Можно представить себе изумление и жестокое разочарование дона Пабло Сандоваля, когда он наконец очнулся от мертвого сна и узнал, что произошло. Но поправить дело было невозможно, и ему пришлось мириться со своим несчастьем, не иначе, разумеется, как поклявшись самому себе, что при первой же возможности он жесточайшим образом отомстит.
Между тем два судна быстро шли при свежем ветре по направлению к Гуайякилю. Когда Тихий Ветерок остановился против бухты, он выкинул испанский флаг и потребовал лоцмана.
Через час лоцман был на корвете. Тихий Ветерок вручил ему письмо на имя губернатора и, очень учтиво попросив его поторопиться, отправил обратно после того, как показал ему своих пленников, перевязанных, словно сосиски, и имеющих глупый вид лисиц, поднятых на смех курицами.
Письмо Тихого Ветерка к губернатору в Гуайякиле было лаконичным; флибустьер не отличался красноречием, предпочитая выражаться коротко и ясно.
Это письмо, или, вернее, записка, написанная невообразимыми каракулями и с фантастической орфографией, заключала в себе следующее:
На моих судах находятся двести пленных испанцев. Если в течение двух часов вы не свезете их всех на берег, то еще через полчаса они будут повешены.
Тихий Ветерок
Губернатор тотчас понял, с каким человеком имеет дело. Он поспешил собрать все лодки, какими только располагал, и немедленно послал их к двум стоящим судам. На исходе второго часа лодки подошли к ним. Испанцы подоспели вовремя: получасом позже состоялась бы казнь.
Избавившись от пленников, которые немного беспокоили его, Тихий Ветерок направился обратно к Панаме.
В условленный с доном Хесусом день он стоял против утеса Мертвеца. Около девяти часов вечера на его вершине показался огонь.
Тихий Ветерок сел в шлюпку и поспешил к берегу.
Дон Хесус ждал его; рядом лежало с десяток тюков.
- Где же сеньорита? - осведомился Тихий Ветерок.
- Она не смогла приехать, - ответил асиендадо. - Мне остается спасать еще так много вещей; увезите пока что хоть это.
- А вы разве не едете со мной?
- Любезный капитан, вы должны дать мне отсрочку еще на восемь дней.
- Гм! Это многовато… А как же флибустьеры?
- Говорят, они приближаются, но, разумеется, медленно- дороги отвратительны, а они вдобавок совсем не знают здешних мест.
- Действительно, - согласился капитан.
- Следовательно, - с живостью сказал дон Хесус, - у нас достаточно времени еще для одной поездки. Согласитесь же на эту последнюю отсрочку, умоляю вас, любезный капитан!
- Видно, придется, - пробурчал Тихий Ветерок, - взялся за гуж, не говори, что не дюж… Но знай я наперед, ни за что не ввязался бы во всю эту кашу.
- Чего вы боитесь? Уж вы-то ограждены от всякой опасности, зато мне оказали бы бесценную услугу!
- Ладно, пусть еще раз будет по-вашему, но этот раз будет последним, говорю вам!
- Клянусь!
- Так до встречи через неделю?
- Через неделю.
- Но поскольку за нами могли следить, то намнеобходимо изменить час нашего свидания.
- Как вам угодно, любезный капитан.
- Я буду здесь в три часа ночи, но не заставляйте себя ждать, смотрите!
- Явлюсь минута в минуту!.. Однако мне кажется, будто на ветре у вашей каравеллы - "Жемчужина"…
- Да, любезный дон Хесус, это "Жемчужина" и есть.
- Отчего же с вами не приехал дон Пабло?
- Он очень хотел бы этого, но не мог.
- Как жаль!
- Он сожалел об этом не меньше вашего, - ответил Тихий Ветерок с насмешливым видом. - Однако - до свидания через неделю, считая от сегодняшнего дня, ровно в три часа утра.
- Не беспокойтесь, любезный капитан, быть точным важно для меня самого.
- Действительно, это скорее касается вас, чем меня. Прощайте!
- Прощайте!
Они расстались, и поскольку матросы за время их разговора уже перенесли тюки на шлюпку, капитан вернулся на каравеллу не теряя ни минуты. Тем временем дон Хесус уже успел скрыться за утесом.
- Вот сокровище-то эта скотина! - проворчал себе под нос Тихий Ветерок. - А еще говорят, что скряги хитры. Этот молодец может похвастаться, что удачно поместил свои денежки!
Капитан не любил терять времени даром и всю неделю крейсировал вдоль маршрута следования испанских судов в надежде захватить добычу-другую; но его ожидания не увенчались успехом, он не высмотрел ни одного паруса и в самом, разумеется, отвратительном расположении духа по прошествии означенного срока вернулся на место условленного свидания.
Как и в предыдущий раз, дон Хесус уже ожидал его; несколько тюков лежало вокруг испанца.
Асиендадо был бледен, встревожен, взволнован, озабочен до такой степени, что Тихий Ветерок волей-неволей обратил на это внимание.
- Что с вами, любезный дон Хесус? - спросил он. - Я нахожу, что вид у вас престранный. Не тревожит ли вас отсутствие вашей дочери? Может статься, она отказалась ехать с вами?
- Речь тут не о дочери! - вскричал асиендадо с нетерпением.
- А-а! Значит, речь идет о чем-то другом, - произнес флибустьер с самым спокойным видом.
- Представьте себе событие самое необычайное, самое поразительное, самое…
- Стойте, стойте! Расскажите мне, в чем дело, но только по возможности коротко и ясно, если, конечно, не предпочитаете оставить свои тревоги при себе.
- Почему же? От вас у меня нет никаких тайн, мой любезный капитан… к тому же, и вас это дело отчасти касается.
- Меня?
- О! Косвенно, разумеется.
- Это приятнее. Итак, вы говорили…
- Вы ведь знаете графа де Кастель-Морено?
- Мое судно зафрахтовано для него, вам это известно не хуже меня.
- Еще бы! Потому я и спрашиваю: знаете ли вы его? Инстинктивно Тихий Ветерок угадал, что должен держаться настороже.
- Конечно, знаю… то есть, видите ли, дон Хесус, вы, наверное, знаете его лучше меня; я виделся с ним только по делам, раза два-три, не более, поскольку моя каравелла была зафрахтована под его товар.
- Стало быть, прежде вы не были с ним знакомы?
- Нисколько. Я должен сказать, что он мне кажется человеком благородным и великодушным.
- Да, великодушным, как бывают великодушны воры, - посмеиваясь, возразил асиендадо.
- О чем вы?
- Любезный капитан, знаете ли вы, кто этот благородный и великодушный дон Фернандо де Кастель-Морено?
- Позвольте спросить об этом вас, - ответил, придвигаясь ближе, Тихий Ветерок.
- Это вор-флибустьер, вот кто!
- Флибустьер?! Господи Боже мой!
- Святая правда; да еще из самых знаменитых!
- Не может быть!
- Говорю вам… А знаете, как называют его сообщники?
- Откуда же мне знать?
- И то правда; они зовут его Прекрасным Лораном, вот как!
- Прекрасный Лоран! - вскричал капитан, вздрогнув, но тотчас опять овладел собой.
- Как же вы узнали об этом, любезный дон Хесус? - прибавил он тотчас.
- Благодаря простому случаю. Представьте, я возвращался со своей асиенды, когда один флибустьер невзначай наткнулся на моих людей; конечно, мне сразу захотелось взять в плен этого человека, но подлец защищался как черт, и пришлось его убить. Я велел обыскать тело и обнаружил, что он нес с собой письмо от разбойника по имени Монбар, жестокая слава которого, вероятно, дошла до ваших ушей.
- Как не дойти? Продолжайте же, умоляю вас!
- Я распечатал это письмо; на конверте стояло имя графа, но адресовано оно было Лорану. Монбар сообщал ему, что пора действовать, что через двое суток он прибудет в Панаму… и что-то там еще - всего не упомнить… Драгоценная находка, не правда ли?
- И даже очень!.. Что же вы сделали дальше?
- Как вы понимаете, любезный капитан, речь шла об общей безопасности, колебаться я не мог.
- И…
- Я пошел прямо к губернатору и показал ему письмо.
- Так что…
- Так что в данную минуту дом этого злодея окружен большим отрядом; убежать он не может и вскоре, надеюсь, будет повешен без особых церемоний.
- Ах ты, старый бездельник! - вскричал Тихий Ветерок, в невыразимой ярости схватив асиендадо за горло и опрокидывая его на прибрежный песок.
Дон Хесус настолько не ожидал подобного нападения, и произведено оно было так внезапно, что он даже не попытался защищаться.
- А! Ты выдал Лорана, моего брата, моего друга, разрази тебя гром! Да я с тебя с живого шкуру сдеру, злодей! Клянусь честью, лучше бы тебе быть в шкуре околевшей от чумы дрянной коровы, чем в своей собственной! С тобой расчет будет короток, не беспокойся!
Каждое свое слово капитан сопровождал пинком, от которого у почтенного асиендадо трещали ребра и грудь.
Он мог бы говорить долго, дон Хесус не слышал его, от ужаса он лишился чувств.
- Эй, ребята! Бросьте эту падаль на дно лодки и живо к корвету, черт побери!
Спустя минуту Тихий Ветерок уже всходил на палубу. Он запер асиендадо за крепкие запоры, выбрал из своего экипажа человек тридцать матросов из числа самых неустрашимых, вооружил их ружьями и саблями, снабдил порохом и, дав своему лейтенанту подробнейшие инструкции, высадился на берег с тридцатью отобранными флибустьерами, после чего отослал шлюпку обратно на судно.
- Ребята, - обратился он к матросам, - один из наших людей попался в Панаме в ужасную западню. Я поклялся спасти его или умереть вместе с ним; согласны вы следовать за мной?
- В Панаму! В Панаму! - вскричали матросы в один голос. - Только указывайте дорогу, капитан, мы от вас не отстанем!
- Спасибо, ребята, вы молодцы! Вперед, черт возьми! Да здравствует флибустьерство! Вперед!
Небольшой отряд быстро двинулся в путь и углубился в заросли пальм мерным скорым шагом, столь характерным для авантюристов, индейцев и лесных охотников.
Морякам свойственно особое чутье, которое никогда не обманывает их; они найдут дорогу куда бы то ни было и никогда не собьются с пути. Впрочем, теперь задача представлялась не слишком затруднительной: берег служил им исходной точкой.
Они удалились от утеса Мертвеца в половине четвертого и менее чем через час достигли окрестностей Панамы. Они прошли, не останавливаясь и не переводя духа, около трех миль очень быстрым шагом, по скорости не уступающим лошадиной рыси.
Начинало светать. Тихий Ветерок не хотел быть замечен часовыми или наткнуться на патрули; он прекрасно понимал, что приближение войска Монбара заставило испанцев привести город в оборонительное положение и охранять его, как в военное время.
Итак, флибустьер отважно углубился в чащу леса, чтобы попытаться отыскать вход в подземелье, которое вело в Цветочный дом.
Но подземный ход был тщательно скрыт и, не зная в точности места, где находилась пещера, через которую входили, отыскать ее было практически невозможно.
Время шло, поиски ни к чему не приводили, и капитаном овладела холодная ярость, выводящая из себя, затмевающая разум даже людей решительных, когда их воля разбивается о бессмысленные преграды.
Флибустьер все предвидел, все рассчитал, кроме того случая, когда он не сможет отыскать вход в подземелье. Бешенство бравого капитана дошло до крайних пределов, он не знал, молиться ли ему святым, продать ли себя черту, когда внезапно неподалеку послышались шаги и разговор, раздававшиеся все ближе и ближе. Тихий Ветерок слегка свистнул, флибустьеры мигом припали к земле и притаились в высокой траве, где оставались неподвижны, сдерживая дыхание.
Почти тотчас в десяти шагах от авантюристов появилось человек пятнадцать, хорошо вооруженных, которых вел индеец. Они разговаривали между собой без опаски, хотя и тихо.
Тихий Ветерок чуть не вскрикнул от радости: во главе этой кучки людей, состоящей исключительно из альгвазилов, он узнал раскрашенного пятнами индейца Каскабеля, заклинателя змей, и коррехидора дона Кристобаля Брибона-и-Москито.
- Тут кроется какая-то чертовщина, - пробормотал себе под нос Тихий Ветерок, и в его глазах сверкнула молния.
У Каскабеля рука была подвязана; казалось, он все еще страдал от недавней раны.
- Скоро мы дойдем? - спросил коррехидор.
- Через пять минут, сеньор, вход в подземелье там, под этой кучей камней.
- Хорошо! Нескольких ударов ломом будет достаточно, чтобы эта груда обрушилась. Мы так заложим вход, что понадобится больше недели, чтобы его расчистить. Можно считать, что разбойники у нас в руках.
- Действительно, бегство для них невозможно.
- Почему же, однако, не пришел дон Хесус?
- Он предоставил это дело мне. Ведь вы обещали мне десять унций, сеньор?
- Ты получишь их, как только мы войдем в пещеру и я удостоверюсь, что ты нас не обманул.
- Гм! Видно, вы мне не доверяете.
- В делах нужна точность.
- Как бы там ни было… пойдемте, вот сюда.
Индеец раздвинул ветки кустарника и открыл отверстие, ведущее в пещеру.
Альгвазилы во главе с коррехидором тотчас вошли в нее вслед за проводником.
Внезапно точно легион демонов вырос из-под земли и ринулся на них, не произнося ни слова, не издавая ни звука.
Наступила минута страшного замешательства, послышались хрипы умирающих, звон яростных ударов сабель, сдавленные стоны, потом все замерло и в пещере снова воцарилась" мертвая тишина.
- Эге! Это что же тут делается? - раздался насмешливый голос.
- Мигель Баск! - вскричал капитан.
- Тихим Ветерок! - тотчас отозвался Мигель. - Живо, факелы сюда!
Огонь, прикрываемый до сих пор, вдруг осветил пещеру.
Испанцы пали все до единого, не имея даже возможности защищаться, ни один не подавал признаков жизни; Каска-бель и коррехидор лежали друг на друге.
- Что ты здесь делаешь, дружище? - воскликнул Мигель.
- Тебя ищу, черт побери! Я привел тебе подкрепление.
- И, отыскивая меня, кажется, устроил порядочную бойню.
- Так получилось, брат; тем не менее эти негодяи помогли мне отыскать тебя - они шныряли тут, собираясь завалить вход в подземелье.
- Мы избавим от этого труда - не их, конечно, но тех их товарищей, которые, вероятно, скоро последуют за ними.
- О чем ты говоришь? Как же можно отрезать себе отступление"?
- Простофиля! - засмеялся Мигель. - Это подземелье им известно, но ведь есть много других, о которых знаем только мы одни.
- Так за дело!.. А что Лоран?
- Он сияет от радости.
- Еще бы! Славная будет битва.
- Сколько с тобой людей?
- Тридцать.
- Тьфу, пропасть! Целое войско! Беда теперь испанцам. Флибустьеры захохотали.
Через четверть часа пещера была заложена камнями и вход в подземелье уничтожен.
ГЛАВА XVIII. О том, какие требования были предъявлены Прекрасному Лорану и что из этого вышло
Читатель мог заметить, что дон Рамон де Ла Крус не испытывал особого уважения к дону Хесусу Ордоньесу, но долг губернатора ставил ему в непременную обязанность скрыть свое законное неудовольствие, дабы получить от этого человека обещанные им драгоценные сведения; разумеется, дон Рамон не думал отказываться от своего намерения отплатить асиендадо впоследствии за его низость, особенно за то, что недавно он так гнусно бросил донью Линду, невзирая на опасность, которой она могла подвергнуться.
Чувства эти отразились на приеме, оказанном им дону Хесусу: он был вежлив, но холоден.
Асиендадо не подавал вида, что замечает такую холодность, задавшись определенной целью и заранее составив себе план действий.
По приглашению дона Рамона он сел и приступил к рассказу.
Губернатор выслушал его совершенно бесстрастно, не перебивая.
Дон Хесус передал ему письмо Монбара, в подлинности которого не могло быть сомнения, и наконец открыл существование подземелья, которое вело от Цветочного дома в поле.
- Этим-то подземельем, вероятно, и доставлялась к вам контрабанда, сеньор? - с улыбкой заметил дон Рамон.
- Быть может, прежний владелец дома пользовался этим ходом для подобной цели, - нагло возразил асиендадо, - но я могу свято утверждать, сеньор кабальеро, что никогда не бывал причастен к гнусным махинациям, воспрещаемым законом.
- Знаю, что утверждать что-либо для вас не составляет особых затруднений… Но оставим это, я благодарен вам за доставленные мне сведения; я сумею извлечь из них пользу для нашего отечества.
- Мне кажется, сеньор дон Рамон, что необходимо, не теряя ни минуты, окружить Цветочный дом и выставить караул у входа в подземелье, которым эти разбойники, увидев, что их обман раскрыт, вероятно, не замедлят воспользоваться, чтобы попытаться спастись бегством.
- Сдается мне, сеньор, - возразил дон Рамон, - что вы каким-то непонятным образом поменялись со мной местами ипозволяете себе предписывать мне то, что я должен делать.
- Извините, сеньор кабальеро, я думал…
- Я губернатор в городе, вы же - шпион!
- Шпион! - вскричал дон Хесус.
- Подыщите другое слово, если можете, я же иного подобрать не могу, - холодно заметил дон Рамон. - Итак, вы шпион, вы доставили мне драгоценные сведения - с этим я не спорю, - и я готов заплатить вам, если нужно.
- Заплатить мне, дон Рамон?
- Почему же нет, сеньор? Всякий труд заслуживает вознаграждения.
- Одно лишь усердие верноподданного его величества руководило мной, сеньор. Несмотря на ваши жестокие слова, - напыщенно продолжал дон Хесус, - совесть говорит мне, что я исполнил свой долг! Предлагать мне вознаграждение - это значит не признавать бескорыстия моих намерений и оскорблять меня!
- Прекрасно, я не стану настаивать. Но теперь, когда эти сведения вами сообщены, ваша роль закончена и начинается моя. Не угодно ли вам будет служить проводником людям, которых я пошлю на розыски подземелья?
- У меня есть слуга, который может исполнить это.
- Согласен и на это. Где же этот ваш слуга? Кто он такой?
- Индеец валла-ваоэ, изгнанный из своего племени уж не знаю за какое преступление. Он давно уже у меня на службе.
- Как его зовут?
- Каскабель.
- А-а! Этот негодяй - ваш слуга? - вскричал губернатор, уставившись на собеседника.
- Да, сеньор, он всегда был верен мне.
- Но вы мне отвечаете за него головой!
- Отвечаю, сеньор кабальеро, - хладнокровно согласился асиендадо.
Дон Рамон позвонил; явился слуга.
- Немедленно отправляйся к коррехидору дону Кристобалю Брибону и проси его явиться сюда со всеми альгвазилами, каких он соберет. Ступай… Да! Кстати, когда прибудет коррехидор, впусти вместе с ним слугу этого господина, он должен шнырять где-нибудь в прихожей.
Слуга поклонился и вышел.
Губернатор взял в руки книгу, раскрыл ее и сделал вид, будто читает с напряженным вниманием; дон Хесус понял намек и не произнес ни слова: что ему было за дело до презрения дона Района, когда он скоро уедет из Панамы навсегда и увезет с собой все свои богатства?
Прошло полчаса.
Наконец дверь отворилась и в дверях появился дон Кристобаль, за ним выглядывала отвратительная рожа Каскабеля.
Дон Рамон с живостью бросил книгу, в которой не прочел ни единого слова, встал и пошел навстречу дону Кристобалю.