Внезапно, сквозь голубую туманную завесу воды выплыла вторая акула-убийца. Она шла быстро и сосредоточенно, проплыв в пятидесяти футах от нас. Казалось, она нас даже не заметила, и почти скрылась из поля зрения, но затем резко развернулась и снова проплыла мимо будто животное в клетке, снующее взад и вперед вдоль прутьев. Шерри прижалась ко мне, но я освободил руку от ее цепкой хватки. Теперь мне требовались обе мои руки.
Приблизившись к нам снова, акула изменила тактику движений и начала описывать широкие круги, которые всегда предшествуют атаке. Она все двигалась и двигалась по кругу, не спуская с нас жадного взгляда своих бледно-желтых глаз. Внезапно мое внимание было отвлечено тем, что на нас с высоты начали опускаться около дюжины синих пластмассовых контейнеров с репеллентом. Предчувствуя наши трудности, Чабби, должно быть, вывалил за борт содержимое целого ящика. Один из них проплыл достаточно близко, чтобы я мог схватить его и передать Шерри. У нее в руке он задымился голубой краской, и я переключил внимание снова на акулу. Та слегка отпрянула от синего дыма, но продолжала выписывать быстрые круги, ухмыляясь своим отвратительным ртом.
Я бросил взгляд на часы. Еще три минуты для большей безопасности, но уже можно было рискнуть отправить Шерри вперед одну. В отличие от меня, в ее крови азот не закипал, и через минуту она уже могла бы прийти в себя.
Акула сужала круги, с тупой настойчивостью приближаясь к нам близко, так близко, что я уже мог заглянуть в ее черные колючие зрачки и прочесть в них ее намерения. Я снова взглянул на часы. Акула действовала, будто по графику, но все же я решил послать Шерри наверх. Я шлепнул ее по плечу и с настойчивостью указал на поверхность. Она замерла в нерешительности, но я шлепнул ее снова и повторил указующий жест. Она начала подъем, медленно, совсем медленно, как и полагалось, и ее ноги двигались соблазнительно. Акула оставила меня и стала методично подниматься вслед за Шерри. Шерри заметила убийцу и прибавила скорость, а акула принялась сужать круги. Теперь я был под ними обеими, и быстро подгреб к тому месту, где акула приготовилась застыть за несколько мгновений до атаки.
Я был прямо под ней, когда она развернулась, чтобы кинуться на Шерри. Я вытянул руку, прижал кончик копья с зарядом к мягкому отвратительному горлу и нажал спуск. Я увидел, как заряд пронзил белое мясо, и акула попятилась от нас, конвульсивно хлопая хвостом. Она рванулась вверх, выпрыгнув всем телом из воды, а затем рухнула вниз, в окружении фонтана брызг. Она тотчас в безумии завертелась на месте, будто преследуемая роем пчел. Ее рот ритмично то открывался, то захлопывался. Мучимый ужасной тревогой, я наблюдал, как Шерри, изо всех сил стараясь не выказывать страха, неторопливо поднимается вверх к вельботу. В воду опустилась пара огромных коричневых лап навстречу Шерри. Пока я наблюдая, она подплыла к ним. Коричневые пальцы сомкнулись на ней, как клещи, и чудовищная сила вытащила ее из воды.
Теперь я мог сосредоточиться на собственной безопасности, прежде чем следовать за Шерри. Акула, казалось, пришла в себя после действия заряда и вместо безумного вращения, снова принялась описывать знакомые мне зловещие круги. Она начала с широких заходов, постепенно сужая их. Я посмотрел на часы и увидел, что наконец-то могу начинать последнюю стадию подъема.
Я медленно поплыл вверх. Агония судорог все еще была свежа в моей памяти, но акула-убийца наступала все ближе и ближе.
За десять футов от дна вельбота я снова остановился. Акула тоже действовала осмотрительно, видимо, помня недавний удар в горло. Она прекратила кружение и застыла на месте, будто опершись на крылья грудных плавников. Мы смотрели друг на друга с расстояния в пятнадцать футов, и я чувствовал, как это огромное синее чудовище напряглось для финальной атаки. Я вытянул руку с копьем и осторожно, чтобы не спровоцировать акулу, подкрался к ней ближе, пока заряд не оказался в дюйме от узких прорезей ее ноздрей в нижней части носа. Я нажал спуск, и акула отскочила назад, почувствовав шок заряда. Затем она в бешенстве описала широкую дугу, а я бросил копье и сделал рывок к поверхности. Подобно раненому льву, которого полученные раны заставляют бороться еще отчаяннее, акула пришла в ярость и устремилась на меня, жадно раскрыв пасть, огромная, как синяя гора. Я знал, что на этот раз ее остановит только смерть.
Достигнув поверхности, я увидел, что Чабби уже ждет меня. Его коричневые пальцы свисали в воду, как гроздь бананов, и в этот момент моя любовь к нему была безгранична. Я поднял руку над головой, предлагая ее Чабби. В те мгновения, когда акула бросилась, чтобы преодолеть последние несколько футов, что разделяли нас, я почувствовал, как пальцы Чабби сомкнулись у меня на запястьях. Затем вода вокруг меня взорвалась брызгами. Чабби изо всех сил тянул меня за руку, а вокруг колыхалась взбудораженная акулой вода. В следующее мгновение я лежал на спине на палубе вельбота, вытащенный прямо из-под носа ужасного животного.
– Какие у тебя милые ручные создания, Харри! – стараясь ничем не выдать своих настоящих чувств, спокойно произнес Чабби.
Я обернулся к Шерри. "А ты о’кей?" – крикнул я, увидев, что она все еще мокрая и бледная, сидит на корме. Она кивнула. Я сомневался, что она была в силах заговорить. Мигом отстегнув ремни акваланга, я сбросил с себя тяжелые баллоны.
– Чабби, приготовь-ка нам что-нибудь сильнодействующее, – крикнул я, снимая маску и ласты, и вглядываясь в воду за бортом вельбота.
Акула все еще вертелась поблизости, описывая в ярости круги вокруг лодки. Она поднялась близко к поверхности, и ее спинной плавник полностью торчал из воды. Я знал, что она без труда может пробить обшивку нашего вельбота.
– Боже мой, Харри, какая она отвратительная, – наконец обрела дар речи Шерри, и мне было понятно, что она чувствует. Я ненавидел отвратительную рыбу еще больше после пережитого, но мне надо было отвлечь ее от прямой атаки.
– Анджело, дай-ка мне нашу мурену и нож! – крикнул я, и он протянул мне холодное склизкое тело. Я отрезал от него десятифунтовый кусок и бросил в омут.
Акула развернулась, чтобы схватить добычу. Она мгновенно проглотила предложенный ей кусок, задев при этом вельбот. Лодка и мы в ней закачалась из стороны в сторону.
– Поторопись, Чабби! – закричал я и подкормил акулу еще одним куском. Она приняла его с готовностью голодной собаки, метнувшись под днище вельбота и толкнув нас снова. Вельбот резко покачнулся, так что Шерри взвизгнула и вцепилась в борт.
– Готово! – крикнул Чабби, и я протянул ему кусок мурены длиной около двух футов. Брюшная полость рыбы была раскрыта, будто сумка.
– Положи внутрь заряд и привяжи его там, – посоветовал я ему, но он только усмехнулся.
– Эй, Харри, а мне это нравится!
Я прикармливал акулу ломтиками мурены, а Чабби аккуратно начинял взрывчаткой кусок рыбы, к которому была прикреплена изолированная медная проволока. Он протянул мне устройство.
– Присоедини все это к цепи, – сказал я, намотав десятки витков себе на руку.
– К залпу готов! – осклабился Чабби, и я бросил нашпигованный взрывчаткой кусок мурены навстречу акуле. Она стремительно бросилась к нему, блестя синей спиной из воды, и проглотила наживку. Одновременно провод начал разматываться, и я добавил ему длины, отмотав с катушки.
– Пусть заглотит, как следует, – сказал я, и Чабби закивал со счастливым видом. – О’кей, Чабби, разнеси-ка эту сволочь к чертовой матери, – свирепо произнес я, когда рыба снова подошла к поверхности и описала вокруг нас новую дугу. Из угла ее серповидного рта тянулась медная проволока.
Чабби соединил цепь, и акула взорвалась розовым фонтаном, будто лопнул гигантский арбуз. Ее бледная кровь смешалась с ее более бледной плотью и багровым содержимым ее брюха, и все это взлетело футов на пятьдесят в воздух, обрызгивая поверхность воды и вельбот. Разбитая на куски туша плавала подобно кровоточащему бревну, а затем, перевернувшись, начала тонуть.
– Прощай, Джонни-Задери-Хвост! – прогудел Анджело, а Чабби улыбался как херувим.
– Давайте возвращаться, – сказал я. Океанский прилив уже начинал бить через риф, и мне казалась, что меня вырвет.
Однако, мое недомогание чудодейственным образом поддалось лечению глотком "Чивас Регал", хотя его и пришлось пить из эмалированной кружки. Позже в пещере, Шерри сказала: "Я полагаю, ты ждешь, что я поблагодарю тебя за спасение, и прочую чушь?" Я улыбнулся ей и развел руками: "Нет, дорогая, просто продемонстрируй мне свою благодарность". Что она и сделала. После этого меня уже не беспокоили дурные сны, и я спал совершенно опустошенный телом и духом.
Мне кажется, все мы начинали относиться к омуту в Пушечном Рифе с суеверным страхом. Казалось, цепь злоключений и неурядиц, которая преследовала нас, была проявлением чьей-то злой воли. Казалось, будто с каждым новым разом, когда мы возвращались в омут, он становился все более зловещим и вокруг него нарастало гнетущее напряжение.
– Я знаю, что ты думаешь, – сказала Шерри, смеясь, но это не прозвучало шуткой. – По-моему, души убитых могольских принцев последовали за сокровищем, чтобы охранять его.
Даже в ярком солнечном свете безоблачного утра я видел выражение лиц Чабби Анджело.
– Я думаю, что их души вселились в каждого из этих Джонни-Задери-Хвост, которых мы вчера прихлопнули.
Выражение лица Чабби стало таким, словно он позавтракал дюжиной протухших устриц. Он побледнел до воскового желто-коричневого оттенка, и я заметил, как он скрестил пальцы от сглаза.
– Мисс Шерри, – строго произнес Анджело. – Нельзя говорить такое.
У него на руках выступила гусиная кожа. И его, и Чабби, начали преследовать духи.
– Да, прекрати, – согласился я.
– Но ведь это шутка! – слабо возразила Шерри.
– Хороши шуточки, – сказал я. – Ты нас просто убила на месте.
Мы все молчали, пока шли по проходу, до тех пор, пока не вышли в спокойные, защищенные рифом воды омута. Я сидел на носу, и когда все трое взглянули на меня, я понял, что кризис их духа в моих руках.
– Я буду нырять один, – объявил я, и услышал вздох облегчения.
– И я с тобой, – предложила Шерри, без энтузиазма.
– Попозже, – согласился я. – Сначала я должен проверить, как там на счет этих Джонни, и заодно подниму оборудование, что мы вчера потеряли.
Я начал медленное погружение. Сначала минут пять повисел под вельботом, вглядываясь в глубину омута, не мелькнут ли зловещие тени, и лишь затем спокойно пошел вниз.
В глубине было холодно и страшновато, но я заметил, что ночной прилив прочистил омут и смыл в море всю падаль и кровь, которая привлекла стаю акул в предыдущий день. Громадных акульих туш тоже не было видно. Единственные рыбы, что попадались мне навстречу, были многочисленные стайки сверкающих обитательниц кораллов. Блеск серебра из глубин привел меня к брошенному в спешке копью. Кроме того, я отыскал пустые акваланги и поврежденный дыхательный клапан.
Я всплыл с моими находками, и впервые в течение дня лица моей команды озарились улыбками. Я объявил, что в омуте никого нет.
– Все в порядке! – я решил сыграть на подъеме их духа. – И сегодня мы с вами расколем этот орешек.
– Ты пойдешь внутрь через трюм? – спросил Чабби.
– Я уже думал об этом, Чабби, но по-моему, для этого понадобилась бы парочка крупных зарядов. Мне кажется, лучше проникнуть внутрь с пассажирской палубы через колодец. – По мере объяснения, я делал для них наброски на доске. – Груз по всей видимости сдвинулся, он должен лежать грудой сразу за перегородкой, и как только мы ее разломаем, то сможем вытащить его вещь за вещью в проход.
– Оттуда далеко будет до люка, – Чабби задрал фуражку и в задумчивости потирал лысину.
– Я сделаю небольшой подъемный блок у лестницы на пушечную палубу и другой у люка.
– Слишком много работы, – произнес Чабби печально.
– Впервые ты со мной согласен, а то я начал волноваться, что я не прав.
– Я этого не говорил, – холодно ответил Чабби. – Просто я сказал, что это потребует много работы. Ты же не позволишь мисс Шерри волочить груз, или можешь?
– Нет, – согласился я. – Нам нужен кто-то помясистее, – и я ткнул пальцем в огромное упругое пузо.
– Так я и думал, – грустно отозвался Чабби. – Мне что, уже одеваться?
– Нет, – остановил я его. – Шерри может сейчас спуститься со мной, чтобы установить заряды. – Мне хотелось проверить ее нервы после кошмаров предыдущего дня. – Мы взорвем колодец и отправимся домой. Не будем на этот раз работать сразу после взрыва. Надо подождать, пока прилив очистит омут от мертвой рыбы, прежде чем спускаться туда. Я не хочу повторения вчерашнего.
Мы вползли в люк и проследовали вдоль нейлонового шнура, оставленного накануне, через пушечную палубу, затем по трапу на пассажирскую палубу и далее вдоль темного узкого тоннеля до тупика у стенки переднего колодца. Пока Шерри светила мне фонариком, я начал сверлить отверстия в перегородке захваченным с поверхности инструментом. Было очень неудобно работать без опоры, однако первые полтора дюйма дались без труда. Этот слой дерева давно прогнил, став мягким как пробка, но за ним я наткнулся на твердую, как железо, обивку из дуба, и мне пришлось остановить эту затею. Мне не удалось положить заряды в приготовленные для этого гнезда, поэтому мне теперь был необходим более мощный заряд, чем я того желал. Кроме того, я вынужден был полагаться на эффект тоннеля, когда от вторичного удара панели прогнутся внутрь. Я взял шесть с половиной стержней гелигнита, положил их по углам и в центре перегородки, прикрепив болтами, которые загнал в дерево молотком.
На подготовку взрыва у меня ушло около получаса, и я с облегчением покинул место своего заточения в старом трюме и поднялся сквозь прозрачную воду с серебристой поверхности, протягивая за собой провод.
Чабби произвел взрыв, пока мы снимали с себя снаряжение. Шум был приглушен трюмом корабля, поэтому мы его почти не ощутили. Мы сразу ушли из омута и возвращались домой, воодушевленные перспективой провести день в полном безделье, ожидая, пока прилив очистит омут от мертвой рыбы.
После полудня мы с Шерри отправились на пикник к южной оконечности острова. Мы захватили с собой оплетенную двухлитровую бутыль португальского зеленого вина, а на закуску накопали полную корзину крупных песчаных ракушек, которые я обернул водорослями и снова закопал в песок. Я развел над ними открытый огонь. К тому времени, как мы почти покончили с вином, солнце уже садилось, а моллюски поспели к ужину. Вино, ужин и закат как-то смягчили Шерри Норт. Взгляд ее слегка затуманился, и она сама как будто оттаяла. Когда закат, наконец, потух, уступив место толстой желтой луне, благосклонной к влюбленным, мы босиком вернулись домой по влажному песку.
Все следующее утро мы с Чабби трудились, опуская с вельбота вниз необходимое оборудование и складывая его на пушечной палубе, перед тем, как пробираться дальше в трюм. Тяжелые заряды, которые я разместил у колодца, нанесли опустошение, которого я и опасался. Они вырвали настил палубы и разметали перегородки пассажирских кают, блокировав проход на четверть его длины.
Мы нашли неплохую опору для нашего подъемного блока, и пока Чабби устанавливал его, я один поплыл к ближайшей каюте и посветил фонариком сквозь разбитую перегородку. Интерьер, как и все вокруг, был покрыт густым ворсом морской растительности, но под ним можно было разглядеть очертания незамысловатой мебели.
Я протиснулся в проем и медленно двинулся через разбитую палубу, очарованный предметами, которые я нашел раскиданными или сваленными в каюте. Это были изделия из фарфора и фаянса, разбитая умывальная раковина и великолепная ночная ваза, украшенная розовым цветочным орнаментом, который проступал сквозь слой накопившегося осадка. Здесь также были баночки для косметики и склянки для духов, более мелкие предметы, которые я не мог опознать, а также бесформенные груды какого-то гнилья: одежды, занавесок, матрацев и постельного белья.
Взглянув на часы, я понял, что пора подниматься вверх, чтобы заменить баллоны с воздухом. Когда я повернулся, мое внимание привлек небольшой квадратный предмет, и я посветил на него фонариком, а затем очистил от толстого слоя гнили и грязи. Это была деревянная шкатулка, размером с транзисторный приемник, но ее крышка была великолепно инкрустирована перламутром и черепаховым панцирем. Я захватил ее с собой, прижав подмышкой. Чабби уже установил блоки и поджидал меня возле лестницы, ведущей на пушечную палубу. Когда мы вынырнули возле вельбота, я сначала отдал шкатулку Анджело, а затем сам вскарабкался на борт.
Пока Шерри разливала кофе, а Анджело прилаживал дыхательные клапаны к новым баллонам, я зажег сигару и рассмотрел шкатулку. Она была в плачевном состоянии, это было заметно с первого взгляда. Инкрустация прогнила и вывалилась из ячеек, розовое дерево набрякло и исказилось, а замок и петли были наполовину съедены ржавчиной.
Шерри присела возле меня на распорку и тоже принялась рассматривать находку. Она мгновенно опознала ее.
– Это дамская шкатулка с драгоценностями! – воскликнула она. – Открой ее, Харри, давай посмотрим, что там внутри.
Я просунул конец отвертки под замок, и от первого же легкого давления петли лопнули и крышка откинулась назад.
– Ой, Харри! – Шерри первая запустила туда руку и вернулась с толстой золотой цепью и тяжелым медальоном того же металла. – Это сейчас так модно, ты не поверишь!
Все принялись копаться в шкатулке. Анджело ухватил пару золотых серег с сапфирами, которые тут же оказались у него в ушах вместо его обыкновенных медных, а Чабби выбрал большущее ожерелье с гранатами, которое повесил себе на шею и сиял, будто девушка-подросток.
– Для моей миссис, – объяснил он.
Это были личные драгоценности дамы среднего класса, возможно, супруги какого-то чиновника. Они не представляли особой ценности, но были полны очарования, вследствие своего происхождения. Безусловно, мисс Норт досталась львиная их доля, но мне удалось ухватить для себя простое широкое обручальное кольцо.
– А это тебе зачем? – с вызовом спросила Шерри, не желая уступать ни единого предмета.
– Найду применение, – ответил я, многозначительно глядя на нее, что было абсолютно напрасно, так как она вернулась к разграблению шкатулки. Однако мне удалось спрятать кольцо в крошечном кармашке на молнии в сумке для инструментов. Чабби к этому времени был увешан блестящими побрякушками, как индийская невеста.
– Ну, Чабби, сейчас перед тобой не устояла бы даже Лиз Тейлор, – сказал я ему, и он принял комплимент полным грации кивком головы.
Мне было трудно вновь заинтересовать его подводными поисками, но как только он снова оказался на пассажирской палубе, то трудился среди останков судна, как титан.
Мы расчищали проход, убирая перегородки и балки при помощи блока и наших совместных усилий, затем перетаскивали их на пушечную палубу и складывали в дальнем углу темной галереи. Когда достигли колодца, ведущего в передний отсек трюма, наш запас воздуха почти полностью иссяк. Толстая обшивка была проломана взрывом, и в отверстия можно было разглядеть только сплошную массу. Я решил, что это был слежавшийся под собственной тяжестью и давлением воды груз.
Однако, правильность своей догадки я смог подтвердить лишь на следующий день. Мы, наконец, пробрались в грузовой отсек, но я и представить себе не мог, какой геркулесов труд нам предстоит.