары прикручивающихся подков и четыре толстые соломенные или тростниковые плетенки, имевшие овальную форму и снабженные ремешками и пряжками. От левого плеча до правого бедра тело незнакомца обвивали многочисленные кольца лассо; с шеи на шелковом шнуре свешивалась обтянутая кожей колибри трубка мира, на чашечке которой были вырезаны многочисленные индейские знаки. В правой руке незнакомец держал короткоствольное ружье с очень своеобразным затвором, а в левой - горящую сигару, которой он тотчас крепко затянулся и выдохнул дым с видимым удовольствием.
Настоящий охотник прерий никогда не наводит лоск и чистоту на свой костюм. Чем потрепаннее его вид, тем, значит, больше он пережил. К каждому, кто позволит что-либо высказать по поводу его внешности, он относится с презрением. А вычищенное до блеска ружье вызывает у него так просто огромнейшее отвращение. По его глубочайшему убеждению, у настоящего вестмена нет времени заниматься подобной чепухой.
Но на этом незнакомом молодом человеке все выглядело таким чистым, будто он лишь вчера отправился на Запад из Сент-Луиса. Его ружье, казалось, час назад вышло из рук оружейного мастера, сапоги были безукоризненно смазаны жиром, а на шпорах не было видно и следа ржавчины. Костюм его смотрелся как с иголочки, и даже руки его, похоже, были вымыты.
Оба наших следопыта уставились на внезапно появившегося человека и от неожиданности забыли ответить.
- Ну, - продолжил он с улыбкой, - я понял, что вы желаете увидеть призрак? Если вы имеете в виду того, по чьему следу шли, то он стоит перед вами.
- Черт возьми! Тут, большей частью, уже перестаешь соображать! - вырвалось у Фрэнка.
- О! Саксонец! Не так ли?
- Да еще и коренной! Безусловно, и вы немец чистых кровей?
- Да, честь имею. А другой кто?
- Он тоже из нашей прекрасной страны. От неожиданности он лишился дара речи. Но это ненадолго, ибо он сейчас снова заговорит.
Фрэнк был прав, поскольку Джемми выскользнул из седла и протянул земляку руку, забыв о всякой осторожности.
- Это ли возможно? - вскричал он. - Здесь, недалеко от Чертовой Головы, встретить немца! Едва ли можно поверить!
- Я удивлен вдвойне, поскольку встретил сразу двоих, - снова улыбнулся молодой человек. - Если не ошибаюсь, вас зовут Якоб Пфефферкорн?
- Что? Вы знаете мое имя?
- Глядя на вас, не усомнишься в том, что вы Толстяк Джемми. А если бы я не догадался об этом сразу, то достаточно было взглянуть на вашу кобылу. Если встречаешь толстого охотника на таком верблюде, то это уж точно Толстяк Джемми. А как-то случаем я узнал, что этого знаменитого вестмена на самом деле зовут Якоб Пфефферкорн. Но там, где вы, рядом должен быть Длинный Дэви со своим мулом. Или, может, я ошибаюсь?
- Нет, он действительно поблизости - совсем недалеко отсюда, если ехать на юг, туда, где долина уходит в горы.
- О! Вы там сегодня разбили лагерь?
- Конечно. Моего спутника зовут Фрэнк.
Саксонец тем временем также спешился. Он подал незнакомцу руку. Тот пристально взглянул на него, кивнул и спросил:
- А вы, пожалуй, Хромой Фрэнк?
- Боже ты мой! Вы и меня знаете?
- Я вижу, что вы прихрамываете, да и зовут вас Фрэнк. А теперь еще вопрос - вы живете с Бауманом, Охотником на медведей?
- Кто вам это сказал?
- Он сам. Наши пути пересеклись несколько лет назад. Где он теперь? Дома? Думаю, что это где-то днях в трех пути отсюда, не так ли?
- Совершенно верно. Но его нет дома. Он в руках у огаллала, а мы на пути к ним, чтобы попытаться чем-нибудь ему помочь.
- Вы пугаете меня. Где это произошло?
- Совсем недалеко отсюда, у Чертовой Головы. Огаллала потащили его и еще пятерых пленников наверх, к Йеллоустоуну, чтобы убить их у могилы Храброго Бизона.
- Из мести? - спросил незнакомец, и при этом его лицо стало абсолютно серьезным.
- Да, конечно! Может, вы слышали когда-нибудь об Олд Шеттерхэнде?
- Не стоит долго напрягать память - да, - на губах незнакомца промелькнул едва уловимый смешок.
- Так вот, - продолжал Фрэнк, - он убил Храброго Бизона, Злого Огня и еще одного сиу. Теперь огаллала отправились в поход, чтобы навестить могилы этих воинов, а заодно взяли с собой Баумана, попавшего к ним в руки.
- Откуда вам это известно?
Маленький саксонец рассказал о Вокаде и обо всем, что произошло с момента его появления. Незнакомец выслушал его внимательно и очень серьезно. Лишь иногда, когда хромой слишком уж загибал на своем родном диалекте, на лице его собеседника появлялась легкая улыбка. Когда Фрэнк закончил, молодой человек произнес:
- Так значит, Олд Шеттерхэнд и несет, собственно, всю вину за несчастье, которое пало на Грозу Медведей. Все это на его совести.
- Нет. Как может он быть виноват в том, что Баумана покинула осторожность?
- Ну, спорить не будем. С вашей стороны весьма благородно, что вы не испугались опасностей и трудностей, которые, безусловно, ждут вас, и хотите освободить пленников. От всего сердца желаю вам удачи. Но меня очень интересует юный Мартин Бауман. Может, мне удастся его увидеть.
- Это очень легко сделать, - вставил свое слово молчавший до сих пор Джемми. - Вам нужно только пойти с нами, а скорее, поехать. Где ваша лошадь?
- Откуда вы знаете, что я не лесной бродяга и езжу верхом?
- Хотя бы потому, что вы носите шпоры.
- Действительно, это выдает меня. Мой конь здесь недалеко. Я оставил его на несколько минут, чтобы взглянуть на вас.
- А вы заметили, как мы приближались?
- Разумеется. Я не спускал с вас глаз вот уже полчаса. Вы остановились вот там, вдалеке, чтобы обсудить свои догадки насчет происхождения отпечатков.
- Как? Что вы знаете о них?
- Не больше того, что след - мой собственный.
- Ваш?
- Да.
- Дьявольщина! Так это ваши отпечатки так ловко провели нас?
- Вы и вправду попались на эту удочку? Ну, я просто счастлив, что провел самого Толстяка Джемми. Но, конечно, это представление предназначалось не вам, а совсем другим людям.
Толстяк, казалось, снова проглотил язык. Он еще раз уже более внимательно осмотрел незнакомца с головы до ног, покачал головой, а потом спросил:
- Да кто вы, собственно, такой?
Тот, к кому был обращен вопрос, лукаво улыбнулся и ответил:
- Вы с первого взгляда заметили, что на Дальнем Западе я новичок, не правда ли?
- Да, гринфинча можно узнать в вас сразу. С таким горе-ружьем вам ходить только на воробьев, а свое снаряжение вы нацепили на себя небось несколько дней назад. Вы непременно из какой-нибудь веселой компании или из группы стрелков-туристов. Где вы покинули железную дорогу?
- В Сент-Луисе.
- Что? Так далеко на Востоке? Невозможно! И сколько же времени вы здесь, на Западе?
- На этот раз уже восемь месяцев.
- Нет уж, позвольте! Не издевайтесь надо мной! Не хотите же вы заставить меня поверить в это?!
- В голову не приходило говорить вам неправду.
- И значит, провели нас тоже вы?
- Да, след был мой.
- В это не поверит ни один полицейский! Бьюсь об заклад, что вы учитель или молодой профессор и снуете тут туда-сюда вместе со своими коллегами в поисках каких-нибудь растений, камней и бабочек. Так позвольте дать вам хороший совет - немедленно поворачивайте отсюда! Это не ваше поприще! Жизнь здесь не каждый час, а каждую минуту висит на волоске. Вы и не подозреваете, в какой опасности находитесь.
- О, об этом-то я знаю. К примеру, здесь поблизости расположен лагерь более сорока шошонов.
- Heavens! Это правда?
- Да, я это точно знаю.
- И вы говорите об этом так спокойно!
- А как я должен говорить? Вы думаете, что несколько шошонов - повод для паники?
- Эй, послушайте, вы и понятия не имеете, в каком опасном месте находитесь!
- О нет! Там, недалеко, лежит Кровавое озеро, и шошоны были бы рады схватить одного из нас, а еще лучше всех сразу.
- Право, не знаю, что мне о вас и думать… - развел руками Толстяк, не скрывая своих чувств.
- Думайте, что хотите. Этих краснокожих я с таким же успехом могу обвести вокруг пальца, как и вас. Я не раз встречал отличных вестменов, ошибавшихся во мне, потому что они все мерили общепринятыми мерками, и в этом была их ошибка! Прошу вас, идемте!
Он развернулся и неторопливо шагнул прямо в заросли. Оба разведчика последовали за ним, ведя животных в поводу. Вскоре они наткнулись на поистине великолепный экземпляр тсуги высотой более тридцати метров, что с такими деревьями случается крайне редко. Рядом с ней стоял конь - статный вороной жеребец с красными ноздрями и красной полосой, идущей от макушки через всю длинную густую гриву; такая полоса у индейцев считается верным отличием превосходной породы. Седло и сбруя были индейской работы. Позади первого был пристегнут плащ из прорезиненной ткани. Из одной из седельных сумок торчал футляр подзорной трубы, а рядом с жеребцом, на земле, лежала тяжелая крупнокалиберная двустволка "медвежебой". Когда Джемми заметил ружье, он ускорил шаг, поднял оружие, осмотрел его и крикнул:
- Это ружье… это… я никогда его прежде не видел, но все равно узнал сразу. Серебряное ружье вождя апачей Виннету и этот "медвежебой" - самые знаменитые ружья Запада! А "медвежебой" принадлежит…
Толстяк запнулся и растерянно уставился на владельца оружия, потом продолжил:
- Теперь я наконец начинаю соображать! Каждый, кто первый раз встречался с Олд Шеттерхэндом, принимал его за гринхорна. Это ружье принадлежит ему, а штуцер в его руке - никакая не безделица, а один из тех немногих штуцеров - "генри", что были выпущены. Фрэнк, знаете ли вы, кто этот человек?
- Нет. Я же не читал ни его свидетельства о крещении, ни его справки о прививках.
- Эй, оставьте эти шуточки! Вы стоите перед Олд Шеттерхэндом.
- Олд Шет…
Фрэнк едва не попятился назад.
- С ума сойти! - вырвалось у него. - Олд Шеттерхэнд? Но я представлял его совсем другим.
- Я тоже, - признался Джемми.
- Каким же, господа? - улыбнулся охотник.
- Высоким и крепким, как Колосс Варский! - выпалил ученый саксонец.
- Да, с фигурой гиганта, - согласился Толстяк.
- Итак, вы видите, что моя слава больше моих заслуг. Переходя от одного лагерного костра к другому, истории обрастают такими небылицами, которых просто так и не придумаешь. Дело доходит до того, что речь идет уже о настоящих чудесах, тогда как на самом деле то же самое может проделать любой человек.
- Нет, то, что рассказывают о вас, это…
- Па! - прервал Толстяка охотник быстро и решительно. - Оставим это! Посмотрите лучше на моего коня. Это один из тех индейских нгул-иткли, которых разводят только апачи. Сейчас он, что называется, "босиком". Если я хочу ввести в заблуждение какого-нибудь преследователя, я привязываю к его ногам эти тростниковые башмаки, которые очень популярны в Китае. Они оставляют, особенно на песке, след, очень похожий на слоновый. Вот здесь, на поясе, у меня две пары подков. Одна пара сработана как обычно, другая сделана наоборот - шипом вперед. Естественно, и след потом получается наоборот, а тот, кто меня преследует, уверен, что я двигался в противоположном направлении.
- Черт возьми! - не выдержал Фрэнк. - Теперь, наконец, в моей голове посветлело. Стало быть, подковы с секретом! Что бы сказал на это морицбургский учитель!
- Я не имею чести знать этого господина, но имею удовольствие провести вас обоих. На скалистом участке пути не могло остаться никаких следов, поэтому там я спешился, чтобы сменить плетенки на подковы. Конечно, я и понятия не имел, что за мной по пятам следуют мои земляки; это я заметил лишь позже. Я принял эту предосторожность, поскольку по определенным признакам сделал вывод о присутствии враждебных индейцев. И мое предположение подтвердилось, когда я пришел к этой тсуге.
- Там есть следы индейцев?
- Нет. Дерево сегодня должно было стать местом моей встречи с Виннету, и…
- Виннету! - прервал его Джемми. - Вождь апачей здесь?
- Да, он приходил сюда, но еще до меня.
- Где он? Я непременно должен его видеть.
- Он оставил мне знак, что уже был здесь и еще вернется сегодня. Где он сейчас находится, я не знаю. Наверняка он следит за шошонами.
- Он сообщил об их присутствии?