Он стоял бы еще долго в таком озадаченном состоянии, слушая оттаивание его бренного, перепуганного сердца и тела. Но откуда-то сверху вниз упал неяркий свет. И он, подняв голову, увидел, что в доме, к стене которого он прислонился, зажглось несколько окон. И скрипнула рама одного из них, открываясь. Женский голос испуганно спросил: - Что там? а мужской ответил: - Тихо, может, убили?!
И понял Рябцев, что надо уходить. Понял, что он разбудил своим выстрелом город или просто малую его часть. То есть побеспокоил посторонних, не знающих ни о его существовании, ни об опасности, которая грозит то ли городу, то ли Рябцеву, то ли им всем. И в секундный момент появилась в голове у Рябцева и сразу исчезла мысль о том, что опасность городу исходит от него самого, от Рябцева. Это он сошел с ума и видит, слышит и даже обоняет придуманные им самим галлюцинации. Он толкнул ногой мертвую чайку, ближнюю к нему. И тело птицы отлетело на проезжую часть. Изумленный, он еще успел подумать о том, что его галлюцинации куда сильнее и страшнее, чем всё эти рекламируемые по телевизору киноэффекты "3D".
А где-то далеко зазвучала сирена. И мозг бывшего гэбиста сразу подсказал хозяину: кто-то из жильцов дома позвонил в милицию и теперь сюда мчались милиционеры, чтобы понять, найти и арестовать.
Заученными движениями сунул Рябцев ружье в чехол, взялся за руль мотороллера и вывел его на мостовую.
Он еще никогда так быстро не ехал по булыжниковым улицам, как этой ночью. И никогда еще не был он таким мысленно растерянным, вспоминая мертвых чаек на тротуаре, пьяного с его бормотанием и запах моря, который чуть не остановил его сердце. Было ли это наяву? Ответить на этот вопрос Рябцев не мог, крепко держась руками за руль мотороллера и глядя вперед перепуганными сощуренными, щемящимими от холодного влажного воздуха глазами. Сирена звучала по-прежнему где-то позади, но она не становилась ни громче, ни тише.
Глава 42
В ресепшене гостиницы "Леополис" Тараса, вбежавшего, запыхавшегося и из-за этого не ясно выразившего свой вопрос, поняли не сразу. А когда поняли, девушка, одна из двух сидевших за столиком, отрицательно мотнула головой.
- Они уже уехали. Полчаса назад, - сказала.
- А куда? - потерянным голосом спросил Тарас.
- На вокзал. Мы им такси заказывали. Поезд у них через час двадцать.
Тарас поблагодарил. Вышел на Театральную, и тут его осенило: он ведь может этих поляков прямо на вокзале найти! Если до поезда еще час двадцать, то с этим не будет никаких проблем. Жалко, конечно, что он оставил машину во дворе, но и тут, у Оперы, найти такси не составит труда!
Уже ворвавшись в здание вокзала и заглянув в платный зал ожидания, он сразу увидел их сидящими на высоких табуретках у стойки вокзального бара-кафе. Они пили кофе и живо беседовали со зрелой, бальзаковского возраста, барменшей.
Поляки, заметив подошедшего Тараса, удивились и замолкли. Барменша тоже обернулась, проследив за взглядом клиентов.
- День добрый, - выдохнул Тарас. - Ой, как хорошо, что я вас нашел!
- А что?! - настороженно спросил один из них, помоложе, тот, который предупреждал Тараса о голубых кровях Вацлава.
- Я хотел… хотел предложить вам остаться, - сбивчиво заговорил Тарас, глядя на Вацлава. - Мне как-то неудобно. Я вас недолечил… Всё-таки остались еще два камня… И я, из уважения, - Тарас бросил многозначительный взгляд на молодого поляка, у которого лицо уже оттаяло и выражало простое любопытство, - из уважения к вашему титулу… Вы же… королевской крови? - Тарас чуть поклонился, не сводя взгляда с лица Вацлава. Вацлав едва заметно кивнул. - Я вот хотел предложить вам остаться. Я уверен, что за следующую ночь мы всё закончим и тогда вы сможете вернуться домой налегке, так сказать… В полном порядке. И бесплатно, конечно, бесплатно!
Тарас смотрел на Вацлава таким просящим взглядом, что тот почувствовал себя неловко.
- Я не знаю, - заговорил он негромко. - Мы уже собрались… Но если вы думаете, что это будет легко?!. Я готов остаться… Нет, я, конечно, заплачу вам…
Тарас вздохнул с таким облегчением, что поляки переглянулись.
Они угостили Тараса кофе и сидели еще с полчаса, рассуждая о том, когда же наконец Украина догонит Польшу, постоянно приходя к промежуточному выводу, что никогда. Потом двое поляков отправились на поезд, а Тарас с маленьким кожаным "луи-виттоновским" чемоданчиком Вацлава в руке повел клиента с княжеским титулом на привокзальную площадь брать такси.
Он привез его обратно в "Леополис", где поляка снова разместили на одну ночь. Ночь, которую он, впрочем, не собирался проводить в гостиничном номере.
Первый, точнее, уже второй, камень вышел у Вацлава в начале второго ночи на Крымской улице возле недостроенной виллы. Последний, третий, неожиданно пошел буквально минут через сорок, когда ехали они мимо Лычаковского кладбища. Тут, правда, пришлось бедному польскому князю стоять в неудобной позе со стеклянной банкой в руке, не всегда сдерживая стоны и вскрики, довольно долго, минут двадцать. И стоял бы, возможно, он еще дольше, если бы вдруг в городе не прозвучал выстрел, эхом ударившийся в стены домов. Из-за выстрела Вацлав испуганно дернулся, вскрикнул, и Тарас услышал, как камешек звонко ударился о стекло банки, после чего зажурчала, вытолкнувшая этот камешек, струя.
Когда Тарас доставил Вацлава в гостиницу, тот выглядел ужасно, но на лице его прочитывались одновременно и утомленность, и счастливое облегчение. Такие выражения бывают у женщин сразу после родов.
Под гостиницей он протянул Тарасу сто евро и попробовал благодарно улыбнуться, что, надо сказать, у него не совсем получилось.
Уже дома, на кухне, Тарас вытащил свежедобытые камешки из тубуса и, взяв увеличительное стекло с подоконника, завис любопытным взглядом над добычей. У него от счастья захватило дух. Эти камешки были такими же! Ничего общего с обычными серыми почечными камнями-конкрементами они не имели. Перед Тарасом лежали на белом чистом листе две крупные жемчужины! Тарас представил себе будущую радость Дарки, когда он подарит эти камешки ей! Эту радость можно было максимально приблизить. Надо было только заварить хорошего кофе и залить его в термос.
Но, как ни спешил Тарас, а время шло быстрее, чем он думал. И у обменника на "бумеранговом" изгибе улицы Франко его машина остановилась только в начале шестого. Но поздноватая доставка горячего кофе, надо сказать, не уменьшила радости Дарки. Увидев Тараса, она просияла. И Тарасу стало любопытно: как же она обрадуется, когда он сделает ей неожиданный подарок?! Дарка сразу просунула в нишу для денег их "кофейные" венецианские пепельницы. И Тарас решил не торопиться с сюрпризом. Они пили кофе, болтали. Дарка сама вспомнила про первую "жемчужину", сказала, что еще пару раз проверяла ее воздействие дома, и что папа, которого вообще трудно чем-то в жизни удивить, был в шоке, в положительном шоке.
И вот тогда, после этих слов Дарки, Тарас достал маленький пластмассовый тубус из-под гомеопатических шариков и просунул его в нишу обменного окошка.
- Тут для тебя еще один подарочек! - произнес он загадочно.
Дарка открыла тубусик и выкатила оттуда на ладонь, покрытую бордовым атласом перчатки, два переливающихся разными цветами кругловатых камешка.
Ее рот открылся, ее взгляд поднялся, оторвался от горошин и остановился на его, Тараса, лице. В ее глазах он увидел восторг и благодарность.
- Бог троицу любит, - прошептал Тарас, улыбаясь.
- Откуда они у тебя? - спросила изумленная девушка.
- Подарок от одной особы королевских кровей, - сказал Тарас. - От польского князя. Я не шучу!
- Да, - закивала Дарка. - Простой человек такие подарки делать не может!
- А я? - Тарас наклонился вперед, лбом дотронувшись до холодного окошка. - Это же и мой подарок тебе!
- А разве я когда-то говорила, что ты - простой человек? - оживленно закивала она.
- Может, я подожду, пока тебя откроют, и поедем куда-нибудь на завтрак? - предложил Тарас, почувствовав себя теперь вправе требовать от Дарки больше внимания и больше времени.
Взгляд Дарки погрустнел. Она вздохнула.
- Не могу. Дядя Орест заедет за мной в шесть. Мне надо домой. Папа всегда волнуется, пока я с работы не вернусь. Я ему утром уколы делаю. Ты мне часика в два позвони, и тогда встретимся! Хорошо?
Тарас утвердительно кивнул.
Домой он приехал в отличном настроении. Поднимаясь на второй этаж, переступил пятую ступеньку, выкрашенную красной краской. Зашел в квартиру и включил радио. Оно пока молчало, но часы подсказывали, что через три минуты радиоточка споет ему государственный гимн Украины. Тарас быстро разделся, забрался под одеяло и, уже проваливаясь в уютный, теплый сон, услышал свою личную "государственную" колыбельную, без которой ему иногда так трудно бывало утром, после тяжелой ночи, заснуть.
Глава 43
В этот вечер, вернувшись домой на Пекарскую уже в полной темноте после свидания с Даркой, Тарас был в таком хорошем настроении, что у него возникло глубокое, необоримое желание творить добро. Учитывая, что находился он в этот момент у себя в квартире, его внимание сразу привлекли к себе рыбки и кактусы. Тарас высыпал в аквариум раза в два больше сухого корма, чем обычно. И рыбки под горящим, радостным взглядом Тараса ринулись к поверхности воды, стали хватать корм, раскрывая свои маленькие пасти намного шире, чем это казалось возможным. Потом Тарас зачерпнул в уголке бассейна чуть водички ладонью и обрызгал ею свои лысые кактусы.
Возвратив взгляд на рыбок, Тарас подумал о Дарке. Вспоминал этот удивительный вечер, особенно дорогу к ней домой. Он провожал ее, они шли пешком, держась, как подростки, за руки. Но в этот раз между их ладонями не скользил шелк или атлас ее перчатки. И разница поразила Тараса. Когда раньше они ходили по городу, но Дарка была в перчатках, этот жест - держание за руки - хоть и был желанным, но имел, скорее, символическое значение, словно соответствовал словам из песни Булата Окуджавы "Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть по одиночке…" В этот раз, и на самом деле в первый раз за время их знакомства, они шли и держались за руки крепко, в чем проявлялась не только теплота их чувств, но и настоящее желание быть вместе. Когда Дарка на глазах у Тараса стянула длинную бордовую перчатку с левой руки, он сразу заметил, что на запястье у нее что-то болтается. Она, заметив его взгляд, приподняла руку и показала Тарасу "фенечку" - кожаный шнурочек, на котором висела одна из подаренных Тарасом трех жемчужин.
- Папа просверлил, - сказала она, увидев в глазах Тараса удивление. - Теперь эта рука у меня защищена! - И она улыбнулась по-детски легко и искренне.
И сама пальчиками "защищенной" руки дотронулась до пальцев Тараса. Тогда они и взялись по-настоящему за руки и пошли, уже в полумраке опустившегося вечера, по улице, полной безучастных прохожих, в этот вечер почему-то напомнивших Тарасу медленно плывущих по своим неважным делам медуз. На самом деле медузы никогда не плавают по делам, они плавают по жизни, по своей жизни. Вот и эти прохожие, возвращавшиеся, вероятно, с работы, плыли себе по своей жизни, не мешая Тарасу и Дарке и не обращая внимания на их со стороны малозаметное счастье.
Рыбки очистили поверхность воды от корма довольно быстро, и Тарас уже хотел было подсыпать им еще этих мелких съедобных хлопьев, как в дверь квартиры позвонили.
- О! Прекрасно! Наконец-то я тебя застал! - обрадовался в открывшемся дверном проеме Ежи Астровский. - У тебя что, много работы было?
Тарас пропустил соседа внутрь. Сосед-парикмахер был одет не по-домашнему - в светлых брюках и в клетчатом светло-коричневом пиджаке, под которым его худобу и стройность подчеркивал белый гольф.
- Чаю? - предложил Тарас.
Они присели на кухне, и пока закипал чайник, Ежи сверлил хозяина квартиры хитрым взглядом. Сверлил и молчал.
- Может, тебя освежить? - неожиданно спросил он.
- Что? - не понял Тарас.
Ежи достал из бокового кармана клетчатого пиджака маленькую стеклянную бутылочку с резиновой грушей и прыскалкой. Прыснул себе на шею под затылком и изобразил на лице удовольствие.
- А! - понял, о чем речь, Тарас. - Давай!
Ежи приподнялся, опрыскал одеколоном шею Тарасу и снова опустился на свое место.
- У меня к тебе просьба, - заговорил он после короткой паузы.
Тарас напрягся. Он уже чувствовал, что это за просьба. И в который раз оказался прав.
- Я хочу с Оксаной кофе выпить… Ну, сам понимаешь!.. Ты же не слепой… Ко мне она, боюсь, больше в гости не пойдет, а к тебе пойдет! Ты ее пригласи, а я как бы случайно зайду! Кофе я куплю, ты не переживай!
- Ежи, - Тарас тяжело вздохнул, - ты же знаешь, как она к тебе относится… Ну, не в плохом смысле, а в том, что она сама по себе… Ей ухажеры не нужны… И не будет она тебе рада!
- Это как сказать! - перебил его Ежи. - После того, как я ее подстриг, возможно, и ее отношение ко мне изменится. И ты не думай! Я от нее ничего такого не хочу! Мне просто рядом с ней быть приятно. От нее такое излучение идет! Ну, как от Чернобыля! Меня сразу насквозь прогревает! Приятно, понимаешь!
- Ты? Ее подстриг? - Тарас озадаченно уставился на соседа, пытаясь найти в выражении его лица или взгляда доказательства того, что он шутит.
Ежи кивнул.
- Не только ее! Сначала почти пятьдесят бомжей, и у Пороховой башни, и там, в Винниках, где у них приют…
Тарас потер пальцами виски, попробовал сосредоточиться. Мысли о Дарке покинули его, но мысли об Оксане и Ежи как-то не хотели шевелиться, пробуксовывали. Ему вообще было трудно думать одновременно о соседе снизу и об Оксане, настолько они были разными и как бы из двух параллельных, не пересекающихся миров.
И вот, оказывается, они таки пересеклись и, значит, "станцевал" Ежи вокруг Оксаны свой ритуальный танец парикмахера, а теперь, в результате, считал, что может рассчитывать на более мягкое к себе отношение?!
Тарас вспомнил, как Ежи заманил его не так давно и, можно сказать, обманным путем подстриг. Это, кажется, по его собственным словам, была первая за долгие годы совершенная им стрижка, ведь именно перед этим он вдруг обнаружил в своей квартире длительное время хранившееся под какой-то накидкой парикмахерское кресло советских времен. То есть возвращение "в профессию" начал Ежи со своего соседа сверху, с Тараса, а продолжил с уже хорошей его, Тараса, знакомой.
- Ты, кстати, много аномалий за последние ночи нашел? - Ежи неожиданно поменял тему разговора.
- Аномалий?! - повторил Тарас, и обалдело посмотрел на парикмахера. - Я уже и забыл о них! Черт! У меня же этот аппарат! - Тарас бросил взгляд на открытую дверь в коридор.
- Так ты больше не ходил? - удивился Ежи.
Тарас отрицательно замотал головой:
- Надо поскорее аппарат отдать, я же по сто гривен в день за него плачу!
- Ну так отдай, - спокойно бросил сосед. - Чего деньги на ветер выбрасывать! Так позовешь Оксану на кофе?
Тарас кивнул, думая теперь о Симоне Федоровиче из Лаборатории паранормальных явлений.
- Когда? - спросил Ежи.
- Что когда?
- Когда позовешь Оксану на кофе? Может, завтра?
- Нет, сначала мне надо этот измеритель вибраций отнести…
- Давай сейчас отнесем! - предложил Ежи. - Завтра придется еще сто гривен платить за лишний день!
Тарасу совершенно не хотелось сегодня больше выходить на улицу, покидать теплый уют своей небольшой квартиры. Но мысли о приборе, без дела пролежавшем на полу в углу комнаты, начинали его раздражать. Он пересчитал мысленно свои денежные запасы в отечественной валюте. Получилось как раз впритык, если отнести этот аппарат обратно не завтра, а сегодня. Хотя Симон Федорович, кажется, не говорил, с какого часа начинается отсчет новых суток проката…
- И ты со мной пойдешь? - переспросил он Ежи Астровского.
- Конечно!
- Ну ладно! - Тарас махнул рукой.
Ежи налил чашку чаю, а сам пошел в комнату переодеваться, сменив из мягкой домашней шерсти спорткостюм на джинсы и свитер.
Пока они шли к лаборатории, Ежи посоветовал включить аппарат на случай, если они вдруг окажутся возле аномальных зон. Время от времени Тарас посматривал на обе стрелки измерителя негативных вибраций, но за время дороги они ни разу не пошевелились.
Дверь в лабораторию открыл им сам Симон Федорович. По выражению его лица было очевидно, что за дверью он ожидал увидеть кого-то совершенно другого. Но всё равно сделал шаг в сторону, пропуская посетителей внутрь.
- Как успехи? - спросил он осторожно, заглядывая в глаза Тарасу.
- Нет, нет успехов, - ответил Тарас и вздохнул. - Вот, хочу вам вернуть, чтобы не держать его без дела. - Он приподнял аппарат и оглянулся по сторонам, словно выискивая, куда бы его поставить.
- Пойдемте к столу. - Специалист по вибрациям тяжело вздохнул.
Они снова сидели за столом, так же, как и несколько ночей назад. Только тогда атмосфера беседы была таинственно-завлекающей, а теперь и Симон Федорович, и Тарас смотрели без энтузиазма на лежащий между ними прибор. Ежи был погружен в свои мысли и к возникшему в этом углу просторного помещения молчаливому напряжению "подключен" не был.
- Так что случилось? - нарушил кратковременную тишину Симон Федорович. - Вы же были так искренне обеспокоены! Проявили, так сказать, инициативу?…
- Знаете, я как-то потерял интерес, - признался Тарас. - Да и дороговатое это дело. А в последние ночи ни одной аномалии не почувствовал. Может, они прекратились?!
Специалист по вибрациям посмотрел на Тараса с явным разочарованием во взгляде.
- Они не могут прекратиться, - сказал он твердо. - Они могут ослабеть или, наоборот, усилиться… Вы, наверное, влюбились? Вдруг стали счастливым человеком?… А? Счастливые, пока они счастливы, аномалий не замечают, но это временно. Аномалии всегда рядом!
Тарас, пораженный проницательностью Симона Федоровича, бросил взгляд на Ежи.
- Да, - сказал он. - Я действительно счастлив. Сейчас. Сколько с меня за прокат?
Симон Федорович раскрыл перед собой тетрадь, полистал, нашел нужную запись.
- Четыреста гривен, - сказал.
Тарас достал деньги, отсчитал нужную сумму и положил на стол.
- У вас почки здоровые? Камни не мучают? - спросил он вежливо.
- Да слава богу пока! - ответил специалист по вибрациям.
- Ну, если что, звоните! - и Тарас сверху на купюры опустил свою визитную карточку.