В тот момент я не плакала, я задыхалась. Мне никогда раньше не изменяли, и я не знала, как реагировать. Сердце бешено билось, в животе все сжалось, ноги стали ватными. Что было после, я помню смутно, больше все какими-то вспышками несвязных кадров, нежели полноправным фильмом с последовательным сюжетом. Более-менее опомнилась я уже в поезде. То и дело выходила в тамбур, чтобы пассажиры вокруг не видели моих непрерывно наполняющимися слезами глаз. Я полночи бродила взад и вперед, мучая себя безответным вопросом "как жить дальше?". Тогда мне казалось, что я просто умру от невыносимой боли.
Когда я вошла в квартиру, его вещей уже не было. Ты знаешь, я сейчас пишу тебе все это, а такое ощущение, что все события происходили не со мной, а вместо этого я банально и хладнокровно описываю тебе сюжетную линию понравившейся мне книги. Так странно. Не душе беспросветная пустота и, казалось, каких-либо эмоций здесь и в помине не было. Я заставляю себя совершать ежедневные примитивные вещи, такие как подняться с кровати, принять душ, позавтракать, сходить в магазин, почитать новости и многое другое, но все это я делаю под эгидой одного и того же содержания: "а смысл?"
Ниночка, подумай, пожалуйста, хорошенько, быть может, тебе удастся ко мне приехать. Ну хоть на пару денечков. Твое присутствие мне бы очень помогло. Маме привет. Скучаю сильно.
Пиши. Целую.
Твоя Барбара
30 июля 1967 г."
В этот раз Сильвия следом принялась читать следующее письмо, не отвлекаясь на посторонние предметы.
"Милая Нина!
Он снова здесь, со мной рядом, будто никогда и не уходил. Он вернулся, и я снова дышу. В одно мрачное, но такое очаровательное утро выходного дня он переступил порог квартиры, которая тут же с его появлением опять стала "нашей". У меня земля ушла из-под ног, когда я услышала, как он с огромным букетом цветов в руках начал просить у меня прощение и говорить, как сильно я нужна ему. И я, естественно, не устояла. На самом деле я сдалась почти сразу, как только открыла дверь и встретилась с ним взглядом, еще задолго до того, как он заговорил. Дурочка я, конечно, но ничего не могу с собой поделать. У нас снова все как раньше, и мы стараемся не возвращаться к теме разрыва и его причин. Не знаю, насколько правильно я поступила, простив его. Возможно, ты меня осуждаешь, но пойми, мне так легче, ведь я так сильно его люблю. Я понятия не имею, что будет завтра. Не предаст ли он меня еще раз? Не разочарует? Не обидит ли? Я стараюсь не думать об этом. Однако, не смотря ни на что, я все же вечно надеюсь на лучшее.
Ниночка, как твои дела? Ты так редко пишешь. Мне бы хотелось узнать подробности о том, что происходит в твоей жизни. По-прежнему очень скучаю.
Обнимаю.
Твоя Барбара
26 августа 1967 г."
- Сильвия. Сильвия!
- Ну что?! - немного резковато отозвалась девушка на зов младшей сестры, теребящей ее за рукав спортивной кофты.
- Не нужно так нервничать, - потягиваясь, произнесла Софи с интонацией опытной учительницы.
- Прости, моя хорошая. Вырвалось.
- Нам еще долго лететь?
- Час как минимум. Спи.
"Родная Нина!
Чем дольше я живу, тем сильнее убеждаюсь: судьба меня не балует, она учит, постоянно доказывая, что нужно быть сильной, смелой, уверенной и уметь уважать себя. В очередной раз я поняла, что люди не меняются, а тот, кто однажды уже тебя обидел, обязательно рано или поздно повторит свою попытку. Это жестокая аксиома моего горького опыта. Моя проблема в том, что я настырно и целенаправленно пыталась быть с человеком, с которым, вероятнее всего, мне просто не судилось быть. Я поплатилась и за свои усилия и за свои слабости. Урок усвоен отменно.
Мне было нужно немногое: просто чтобы он меня выслушал. Я была на приеме у врача, которая огласила мне результаты неутешительных анализов. Ничего смертельного, но мало приятного. Я расстроилась. Но не успела я закончить даже первое предложение, как он перебил меня, сказав, что разговоры о медицине портят ему аппетит. Я всегда знала о его чрезмерной брезгливости, но тогда мне хотелось, чтобы он подумал, прежде всего, обо мне. Ведь я не просто захотела обсудить реформы Николая II или политику Военного Коммунизма. Я подошла с вопросом, касающегося моего здоровья, а, может, даже целой жизни, но столкнулась с отпором и эгоизмом. И я, естественно, обиделась. Он заметил мою реакцию, хоть я ничего ему и не высказывала. Я не думала ссориться, просто, видимо, не сумела должным образом спрятать свои эмоции, которые послужили огромным толчком для его гнева. Он загорелся как спичка, начал раздражаться, ругаться, психовать и с каждым последующим произнесенным словом он злился еще больше чем секунду назад, таким образом, самостоятельно нагнетая обстановку. Теряя дар речи, я не могла понять, что с ним происходит, пока внезапно он не заорал так, что у меня практически заложило уши. Это был истерический крик, будто его что-то мучило на протяжении нескольких дней, а то и недель, выдержанного молчания, и вот наконец-то сегодня он сорвался. Я никогда не слышала такого грязного потока ругательств в свой адрес. Но знаешь, ни эти слова, ни то что последовало после не задело меня так как умудрилась сделать одна его фраза формулировкой: "Да на хрена мне вообще нужны твои анализы?!". И тут я поняла: он прав, ему нет дела до них. Он равнодушен к любой теме касательно меня. Ему плевать на мое здоровье. Мне стало моментально больно от собственных мыслей.
Сгоряча, я назвала его самым большим эгоистом в мире, на что он резко подбежал ко мне и замахнулся кулаком. Я испугалась. Думаю, он все прочитал по моему лицу, быть может, именно страх в моих глазах заставил его остановиться. Но в тот момент я спросила себя: "Сейчас он по какой-то причине сдержался, а что будет завтра?". Мне срочно нужен был воздух. Я начала обуваться, как вдруг он очень грубо и стремительно принялся выталкивать меня из квартиры, из "нашей" с ним квартиры! Я упорно сопротивлялась, желая уйти по собственной воли, а не так унизительно, как он мне организовывал. Он теребил меня, и я в надежде избавиться от его агрессивных прикосновений инстинктивно отмахнулась от него ногой, на что он обдуманно ответил тем же, ударяя меня по коленям. Ошарашенная данной низостью, я попросила его исчезнуть из моей жизни раз и навсегда. Захватив ключи, я вышла в подъезд, на эмоциях, скорее всего даже не осознавая, что говорю, я произнесла какие-то оскорбления, точные формулировки которых уже не помню. Но уйти далеко я не успела. В пролете между вторым и третьим этажами я почувствовала, как он схватил меня сзади за волосы и принялся тащить меня по кругу, должно быть, решая в какую конкретно стенку меня швырнуть. К счастью, толчок был слабым, и я не ударилась, а всего лишь прикоснулась щекой к холодному цементу. Огрызнувшись в последний раз фразой "Лечись, полу-мужчина!", я направилась вниз, но, сделав пару шагов, я услышала, как он бежит за мной. У меня не возникло сомнений в том, что если он догонит меня, на этот раз одними волосами я явно не отделаюсь.
Выскочив из подъезда, я еще долго бежала, опасаясь оглядываться. Ту ночь я провела на вокзале. Не сомкнув глаз, я наблюдала за тем, как, волнительно таща за собой тяжелые чемоданы, отбывали пассажиры, а на неудобных деревянных лавочках мостились бомжи. Мне стало себя жалко. Ненавижу это чувство!
На следующий день пока он был на работе, я быстро собрала все вещи и уехала. Я вернулась в свой родной город к родителям. Устроилась на хлебозавод. Потихоньку осваиваюсь. Поначалу мне было очень тяжело без него. Я плакала по любому поводу. Вплоть до того, что у нас в соседнем доме живет мужчина, ему уже около пятидесяти лет. Но еще в глубоком детстве с ним случилась беда - он упал с велосипеда и с тех пор все, что он может делать это прогуливаться вокруг детской площадки и кататься на качели. Его отсталость сделала его абсолютно неприспособленным. Он живет с мамой, и я понятие не имею, что с ним будет, когда ее не станет. Сколько я себя помню, Юра всегда был таким, отрешенным с несвязной речью дикарем. Конечно, картина взрослого мужчины, который ведет себя как несмышленый трехлетний ребенок, удручающая. Но я-то видела ее ни раз. Она для меня ненова. Однако по приезду домой, сидя как-то у окна, я заметила Юру, все также как и двадцать лет назад катающегося на качели, и я залилась горькими слезами. Господи, ну почему жизнь такая не справедливая! В тот день Юра был не единственным поводом, по которому я рыдала. Мне удавалось находить печаль во всем: в газетах, фильмах, спортивных передачах, скудном личном гардеробе и даже в отсутствии соли на ужин. Я выплакалась за каждый прожитый свой день.
Парадоксально, но мне не хватало его. Не хватало так, как будто от меня отрезали что-то очень важное, без чего я могу, но элементарно не хочу существовать, поскольку до этого было комфортнее. Пусть иллюзорно, но комфортнее. По этому поводу я даже написала стих, который лучше меня расскажет о моем тогдашнем состоянии:
А мне дожить бы до вечера и не сорваться,
Чтобы трубку не брать, почту не проверять,
Чтоб в толпе безликой не растеряться,
Обознаться и снова не потерять.А мне заснуть бы пораньше и не терзаться
В море чувств и эмоций просроченных дней,
Память выключить смело и не копаться
В мыслях, фразах, мечтах, упреках теней.А мне взбодриться бы утром быстрее сегодня
После горького кофе и сигарет,
Плотно график делами забить до полудня,
На печаль и слезы поставить запрет.Дотянуть бы до вечера и не сломаться.
На ночь глядя - не время паниковать.
Просто искренне верить и не сдаваться,
Чтобы "жить" вместо горького "существовать".
Знаешь, даже теперь, по прошествии некоторого времени, изо дня в день меня по-прежнему одолевают навязчивые идеи и паника. Мне нужно ему позвонить, чтобы просто спросить как дела, чтобы еще раз расставить все точки над "и", чтобы снова уколоть упреками и зарыться в обвинениях, чтобы выслушать его совершенно ничего не значащее "алло" и помолчать, подавляя слезы. Плевать на причину! Мне нужно! Это болезнь. Я пытаюсь лечиться всем, чем только возможно: работой, книгами, музыкой, спортом, поэзией, танцами, алкоголем, сигаретами, снотворным, болтовней со знакомыми и совершенно бесперспективными, безрезультатными и зачастую скучнейшими свиданиями, с одной стороны которые меня порядком отвлекают от мысли о том, что "нас" нет, но с другой стороны одновременно напоминают о нем, поскольку я то и дело сопоставляю каждого с уже существующим образом в моей голове. В течение любой такой встречи время от времени проскальзывают вердикты в моем сознании: "голос не тот", "взгляд не такой", "рост не подходит", "шутки плоские", "амбиций недостаточно", а главное "слова не его".
У меня есть список. Подручное средство, к которому я обращаюсь чаще, чем к чему-либо еще. Листок бумаги в клеточку с перечисленными достоинствами и недостатками этого страшного человека, а также выводы данной связи. Несколько раз на день, как только почувствую слабость, я тут же перечитываю все пункты под заголовком "Против". Я как наркоман, который трясущимися руками достает из кармана очередной коробок с вялым комментарием "Последняя. Решено!". Мне также как и ему нужна эта доза. Я перечитываю свой список, и меня немного попускает.
Вчера сидя на перерыве на лавочке, я небрежно положила свой спасательный инструмент рядом с собой, но поднявшийся ветер унес мой листок и начал катать его по асфальту. Я пробежала за ним больше двадцати метров, бросив при этом оставшийся лежать на лавочке кошелек с проездным билетом и полученной с утра зарплатой, ключи и сережки, от которых у меня заболели уши. И все это ради чего? Ради жалкой бумажки, цена которой не больше копейки! Да, я определенно умею расставлять приоритеты.
А знаешь, сколько пунктов в каждой категории моего списка? Ты удивишься. 22 "против" и только 2 "за". Это смешно! Так по кому здесь можно скучать? Господи, я такая глупая. Перечитываю список, который знаю уже наизусть, и мне обманчиво становиться легче, но только до следующего воспоминания, случайно найденной фотографии, услышанной фразы, когда-то сказанной им, и похожего затылка на улице. Так я постепенно привыкаю жить без него.
Не смотря на то, что я значительно прогрессирую, послевкусие от этих отношений все еще дает о себе знать. Вот когда-то мне казалось, что нет лучше имени на земле чем его, а сейчас при одном только упоминании "Ванечки" или "Ванюши" меня передергивает. У нас на заводе есть грузчик - его тезка. Я еще ни разу не назвала его по имени. Стараюсь избегать личного обращения. Подумать только, как один человек, способен моментально повлиять на предпочтения другого.
Ниночка, когда же, наконец, мы уже увидимся? Как у тебя со временем и рабочим графиком? Я не теряю надежды на встречу. Скучаю еще больше прежнего.
Жду ответа.
Береги себя.
Твоя Барбара
9 октября 1967 г.
П.С. Я перестала ходить в церковь…"
Сильвия свернула последнее письмо по уже предварительно намеченным перегибам. "Ваня… Это же имя моего покойного дедушки", - проговорила про себя Сильвия. "Неужели речь идет об одном и том же человеке? Нет, не может быть. Это просто нелепое совпадение… Хотя странно, почему все-таки бабушка никогда не упоминала об этой Барбаре?… Загадка…"
На последней фразе рассуждений девушки неожиданно самолет начало сильно трясти, и Сильвия почувствовала неприятные толчки. Словно по воображаемой команде на борту самолета в один миг началась паника. Женщина на переднем сиденье истерически закричала "Мы падаем!". Кто-то принялся громко рыдать, кое-кто молился, кто-то начал петь. Нелепая картина скорее напоминала обычный день в психиатрической лечебнице. Стюардесса тщетно просила всех сохранять спокойствие, в то время как незнакомый молодой человек, сидящий сзади Софи, нагнувшись над сестрами, иронично произнес: "Дамы, а давайте поменяемся местами так, чтобы образовались полноценные пары, а то нам с моим товарищем очень не хотелось бы умирать в мужских объятьях".
"Господи, какой придурок! Где ж ты такой взялся?" - подумала Сильвия, игнорируя предложение парня и чувствуя, как Софи нервозно впилась ей в руку.
- Сильвия, мне страшно! Что происходит?
- Я не знаю…
"Нет, это не может быть финалом. Только не сейчас. Пока не время уходить. Ведь я еще не успела влюбиться, выйти замуж и нарожать детей. А главное, я так и не побывала заграницей, о чем так долго мечтала. Я не верю. Нет! Мы не можем упасть…"
И Сильвия оказалась права. Вскоре ситуация стабилизировалась, толчки прекратились, пассажиры успокоились, и самолет благополучно приземлился в аэропорту Ираклиона. С ликующим торжеством в душе, Сильвия впервые вступила на чужую землю, и тут же расплылась в блаженной самодовольной улыбке.
Ожидая, когда багаж появится на конвейерной ленте, парень, неудачно шутивший в столь волнительный момент полета, оставил Сильвии свой адрес в Skype, на случай, как он выразился, если "девушки заскучают и им нужна будет приятная компания". На небольшом клочке бумаги, который когда-то был оберткой из-под батончика Snickers, корявыми буквами было написано Den_is_Yes.
- Ооочень оригинально, - прокомментировала Софи, ошибочно предполагая, что данный контактный адрес им не пригодится.
Тем же вечером, Сильвия сидела на пляже и наслаждалась чарующими красотами Средиземного моря, пока ее сестра разговаривала по телефону со своим парнем. Расслабляющая атмосфера погрузила Сильвию в философские размышления. У себя в голове она многое перетерла, и в итоге остановилась на вечном - личном.
"Интересно, где он ходит, мой единственный и желанный? И кто с ним сейчас рядом? Что он сейчас делает? О ком думает? О чем мечтает? Почему мы еще не встретились? Неужели это так сложно устроить? Да я могу хоть сейчас придумать как минимум десяток сценариев нашего знакомства, при чем каждый будет лучше предыдущего. Так в чем проблема?…"
- Как вам отдыхается? - приятный мужской голос неожиданно прервал мысленные расспросы Сильвии.
Девушка удивленно посмотрела на мужчину около шестидесяти лет, стоящего по щиколотки в воде и держащего в одной руке свернутую футболку, а в другой - сандалии. Как он узнал, что у Сильвии имеются славянские корни, и что она без труда поймет поставленный ей вопрос? "Все-таки рыбак рыбака видит издалека. Вот вам и доказательство" - подумала Сильвия, а вслух произнесла на языке собеседника:
- Отлично, спасибо.
- Вы знаете, я, признаться, за вами наблюдал. Вы очень красивая, - робко произнес мужчина, пристально глядя на девушку и впитывая каждую мельчайшую черту ее лица.
- Благодарю, - односложно ответила Сильвия, заметно смущаясь.
- Нет, вы даже сами не знаете, как вы красивы, - продолжал увлеченно мужчина, будто завороженный, не отрывая взгляда от своей собеседницы. - Наверняка, у вас много поклонников…
"Вот только сюда не нужно лезть, пожалуйста. Этого мне не хватало…" - проговорила про себя девушка, сохраняя молчанье. "Боже, ну зачем же так глазеть?…"
- Сильвия, мы идем? - раздался спасательный голос Софи, наконец, завершившей свои традиционные телефонные отчеты порой чересчур контролирующему Льюису.
- Да, конечно! Прошу прощение, - облегченно проговорила Сильвия, поспешно поднимаясь с шезлонга. - Всего хорошего.
- Что хотел этот извращенец? - весело поинтересовалась Софи, набрасывая на плечи полупрозрачную шаль лазурного цвета.
- Я даже знать не хочу, - твердо ответила Сильвия, предварительно взяв сестру под руку, при этом отдаляясь от мужчины, по-прежнему стоящего одиноко в воде и провожающего свою собеседницу печальным, задумчивым, полным собственной историей и воспоминаниями взглядом.
* * *
Внезапный режущий слух визг колес нарушил идиллию относительно спокойного участка трассы. Педаль тормоза резко ушла в пол. Бежевый Chrysler в момент развернуло на девяносто градусов так, что испуганная до смерти Сильвия, посмотрев налево, могла видеть, как всего несколько дюймов отделяли боковые колеса ее машины от страшного обрыва.
- Вы в порядке? - раздался голос женщины из открытого окна вишневого джипа, остановившегося неподалеку от опасного поворота. Рядом с ней, на переднем пассажирском сидении сидел молодой парень лет пятнадцати, он также с интересом следил за реакцией Сильвии.
- Да… Да. Спасибо. Все хорошо, - выдавила из себя женщина, все еще тяжело дыша. Вишневый внедорожник тут же поспешил продолжить свой путь, оставляя легкую дымку пыли позади себя.
"Человеческая жизнь висит вовсе ни на ниточке, как это утверждают, и даже ни на волоске. Там явно что-то значительно тоньше, практически невидимое и еле ощутимое. Вот так на сорок третьем году жизни я неожиданно родилась. Поздравляю, Сильвия! Начинай взрослеть прямо сейчас" - подумала женщина, разворачивая машину по направлению к дому своей сестры.
2013 г.