ГЛАВА 5
Гребцы бастуют. - Бегство. - Кайман. - Признательность. - Подарок. - Речная лошадь. - Ловушка. - Буксир. - Ивон становится "приманкой". - Тантал. - Беника выбирают капитаном. - Тантал умирает. - Неустрашимый Ивон.
- Нет, масса! Дальше мы не ходи…
- Идемте же! Ну, вперед!
- Нельзя, масса.
- Почему?
- Слишком далеко.
- Можно подумать, вы сотню лье прошли. Лентяи! Пошевеливайтесь!
- Нет, масса! Мы не знаем…
- Вы не можете… Вы не знаете… Черт меня дернул с вами связаться! Что особенного, если вы вернетесь еще через неделю? Я вон покинул Роскоф десять лет назад, и ничего! А ну давайте, еще два дня! Зато потом покутите на славу - обещаю!
- Нет, масса, мы не ходи…
- Гром и молния! Хороши же мы будем, если эти болваны нас бросят! Из нас четверых один больной, другой ребенок, а третий не может навести порядок… Так куда же мы направляемся?.. Пойдете вы или нет?! Вперед, а то я вас поколочу!
Испугавшись, чернокожие тем не менее не подчинились, а стремглав бросились в воду и поплыли к противоположному берегу.
Внезапно вода вспенилась и на ее поверхности появилась громадная зубастая пасть каймана . Чудовище готово уже было проглотить оказавшегося совсем рядом незадачливого пловца. Беззащитный негр испустил дикий вопль, нырнул и исчез из виду. Кайман ринулся вслед за ним.
Полминуты спустя голова обезумевшего от страха негра появилась над водой недалеко от лодки. Жан-Мари, взяв револьвер и приготовившись дать бой крокодилу, крикнул Бенику:
- Подай ему руку! Я попробую всадить пулю в эту пасть!
- Сюда, дружище, - позвал боцман.
Чернокожий был уже еле жив, лицо его стало пепельно-серым. Но, увидев нагнувшегося к нему человека, ни слова не понимая из того, что кричал Беник, утопающий собрал последние силы и рванулся к лодке.
Беник успел втащить его как раз в тот самый момент, когда зубастая пасть второй раз лязгнула за спиной несчастного. Разъяренный неудачей, кайман с силой у дарил хвостом по воде и исчез прежде, чем Жан-Мари выстрелил.
- Бедняга! - сочувственно протянул Феликс. Не произнося ни слова, спасенный лишь стучал зубами и тяжело вздрагивал всем телом.
- Ну, теперь ты убедился, - поучал его Жан-Мари, - чем кончаются попытки увильнуть, дезертировать. Считай, что твоему приятелю повезло: он сумел доплыть до берега цел и невредим.
- Жан-Мари, - прервал нотацию Феликс, - мы обязаны проводить этого человека. Я не желаю причинять чернокожим зла. Они и так далеко от дома, на подневольных работах. Хватит с них.
- Как хотите, месье! - Кервен сел за весла и погреб к другому берегу.
- Они вольны помогать нам или отказаться, не так ли?
- Конечно, но разве я заставлял их работать даром?
- Если они хотят уйти, заплати им. И узнай, не против ли они продать нам свою лодку. Что касается меня, то я не в состоянии уважать человека, способного причинить зло себе подобному.
- Хорошо сказано, - подхватил Беник. - Там, в проклятой Гвинее, мы занимались грязным делом, что и говорить. Теперь Господь дает возможность исправиться. Конечно, было бы неплохо, если бы эти двое отправились с нами. Но надо научиться уважать чужую свободу. Что ты об этом думаешь, Жан-Мари?
- Вы оба правы!
Потом, обращаясь к пришедшему в себя чернокожему, отставной сержант добавил по-португальски:
- Ты свободен! Догоняй своего приятеля!
Бывший тюремщик полез в карман:
- Сочтемся, что ли? На, держи обещанное. Не забудь поделиться с твоим другом!
Подобного рода действия со стороны белого потрясли негра больше, чем чудесное спасение. Он разинул рот и забыл даже протянуть руку.
- Это нам? - произнес он смущенно.
- А кому же еще? Вы работали, так получите!
- Белые никогда нам не платят.
- Это лишний раз доказывает, что они канальи! Ну ладно, бери и проваливай! Подожди-ка! Выпей!
Растроганный благородным поведением белых, к которому африканцы - увы! - не привыкли, второй чернокожий тоже подошел к французам.
- И ты, наверное, не прочь выпить? Возьми-ка!
Однако негр отказался.
- Что, боишься отравиться?
- Нет, масса, у меня и в мыслях не было.
- Тогда почему же?
- Вы, белые, считать нас бездельники…
- Ну и дальше?
- Мы не ходи с вами дальше, потому что оставить дома дети и женщины.
- Что он говорит? - полюбопытствовал Феликс.
- Говорит, что оставили жен и детей и не могут уйти далеко.
- Бедные, теперь понятно их упорство.
- Продолжай!
- Вы спасти товарища, а крокодил его съесть.
- Да, это было бы уж слишком!
- Я доволен, товарищ доволен.
- Мы тоже… Нельзя ли побыстрее!
- Мы возвращайся, но дать вам лодка.
- Вот это дело! Я куплю ее у вас.
- Нет-нет, не купить. Мы дарим!
- Но позволь!
- Нет, масса!
- Вот болваны! Надо все по правилам сделать!
- Нет правила. Мы с товарищем дадим вам речную лошадь.
- Что это еще за речная лошадь?
- Да, масса! Речная лошадь быстрее мула, она плыть и тянуть лодку.
- Ничего не понимаю, а вы? - Жан-Мари перевел своим спутникам все сказанное.
- Речная лошадь - это гиппопотам. - Феликс вспомнил, что некогда читал об этом.
- Но здесь нет гиппопотамов. Они не водятся в Южной Америке!..
- Пусть эти люди делают, что хотят. Посмотрим! А вдруг их зверь-буксир не выдумка!
- Добро, - подхватил бретонец. - Найдите речную лошадь, мы будем бесконечно признательны.
Негры посовещались:
- Нужно немного времени, чтобы поймать речная лошадь. Нужен крепкий кусок дерева.
- Все что угодно, дети мои, мы не торопимся. Думаю, что наш след уже потеряли и прекратили погоню.
- Но здесь не оставаться! Все прятаться в лес! Речная лошадь не плыви, если кто на берегу.
- Хорошо! Мы уходим. Но не далеко. Хочется посмотреть, что вы делаете. Можно?
- Можно.
С этими словами чернокожий достал из лодки толстую веревку и попросил всех четверых как следует потянуть ее, с тем чтобы проверить прочность. Результат явно его удовлетворил.
- Подходит.
Затем негр выбрал самое крепкое и ветвистое дерево на берегу. Укрепил веревку на одной из ветвей, а второй конец завязал петлей.
- Не знаю, что они замышляют, но это похоже на виселицу, - со знанием дела заявил Феликс.
- Она и есть!
В это время второй африканец отыскал в лесу палку длиной около сорока сантиметров и толщиной с кулак. Повертев ею, словно шпагой, он, казалось, остался доволен.
- Крепкое дерево!
Это действительно было знаменитое железное дерево, о которое сломала зубы не одна стальная пила.
Через четверть часа белым сказали:
- Вы ходить в лес, лошадь плыть сюда.
Один из охотников проворно взобрался на дерево и скрылся в его густой кроне, держа в руке конец веревки.
Его приятель лег на землю и застыл, не выпуская из рук палку.
- Что, интересно, он собирается делать? - Любопытство белых росло.
Вдруг они услышали лай. Однако собаки не было видно. Звук доносился с того места, где только что затаился чернокожий.
- Гав! Гав!
Никто не отозвался. Все было тихо.
- Гав! Гав!
По-прежнему ни звука в ответ.
- Гав!
Забурлила вода, на поверхности появилась движущаяся полоса. А затем громадный крокодил, - очевидно, тот самый незадачливый охотник - показался во всей своей красе. Хищника привлек лай собаки. Он поискал ее глазами и увидел… человека!
Крокодилы, как говорят, обожают собачье мясо. Но вряд ли гурман огорчился, заметив ошибку. Аллигатор замер на мгновение и бросился вперед с раскрытой пастью.
Человек между тем не двинулся с места.
Зрители, наблюдавшие странную сцену, едва успевали уследить за действующими лицами. В одну секунду рука чернокожего очутилась в пасти чудовища, и в тот самый момент, когда крокодил должен уже был сомкнуть челюсти, она повернулась, и палка встала вертикально. Зверь оказался в ловушке. Он не мог ни закрыть, ни открыть пасть.
Однако этим дело не ограничилось. Кинувшись на негра, кайман попал в петлю.
- Давай! - что есть мочи завопил африканец.
Тот, что скрывался в листве, дернул за веревку, и петля затянулась, взнуздав крокодила.
- Браво!.. Браво!.. - в один голос закричали четверо выбежавших из леса.
- Речная лошадь готова! Теперь она тянуть лодку. Я не обманул.
- Ты не только не обманул, дружище! Я в жизни не видел зрелища великолепнее!
- Все это просто, масса… Мы ловим так весь крокодил…
- Способ хорош, да не для каждого. Я вот не из слабых. Но, видит Бог, сосунок в сравнении с вами.
- Это чудище и правда ужасно, - произнес Феликс.
- Метров шести будет!
Кайман не оставлял попыток освободиться: бил хвостом, извивался, но все напрасно. К несчастью для него, самое страшное оружие он потерял благодаря искусству африканца.
- Вот уж истинно речная лошадь! Однако она, по-моему, чересчур ретива! Для буксира не слишком ли? Что скажешь, приятель?
- Крокодил не кормить, он уставать. Тогда его впрягать в лодка.
- А как им управлять?
- Это просто, совсем просто!
- Так как же? Вдруг он не захочет плыть туда, куда нам нужно!
- Не бояться. Смотрите.
Негры, торопясь, с одной стороны, угодить новым друзьям, а с другой - поскорее вернуться домой, оставили каймана и быстрыми шагами удалились в чащу. Через мгновение вернулись, волоча за собой тонкое, но крепкое бревно длиной метров шесть. Они долго прилаживали его к носу лодки.
- Это трон для лошади, - улыбнулся негр.
Четверо беглецов начинали что-то понимать.
Затем африканцы ловкими движениями связали уставшего "коня". Животное подтащили к лодке и привязали к бревну. Крокодил как бы составлял с суденышком одно целое.
Беник захохотал, как ребенок:
- Вот это мысль! Гляди-ка, Жан-Мари! Кайман может шевелить одними лапами!
- Что и требуется! Остается только надеяться, что он захочет ими двигать.
- Но ведь они обещали!
- Посмотрим.
Тем временем чернокожие объявили, что все готово и можно отчаливать.
- Но не плохо бы объяснить, как управлять этим экипажем!
- Белые до сих пор не поняли?
- К сожалению, нет!
- Масса садится здесь. - Африканец указал на тот конец бревна, что выступал перед носом крокодила. - Крокодил хочет есть, он плыть на запах, плыть вперед. Он не достать человек, а все время плыть на запах.
Догадавшись, бывший тюремщик разразился диким хохотом.
- Проще, чем выкурить трубку, - проговорил он сквозь смех.
- Просто и гениально - из прожорливого гиганта сделать мотор! Но кто же станет приманкой?
- Да ведь он же никого не съест!
- В принципе, нет. Но если веревки ослабнут или он порвет их…
- У него в пасти палка.
- А если она сломается…
- Не бойтесь!
- Если вы, месье Феликс, не возражаете, если вы, дядя, и вы, матрос, не против, туда сяду я.
- Но почему именно ты, Ивон? Почему, к примеру, не я?
- Да потому, что я легче всех.
- Ну и что из этого следует?
- Многое. Вот вы, дядя, сколько весите?
- Килограммов восемьдесят - восемьдесят пять.
- Жан-Мари - столько же, месье Феликс и того больше.
- Точно.
- Так вот, дядя. Если вы плюхнете свои восемьдесят пять килограммов на тот конец бревна, что будет?
- Лодка накренится.
- И поползет, как черепаха. В то время как мои тридцать пять - сорок кило ничего не изменят.
- А ведь парень прав! Что ты думаешь, Жан-Мари?
- Из этого юнги будет толк.
- И все же, малыш, если зверь вырвется…
- Кто не рискует, тот не выигрывает. К тому же ничего пока не случилось.
- Ну что ж, будь по-твоему, сынок.
Ивон выскочил из лодки и мигом вскарабкался на бревно. Крокодил заметил мальчика, усевшегося в двух метрах от его пасти. Взбешенный, он ринулся вперед.
- Торопитесь! - вскричал мальчуган. - А не то я отчалю один.
Трое мужчин еле успели забраться в лодку. Жан-Мари бросил неграм деньги, поблагодарил еще раз, и диковинное судно пустилось в плавание. Бывший сержант занял место на корме, дабы управлять им.
Предсказания двух африканцев сбылись, ибо ни один, даже самый сильный, матрос на королевских галерах не отдавался работе с таким жаром, как плененный кайман.
Берега проносились мимо с неимоверной быстротой. Трое пассажиров, включая Ивона, наслаждались путешествием, а четвертый задавал направление судну, то и дело налегая на хвостовое весло.
Подгоняемый голодом, а возможно и страхом, крокодил трудился вовсю. Тантал - так с легкой руки Беника стали его называть.
- Кажется, наша лошадь понесла! - улыбался Жан-Мари. - Эй! Ивон! Ну, как ты там?
- Все в порядке, матрос!
- Не заснул?
- Одним глазом посматриваю!
- Добро, мой мальчик.
С наступлением ночи никто не изъявил желания спать, и плавание продолжалось.
С первыми лучами солнца их взору открылась живописная равнина.
Кайман зафыркал. Он явно запыхался.
Тантал был голоден. Тантала мучила жажда. Тантал утомился. Его коротенькие лапки работали медленнее, чем накануне.
- Матерь Божья! Бьюсь об заклад, что он давал семь узлов. Вот это работа! Не сделать ли нам остановку?
- Причаливаем! - скомандовал Беник. Он был старше всех по званию, и его единогласно избрали капитаном.
Самое время. Силы Тантала на исходе. Он кашлял, напрягался, сбивался с ритма и без толку барахтался в воде.
Лодка причалила к берегу. Это было последнее усилие загнанного животного. Из горла его хлынула кровь, он испустил предсмертный хрип и застыл неподвижно.
Ивон, долго сидевший в неудобной позе, очень устал и даже не смог сразу подняться на ноги. На берег мальчуган выбрался на четвереньках, затем встряхнулся, разминая онемевшие ноги.
- Пожалуй, нужно отвязать зверя, - сказал Беник. - Пока он выполнял роль буксира, все было в порядке. Но теперь это только обуза.
- Берегитесь! - вскричал Феликс. - Кайманы живучи! Берегитесь агонии!
- Черт побери, палка выпала из его пасти!
- Я знал это, - гордо проговорил Ивон.
- И ничего не сказал!
- Я заметил еще вчера, когда отчаливали.
- Почему же ты молчал?
- Не такой я дурак! Вы бы сменили меня на посту и дело не пошло бы так быстро.
- Несчастный, а если бы крокодил сожрал тебя?!
- Дядя! - отвечал отважный юнга. - Не вы ли говорили, что я включен в состав экипажа на правах матроса, на равных правах со всеми? Так вот: я выполнял приказ, как подобает истинному моряку!
- Ивон, друг мой, - Феликс по-мужски пожал мальчишке руку, - ты настоящий герой.
ГЛАВА 6
Отдохнувший светлеет, взволнованный чернеет. - Предположение Беника. - Синий попугай мамаши Бигорно. - В путь. - Обитатели леса. - Одни в чаще. - На последнем дыхании. - Река. - Жан-Мари - умелец и музыкант. - Индейцы. - Холодный прием. - Страшная кухня. - Отрубленная голова.
События разворачивались с такой головокружительной быстротой, что за все это время Феликс Обертен едва ли имел возможность поразмыслить о своем недуге. Речь до сих пор шла о спасении своей шкуры, а белая она или синяя, не имело серьезного значения. Главное было защитить жизнь и свободу. В этом, как мы убедились, Феликс преуспел. Теперь, когда главная опасность осталась позади, можно было перевести дух. Отдых, однако, никак не мешал парижанину думать.
- Почему и каким образом я, белый человек, чьи предки всегда гордились чистотой своей крови, оказался синим?! Помню, как сейчас, ужас при виде собственного отражения. С той поры ничего не изменилось, мне не стало лучше. Хорошо, что нет зеркала, иначе не отрывал бы глаз от удручающей картины. Недавно, увидев свое отражение в воде, я решил, что посветлел. Но боюсь, это лишь самообольщение. Мои милые товарищи тоже пытаются успокоить себя и меня. Спрашиваю в стотысячный раз: почему я стал индиго? Цветные бывают желтыми, красными или черными, но не синими! Если бы я еще стал негром, краснокожим или китайцем, у меня были бы сородичи. А так я единственный в своем роде, уникальное чудовище. Эй, Ивон! Ну, как ты находишь меня сегодня?
- Вы посветлели, заметно посветлели!
- Но ты говоришь это каждый день!
- Нет, месье, каждое утро.
- Почему каждое утро?
- Потому что утром вы кажетесь мне менее синим. И не только мне. Дядя и Жан-Мари тоже замечают это.
- Так оно и есть, месье, мальчишка говорит правду. Когда вы отдохнете, синий цвет становится менее заметен.
- То есть вы хотите сказать, что я синею временами, когда сильно переутомляюсь.
- Именно!
- Странно!
- Не ломайте голову, месье. Белый ли, цветной ли, для нас троих это не имеет значения. Мы любим вас и просим всегда рассчитывать на нашу привязанность, что бы ни случилось!
- Милые, замечательные, мои друзья, если бы вы только знали, как ободряют меня, как помогают побороть уныние ваши теплые, сердечные слова!
- Не печальтесь, месье.
- Не знаю, кто я такой, но мне все видится в черных тонах.
В это время Жан-Мари неосторожно упомянул о том, что Феликс превращается порой в негра.
- Я чернею, не так ли?
- Так, немножечко…
- Это еще хуже.
- Терпение, месье, - Ивон с детской деликатностью умел иногда приободрить Феликса. - Ясно, что это не может продолжаться бесконечно. Вы выздоровеете, я уверен. Вот доберемся до индейцев, друзей Жана-Мари… говорят, они алмазы лопатой гребут… набьем себе карманы, вернемся во Францию, и вы пойдете к самому лучшему врачу.
- Глупости! - вдруг прервал его Беник. - Врачи ни черта не смыслят в этих делах. Думаю, нужно отслужить дюжину молебнов…
- Но почему? Ведь я, кажется, не провинился перед Богом!
- Простите, месье, но вот уже несколько дней меня мучает одна мысль…
- Объясните, друг мой.
- Как-то мы с Жаном-Мари вспомнили мамашу Бигорно из нашего городка. Ее муж ушел в море и не вернулся.
- Так что же?
- Он был лихой моряк, но хвастун, задира и шутник, каких мало. Однажды он привез из Бразилии попугая… но абсолютно синего, прямо как вы, совершенно такого же цвета… Не знаю, продолжать ли мне…
- Говорите, дружище.