Неизвестный роман Александра Дюма!
"Шевалье де Сент-Эрмин" - столь же великолепный образец приключенческой литературы, как "Три мушкетера" и "Граф Монте-Кристо".
В романе есть все, что мы так любим в книгах великого француза: умело закрученная любовная интрига, ловкие, отважные герои, прекрасные женщины, неожиданные повороты событий, вероломные злодеи, роскошь и великолепие Франции.
Содержание:
ОТ ИЗДАТЕЛЯ 1
ПОТЕРЯННОЕ ЗАВЕЩАНИЕ 2
I - ДОЛГИ ЖОЗЕФИНЫ 14
II - КАК ВЫШЛО, ЧТО ДОЛГИ ЖОЗЕФИНЫ ОПЛАТИЛ ВОЛЬНЫЙ ГОРОД ГАМБУРГ 15
III - СОРАТНИКИ ИЕГУ 17
IV - СЫН МЕЛЬНИКА ИЗ ЛЯ ГЁРШ 19
V - МЫШЕЛОВКА 21
VI - БИТВА СТА 22
VII - БЕЛЫЕ И СИНИЕ 24
VIII - ВСТРЕЧА 25
IX - ДВА БОЕВЫХ ТОВАРИЩА 28
X - ДВЕ ЖЕНСКИЕ ГОЛОВКИ 30
XI - БАЛ У ГОСПОЖИ ДЕ ПЕРМОН 31
XII - МЕНУЭТ КОРОЛЕВЫ 33
XIII - ТРОЕ ДЕ СЕНТ-ЭРМИН. ОТЕЦ 34
XIV - ЛЕОН ДЕ СЕНТ-ЭРМИН 36
XV - ШАРЛЬ ДЕ СЕНТ-ЭРМИН (1) 38
XVI - МАДЕМУАЗЕЛЬ ДЕ ФАРГАС 40
XVII - СЕЙЗЕРИАТСКИЕ ПЕЩЕРЫ 42
XVIII - ШАРЛЬ ДЕ СЕНТ-ЭРМИН (2) 44
XIX - ОКОНЧАНИЕ РАССКАЗА ГЕКТОРА 46
XX - ФУШЕ 48
XXI - ФУШЕ ДЕЙСТВУЕТ, ДАБЫ ОСТАТЬСЯ В МИНИСТЕРСТВЕ ПОЛИЦИИ, ИЗ КОТОРОГО ОН ЕЩЕ НЕ УШЕЛ 50
XXII - МАДЕМУАЗЕЛЬ ДЕ БОГАРНЕ СТАНОВИТСЯ ЖЕНОЙ КОРОЛЯ БЕЗ ТРОНА, А МАДЕМУАЗЕЛЬ ДЕ СУРДИ - ВДОВОЙ ЖИВОГО МУЖА 51
XXIII - ПОДЖАРИВАТЕЛИ 53
XXIV - НОВЫЙ ПРИКАЗ 55
XXV - ГЕРЦОГ ЭНГИЕНСКИЙ (1) 57
XXVI - В ВЕРНОНСКОМ ЛЕСУ 59
XXVII - АДСКАЯ МАШИНА 60
XXVIII - НАСТОЯЩИЕ ПРЕСТУПНИКИ 62
XXIX - КОРОЛЬ ЛЮДОВИК ПАРМСКИЙ 64
XXX - ЮПИТЕР НА ОЛИМПЕ 66
XXXI - ВОЙНА 68
XXXII - АГЕНТУРА ГРАЖДАНИНА РЕНЬЕ И АГЕНТУРА ГРАЖДАНИНА ФУШЕ 69
ΧΧΧIIΙ - НАПРАСНАЯ ЗАСАДА 73
XXXIV - ОТКРОВЕНИЯ САМОУБИЙЦЫ 75
XXXV - АРЕСТЫ 76
XXXVI - ЖОРЖ 78
XXXVII - ГЕРЦОГ ЭНГИЕНСКИЙ (2) 79
XXXVIII - ШАТОБРИАН 82
XXXIX - ПОСОЛЬСТВО В РИМЕ 85
XL - РЕШЕНИЕ 86
XLI - СКОРБНЫЙ ПУТЬ 89
XLII - САМОУБИЙСТВО 92
ХLIII - СУД 93
XLV - ТРИБУНАЛ 95
XLVI - ПРИГОВОР 97
XLVII - КАЗНЬ 98
XLVIII - ПОСЛЕ ТРЕХ ЛЕТ ТЮРЬМЫ 99
Примечания 101
Александр Дюма
Шевалье де Сент-Эрмин
Том 1
ОТ ИЗДАТЕЛЯ
"Найден неизданный Дюма!" - такие слова вряд ли кого-нибудь удивят. У Дюма-отца, самого расточительного человека своего времени, тратившего без счета не только деньги, но и творческую энергию, было слишком много потребностей. Чтобы их удовлетворить, он непрерывно сочинял, выполнял заказы, с которыми к нему, зная его необыкновенную литературную щедрость, постоянно обращались. Путевые наброски, литературные воспоминания, эссе, очерки обо всем на свете, кулинарные рецепты… Эти иногда совсем короткие заметки, рассеянные среди сотен газетных колонок, так и не удалось собрать в одно издание. Некоторые из них всплывают то там, то здесь, но многие до сих пор не обнаружены.
Совсем другое дело заявить: "Найден большой неизданный роман Дюма, роман, о существовании которого никто не подозревал", - такая новость может вызвать настоящее землетрясение!
Если бы несколько лет назад нечто подобное услышал человек, мало-мальски сведущий в этой области, он бы улыбнулся: это невозможно! И наш просвещенный дилетант обосновал бы свои сомнения: допустим, найдены не все отрывки из романов или рассказов, публиковавшихся писателем сначала в газетах как истории с продолжением, но можно не сомневаться (или только чуть-чуть), что любой роман или рассказ, имевший хоть какую-то литературную ценность, вышел затем отдельным изданием и был таким образом спасен от забвения. Дюма постоянно нуждался в деньгах, он не мог отказаться от такой системы публикаций, которая не только увековечивала его произведения, но и приносила доход, вдвое, втрое превосходивший разовые заработки. Его договоры с газетами подтверждают, что он отлично умел настоять на том, чтобы его романы с продолжением поскорее выходили отдельным изданием.
Можно теперь представить себе изумление, более того, восхищение Клода Шоппа, всемирно известного исследователя, эксперта над экспертами во всем, что касается Дюма, когда несколько лет назад благодаря счастливому стечению обстоятельств - если только в мире есть место случаю - он обнаружил совершенно неизвестный текст, который после прочтения и изучения оказался… последним большим романом Дюма. "Я чувствовал себя, - пишет Шопп, - счастливцем, открывшим Эльдорадо".
И в это легко поверить. Роман, о котором идет речь, даже неоконченный (в нем более тысячи страниц), - не просто очередной триумф нашего Александра, это недостающая часть огромного литературного пазла, который охватывает всю историю Франции от Возрождения до его дней - от королевы Марго до графа Монте-Кристо. Это та самая эпоха Консульства и Империи, когда писатель появился на свет, когда умер его отец, генерал Дюма, блестящий офицер, сделавший карьеру во время Революции и уничтоженный своим соперником Бонапартом.
Все исследователи творчества Дюма замечали отсутствие этой недостающей части и считали, что писатель был вынужден обойти молчанием период истории, слишком близко касавшийся его семьи. Они полагали, что если бы Дюма вынес ту эпоху на суд художественного слова, то сделал бы это, чтобы отомстить за отца, ставшего жертвой исторических событий. Неудивительно, что Клод Шопп считает роман "Шевалье де Сент-Эрмин" литературным завещанием Дюма.
Остается еще вопрос: если основной текст романа был утерян - в истории литературы немало таких примеров, - то почему никто даже не подозревал о его существовании? Издатель, автор этого краткого предисловия, спросил об этом Клода Шоппа, пятнадцать лет в глубочайшем секрете готовившего текст к публикации, тем более, что именно Шопп известен как человек, который знает о Дюма все. Ходят слухи, что он собрал множество документов о предмете его исследований, а в его архивах хранятся более десяти тысяч библиографических карточек, по одной на каждый день жизни писателя - от двадцатилетия Дюма и до самой его смерти.
Ответ Шоппа частично опроверг эти слухи о нем. Нет, у него описан не каждый день Дюма, и для некоторых требовалась не одна, а несколько карточек. Но даже следуя за трудолюбивым Александром постоянно, не всегда можно догадаться, над чем он работает, запершись у себя в кабинете. О времени, к которому относится создание романа "Шевалье де Сент-Эрмин", известно, что Дюма, невзирая на болезнь, очень много работал. Крупным красивым почерком исписывал множество листов и пёреходил на диктовку, только когда рука начинала дрожать… Он не пользовался дорогостоящими услугами "негров" - этого не позволяло его материальное положение. К позднему периоду относятся шедевры, давно говорящие сами за себя (все они изданы отдельными книгами, некоторые из них поставлены на сцене): "Большой кулинарный словарь", гигантский труд, вышедший посмертно; драма в пяти актах по его последнему роману "Белые и Синие", которая пользовалась огромным успехом при жизни автора; заброшенный шестнадцатью годами раньше роман "Творение и искупление", он был закончен Дюма в соавторстве со своим другом Эскиро и опубликован только после смерти автора; множество материалов для газеты "Д'Артаньян" (его последнего журналистского детища), заметок и очерков, заказы на которые сыпались отовсюду.
Немало для писателя на пороге смерти. Невозможно представить, что кроме этого он - без посторонней помощи! - начал роман, который по объему превзошел "Графа Монте-Кристо". Жить ему оставалось не больше двадцати месяцев.
Клод Шопп объясняет, как этот огромный неоконченный роман, последний роман Дюма, смог увидеть свет и почему мы считаем его ключом к разгадке "тайны Дюма", ведь в душе этого человека, светившего многим, был уголок, непроницаемый для посторонних глаз. Шоппу понадобилось пятнадцать лет, чтобы приподнять эту завесу и разгадать тайну. Месяц за месяцем по случайным отрывочным записям исследователь восстанавливал текст романа, который писатель не успел подготовить к публикации.
Известно, что Дюма, готовя "роман с продолжением" к выходу отдельной книгой, самым тщательным образом правил его - безжалостно вымарывал ошибки и исправлял несоответствия, которые остались незамеченными в газетных публикациях. Мы совершенно уверены: никто лучше Клода Шоппа не справился бы с этой кропотливой работой и не заставил читателя почувствовать, как много личного вложил автор в свой последний труд.
Едва ли не извиняясь, предложил нам исследователь публикуемое ниже предисловие. Он считал его чересчур длинным и просил, не стесняясь, сокращать так, как мы сочтем нужным. Сокращать не понадобилось. То, как Клод Шопп рассказывает о своих открытиях и исследованиях, роднит его со скромным Шерлоком Холмсом. О пространных выписках, которыми он подкрепляет свои выводы, о выписках из источников малодоступных или неизданных мы можем сказать только одно - они блистательны (та, например, где Дюма осаживает некого Анри д'Эскампа, прихлебателя властей, осмелившегося выговаривать писателю от имени Истории) и удивительно трогательны (описание встречи писателя, которому было тогда тринадцать лет, с тем, кто был разбит при Ватерлоо).
Остановимся на этом. Рассказ Клода Шоппа будет длинным, и это хорошо - ему так много надо нам поведать! Рассказ Дюма тоже не короток, он намного длиннее предисловия - и это еще лучше. Встреча с ним не только удовольствие, это счастье.
Счастье, которое многих заставит загрустить, потому что, перевернув тысячную страницу, вдруг понимаешь, что час прощания близок, и чувствуешь в горле комок.
Дж. С.
ПОТЕРЯННОЕ ЗАВЕЩАНИЕ
Клод Шопп
Последнее произведение художника, законченное или брошенное на полпути, иногда едва набросанное, будь то симфония, картина или роман, приобретает de facto ценность завещания - ultima verba.
5 декабря 1870 года Александр Дюма скончался в доме своего сына в Пюи, недалеко от Дьеппа. Четыре дня спустя, "в пятницу, 9 декабря, колонна пруссаков вошла в город […] под звуки музыки", - читаем мы в дьеппском "Наблюдателе".
Душеприказчик Дюма Луи Шарпильон, старый нотариус в Сен-Бри (департамент Ионн), мировой судья города Жизор (департамент Эр), человек очень осмотрительный, долго верил, что Нормандия "избежит вторжения пруссаков", но все же, опасаясь худшего, решил припрятать самое ценное имущество.
"Я очень сожалею, что не могу выслать Вам письмо, которое Вы просите, - пишет он Марии Дюма, - неделю назад я выкопал яму в погребе и спрятал туда несгораемую коробку с самыми важными бумагами, среди которых и это письмо; там же спрятано мое столовое серебро и проч.
Я высылаю Вам план погреба на тот случай, если я и моя жена Жанна, единственные, кто знает, где находится тайник, будем убиты. Вы, мой дорогой друг, сможете указать моим детям тайник и забрать письмо Вашего отца".
"Письмо отца" - это завещание Александра Дюма. Как указано на плане, оно было спрятано во втором погребе, у поперечной стены (место на плане отмечено кружком).
Война закончилась полным разгромом Пруссии, Шарпильон откопал коробку с документами, которые месяц спустя, 21 января 1871 года, отдал на хранение руанскому нотариусу мэтру д'Эте.
Роман-завещание "Шевалье де Сент-Эрмин", погребенный на страницах пожелтевших газет, оставался в неизвестности гораздо дольше, чем реальное завещание писателя, - прошло сто пятьдесят лет, прежде чем роман увидел свет. Этот роман больше чем литературное произведение, это - вершина творчества Дюма.
Найденный роман
Иногда случается найти то, что не искал, и происходит это тогда, когда долго не можешь найти то, что ищешь. В конце восьмидесятых я работал в "Архивах Сены", указать точнее время не могу. Я скрупулезен, когда речь идет о жизни и творчестве Александра Дюма, но совершенно легкомыслен к датам своего жизненного пути. "Архивы" находились в особняке Ле Меньян. Это старинное каменное здание, похожее на корабль, со всех сторон пропускало воду, и казалось, вот-вот должно было пойти под снос. Читальный зал был мрачным и темным даже в самые ясные летние дни. Я торопливо перебирал расставленные в алфавитном порядке маленькие засаленные карточки с потертыми уголками, которые отсылали к старым записям актов гражданского состояния, восстановленным после пожаров во времена Коммуны. Это походило на прогулку по кладбищу.
Я уже не помню, что именно искал тогда. Я еще не полностью освоился в сумрачном и бескрайнем лесу Александра Дюма с тысячью его извилистых тропинок, не до конца исследовал все закоулки его "великолепного, многогранного, разнообразного, ослепительного, счастливого, пронизанного светом" творчества, как сказал о нем Виктор Гюго. Мои надежды были скромны: вероятно, я рассчитывал найти запись о рождении какого-нибудь его побочного ребенка, сведения об одной из его любовниц или о ком-нибудь из его издателей, например о Луи-Паскале Сетье… Я заказал документы и ждал, пока их принесут. В "Архивах Сены" ждать приходится гораздо дольше, чем искать. Чтобы чем-нибудь заняться, я вытащил какой-то ящик и стал перебирать карточки. Было ли это случайностью, когда на одной из них, на букву "Д", я прочитал: "Александр Дюма (отец). Долги Жозефины, La.s., 2 стр."?
Я схватил бланк заказа, быстро вписал свое имя, фамилию, шифр и код документа: S AZ 282, но мне пришлось изрядно подождать, прежде чем я получил два листа небесно-голубой бумаги в мелкую клетку.
Привожу здесь документ, который я тогда держал в руках, сохранив орфографию и пунктуацию автора:
Долги Жозефины
Несмотря на очередную заметку, опубликованную во вчерашнем номере "Ле Пэи" и перепечатанную в "Монитёр юниверсель", наш сотрудник и друг Александр Дюма не только продолжает стоять на своем, но и приводит новые любопытные доказательства в дополнение к тем, которые уже высказал.
Следующие слова принадлежат не ему, а Бурьену, единственному, кто проверял счета первого консула и Жозефины: "Можно представить себе гнев и недовольство первого консула, хотя я и вполовину преуменьшил долг; он догадывался, что супруга что-то скрывает от него. Однако он сказал мне:
- Хорошо. Возьмите шестьсот тысяч франков, расплатитесь с долгами, и впредь я не хочу об этом слышать. Я разрешаю вам сказать поставщикам, что они больше ничего не получат, если не откажутся от таких чудовищных процентов. Нужно приучить их не отпускать товар в кредит с такой легкостью".
Я по достоинству оценил могущество человека, который поставил себя выше Конституции VIII года, устроил 18 брюмера и не страшился оказаться перед Коммерческим трибуналом, не оплатив долгов своей жены или оплатив только половину. Похоже, однако, что шестисот тысяч франков в то время хватило, чтобы погасить долг в миллион двести, так как Бурьен добавляет:
"Наконец после бурных протестов я, к великому своему облегчению, покончил со всем, истратив на это шестьсот тысяч франков".
И далее он пишет:
"Но вскоре г-жа Бонапарт вновь позволила себе излишества. Эта непостижимая страсть к мотовству была едва ли не единственной причиной ее несчастий. Необдуманные траты постоянно вносили беспорядок в ее дела. Так продолжалось до ее второго брака с Бонапартом, когда она, как мне говорили, стала несколько сдержанней".
Бурьена нельзя заподозрить в недоброжелательном отношении к Жозефине. Напротив, он всегда был ее лучшим другом, при каждом удобном случае горячо хвалил ее и постоянно благодарил за оказанные ему благодеяния, на которые она не скупилась.
Теперь передадим слово человеку, который, вероятно, был осведомлен о долгах Жозефины лучше, чем кто-либо другой, потому что именно он оплачивал их.
"Жозефина, - говорит Император, - питала свойственную креолам слабость к роскоши, беспорядку и расточительству. Невозможно было положить предел ее расходам, она постоянно была в долгах. Когда приходило время платить по счетам, это становилось причиной бурных ссор. Нередко она посылала сказать торговцам, чтобы они выставляли ей счет только на половину суммы. И так чуть не до самой Эльбы, где напоминания о Жозефине хлынули на меня со всей Италии".
Страница 400. Мемориал Св. Елены, т. 3.
В завершение напомним, что Наполеон говорил о двух своих женах, сравнивая их:
"Никогда за всю свою жизнь первая не делала и не говорила ничего, что не было бы очаровательно и соблазнительно. Она избегала всего неприятного, и невозможно было представить ее мирящейся с тем, что доставляло ей неудобство. Все средства, которые только знает искусство обольщения, она использовала умело и с большим тактом.
Другая же, напротив, даже не подозревала, что подобными невинными ухищрениями можно чего-то добиться.