- Мама, милая… - всхлипнула Анжелика, перевернув страницу. Мать она помнила плохо. Когда она умерла, ей было лет семь. Память лишь сохранила обрывочные воспоминания - зоопарк, сдобные пирожки, сладкую манную кашу, щедро сдобренную вареньем, нежный, любящий поцелуй и тихий вкрадчивый голос: "Ангел мой, просыпайся! Первый раз в первый класс!"
Простонав, Лика захлопнула альбом и уткнулась в пушистую шерсть Кузи, заплакав пуще прежнего. Кот дернулся, протестующе замяукал, на что Разанцева лишь сильнее стиснула несчастное животное.
- За что, Господи, за что??? - выла она, высмаркиваясь в мягкую шерсть придавленного кота, - ну, за что?
Наутро были назначены похороны. Все хлопоты и бюрократические вопросы героически взяла на себя двоюродная тетка из Саратова, вот уже пять лет обитающая в Москве, тем самым позволяя Анжелике побыть наедине с собой.
Она оплакивала не только гибель отца, но и сою собственную судьбу, в который раз повернувшуюся к ней задом. Помимо смерти отца, она с ужасом отдавала себе отчет в том, что без памяти влюбилась в Алексея Владимировича Смолина и теперь, словно отважная героиня бульварного романа, готова была преданной декабристкой идти за ним и в ад и в рай, куда бы не забросила судьба ее возлюбленного. Рязанцевой, привыкшей делать только то, что взбредет ей в голову, этого было достаточно что бы нарисовать в своем мозгу картину судьбоносной встречи с самым опасным преступником Российской Федерации. Ну не интересовали Анжелику примерные мужчины, хоть ты тресни.
"Если на дороге лежит говно, ты, Анжелка, обязательнов него вляпаешься!" - любила приговаривать ее лучшая подруга Кристина, но Лика как всегда никого не хотела слушать. Смолин глубоко запал ей в душу, поработив разум и сердце, и теперь она не представляла своей жизни без этого амбициозного, властного и харизматичного злого гения, каковым, собственно, он и являлся на самом деле.
"Я опять сознательно создаю чернуху вокруг себя…" - подумала Лика, сдавив кота так сильно, что тот, вздыбив шерсть, полоснул ее когтями, разодрав руку от кисти до сгиба локтя, и мохнатой бомбой метнулся прочь.
- Ну и вали, предатель! - тупо пробормотала Лика, рассматривая капли крови на расцарапанной руке. Недавняя встреча с Зимовский, что говорить, немного охладило пыл Рязанцевой, но отступать было не в ее правилах. План дальнейших действий был прост: по поддельным документам, согласно принятому ею самой решению, она должна немедленно улететь в Оренбург, а оттуда, после очередной смены паспорта, в гриме проследовать по новому месту назначения, а именно в закрытую тюрьму "Черный дельфин", где по протекции одного высокопоставленного чинуши из органов и займет должность медицинской сестры, прихватив с собой шприц с инъекцией.
Дальше - дело техники. Тюремный лепила констатирует смерть, дальше морг и свобода.
"Не кисни, я всю жизнь живу по поддельным документам, - утешил её Дмитрий. - Например сейчас ты разговариваешь с Петром Фёдоровичем Дубравиным. Не мандражируй, всё пройдёт, как по маслу!"
- Как же, не мандражируй, - Анжелика нахмурилась. - Господи, помоги…
Резкий звонок в дверь испугал её не на шутку. На цыпочках подкравшись двери, она посмотрела в дверной глазок. На пороге стояла полненькая старушка божий одуванчик.
- кто? - резко спросила Лика, не припоминающая такую бабуля, сунув в дверной глазок фотографию, на которой был изображен Смолин и Круглый, который должен был быть этапирован во Владимирский централ. Не чувствуя под собой ног от радости, Лика широко распахнула дверь, огрев несчастную старушку по носу.
- Заходи, баба Рита! - она втянула старушку в коридор и, оглядевшись по сторонам, захлопнула входную дверь.
- Ты одна? - хрипло осведомилась старуха мужским баритоном, проходя на кухню, бросив клетчатый баул у двери. Лика хлопала ресницами, наблюдая за бесцеремонностью своей лже-родственницы.
- Д-да…
- Отлично! - Старуха сняла пышный седой парик, сбросила стоптанные женские ботильоны сорок второго размера и бесцеремонно усевшись за стол, залпом выдула целый графин любимого клюквенного морса Рязанцевой.
- Задрался по городу передвигаться в этом гриме! - старуха по-мужски вытерла губы, - Курить есть что?
- Д-да… - Лика достала из шкафчика пачку отцовских "Пэлл Мэлл" и щелкнула зажигалкой у кончика сигареты гостя.
- ты - Виталий? - голос ее дрогнул.
- Он самый! - Круглов блаженно затянулся, выпуская колечко дыма, - Поживу пока у тебя. Прости за маскировку, сама понимаешь, чекисты на ушах!
- Я слышала, по всем каналам трубят! - Лика уселась на стул, во все глаза таращась на подельника Смолина.
- Кто это тебя так? - хмыкнул Круглов, указав глазами на расцарапанную руку Рязанцевой.
- А, производственная травма, - отмахнулась Лика, промакивая кухонной тряпкой сочившуюся кровь, - Потом обработаю.
Кузя, опасливо заглянув на кухню, покосился на подозрительного субъекта, поднял хост трубой и пятясь, стал отступать, сверкая зелеными глазищами.
- Кузя, брысь! - Шикнула на него Лика, недоверчиво глядя на Круглова, - Я… Ты точно Виталий?
- Да точно, точно! - Круглый взял тряпку и стер с лица театральный грим. - Круглов Виталий, друг детства Алексея…
- Как ты узнал про меня? - заплетающимся языком спросила Лика.
- Сорока на хвосте принесла! - Круглов причмокнул губами.
- Понятно, Зимовский!!! - Лика рассеянно наблюдала за тем, как Виталий распахнул холодильник и стал вытаскивать оттуда кастрюли с едой.
- Что ты делаешь?
- Собираюсь обедать, - пожал плечами Круглый, зажав сигарету в уголке рта, открывая крышку и нюхая ароматный наваристый борщ. - Ты, если честно, так похожа на Веронику, что я веду себя как дома, извини!
- Н-ничего, мне не привыкать… - слабо улыбнулась Рязанцева, голова которой шла кругом. - Вот за что люблю Вас, мужиков, так за умение в любой ситуации плавать как рыба в воде. Э-э, не из кастрюли, дай-ка я погрею тебе!
- Угу, а я пока в душ, рожа чешится, как педик же загримирован!
Лика фыркнула, поставив кастрюлю на электрическую плиту. - Расскажи в двух словах? Зачем я тебе нужна?
- ну, во-первых, надо полагать, Зима обрисовал тебе план как вытащить Леху, а во-вторых, мне же надо где-то отсидеться, чтобы не светиться. К тому же у тебя связи, а мне нужно устроить аварию, и в этой варии, как ты понимаешь, я и должен погибнуть!!!
- Понятно, в принципе, все понятно… - Лика проводила глазами Виталия, а потом, едва за ним захлопнулась дверь в ванной, зашла туда и, деликатно отвернувшись, встала к нему спиной, облокотившись на дверной косяк.
- Ну и кроме того нам надо решить вопрос с Пашкой. Леху мы вытащим, вопрос времени. Слышал, ты в Черном дельфине собираешься работать? - Круглов загремел баночками с шампунями и гелями для душа Рязанцевой.
- Д-да..
- Всё будет, всё…
* * *
После прогулки, где заключённым разрешалось мерять крохотный дворик короткими шагами, Смолин обнаружил, что в камере его ждёт новый "сюрприз". Стоя лицом к стене, рядом со входом в свой отсек, Алексей дождался когда его впустят в бокс, протянул руки в решетку и вздохнул свободнее, ощутив как браслеты расщелкнулись на его запястьях.
Алексей держался из последних сил, чтобы не сойти с ума. Все здесь обстояло не так, как он мог предугадать Контроль, охрана - по пять конвойных на каждого заключенного и никакой возможности свести счеты с жизнью… Смолин не собирался провести здесь остаток жизни, но знал, что первый год на зоне у заключенного уходит на то, чтобы привыкнуть, свыкнуться с мыслью о том, его ждет не яркая, полная приключений феерия, а унылое беспросветное существование здесь, за колючей проволокой, в тюрьме строгого режима. Целый год уходит на адаптацию… Спустя год осужденный постепенно привыкает, напоминая собой живого зомби, через три более - менее вливается в колею, но не многие из них доживают до той поры, когда через двадцать пять лет им разрешал первое послабление - редкие, раз в три месяца свидания. Только мало кто из них доживает до сего светлого часа… жены осужденных на пожизненное не дожидаются своих мужей, дети вырастают, а отцы с матерями умирают, либо, чаще всего, сам заключенный погибает от туберкулеза или какой другой хвори.
Стоя возле нар (сидеть в течение дня на заправленной койке категорически запрещалось) Алексей не сомневался, что его побег лишь вопрос времени. Оставалась крохотная надежда на то, что Круглый и Зима придут к общему знаменателю, и как можно скорее организуют ему "повестку на тот свет".
- Сука, шахматист… - Смолит в сердцах хватил кулаком по стене, поднял затуманенный гневом взгляд, увидев, как приоткрылся дверной глазок, лязгнули металлические замки и в камеру вошли пятеро конвойных.
- ЛИЦОМ К СТЕНЕ, ОБХОД! - рявкнул усатый, швырнув Смолина лицом о кирпичную стену. Другой, поплотнее, со зверским выражением на сплюснутом могнолоидном лице, придирчиво оглядел постель, проведя пальцем по едва заметной складке на покрывале.
- ЭТО ЧТО, СМОЛИН? - осведомился он, рывком разворачивая Алексея лицом к себе. Тот свирепо скрежетнув зубами, промолчал, с бесстрастной ненавистью уставившись в пол, избегая зрительного контакта с конвойным.
"Терпи, ради сына, молчи!" - приказал он сам себе.
- Я спрашиваю, что это такое? Смолин, тебя предупреждали, ни единой складки? Что это, мразь, я спрашиваю? Жрал, а крошки оставил? А ну смотреть сюда, паскуда!
- Да пошел ты, - не выдержал Алексей, метнув на него бешеную молнию. Охранник, вскинув руку, ленивым, механическим движением со всего маху заехал дубинкой по губам Алексея, едва не выбив два передних зуба. Смолин нагнулся и с ноги врезал ботинком прямо в челюсть монголу, сворачивая ее набок.
- Ы-ы, бля! - замычал ушибленный, вытаскивая дубинку. - УБЬЮ, МРАЗЬ!
- Тебе пиздец! - услышал Алексей, прежде чем упасть на пол, сокрушаемый мощным ударом. Тот час град ударов посыпался на Алексея, сбивая его с ног и опрокидывая на бетонный холодный пол. Пятеро охранников, в угрюмом молчании, стали методично избивать лежащего Смолина нанося беспощадные удар за ударом коваными ботинками, ломая ребра, отбивая почки и другие внутренние органы. В ход пошли резиновые дубины, электрошокеры… Алексей даже не сопротивлялся, не имея ни малейшей возможности выбраться из-под адского замеса. Подошва ботинка с налипшей жвачкой, вмонтировавшись на полном ходу, сломала ему нос: раздался противный хруст, и Смолин ощутил, как хрустнули кости. Кровь хлестала как из неисправного водопроводного крана, не только из переломанного носа, но и с лохмотьев губ, разбитых в красное месиво. Попытавшись привстать, Алексей молча, без единого стона, рухнул на пол - рука от удара дубиной переломилась в локте и повисла плетью, причиняя адскую боль. Последнее, что увидел он, прежде чем потерять сознание, это носок ботинка, летящий прямо в глаз. Вспышка дикой, нечеловечной боли ослепила его, после чего наступила непроглядная тьма, подарившая блаженное забытье…
* * *
Узнав о побеге Круглова, Белов пришёл в ярость.
- Как, я спрашиваю как!!! - полковник в бешенстве швырнул мобильник о стену. - КАКИМ ОБРАЗОМ? СМОЛИН В ДЕЛЬФИНЕ, КТО? Я СПРАШИВАЮ, КТО???
- Вероятно кто-то, кто решил сдёрнуть обоих! - Денисов поднял сотовый телефон начальника и положил на стол.
- КАК?
- Положили конвой, водителя, на месте происшествия ещё пять трупов.
- Наняли бойцов, после чего произвели зачистку, - Павел Дмитриевич несколько раз яростно треснул кулаком по столу.
- Твою мать, твою мать. В розыск объявили?
- Пал Дмитрич…
- К СМОЛИНУ УСИЛЕННУЮ ОХРАНУ. Я УВЕРЕН, ЭТО С ЕГО ПОДАЧИ. ПРОВЕРИТЬ ОКРУЖЕНИЕ ФЕРЗЯ ПО ЛЕГИОНУ, ВСЁ ПРОШЕРСТИТЬ, СДЕЛАЙ ЗАПРОС, ПОТОРОПИ, ОБЪЯСНИ ВСЮ СРОЧНОСТЬ!
- Должны же быть хоть какие-то зацепки!!!
* * *
Боль выдернула Смолина из спасительного забытья, словно, дохлую рыбу на поверхность реальности. На щеке с огромными кровоподтёками сверкали кристаллики слёз. Свидание с сыном причинило душевные страдания,
"Настоящие мужики тоже плачут, сынок, но не от физической боли, а от душевных мук!" - вспомнил он золотые слова отца. Открыв глаза, Алексей мутным взглядом обвёл больничную палату. Изображение было расплывчатым, блёклым, причём правый глаз видел хорошо, а левый был закрыт повязкой. Собрав волю в кулак, Смолин привычно протестировал тело, как всегда после серьёзных ранений на войне. Годы каждодневных тренировок в легионе не прошли бесследно: Алексею даже не пришлось ощупывать себя, чтобы сделать первичное медицинское заключение - перебит нос, вероятно, сломана носовая перегородка, травмирован глаз, сломана рука, отбиты почки, печень, пострадали пару рёбер. Ощупав языком зубы, Смолин пришёл к неутешительному выводу, что все целы, но два передних подозрительно шатаются.
"Твою мать!" - Смолин пошевелил пальцами рук - работают, только дикая боль прострелила руку от локтя до основания предплечья. В таком состоянии о побеге не могло быть и речи, хотя, его состояние здоровья должно сыграть ему на руку, подтвердив внезапную смерть заключённого.
"Рязанцева…. Неспроста она появилась в моей жизни!"- Алексей вспомнил блестящие от слёз глаза Анжелики в зале суда, не выпускающие его ни на секунду из поля зрения,
"- Не так много способов сымитировать смерть, один укол и никакой судмедэксперт не догадается, главное, найти нужную инъекцию, подкупить патологоанатома, а дальше - вот она, свобода, дело исключительно цены вопроса… Круглый на свободе! День-два, максимум неделя отсидки и я выйду отсюда! Дальше по стандартной схеме…" - Смолин с трудом поднял руку и потрогал повреждённый глаз - повязка шла через всю голову и закрывала половину лица.
- Знатно они тебя отделали! Красавец! - ударил по ушам холодный расчётливый голос двойника с явным намёком на издёвку. Здоровый глаз Алексея зафиксировал фигуру Смолина-видения в дверях больничной палаты: неизменная куртка, шапка, холодный прищур тёмных глаз, ухмылка самоуверенного человека на чётко очерченных губах.
- Что дальше? Куба, пластика, а потом возвращение и реванш?!
Смолин молчал, недовольно глядя на застывшего в дверях двойника. Тот, приподняв брови, цинично сосканировал больничное помещение, подходя к постели Алексея,
- А потом снова день сурка? - прицел ледяных глаз сосредоточился на бледном забинтованном лице Смолина. - Рокировка на шахматной доске ничего не изменит. Поставишь шах и мат Белову - на его место придёт другой, устранишь его - будет третий, и так до бесконечности?
- Я должен…
- Кому ты должен, - перебил его двойник, издевательски хмыкнув, - Нике, Гарику, или Толстяку? А может, матери Круглого? Никому ты ничего не должен, и почему я должен напоминать тебе твои же слова?
- И ты не должен!
- О том и речь, родной! - поймал его на словесной перепалке двойник, - Может, достаточно потерь? Или ты хочешь лишиться ещё и сына?
- Причём здесь мой сын? - Пока я жив, Пашке не угрожает опасность!
- Удивляешь ты меня, родной, - видение скривило губы в пародии на улыбку, - Или вместе с почками тебе мозги отбили? Ты сам - вот самая большая опасность для Павла!
Алексей, сделав попытку приподняться, без сил рухнул на некогда белые лагерные простыни, ныне напоминавшие собой выцветшее полинявшее белье.
- Опасность… Ты на чьей, собственно, ты стороне?
- Ответ очевиден - на твоей! - по лицу двойника скользнула теплая улыбка. - Думай о сыне! Сделай пластику, открой нормальный бизнес! Всё будет - власть, деньги, что тебе ещё надо? Ходить по острию ножа? Притормози! Месть сжигает тебя!
- Тогда какого чёрта ты читаешь мне мораль? - вспылил Смолин, встречаясь с тяжёлым пронзительным взглядом двойника, - Что ты несёшь? Бизнес, притормозить!
- Ты не хотел этого ада! - Смолин-двойник скрестил руки на груди, пристально наблюдая за тем, как мелькают тени гнева и раздражения на лице Смолина, - Осуждённый на пожизненный срок Смолин Алексей Владимирович! Слушай сюда! Ты определённо везунчик, и теперь у тебя есть шанс всё исправить! Пойми ты, Пашке нужен отец, а не уголовник. Ты уже перешёл все границы, даже за решеткой представляешь опасность для окружающих: жена шахматиста, Ежов! Кто следующая жертва?
- Пошёл ты, - беззлобно оскалился Смолин, - Я сам знаю, что лучше мне, Круглому и Пашке! Я прикончу шахматиста, чего бы мне это не стоило, слово даю!
Смолин-двойник покачал головой, разглядывая лежащего на постели Алексея долгим изучающим взглядом. Наконец, когда здоровый глаз Смолина заслезился от напряжённой игры в "гляделки", двойник процедил с мрачной иронией, кривя рот в сердитой гримасе:
- Ты главный! Как скажешь, Алексей, да, я всё понял, Алексей! Наше дело выполнять твои указания!
- Да пошёл ты, - грубо послал его Смолин, - Достал!
- Как прикажешь! - хмыкнул двойник Смолина и, повернувшись спиной, направился к выходу. - Только не забывай, что ты это я, и вопрос кто из нас главный спорный, как и тот, кто из нас двоих отдаёт приказы.
Алексей выдохнул, неподвижным взором глядя на то место, где только что стоял его двойник: в висках стучали отбойные молотки надвигающейся мигрени, тошнота подкатила к горлу, перехватывая дыхание, действие обезболивающего заканчивалось. Морщась от боли, Алексей отвернулся к стене, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Все органы дружно ныли, словно по нему проехался асфальтораскаточный каток, в голове заклубился туман, из которого выплыло белое как облако лицо полковника.
"Я убью тебя, Белов, убью. - прошептал он про себя, трогая языком разбитые губы, - Месть блюдо для гурманов, подаётся холодной, как хорошее вино: чем больше выдержка, тем богаче послевкусие. Сладок будет день, шахматист, жди меня, сука, я приду, пусть через год, через два, но я вернусь и прикончу тебя, слово даю!"
Круглый снял трубку стационарного телефона и, набрав с детства знакомую комбинацию цифр, стал вслушиваться в длинные гудки. Сердце его бухало в грудной клетке в учащенном ритме: тук… тук-тук… Перед глазами стояла пелена слез, горло сжалось до размеров трубочки для коктейлей. На пятнадцатом гудке, когда он уже хотел отключить связь, он услышал безжизненный голос своей матери и изо всех сил укусил себя за губу, чтобы не разреветься.
- Алло… - произнес самый близкий, и, увы, навсегда потерянный человек на всем белом свете, вызывая у Виталия коллапс дыхательных путей.
- Слушаю.. - в безжизненных интонациях было столько невысказанной боли, горя, отчаянья, что Круглову сдавило сердце, а в голове в который раз за день закралась мысль о непоправимой роковой ошибке.
- Не молчите… - бесцветным тоном попросила мать.
Круглый, не в силах более выдерживать этот немой укор, нажал пальцем на клавиши. Трубка выскользнула из его ослабевших рук, а на глаза навернулись слезы.