Не раздумывая, я двинулся прямо на стену, как будто ждал, что она передо мной расступится. Не расступилась. Грубая броневая плита без единого шва. Приблизительно на уровне глаз она была побита и чуть вдавлена, словно ее пытались уже то ли проломить, то ли проплавить. Потом я обратил внимание, что машинка моя мертва. С какой бы силой я ни стискивал рукоять пистолета - мурашек не было. Все правильно. По логике он и не должен действовать в камере коллектора. Должен сработать какой-то предохранитель…
И куда же это я себя загнал?.. Трогая ладонью грубый металл стены, я обошел камеру кругом и снова остановился возле выбоины.
Постой-постой… Предохранитель?
Сам не знаю, что это на меня такое снизошло, но в следующий миг я уже сдвинул ствол, разъял рукоятку, вынул стеклянный экранчик… Стоп! Дальше можно не разбирать. Вот она, деталька, на виду…
Я подковырнул ее лезвием перочинного ножа, и, полупрозрачная, словно наполненная светом, она выпала на пол и разлетелась под ногами в мелкую стеклянную крошку.
Медленно, опасаясь коснуться ненароком какого-нибудь контакта, я вставил на место экранчик и состыковал рукоятку. Задвинул ствол до упора - ив ют же самый момент брызнули мурашки…
Я поспешно вскинул пистолет к выбоине в стене и утопил спусковую клавишу.
Интересно, рискнул бы я тогда выстрелить, зная наперед, что из этого выйдет? Ох, сомневаюсь…
Грохот? Скрежет? Шипение?. В жизни своей я не слышал звука страшнее. Пол вывернулся у меня из-под ног, и я кубарем полетел вперед - в искрящую электрическими разрядами черноту…
…Я полулежал-полусидел на гладкой, волнообразно изогнутой поверхности, а в метре от моего плеча трещало и сыпало искрами короткое замыкание. В его синеватом, вспыхивающем и гаснущем свете я увидел прямо перед лицом грозный блеск обнаженного металла, словно кто-то держал у моего горла огромное кривое лезвие.
Боясь пошевелиться, я скосил глаза вправо Там, отражая какой-то бледный полусвет, изгибались еще два таких же лезвия. Осыпаемый искрами, я начал осторожно протискиваться туда, вжимаясь спиной в гладкую, наклоненную от меня стену. Добравшись, понял, что свет сеется из глубокой прямоугольной ниши, до нижнего края которой я вполне достаю рукой.
Кое-как забравшись в нее, я смог наконец оглядеть целиком мерцающую металлом конструкцию.
Представьте себе клубок… нет, не клубок - путаницу огромных и, как мне показалось, стальных лент, каждая шириной до полутора метров, а толщиной… Плита. Броневая плита. Причем это была не беспорядочная груда лома - ленты изгибались правильно, красиво, металл клубился, образуя что-то вроде гигантского цветка…
Потом до меня дошло, что ниша, в которой я сижу, - вовсе не ниша, а скорее тупичок, оставшийся от какого то коридора. Остальное было отхвачено напрочь - наискось, как бритвой…
И лишь после этого я понял, что произошло.
Передо мной мерцала металлом камера коллектора, пожравшая сама себя, вывернутая наизнанку моим последним выстрелом. Я посмотрел в самую гущу оцепеневшего стального смерча и содрогнулся, представив, что стало бы со мной, будь я в него затянут…
Кстати, машинка, каким-то образом не оброненная во время всех этих кувырков и падений, снова была мертва. Теперь уже навсегда.
Стены тупичка медленно гасли. Единственная целая стена на треть ушла вбок да так и осталась в этом положении, так ее и заклинило… Тут я вспомнил наконец, зачем я здесь, и тяжело поднялся на ноги. Пролез в вертикальную полуметровой ширины щель и оказался в другом коридорчике, стены которого болезненно трепетали синеватым бьющимся светом. Одна лишь торцевая стена сияла ровной медицинской белизной. Я шагнул вперед, и она исчезла - скользнула в иол, открывая мне путь в глубь корабля, к самому их горлу…
…Мне бы только до вас добраться, а там - хоть волк траву ешь!
Припадая на босую ногу, я шел сквозь корабль, и стены едва успевали отскакивать - вверх, вниз, в стороны… Последний тупик, последняя расступившаяся переборка - и я ворвался, прихрамывая, в круглое помещение с пультами вместо стен.
Навстречу мне вскочили двое - ангелы. Один молоденький - таким, наверное, Гриша был лет в семнадцать. Другой пожилой, с тусклыми волосами, - таким, наверное, Гриша будет лет в пятьдесят… Нет, вру! Никогда он таким не будет! Никогда живое Гришкино лицо не станет такой вот неподвижной даже во время испуга маской…
Секунду мы смотрели друг на друга: аккуратные, подтянутые ангелы в чистеньких комбинезончиках и я - расхристанный, грязный, одна нога - босая, в руке - тусклый от пыли пистолет.
- Что, чижики? - выдохнул я наконец. - Не ждали?..
ГЛАВА 19
Они выхватили оружие одновременно, Я увидел две тусклые мертвые линзы, и губы мои повело в злобной усмешке. Так стальные листы ведет после отжига.
Им хватило доли секунды попять, что машинки их сдохли и что они оба стоят передо мной безоружные. Я сделал шаг, и ангелы попятились.
Припадая на босую ногу, я подошел к плоскому, как стол, пульту в центре рубки и с маху грохнул белесый от пыли пистолет об его чистенькую гладенькую поверхность. Сел в капитанское - или какое там? - кресло и, подавшись вперед, бешено уставился на пожилого.
- Доигрались? - с ненавистью выговорил я. - Допрыгались, ангелочки?..
Я знал, что живым мне отсюда не уйти. А еще я знал, что начну вот с этого самого пульта в центре рубки. Жаль только - ничего тяжелого нет под рукой… Ладно! Кулаками буду расшибать, головой, чем попало!..
- Как вы проникли сюда? - с запинкой спросил пожилой ангел по-русски.
- Не твое собачье дело! - прохрипел я.
- Простите?..
На их смуглых лицах стыли растерянность и страх. И я понял вдруг, что на корабле нас всего трое: я и они. А остальные, видно, в разбеге - Гришу ищут…
- Слушай, ты! - сказал я пожилому. - Если кто-нибудь из вас хоть пальцем Гришу тронет - не жить тебе, понял? И ангелочкам твоим - не жить! Так им и растолкуй!..
Он не слушал меня. Он смотрел па мою растопыренную пятерню, упершуюся в приборную доску.
- Я прошу вас не трогать пульт!
В голосе его была тревога. Я поглядел на клавиши, и что-то остановило мое внимание. Что-то очень знакомое… Вот оно! Четыре квадратные черные кнопки впритык друг к другу. Те самые кнопки, которые Гриша нацарапал когда-то прутиком на асфальте. Меня обдало со спины такой волной озноба, что я даже выпрямился в кресле…
Следя за тем, как у пожилого меняется лицо, я наклонился к пульту и надавил первую кнопку.
Верхнюю левую - раз, нижнюю правую - два раза, верхнюю правую и нижнюю левую - одновременно… Теперь осталось - верхнюю левую…
Мой палец остановился в сантиметре от кнопки.
- Нажать?.. - сипло спросил я.
Пожилой был бледен.
- Вы тоже погибнете, - быстро предупредил он.
- Ага… - Словно вся пыль щебкарьера осела у меня в горле. - С тобой за компанию… А народ-то твой весь - в поле… А вернуться-то им будет некуда… Вот такие дела, дядя…
Смуглое лицо пожилого ангела окаменело. Несколько огоньков на пульте бились, как в истерике, исходя прерывистым мушиным звоном. Надо полагать, с того самого момента, как я нажал в камере коллектора спусковую клавишу моего пистолета.
- В общем, так… - сказал я. - Слушай сюда… Вы сейчас собираете манатки…
- Простите?..
- Собираете манатки! - яростно повторил я. - И исчезнете отсюда к ангельской вашей матери! Слушай сюда! - заорал я, заметив, что он опять хочет переспросить. - И если я еще раз увижу здесь ваши одинаковые морды… или услышу эту вашу гуделку!..
Дальше я говорить не мог - перехватило дыхание.
- …пожалеете, гады! - просипел я из последних сил.
- От чьего имени вы говорите?
- Какая тебе разница?
- Я прошу вас уточнить. Вы представляете государство?
- Да, - выговорил я, глядя ему в глаза. - Представляю государство.
Я сидел, закинув ногу за ногу, и качал перед ним грязной босой ступней. А что мне было терять?
- Я прошу правильно понять нас, - сказал пожилой. - Мы не имеем целью вмешиваться в вашу жизнь.
- Чего ж тогда вмешались?
- У вас пребывает наш человек. Мы имеем целью вернуть его обществу.
- Перебьется ваше общество!
- Простите?..
- Гришу вы не получите. Все! Точка!
Ангел соображал.
- Не понимаю… - проговорил он тихо и встревоженно. - Он представляет для вас какую-нибудь ценность?
- А для вас?
Ангел не ответил. У него было изможденное лицо. Он как-то сразу растерял всю свою моложавость и словно дряхлел на глазах…
- Мы принимаем ваши условия, - услышал я усталый до безразличия голос пожилого ангела.
- Условия?
Он даже не удивился вопросу.
- Вернуть на корабль наших людей. Кроме преступника. Покинуть планету. Не возвращаться. Разве я неправильно вас понял?
Я смотрел на него не отрываясь. Ангел не шутил. Ему было явно не до шуток. И он предлагал мне… Черт возьми, он предлагал мне жизнь!
Ни с того ни с сего я вспомнил вдруг, что не знаю, сколько сейчас времени, и, может быть, вечеринка еще не кончилась, и Наташка, растерянно улыбаясь, бродит среди гостей…
Уйти с корабля живым! Живым…
- Ну вот что… - тоскливо оскалясь, выговорил я. - Никуда я отсюда не уйду, понял? Буду сидеть и буду держать палец на этой вот кнопке. Пока ты мне все как есть не выложишь! А там посмотрим…
Он выслушал меня с полным равнодушием.
- Разрешите мне сесть, - попросил он.
Получив разрешение, опустился на выскочившее откуда-то из стены сиденье и долго молчал, как бы собираясь с силами.
- Что вас интересует?
- Почему вы все на одно лицо?
Ангел удивленно поднял голову.
- Простите?..
Пришлось разжевать.
- Я понял ваш вопрос, - сказал он. - Мы кажемся вам одинаковыми. Это естественно. Просто вы имеете дело с представителями чистой расы.
- Что ж у вас там, одна раса на всю планету? Других не было?
- Странно, что вас это интересует, - заметил он. - Да, конечно, были и другие.
- И что с ними стало?
- Вымерли.
- Почему?
У пожилого ангела был озадаченный вид.
- Вымерли - то есть были нежизнеспособны, - объяснил он.
- Может быть… неполноценны? - сразу подобравшись, спросил я.
- Да, благодарю вас, - вежливо отозвался он. - Неполноценны.
…Правильно я их понял. Еще тогда, в сквере. Как только в первый раз личики их ангельские увидел!
- А у нас вам какого черта надо?
- Но ведь я уже объяснил вам. Мы имеем целью…
- Да не сейчас! Раньше! Что здесь делали ваши наблюдатели? Почему вы их вдруг отозвали? Из каких таких этических соображений?
Он ответил не сразу. Верно, выбирал, с какого вопроса начать. Ангелочек стоял у стенки чуть ли не по стойке "смирно", и лицо у него было не выразительнее пулы а.
- Два года назад, - заговорил наконец пожилой, - когда все сведения, полученные от наших наблюдателей, были обработаны и выяснилось, что, атаковав Землю, мы неминуемо теряем…
Мне показалось, что я глохну. Ровный тусклый голос пожилого ангела уплыл куда-то, стал еле слышен. Остались звучать всего два слова. Два простых оглушительных слова. Атаковав Землю.
- Повтори! - хрипло потребовал я.
Он повторил и встал. Меня подняло с кресла, и ангелы отшатнулись. Вот так, наверно, и мы втроем вжимались в глинистую стену пещерки, когда на лас надвигалось жужжание их ангельского локатора…
- Когда?..
- Простите?..
- Когда вы собирались?..
- Сроки так и не были назначены, - торопливо ответил он. Скажи он мне что-нибудь другое - клянусь, придушил бы обоих голыми руками… Опомнясь, я вернулся к креслу и сел - рука на кнопке.
- Почему?
- Но ведь я уже объяснил вам! Уровень развития вашей техники оказался слишком высок. Мы бы потеряли здесь почти все боевые машины и даже часть космического флота. Это имело бы для нас необратимые последствия. Руководство было раздражено до такой степени, что обвинило наблюдателей в умышленной дезинформации. Все они были отозваны без замены.
Он умолк, ожидая нового вопроса. Но я еще не совсем опомнился. Я сидел оглушенный и видел подкрадывающиеся к Земле армады космических кораблей, ракетные и лазерные установки, бог знает подо что замаскированные "приемники", готовые выплеснуть на нас людей и технику… Вот тебе и ангелы, Гриша! Вот тебе и ангелы!.. Но я-то, я-то, дурак!.. В себя стрелял, коллектор наизнанку выворачивал… Думал бой выиграть. А тут не бой - тут война…
- Как видите, мы уже не угрожаем вашей безопасности, - снова заговорил пожилой. Он смотрел на меня с какой-то странной надеждой. - Попробуйте теперь понять, что от возвращения бежавшего преступника зависит судьба значительной группы лиц…
Я заставил себя очнуться.
- Группа лиц? Какая группа лиц?
- Видите ли, - сказал он, - внутри Дома Стражи имеются две группы лиц, к первой из которых принадлежу я. Полгода назад второй группой лиц был совершен ряд противозаконных действий, направленных против первой…
Я сразу же запутался в этих его группах лиц, и ему пришлось растолковать мне все на пальцах.
- …для своих целей вторая группа лиц после долгого и тщательного отбора остановилась па некоем преступнике, способном при определенных обстоятельствах…
И тут я наконец понял!
- Подстроили побег?!
- Да, - сказал он. - С целью доказать профессиональную несостоятельность первой группы лиц. Той группы лиц, к которой принадлежу я. Они начали с того, что применили высшую меру исправления к невинному человеку. Я имею в виду женщину, с которой был близок преступник.
- Рыжая?..
И я вдруг увидел Люську. Зеленоглазую язву Люську с потухшим взглядом и неподвижным лицом. Ах, Гришка, Гришка… И ты спорил со мной, ты их выгораживал!..
- Твари! - сказал я, как сплюнул. - Ее-то за что?
- Они имели целью довести преступника до отчаяния. В противном случае он бы просто не решился на побег. Даже при наличии задания.
- Задание? Они дали задание? Гришке?
Я бы все равно не поверил ему, скажи он "да"!
- Видимо, я неточно выразился, - после короткой заминки сказал пожилой. - Задание было внушено гипнотически. Сам преступник был убежден, что действует самостоятельно.
Все сходилось. И то, что Гриша не заплутался в этих коридорах, и то, что сам пришел к нужной двери, и кресло, и железяка, и механизм ликвидации…
- …оказавшись на вашей планете, немедленно уничтожить устройство, - говорил тем временем ангел. - Вес его действия в Доме Стражи были якобы случайно зафиксированы и представлены как доказательство нашей преступной небрежности. Что будет с беглецом дальше - их не интересовало, и это была их единственная ошибка. Поймите, это очень расчетливая и ни перед чем не останавливающаяся группа лиц!
Он умолк, и в рубке стало очень тихо. Бесконечно повторяющийся мушиный звон аварийного сигнала, казалось, отсчитывает время. Пожилой ангел смотрел на меня то ли с надеждой, то ли с отчаянием.
- Так… - сипло сказал я. - Понятно… Сожрали вас, короче. Скушали… Ну а теперь-то вы что суетитесь? Поздно уже!
- Нет, - сказал он. - Не поздно. Если бы нам удалось вернуть преступника, разблокировать ему память и доказать, что имело место задание…
- То тогда бы уже накрылись не вы, а они, - не удержавшись от злобного смешка, закончил я. - Весело… А что это за спектакль вы в прошлый раз устроили у завода? Что за поддавки?
- Простите?..
Я объяснил.
- Видите ли, - сказал он, - дело в том, что в прошлый раз один из экипажа оказался ставленником второй группы лиц. Мало того - он руководил операцией и сделал все, чтобы сорвать ее. Он с умыслом неудачно расставил людей, а в самом крайнем случае - уничтожил бы преступника. Но, видя, что в дело вмешался ваш человек, он как бы выступил на его стороне, обезвреживая своих подчиненных одного за другим…
Я сидел как примороженный. Вот она, та серая спина, по-крысиному мелькнувшая на аллее… Значит, он щелкал их с тыла… Все. Последняя подробность встала на свое место. Ангел говорил правду.
Я снял руку с черной кнопки и медленно поднялся из кресла.
- Спички верни.
- Простите?..
- Ну, спички, спички! То, что я вам днем отправил! Такая коробочка с палочками…
Он поспешно сунул левую руку за спину и достал откуда-то мой коробок. Вопросительно поглядел на меня. Я забрал у него спички и осмотрелся. Помигивали огонечки на пультах, блестела какая-то клавиатура…
- Где выход из корабля?
- Вы уходите? - Ангел обмяк. - Подождите! А как же?.. Интересно, на что он рассчитывал? Что я проникнусь жалостью к группе лиц и отдам им Гришу? Не знаю…
Я взял с пульта свой пистолет Пыль с него куда-то делась, и теперь он снова был яркий, блестящий, новенький. Я взвесил его в последний раз на руке и бросил обратно Очень мне не хотелось сто оставлять, но должен же я был как-то показать, что ничего нам здесь от них не надо.
- Я прошу вас не уничтожать корабль при старте, - торопливо сказал ангел. - Это наше единственное условие.
Неужели он и вправду поверил, что я представлял государство?
- Уничтожать? - медленно проговорил я. - Да на кой черт вас уничтожать? Сами друг другу глотки поперервете… Где выход из корабля?
Пожилой что-то квакнул по-своему. Ангелочек сорвался с места, стена перед ним раскрылась, и он показал мне, куда идти.
Выходя, я оглянулся. Пожилой ангел с мертвым лицом, сгорбясь над пультом, одну за другой нажимал черные кнопки. Давал отмену…
Последнюю дверь ангелочек открыл - вернее, отвалил - вручную. Лицо тронул зябкий ночной ветерок.
Меня уже мутило на этом их корабле. Я хотел побыстрее пройти мимо ангелочка, но взглянул случайно ему в лицо и остановился, пораженный.
Передо мной стоял Гриша Прахов. В его широко раскрытых глазах я увидел удивление и ужас Мир рушился, понимаете? В их чистенький сволочной рай ворвался грязный оборванный Минька Бударин, и вес ангельские планы полетели к чертовой матери!.
Откуда же было ему знать, ангелочку, что ноль без палочки Минька Бударин! Что планы их рухнули не сейчас, а два года назад, когда, не решаясь напасть на Землю, они навсегда отозвали отсюда своих наблюдателей! Что если и приложил Минька Бударин руку к событиям - то не здесь, не на корабле, не с пальцем на черной кнопке, а в цехе, у пресса, на своем, как говорится, рабочем месте…
- Эх ты, чижик… - почти что с жалостью сказал я ему.
Он, конечно, не понял. Не полагалось ему понимать…
Я шагнул наружу, и правая - босая - нога ощутила грунт, показавшийся теплым после прохладного пола. Я думал, у них здесь хотя бы трап какой-то будет. А они вон как - на одном уровне с землей…
Лишь бы камушек под босую ногу не подвернулся. Ангелочек наверняка смотрит вслед. Вот и пускай видит, что ухожу я уверенно, не оглядываясь, что плевать я хотел на всю их ангельскую технику!
Отойдя подальше, я все-таки не выдержал и, как бы невзначай повернув голову, скосил глаза. Ну и ничего, понятно, не разглядел Темнота - и все… Так вот и вышло, что корабль их я видел только изнутри. Даже на что он похож, не знаю…