Сидевшие собаки оскалили зубы и зарычали. Упавший лучник пошевелился, но, видимо, не смог подняться. Остальные были напуганы.
Второй лучник поднял палку, затем отпрянул, выронив лук, прижал руки к лицу, и я увидел там кровь, такую же яркую, как ягоды остролиста.
Яркое пятно показалось зимним утром, затем исчезло, а мужчина закрыл лицо руками и согнулся от боли.
Собаки залаяли, затем побежали к деревьям. Крупа повалила сильнее, со стуком ударяясь о голые ветви.
Двое мужчин направились к домику пастуха, но вожак позвал их назад. Он был моложе остальных и казался более состоятельным, или, по меньшей мере, менее бедным. У него было худое лицо, пронзительный взгляд и короткая светлая бородка.
Одет он был в потёртую кожаную куртку, но под ней я разглядел кольчугу. Либо он был воином, либо украл кольчугу.
- Лорд Утред! - позвал он.
Я не ответил. Я был в хорошем укрытии, хотя бы на время, но я знал, что придётся передвигаться, если они начнут прочёсывать рощу, однако пролившаяся кровь заставила их нервничать.
Что это было?
- Должно быть, боги, - подумал я, - или христианский святой.
Алнот должен ненавидеть разбойников, если был убит ими, а я был уверен, что эти мужчины были разбойниками, посланными убить меня.
Ничего удивительного - в то время у меня было много врагов.
У меня до сих пор есть враги, хотя сейчас меня защищает самый крепкий частокол в северной Англии, но в те давние времена - зимой 898 года - Англии ещё не было.
Были Нортумбрия и Восточная Англия, Мерсия и Уэссекс, в первых двух заправляли датчане, в Уэссексе - саксы, а в Мерсии - и датчане, и саксы.
Я был похож на жителей Мерсии, так как по рождению был саксом, но воспитали меня датчане. Я все еще поклонялся богам датчан, но судьбой мне было предопределено стать щитом для саксонских христиан от вездесущей угрозы со стороны датчан-язычников.
Так что, возможно, много датчан хотели моей смерти, но я не мог себе представить, чтобы какой нибудь датчанин нанял мерсийских преступников для засады на меня.
Саксонцы тоже хотели бы увидеть в могиле мой труп.
Мой кузен Этельред, лорд Мерсии, хорошо бы заплатил за то, чтобы увидеть меня в могиле, но он определенно послал бы воинов, а не бандитов. И все же, скорее всего, это был именно он.
Он был женат на Этельфлед, дочери Альфреда из Уэссекса, но я наставил ему рога, и он, полагаю, решил отплатить мне, послав тринадцать бандитов.
- Лорд Утред! - снова позвал юноша, но единственным ответом было внезапное блеянье перепуганных овец.
Овцы неслись вниз по тропинке через рощу, подгоняемые двумя собаками, которые набрасывались на их лодыжки, быстро направляясь к тринадцати мужчинам, и как только овцы достигли людей, собаки начали бегать вокруг, продолжая нападать, собирая животных в узкий круг, который опоясывал разбойников. Я смеялся.
Я, Утред Беббанбургский, убил Уббу у моря и уничтожил армию Хэстена у Бемфлеота, но в это холодное воскресное утро пастух оказался лучшим полководцем.
Его паникующее стадо тесно сбилось вокруг разбойников, которые едва могли пошевелиться. Собаки завывали, овцы блеяли, а тринадцать человек приуныли.
Я вышел из-за деревьев.
- Вы меня звали? - спросил я.
В ответ юноша двинулся было ко мне, но сбившиеся в кучу овцы помешали ему.
Он пинал их, рубил мечом, но чем больше он старался, тем испуганнее становились овцы, а собаки, тем временем, теснили их внутрь.
Юноша чертыхнулся, а затем схватил Уиллибальда.
- Отпусти нас, или мы убьем его, - сказал он.
- Он - христианин, - ответил я, показывая молот Тора у себя на шее, - так какое мне дело, если вы его убьете.
Уиллибальд в ужасе уставился на меня, затем обернулся, когда один из мужчин закричал от боли. Снег опять окрасился красной, как ягоды остролиста, кровью, и на этот раз я увидел, в чём причина.
Ни боги, ни убитый святой, а вышедший из-за деревьев пастух с пращой в руках.
Он взял камень из мешочка, вложил его в кожаный карман пращи и вновь раскрутил ее. Послышался свист, пастух отпустил один шнур и следующий камень отправился в полет, чтобы поразить человека.
Они в страхе развернулись, и я жестом показал пастуху, чтобы тот позволил им уйти. Он свистнул, отзывая собак, люди и овцы разбежались.
Люди разбежались, все, кроме первого лучника, который по прежнему лежал на земле, сраженный камнем, угодившим ему в голову.
Юноша, оказавшийся храбрее остальных, подошел ко мне, наверное, думая, что его компаньоны помогут ему, но вскоре понял, что он остался один.
Страх исказил его лицо, он обернулся как раз в тот момент, когда сука прыгнула на него и вонзила клыки ему в руку.
Он закричал, а затем попытался стрясти ее, в это время другая собака рванулась к своей товарке.
Он все еще кричал, когда я ударил его по затылку плашмя своим мечом.
- Теперь ты можешь отозвать своих собак, - сказал я пастуху.
Первый лучник был ещё жив, но волосы вокруг правого уха были окровавлены. Я сильно пнул его под рёбра, мужчина застонал, но был без сознания. Я отдал его лук и колчан пастуху.
- Как тебя зовут?
- Эгберт, господин.
- Теперь ты богат, Эгберт, - сказал я ему. Хотел бы я, чтобы это было правдой. Я бы щедро заплатил Эгберту за его утреннюю работу, но у меня больше не было денег. Я потратился на людей, доспехи и оружие, чтобы одержать победу над Хэстеном, и был беспросветно беден в ту зиму.
Остальные разбойники исчезли, ушли на север. Уиллибальд дрожал.
- Они искали тебя, господин, - сказал он, стуча зубами, - им заплатили за твою смерть.
Я склонился над лучником. Камень проломил ему череп, и я увидел раздробленный осколок кости среди окровавленных волос. Одна из собак подошла, чтобы обнюхать раненого, и я погладил её густую жёсткую шерсть.
- Хорошие собаки, - сказал я Эгберту.
- Волкодавы, господин, - ответил он, затем поднял пращу, - но это лучше.
- Ты умеешь пользоваться ею, - сказал я. Это ещё мягко сказано: мужчина был мёртв.
- Я упражняюсь уже двадцать пять лет. Ничто не отгоняет волка лучше, чем камень.
- Им заплатили за мою смерть? - спросил я Уиллибальда.
- Это их слова. Им заплатили, чтобы они убили тебя.
- Иди в хижину, - сказал я, - согрейся!.. - Я обратился к юноше, которого охраняла большая собака: - Как тебя зовут?
Он замялся, затем нехотя ответил:
- Вэрфурт, господин.
- И кто тебе заплатил, чтобы ты убил меня?
- Я не знаю, господин.
Похоже, что он не знал. Вэрфурт и его люди пришли из Товечестера - поселения, расположенного неподалёку на севере. Вэрфурт рассказал, как какой-то человек пообещал заплатить ему серебром по весу в обмен на мою смерть.
Человек предложил сделать это воскресным утром, зная, что большая часть моих людей будет в церкви, и Вэрфурт нанял дюжину бродяг для этой работы.
Он должен был знать про большой риск, так как репутация у меня была ещё та, но ему пообещали огромное вознаграждение.
- Это был датчанин или сакс? - спросил я.
- Сакс, господин.
- И ты не знаешь его?
- Нет, господин.
Я продолжал спрашивать, но он сказал только, что мужчина был худым, лысым и одноглазым. Это описание мало о чём мне говорило.
Одноглазый, лысый мужчина? Это может быть кто угодно. Я задавал вопросы до тех пор, пока не выжал из Вэрфурта все ответы, оказавшиеся бесполезными, а затем повесил и его, и лучника.
И Уиллибальд показал мне волшебную рыбу.
Делегация ждала в зале. Шестнадцать человек из Винтанкестера, столицы Альфреда, и среди них не менее пяти священников.
Двое, как и Уиллибальд, прибыли из Уэссекса, другая же пара оказалась мерсийцами, которые, по всей видимости, поселились в Восточной Англии. Я знал обоих, хотя сначала и не узнал их.
Это были близнецы Цеолнот и Цеолберт, которые около тридцати лет назад оказались вмести со мной заложниками в Мерсии.
Мы были детьми, захваченными датчанами - я был рад этой участи, а близнецы возненавидели ее.
Теперь им было около сорока лет, два одинаковых священника коренастого телосложения, с круглыми лицами и седыми бородами.
- Мы следили за твоими успехами, - сказал один из них.
- С восхищением, - закончил второй. Как и в детстве, я не мог различить их. Они заканчивали друг за другом предложения.
- С вынужденным, - сказал первый.
- Восхищением, - сказал второй близнец.
- С вынужденным? - спросил я враждебно.
- Известно, что Альфред недоволен.
- Вы сторонитесь истинной веры, но…
- Мы ежедневно молимся за вас.
Другая пара священников, оба западные саксы, были людьми Альфреда. Они помогли ему составить свод законов, и выяснилось, что целью их приезда было сообщить об этом мне.
Оставшиеся одиннадцать человек, пятеро из восточной Англии и шестеро из Уэссекса, были воинами, охранявшими священников в их путешествии.
И они привезли волшебную рыбу.
- Король Эорик, - сказал Цеолнот или Цеолберт.
- Хочет заключить союз с Уэссексом, - закончил другой близнец.
- И с Мерсией!
- Христианские королевства, как ты понимаешь.
- И король Альфред, и король Эдвард, - подхватил Уиллибальд, - отправили подарок королю Эорику.
- Альфред до сих пор жив? - спросил я.
- Слава Богу, да, - ответил Уиллибальд, - хотя он болен.
При смерти, - вмешался один из западно-саксонских священников.
- Он с рождения при смерти, - сказал я, - и сколько я его знаю, все умирает. Он лет десять еще проживет.
- Дай Бог проживет, - сказал Уиллибальд и перекрестился. - Но ему уже пятьдесят лет, и он угасает. Он действительно умирает.
- Поэтому он и хочет заключить этот союз, - продолжил западно-саксонский священник, - и поэтому лорд Эдвард обращается к тебе.
- Король Эдвард, - поправил своего спутника Уиллибальд.
- Так кто обращается ко мне? - спросил я, - Альфред Уэссекский или Эдвард Кентский?
- Эдвард, - ответил Уиллибальд.
- Эорик, - вместе сказали сказал Цеолнот и Цеолберт.
- Альфред, - сказал западно-саксонский священник.
- Все они, - добавил Уиллибальд. - Это важно для них всех!
Эдвард или Альфред, или они оба хотят, чтобы я поехал к королю Восточной Англии Эорику. Эорик был датчанином, но он перешел в христианство и отправил близнецов к Альфреду и предложил создать великий альянс между всеми христианскими частями Британии.
- Король Эорик предложил, чтобы ты вёл переговоры, - сказали Цеолнот или Цеолберт.
- Прислушиваясь к нашим советам, - быстро добавил один из западно-саксонских священников.
- Почему я? - спросил я близнецов.
Уиллибальд ответил за них:
- Кто знает Мерсию и Уэссекс лучше тебя?
- Многие, - ответил я.
- Те другие, - сказал Уиллибальд, - пойдут за тобой.
Мы были за столом, на котором стояли эль, хлеб, сыр, похлёбка и яблоки. Разожженный большой огонь в очаге в центре комнаты освещал закопченные балки.
Пастух оказался прав, и крупа превратилась в снег, некоторые его хлопья пролетали через дымоход в крыше.
Снаружи, за частоколом, Вэрфурт и лучник свисали с голой ветки вяза, и их тела были пищей для голодных птиц.
Большинство моих людей были в зале, слушая наш разговор.
- Сейчас слишком холодно для того, чтобы вести переговоры, - сказал я.
- Альфреду осталось недолго, - сказал Уиллибалд, - и он хочет этого альянса, господин. Если все христиане Британии объединятся, господин, тогда молодой Эдвард сможет удержаться на троне, когда он получит корону.
Это похоже на правду, но зачем Эорику нужен этот альянс? Эорик из Восточной Англии сидит на заборе между христианами и язычниками, датчанами и саксами, сколько я его помню, а сейчас он захотел объявить о своей верности саксонским христианам?
- Из-за Кнута Ранулфсона, - объяснил один из близнецов, когда я озвучил этот вопрос.
- Он привёл людей на юг, - сказал второй близнец.
- На земли Сигурда Торсона, - сказал я. - Я в курсе, я сообщил об этом Альфреду. И Эорик боится Кнута и Сигурда?
- Боится, - сказал Цеолнот или Цеолберт.
- Кнут и Сигурд не будут атаковать сейчас - сказал я, - но весной, возможно.
Кнут и Сигурд были датчанами с Нортумбрии и, как и все датчане, лелеяли мечты о том, чтоб захватить все земли, на которых звучит английская речь.
Захватчики пытались снова и снова, и раз за разом они проигрывали, но следующая попытка была неизбежна, потому что в сердце Уэссекса, которое было оплотом христианства саксов, происходило неладное.
Альфред умирал, и его смерть, несомненно, принесет языческие мечи и языческий огонь в Мерсию и Уэссекс.
- Но зачем Кнуту и Сигурду атаковать Эорика? - спросил я. - Они не хотят Восточную Англию, им подавай Мерсию и Уэссекс.
- Они хотят всё, - ответили Цеолнот или Цеолберт.
- И истинная вера будет изгнана из Британии, если только мы не защитим её, - сказал старший из двух западно-саксонских священников.
- Поэтому мы просим тебя выковать этот альянс, - сказал Уиллибалд.
- В праздник Рождества, - добавил один из близнецов.
- И Альфред послал подарок Эорику, - продолжил Уиллибальд с энтузиазмом, - Альлфред и Эдвард! Они были очень щедры, господин!
Подарок был заключен в коробку из серебра, усеянную драгоценными камнями.
На крышке коробки была фигура Христа с поднятыми руками, по ободку надпись: "Edward mec heht Gewyrcan", и это означало, что Эдвард приказал сделать этот ковчег, или, что вероятнее, его отец заказал подарок, а затем приписал щедрость своему сыну.
Уиллибальд с благоговением поднял крышку, демонстрируя обивку из красной ткани. Маленькая подушечка размером в человеческую ладонь уютно расположилась внутри, а на ней лежал скелет рыбы.
Это был целый скелет рыбы, без головы, только длинный белый позвоночник с рядом ребер с двух сторон.
- Вот, - сказал Уиллибальд, говоря так осторожно, как будто слова, произнесенные слишком громко, могли потревожить эти кости.
- Мертвая селедка? - спросил я недоверчиво, - это и есть подарок Альфреда?
Все священники перекрестились.
- Сколько ещё рыбных костей тебе нужно? - спросил я. Я посмотрел на Финана, моего ближайшего друга и начальника личной стражи. - Мы можем достать мертвую рыбу, не так ли?
- Хоть целый бочонок, господин, - ответил он.
- Лорд Утред! - Уиллибальд, как всегда, взвился от моих насмешек.
- Эта рыба, - он направил свой дрожащий палец на кости, - была одной из тех двух рыб, которыми наш Господь накормил пять тысяч человек!
- Вторая, должно быть, была просто гигантская, - сказал я, - что это была за рыба? Кит?
Старший западно-саксонский священник сердито посмотрел на меня.
- Я советовал королю Эдварду не посылать тебя для этого дела, - сказал он, - я говорил ему, что нужно послать христианина.
- Так в чём проблема, используйте другого, - парировал я. - Я лучше проведу праздник Йолль в своём доме.
- Он желает, чтобы вы поехали, - резко сказал священник.
- Альфред также желает этого, - вставил Уиллибальд, затем улыбнулся, - он думает, что ты напугаешь Эорика.
- Зачем ему нужно пугать Эорика? - спросил я. - Я думал, что планировался альянс?
- Король Эорик позволяет своим кораблям охотиться на наши торговые корабли, - сказал священник, - и должен возместить убытки до того, как мы пообещаем ему защиту. Король верит, что ты будешь убедительным.
- Мы не отправимся в путь ещё, по крайне мере, десять дней, - сказал я, угрюмо смотря на священников, - всё это время я должен кормить всех вас?
- Да, господин, - ответил счастливый Уиллибальд.
Судьба - странная штука. Я отказался от христианства, предпочитая богов датчан, но я любил Этельфлед, дочь Альфреда, а она была христианкой, и это означало, что я использовал свой меч на стороне креста.
И похоже, что поэтому я смогу провести Йолль в Восточной Англии.
Осферт прибыл в Букингаам, привезя ещё двадцать воинов из моей дружины. Я призвал их, потому что хотел большой группой отправиться в Восточную Англию.
Король Эорик, возможно, и предложил договориться, возможно, он даже согласится и на требования Альфреда, но переговоры лучше вести с позиции силы, и я планировал прибыть в Восточную Англию с впечатляющим эскортом.
Осферт и его люди присматривали за Честером, римским лагерем на краю северо-западной границы Мерсии, где укрылся Хэстен после того как его силы были уничтожены в Бемфлеоте. Осферт поприветствовал меня сдержанно, в своём духе.
Он редко улыбался, и весь его вид показывал неодобрение того, что он видел, но я думаю, что он был рад воссоединиться со всеми нами.
Он был сыном Альфреда, рожденным от служанки до того как Альфред открыл для себя сомнительные радости христианского послушания.
Альфред хотел, чтобы его бастард стал священником, но Осферт предпочёл путь воина.
Это был странный выбор, так как он не получал удовольствия от хорошей драки и не жаждал моментов дикого упоения боем, когда гнев и меч делали остальной мир таким скучным, однако Осферт привнес в бой качества своего отца.
Он был серьезным, думающим и последовательным. Там, где мы с Финаном шли напролом, Осферт использовал ум, а это неплохая вещь для воина.
- Хэстен все ещё зализывает свои раны, - сказал он мне.
- Мы должны были убить его, - проворчал я. Хэстен отступил к Честеру, после того как я уничтожил его флот и армию при Бемфлеоте.
Мой инстинкт подсказывал мне следовать за ним и добить раз и навсегда, но Альфред захотел, чтобы его люди вернулись в Уэссекс, а у меня не хватило людей, чтобы осадить стены римского форта в Честере, поэтому Хэстен до сих пор жив.
Мы наблюдали за ним, ожидая доказательств того, что он набирает людей, но Осферт считал, что Хэстен слабел, а не усиливался.
- Ему придется проглотить свою гордость и присягнуть кому-то другому, - предположил он.
- Сигурду или Кнуту, - сказал я. Сигурд и Кнут были на данный момент самыми сильными датчанами в Британии, хотя ни один из них не был королем.
У них есть земли, богатства, стада, серебро, корабли, люди и амбиции.
- Зачем им нужна Восточная Англия? - полюбопытствовал я вслух.
- Почему бы нет? - ответил Финан. Он был моим ближайшим соратником, человеком, которому я больше всего доверял в бою.
- Потому что они хотят Уэссексс, - сказал я.
- Они хотят всю Британию, - отозвался Финан.
- Они выжидают, - сказал Осферт. - Чего?
- Смерти Альфреда, - сказал он. Он редко называл Альфреда "отец", словно, как и король, стыдился своего рождения.
- О, да, начнется хаос, когда это случится, - сказал Финан с удовольствием.
- Эдвард будет хорошим королем, - сказал Осферт осуждающе.
- Ему придется драться за это, - сказал я. - Датчане будут пробовать его на зуб.
- А ты будешь за него драться? - спросил Осферт.