Несколько мгновений было тихо, прежде чем до меня донеслись мужские голоса. Я медленно поднялся из-за стола. Внезапно раздался крик Шерри. Он эхом отозвался по всему дому и пронзил меня, подобно копью. Во мне внезапно проснулся первобытный инстинкт самосохранения, и я в мгновение ока сбежал вниз, в прихожую.
Дверь в кухню была открыта, и я на секунду замер в проходе. Рядом с Шерри стояли двое мужчин. Тот, что постарше и крепче сложением, был одет в бежевое пальто верблюжьей шерсти и твидовое кепи. У него было сероватое, с крупными морщинами лицо и глубоко посаженные глаза, а губы – тонкие и бесцветные. Он вывернул левую руку Шерри за спину и держал ее, прижав к стене возле газовой плиты. Второй был помоложе, худой и бледный, с непокрытой головой. Длинные, соломенного цвета волосы спадали на воротник его кожаной куртки. Он ухмылялся, держа правую руку Шерри над голубым пламенем газовой горелки, и медленно опускал ее все ниже. Она отчаянно сопротивлялась, но они крепко держали ее. От борьбы волосы рассыпались у нее по плечам.
– Не торопись, сынок, – тип в кепи говорил низким глухим голосом. – Дай ей время на размышления.
Шерри закричала опять, ее пальцы уже почти касались шипящего голубого пламени.
– Давай, давай, детка, кричи, сколько тебе вздумается, – засмеялся блондин. – Здесь тебя все равно никто не услышит.
– Только я, – и они обернулись в мою сторону. Удивленное выражение их лиц было даже слегка комичным.
– Кто? – спросил блондин, отпустив руку Шерри и быстро потянувшись к заднему карману.
Я ударил его дважды: левой рукой в грудь, а правой по голове, и хотя ни один из ударов не был удачным – им не хватило мощи – тип упал, обернув стул и стукнувшись о буфет. Я не стал больше тратить на него время и переключился на другого – в твидовом кепи.
Он все еще держал Шерри перед собой, и как только я приблизился к нему, он толкнул ее на меня. Я потерял равновесие и был вынужден ухватиться за нее, чтобы мы не упали оба. Человек повернулся и бросился к двери, что была у него за спиной. Мне понадобились считанные секунды, чтобы отстранить от себя Шерри и пересечь кухню. Когда я выбежал во двор, он уже успел проделать половину пути до старой спортивной модели "триумфа" и бросил взгляд через плечо. Как я догадывался, он делал расчеты. Он бы не успел добежать до машины, прыгнуть в нее и развернуться к воротам – я бы настиг его раньше. Он резко бросился влево и помчался по узкому переулку. Полы его пальто развевались ему вслед. Я погнался за ним. Земля была все еще мокрой и скользкой, и бежать было трудно. Он поскользнулся и едва не упал, когда я настиг его. Он повернулся и было слышно, как щелкнул нож. Блеснуло лезвие, и он присел, вытянув вперед руку, державшую нож, а я налетел прямо на нее. Такого я не ожидал. Блеск стали обычно заставляет людей замереть на месте. Он целился мне в живот, но руки его тряслись, и он задыхался от бега, поэтому удар получился слабым. Я перехватил его запястье и одновременно с силой ударил по предплечью. Пальцы его разжались, выпустив нож, и я бросил его через бедро. Он тяжело упал на спину, и так как влажная земля смягчила падение я опустился одним коленом ему на живот. На него давили теперь все двести десять фунтов моего веса, вытесняя воздух из легких. Он скорчился, как эмбрион, пытаясь сделать хоть глоток воздуха, но я перевернул его лицом вниз. Твидовое кепи упало у него с головы, и я увидел густую копну темных волос, в которых виднелись седые пряди. Я что было сил вцепился в них и, навалясь ему на плечи, вдавил его лицо в желтую грязь.
– Я не люблю подонков, которые обижают девушек, – произнес я спокойным тоном, но в то же мгновение услышал, как за моей спиной ожил мотор "триумфа". Описав яркую дугу, сверкнули фары, и свет их упал прямо в узкий переулок.
Я догадывался, что я не уложил блондина, как следует – уж очень торопился. Пришлось оставить своего противника лежать в грязи, а самому мчаться назад в переулок. "Триумф" развернулся посередине мощеного двора, ослепив меня светом фар, и рванулся вперед. Разбрызгивая воду и грязь, он въехал в переулок и двинулся прямо на меня. Я бросился на землю и, сжавшись в комок, скатился в узкую сточную канаву, что тянулась вдоль живой изгороди. Машина боком зацепила изгородь и слегка соскользнула в сторону. Колеса со злобным скрипом пронеслись в нескольких дюймах от моего лица, обдав меня грязью и душем из обломанных веток, и промчалась вперед. Поравнявшись с человеком в грязном верблюжьем пальто, она замедлила ход. Человек стоял на коленях на обочине дороги и теперь с трудом вползал на пассажирское сиденье "триумфа". Как раз в тот момент, когда я выбрался из канавы и побежал за машиной, она снова рванула вперед, разбрызгивая задними колесами грязь во все стороны, Я мчался за ней, но – увы, вскоре она скрылась за холмом. Я остановился, повернулся и побежал назад по переулку, одновременно нащупывая в кармане моих вымазанных в грязи брюк ключи от "крайслера". Их не было, видимо, я оставил их на столе в комнате Джимми.
Шерри стояла, прислонившись к косяку двери, ведущей на кухню. Она прижимала обожженную руку к груди, волосы ее были спутаны. Рукав ее джемпера был оторван и болтался на плече.
– Я не смогла остановить его, Харри, я пыталась, – задыхаясь, произнесла она. – Я пыталась.
– Очень больно? – спросил я, оставляя всякие мысли о преследовании, увидев ее состояние.
– Немножко обожжено.
– Я отвезу тебя к врачу.
– Нет, не надо, – но ее улыбка казалась вымученной. Я поднялся в комнату Джимми и достал из своей походной аптечки успокоительное.
– Но мне не надо это, – пыталась протестовать она.
– Мне что, взять тебя за нос и силой влить тебе в рот? – спросил я.
Она улыбнулась, покачала головой и приняла лекарство.
– А тебе следует принять ванну, – заметила она. – Ты весь промок.
Я тут же почувствовал, что замерз в мокрой одежде. Когда я вернулся в кухню, раскрасневшийся после ванны, она уже была сонной под действием таблеток, но все же успела сварить нам обоим кофе. Для крепости она плеснула в него немного виски. Мы пили, сидя друг против друга.
– Что им надо было? – спросил я. – Что они от тебя хотели?
– Они думали, что мне известно, зачем Джимми летал на Сент-Мери. Они хотели это знать.
Я думал об этом. Но что-то здесь было не так, и это тревожило меня.
– Я думаю… – голос Шерри звучал нетвердо, и она покачнулась, пытаясь встать из-за стола.
– Ой, что это ты мне дал такое?
Я поднял ее, она слабо сопротивлялась, но я отнес ее в ее комнату. Это была симпатичная девичья спальня, с ситцевыми занавесками и обоям в розочках. Я уложил ее в постель, снял с нее туфли и накрыл ватным одеялом. Она вздохнула и закрыла глаза:
– Я думаю, что я оставлю тебя у себя. Ты очень полезен.
Будучи воодушевлен таким странным образом, я присел на край постели и легонько погладил волосы на ее висках и широкий лоб. Ее кожа казалась нежнейшим бархатом. Через минуту Шерри уже спала. Я выключил свет и уже было намеревался покинуть комнату, но передумал. Сбросив ботинки, я прокрался под одеяло. Я обнял ее сонную и прижал к себе. Мне было хорошо рядом с ней, и вскоре я сам уснул. Проснулся я на рассвете. Она лежала, уткнувшись мне лицом в шею и закинув на меня руку. Волосы ее разметались и щекотали мне щеку. Стараясь не разбудить ее, я тихо выскользнул из-под ее руки, поцеловал ее в лоб и, взяв туфли, ушел в свою комнату. Впервые в жизни я провел целую ночь, держа в объятиях красивую женщину, и при этом просто спал. Я чувствовал как меня распирает от добродетели.
Письмо лежало на письменном столе в комнате Джимми, где я и оставил его. Я прочитал его еще раз, прежде чем пойти в ванную. Мне не давали покоя примечания, сделанные на полях карандашом: "Б.Муз. Е6919/8/", и я размышлял об этом, пока брился.
Дождь кончился, и облака начали рассеиваться. Я вышел на улицу, чтобы исследовать место действия вчерашней потасовки. Нож валялся в грязи, я поднял его и перебросил через изгородь. Затем я вернулся в кухню. Я озяб и потирал руки, чтобы согреться. Шерри уже начала готовить завтрак.
– Как рука?
– Побаливает, – призналась она.
– Мы поищем врача по пути в Лондон.
– Почему ты решил, что я собираюсь в Лондон? – настороженно спросила она, намазывая маслом тост.
– По двум причинам. Ты не можешь здесь оставаться. Волчья стая еще вернется сюда.
Она бросила на меня быстрый взгляд, но промолчала.
– А во-вторых, ты обещала мне помочь – а след ведет в Лондон.
Она не соглашалась, поэтому за завтраком я показал ей письмо, найденное в папке Джимми.
– Я не вижу никакой связи, – произнесла она наконец.
Я закурил свою первую за утро сигару и откровенно признался:
– Мне тоже здесь не все ясно. Вот тут-то мне и показалось, что я прозрел. – Как только я увидел слова "Свет Зари", что-то поразило меня, я остановился. – Господи! – выдохнул я. – Ну конечно же! Судно "Свет Зари"! – Я вспомнил обрывки разговора, которые донеслись до меня из салона по трубе вентилятора, когда я стоял на мостике "Балерины".
"Попасть к свету зари, и тогда нам придется…" – голос Джимми звучал ясно и был полон волнения. "Если свет зари находится там, где…" Помню, я недоумевал тогда по поводу этих слов – что они значили? Поэтому они врезались мне в память, как шрамы.
Я принялся объяснять все это Шерри, но был так взволнован, что мой рассказ звучал сбивчиво и бессвязно. Она смеялась, но ничего не могла понять.
– Нет, – протестовала она. – Ты несешь какую-то бессмыслицу.
Я принялся рассказывать заново, но не дойдя до половины, остановился и молча посмотрел на нее.
– А теперь в чем дело? – она была весела и сердита одновременно. – Ты сводишь меня с ума.
– Колокол! Помнишь, я рассказывал тебе про колокол? Тот, что вытащил Джимми у Пушечного рифа?
– Конечно!
– Я говорил тебе, что на нем были буквы, наполовину стертые песком.
– Да, продолжай.
Взяв вилку, и, будто на восковой табличке, я нацарапал на поверхности масла: "WNL".
Я начертил буквы, что сохранились на поверхности бронзы.
– Вот, посмотри, – сказал я. – Тогда они для меня ничего не значили, но теперь… – я быстро дописал недостающие буквы: "……".
Она внимательно посмотрела на них и медленно кивнула, соглашаясь со мной.
– Нам надо все узнать об этом судне.
– Но как?
– Это должно быть нетрудным. Оно принадлежало Ост-Индийской компании. Должны были сохраниться документы – у Ллойда или в Торговой палате.
Она взяла у меня из рук письмо и прочла его еще раз.
– Багаж благородного полковника мог состоять из грязных носков и рваных рубашек, – она поморщилась, возвращая письмо.
– Что ж, мне и носки пригодятся.
Шерри паковала чемоданы, и я был рад заметить, что она принадлежала к людям, предпочитающим путешествовать налегке. Затем она пошла поговорить с соседним фермером, чтобы он в наше отсутствие присмотрел за домом, а я укладывал чемоданы в "крайслер". Когда она вернулась, то лишь замкнула кухонную дверь и заняла место в машине возле меня.
– Забавно, – сказала она. – У меня есть предчувствие, что нам предстоит долгое путешествие.
– У меня свои планы, – предупредил я и насмешливо посмотрел на нее.
– Сначала мне показалось, что у тебя очень располагающая внешность, – сказала она задумчиво. – Но теперь, когда…
– Я кажусь тебе соблазнителем, – согласился я и повел машину по переулку.
Я нашел врача на Хейуорд-Хит. Рука Шерри покрылась белыми волдырями. Они висели, подобно гнилым виноградным гроздьям. Врач проколол пузыри и забинтовал ей руку.
– Теперь даже больней, – прошептала она, но мы отправились дальше в северном направлении. Шерри от боли была бледна и всю дорогу молчала. Я не докучал ей разговорами, пока мы не въехали в пригороды Лондона.
– Нам надо найти где остановиться, – предложил я. – Что-нибудь поуютней и поближе к центру.
Она вопросительно взглянула на меня.
– Может, будет удобней, если мы снимем номер на двоих? К тому же, это дешевле. – Внутри меня что-то перевернулось, и я ощутил теплое, приятное волнение.
– Забавно, что ты заговорила об этом. Я хотел предложить то же самое.
– Я догадывалась об этом, – и она впервые за два часа рассмеялась, – и решила облегчить тебе задачу. – Все еще смеясь, она покачала головой. – Но я остановлюсь у дяди. У него в квартире есть свободная комната. Это в Пимлико. Рядом на углу есть паб. Там тихо и чисто. Бывают места и похуже.
– Я без ума от твоего чувства юмора, – пробормотал я.
Она позвонила дяде из телефонной будки, а я ждал ее в машине.
– Я все устроила, – сказала она, снова садясь в машину. – Он как раз дома.
Это была квартира на первом этаже, на тихой улочке возле реки. Я нес за Шерри чемоданы, а она прошла вперед и позвонила. Нам открыл дверь невысокий, худощавый человек, на вид лет шестидесяти. На нем была надета серая кофта с заштопанными локтями, на ногах войлочные шлепанцы. Поношенная одежда как-то не вязалась с его внешностью. Седые волосы и короткие жесткие усы были аккуратно подстрижены, а кожа чистая и румяная. Глаза его излучали особый хищный блеск, а осанка выдавала военного. Этот человек был всегда начеку.
– Мой дядя, Дэн Уилер, – Шерри отступила в сторону, чтобы представить меня. – Дядя Дэн, это Харри Флетчер.
– Это тот молодой человек, о котором ты мне говорила? – он быстро кивнул. Его рука была сухой и костлявой, а взгляд – колючим, как жало. – Входите, входите, оба.
– Не буду беспокоить вас, сэр, – такое обращение к нему звучало естественным, вспомнился мой давнишний военный опыт. – Я найду, где мне остановиться.
Дядя Дэн и Шерри обменялись взглядами, и мне показалось, что она едва заметно покачала головой, но я смотрел за их спины, разглядывая квартиру. Она походила на келью. Это было типично мужское жилище, строгое и аскетичное, с минимумом мебели и украшений. Комната как будто подтверждала мое первое впечатление об этом человеке. Мне бы хотелось как можно реже встречаться с ним, но, в то же время, почаще видеться с Шерри.
– Я заеду за тобой к ланчу, Шерри, – и как только она согласилась, я их покинул и пошел к "крайслеру". Паб, который порекомендовала мне Шерри, назывался "Виндзорский Герб", и когда я, следуя ее совету, упомянул имя ее дяди, меня тут же отвели в тихую заднюю комнату, с видом на небо и телеантенны. Я, не раздеваясь, лег на постель и предался размышлениям о семействе Нортов и их родственниках, чтобы как-то скоротать час до ланча. В одном я был уверен – Шерри Норт II не ускользнет от меня, не оставив следа.
Я постараюсь быть возле нее, а кроме того, в ней было нечто для меня непонятное. Я подозревал, что она была не такой простушкой, как можно было предположить, глядя на ее хорошенькое безмятежное личико. Было бы интересно разгадать ее. Но я отмел мысли в сторону, сел и потянулся к телефону. В течение двадцати минут я позвонил по трем номерам. Первый звонок был в Регистр Ллойда на Фенчерч-стрит, другой – в Национальный Морской музей в Гринвиче и последний в библиотеку Индийского Общества на Блэкфрайерз-роуд. Я оставил "крайслер" на частной стоянке за пабом – в Лондоне от машин больше неудобства, чем пользы – и пешком вернулся в квартиру дяди Нортов. Дверь открыла сама Шерри, уже готовая уходить. Мне понравилась ее пунктуальность.
– Тебе не понравился дядя Дэн, ведь так? – с вызовом спросила она, когда мы уже сидели за столиком, но я уклонился от ответа.
– Я кое-куда позвонил. Так вот, нам надо на Блэкфрайерз-роуд. Это возле моста Ватерлоо – библиотека Индийского Общества. Мы отправимся туда сразу после ланча.
– Но он обязательно понравится тебе, когда ты поближе с ним познакомишься, – не отставала Шерри.
– Послушай, милая девочка, это твой дядя. Пусть он останется твоим.
– Но почему, Харри, интересно мне знать?
– Где он служил: в армии, во флоте?
Она пристально посмотрела на меня:
– А как ты догадался?
– Я даже в толпе различу таких, как он.
– Он был в армии, но теперь в отставке. Какая тебе разница?
– Что бы ты хотела попробовать? – я помахал у нее перед носом меню. – Если ты возьмешь ростбиф, я закажу себе утку.
Она приняла предложение и сосредоточилась на еде.
Архивы Индийского Общества размещались в одном из тех квадратных современных зданий, что построены из зеленого стекла в стальных каркасах. Мы с Шерри получили пропуска для посетителей и расписались в журнале. Сначала мы направились в отдел каталогов, а оттуда в морскую секцию архива. На его страже сидела аккуратно одетая дама с суровым лицом и седеющими волосами; на носу у нее были очки в стальной оправе.
Я протянул ей бланк запроса на папку, в которой должны были находиться материалы касающиеся судна достопочтенной компании "Свет Зари", и дама исчезла среди высоких стальных стеллажей, загруженных до самого потолка. Она вернулась минут через двадцать и положила на барьер передо мной толстенную папку.
– Распишитесь вот здесь, – сказала она мне, указывая колонку на жесткой картонной карточке. – Странно, – заметила она, – вы второй посетитель, который запрашивает это досье в течение года.
Я увидел подпись Дж.А.Норта в предыдущей графе.
– Мы идем прямо по следу, – подумал я, и под его именем расписался – Ричард Смит.
– Вы можете сесть за один из тех столов, – дама указала через весь зал. – Будьте добры, постарайтесь не повредить и не запачкать документы.
Шерри и я уселись за стол плечом к плечу, и я развязал тесемки папки.
"Свет Зари" принадлежала к типу судов, известных как "Блэкуольский фрегат", то есть к тем, что были построены на верфях Блэкуолла в начале девятнадцатого века. Они весьма напоминали военные фрегаты того времени. Судно было построено в Сандерленде для Ост-Индийской компании, и его водоизмещение было 1330 регистровых тонн. Длина его ватерлинии была 226 футов, а поперечник – 26 футов, что делало его очень скороходным, но довольно неустойчивым при ударе. Оно было спущено на воду в 1832 году, то есть за год до того, как компания потеряла монопольное право торговли в Китае, и эта тень злой судьбы, казалось, довлела над всей его жизнью. Кроме того, в папке была целая серия судебных отчетов о разного рода происшествиях. Первым капитаном судна был некто Хогг. Он умудрился во время первого его плавания врезаться в берег Алмазной гавани на реке Хугли. Суд установил, что капитан находился под действием крепких напитков.
– Ну и свинья, – заметил я, а Шерри что-то проворчала и закатила глаза по поводу моей шутки.
Полоса несчастий на этом не закончилась. В 1840 году во время плавания по Южной Атлантике, несший вахту дежурного проспал, и судно потеряло мачты. Их обнаружил голландский корабль. Сломанные мачты были убраны, а само судно на буксире отвели в Столовый Залив. За спасение "Света Зари" было присуждено 12 тысяч фунтов. В 1846 году половина экипажа сошла на берег в Новой Гвинее. Там на них напали каннибалы и порезали всех до одного. Погибло 63 человека. Затем, 23 сентября 1857 года судно отплыло из Бомбея, направляясь на Сент-Мери, а затем к Мысу Доброй Надежды, острову Св. Елены и наконец, в Лондонский порт.
– Вот дата, – указал я пальцем на строчку. – Именно об этом плавании говорится в письме Гудчайлда.