Сержант вылез из своей норы и пошел вдоль цепи, подсчитывая потери. Внезапно где-то сбоку, в совершенно неожиданной точке и в ужасной близости забил пулемет. Веер пуль пронесся над позицией, и сержант, крутанувшись, как волчок, упал и исчез из вида. Костон, свернувшись калачиком в своем окопчике, определил, что огонь шел слева и чуть сзади. Это означало, что их обошли сбоку.
Он услышал топот ног, крики и понял, что лежавшие рядом с ним солдаты побежали. Он был убежден, что они поступили опрометчиво, и, кроме того, ему надоело быть бойцом армии Серрюрье, так что он решил остаться на месте. Чем дальше его временные товарищи убегут от него, тем лучше, а он будет лежать, притворившись мертвым.
Пулеметный огонь прекратился, но он еще минут пятнадцать не решался поднять голову. Когда же поднял, то первое, что увидел, была длинная цепь людей, двигавшихся по полю со стороны домов, - Фавель пошел вперед.
Костон вылез из своей норы и быстро пополз к остаткам лачуг, каждую секунду ожидая получить пулю в спину. К счастью, после бомбежки осталось много воронок, и он мог передвигаться от одной к другой, почти не обнаруживая себя.
Наконец, он добрался до одной из лачуг и посмотрел назад. Люди Фавеля уже почти перешли поле и, как полагал Костон, будут стрелять по всему, что движется. Надо было найти укрытие получше. Слева послышались звуки боя, кто-то еще пытался сопротивляться. Он начал двигаться вправо, перебегая от одной лачуги к другой и постоянно отходя назад. По дороге он сорвал с себя гимнастерку и вытер лицо. Он надеялся, что вид белого человека заставит возможного стрелка прежде, чем нажать спусковой крючок, заколебаться. Следов армии Серрюрье не было видно, и все указывало на то, что Фавелю удалось проделать в ней дыру и что, по-видимому, некому будет его остановить.
Ему в голову пришла идея зайти в одну лачугу. Ведь убегать не имело никакого смысла. В конце концов, не собирался же он воссоединиться с солдатами Серрюрье. Лучше всего спрятаться, а затем выйти уже внутри расположения отрядов Фавеля.
Дверь была не закрыта. Он толкнул ее, она заскрипела, и он вошел внутрь. Лачуга была покинута. Она состояла всего из двух комнат, и ему не составляло никакого труда убедиться в том, что в ней никого нет. Он огляделся и увидел рукомойник, рядом висело облупленное и загаженное мухами зеркало. По одну сторону было прикреплено густо раскрашенное изображение Мадонны, по другую - штампованный портрет Серрюрье.
Он быстро сорвал Серрюрье со стены и забросил его под кровать. Если кто-то зайдет сюда, пусть не задает ненужных вопросов. Затем он налил теплой воды в таз и начал умывать лицо, в то же время чутко прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Через пять минут он с отчаянием увидел, что по-прежнему слегка похож на светлого негра. Обувной крем был водоотталкивающим и не желал сходить с лица, сколько он не тер его. Многие из жителей Сан-Фернандеса были даже светлее его и обладали европейскими чертами лица.
Тогда он расстегнул рубашку и посмотрел на свою грудь. Двумя днями раньше он досадовал на свою белизну, на то, что не успел загореть, но сейчас он был этому только рад. Он снял рубашку и приготовился ждать.
Звук автомобиля снаружи заставил его встрепенуться. Он решил, что тот, кто здесь ездит на автомашине, будет достаточно цивилизован для того, чтобы не стрелять в него немедленно. Он вышел в переднюю комнату и выглянул в окно. За рулем "лендровера", проезжавшего мимо, сидел белый.
- Эй, послушайте, - он бросился к двери, - остановитесь!
Человек, ведший "лендровер", оглянулся назад и резко затормозил. Костон подбежал к машине.
- Кто вы такой, черт возьми? - спросил человек, с удивлением оглядывая Костона.
- Слава Богу! - воскликнул Костон. - Вы говорите по-английски. Меня зовут Костон, я что-то вроде военного корреспондента.
Человек смотрел на него недоверчиво.
- Вы как-то быстро освоились с обстановкой, - сказал он. - Война началась только вчера, а вы уже выглядите так, словно вы не корреспондент, а нигер какой-нибудь.
- Да нет, со мной все в порядке, - заверил его Костон.
Человек поднял лежавший на сиденье рядом с ним автомат и сказал:
- Я думаю, Фавелю стоит приглядеться к вам получше. Садитесь.
- Как раз он-то мне и нужен, - сказал Костон, влезая в "лендровер" и опасливо косясь на автомат. - Вы его друг?
- Можно и так сказать. Меня зовут Мэннинг.
II
- Слишком жарко, - недовольным тоном заявила миссис Вормингтон.
Джули была с ней согласна, но промолчала, - выражать согласие с миссис Вормингтон по какому бы то ни было поводу было выше ее сил. Она лишь поерзала на своем сидении, испытывая раздражение от прилипшей к телу блузки и продолжая смотреть через ветровое стекло вперед. Там уже больше получаса было одно и то же - маленькая повозка, доверху набитая предметами домашнего обихода, которую толкали перед собой старик и мальчик. Они шли прямо посреди дороги и упрямо не хотели посторониться.
- Мотор скоро перегреется, если так дело будет идти и дальше, - сказал Росторн, в который раз переключая рычаг со второй передачи на первую.
- Нам нельзя останавливаться, - забеспокоилась Джули.
- Остановиться может оказаться труднее, чем двигаться, - заметил Росторн. - Вы не видели, что творится сзади?
Джули повернулась и посмотрела через заднее стекло. Машина в это время находилась на крутом подъеме. Сзади, насколько хватало глаз, тянулась длинная линия беженцев. Она видела подобную картину в кино, но никогда не думала, что ей придется увидеть ее в действительности. Это был исход народа, понуро уходившего от нависших над ним превратностей войны и тащившего с собой столько необходимого для жизни скарба, сколько можно было увезти на самых невероятных колесных сооружениях. Тут были детские коляски, в которых ехали не дети, а одежда, часы, картины, прочие предметы быта; тележки, которые тащили либо люди, либо ослы; обшарпанные автомобили Бог весть каких марок и годов выпуска, автобусы, грузовики и приличные автомобили более зажиточных горожан.
Но прежде всего там были люди: мужчины и женщины, старики и молодежь, здоровые и больные. Эти люди не смеялись, не разговаривали между собой, а уныло шли, как стадо, с потухшими глазами, опустив свои серые лица, и единственное, что выдавало их тревогу, это постоянное нервное оглядывание назад.
Росторн нажал на клаксон, делая еще одну попытку обойти упрямого старика.
- Проклятый тип, - пробормотал он. - Ну хоть бы немного сдвинулся в сторону.
Эвменидес сказал:
- Дорога - сбоку канава. Боится, упадет.
- Да, это верно, тележка его сильно перегружена, а сбоку глубокий кювет.
- Сколько нам еще ехать? - спросила Джули.
- При такой скорости часа два, - сказал Росторн, резко тормозя, чтоб не врезаться в старика.
Так они и ехали с рывками и остановками. Пешие беженцы двигались даже быстрее, чем люди на колесах, и Росторн подумывал о том, чтобы оставить машину. Но он сразу же отмел эту мысль. Продукты, воду, одеяла - все то, что им было необходимо на предстоящей неделе, пришлось бы тащить на себе.
Он сказал:
- По крайней мере, в одном отношении эта война полезна - она заставила людей покинуть Сен-Пьер.
- Но ведь не все же уйдут, - возразила Джули. - А что будет с солдатами?
- Фавелю крупно не повезет, - заметил Росторн. - Представляете, они захватывают город, и тут же его войска уничтожаются ураганом. Я много читал по военной истории, но другого такого случая что-то не припоминаю.
- Но ураган разобьет и Серрюрье, - сказала Джули.
- Видимо, да, - протянул Росторн. - Интересно, кто будет здесь собирать черепки. - Он сделал паузу. - Мне нравится Уайетт, но я надеюсь, что он все-таки ошибается в отношении урагана. Это вполне возможно. Он ведь слишком полагается на свою интуицию. Мне хотелось бы, чтобы у Фавеля сохранилась возможность бороться.
- Я тоже надеюсь, что он ошибается, - сказала Джули угрюмо. - Он ведь остался там, словно в ловушке.
Росторн бросил взгляд на нее, прикусил губу и погрузился в молчание. Время ползло медленно, наподобие их машины. Минут через пять их обогнала группа молодых людей. Они были бедно одеты, но выглядели крепкими и бодрыми. Один держал в руке пачку денег, которые на ходу пересчитывал, другой вертел на пальце сверкающее ожерелье.
- Сейчас нам очень бы пригодился ваш револьвер, Эвменидес. По-моему, они мародеры. Пока они забирают деньги и драгоценности, но вскоре проголодаются и будут рыскать в поисках пищи.
Эвменидес пожал плечами.
- Поздно. Костон взял. Я смотрел.
Наконец, в поле их зрения показался небольшой мыс. Росторн сказал:
- Ну вот, скоро мы съедем с дороги. Посмотрите, где бы удобнее это сделать. Лучше всего, если будет какое-нибудь ответвление от дороги.
Они продолжали медленно двигаться, и через некоторое время Эвменидес сказал:
- Поворачивайте здесь.
Росторн вытянул шею, глядя вперед.
- Да, кажется, это подходит. Интересно, куда она ведет.
- Давайте попробуем, - сказала Джули. - На нее вроде никто не сворачивает.
Росторн повернул руль, и они оказались на пустынном проселке. По нему можно было двигаться быстрее. Росторн включил вторую скорость, и они, подпрыгивая на ухабах, проехали несколько сот метров и уперлись в большой карьер.
- Черт! - выругался Росторн. - Это тупик.
- Ну что ж, - сказала Джули. - По крайней мере прежде, чем возвращаться, мы можем вылезти и размять ноги. И, пожалуй, нужно поесть.
Хлеб зачерствел, масло растаяло, вода была теплой, да и жара не способствовала аппетиту, но они все же заставили себя подкрепиться, сидя в тени одного из прикарьерных сараев, и заодно обсудили дальнейшие планы. Миссис Вормингтон сказала:
- А почему бы нам не остаться здесь? Здесь так тихо.
- Боюсь, что это невозможно. Отсюда видно море, это к югу. Уайетт сказал, что ураган придет с юга.
Миссис Вормингтон шумно выдохнула.
- По-моему, этот молодой человек - паникер. Я не думаю, что будет какой-то там ураган. Когда мы ехали, я посмотрела на базу. Все корабли на месте. Командующий Брукс не боится урагана, так почему его должны бояться мы?
- Мы не должны рассчитывать на то, что он не может ошибаться, - тихо заметила Джули. - Она обратилась к Росторну. - Надо выехать обратно на дорогу и попытаться еще раз.
- Не знаю, удастся ли нам это, - сказал Росторн. - Дорога так загружена, что мы просто не сможем вклиниться в поток. Никто из-за нас не будет останавливаться. - Он посмотрел на карьер. - Надо перебраться на другую его сторону.
Миссис Вормингтон хмыкнула.
- Я и не подумаю лезть по этому косорогу. Я остаюсь здесь.
Росторн расхохотался.
- Да нам вовсе и не нужно никуда лезть. Карьер мы просто обойдем. Вон там я вижу более пологое место. - Он пожевал черствый бутерброд. - Уайетт говорил, что надо оказаться на северном склоне хребта. Вот мы это и сделаем.
Эвменидес спросил:
- Мы оставим машину?
- Придется. Возьмем все, что нам нужно, и остановимся вон за теми домиками. Если нам повезет, нас никто не увидит.
Они закончили свою короткую трапезу и начали собираться. Джули взглянула на скисшую миссис Вормингтон и сказала, стараясь быть ироничной:
- Эй, нам ведь не надо мыть посуду.
Но миссис Вормингтон не реагировала. Она сидела в тени с широко открытым ртом, и Джули не без злорадства подумала, что прогулка пойдет ей на пользу, во всяком случае для сбрасывания лишнего веса можно не прибегать к диете.
Росторн повел машину обратно по проселку и нашел укромное место.
- Давайте разгрузимся здесь. Здесь нас никто не увидит. А то не дай Бог, какие-нибудь молодчики, вроде тех, засекут нас. - Он взглянул вверх, на вершину холма. - Нам не так далеко идти, по-моему, этот хребет не больше, чем двести метров высотой.
Он опять заехал в карьер и оставил в нем машину.
- Что ж, надо так надо, - сказала миссис Вормингтон, - хотя я лично думаю, все это какая-то ерунда. - Она повернулась к Эвменидесу. - А вы что стоите. Берите что-нибудь.
Джули насмешливо взглянула на миссис Вормингтон.
- Вам тоже придется кое-что нести.
Та посмотрела на заросший кустарником склон и с сомнением покачала головой.
- Я не смогу. У меня больное сердце, знаете ли.
Джули подумала, что сердце у миссис Вормингтон столь же здоровое, как у быка, и столь же бесчувственное.
- Одеяла не тяжелые, - сказала она. - Вы можете взять часть из них. - Она бросила миссис Вормингтон стопку одеял. Та, не ожидая этого, выпустила из рук сумочку. Она тяжело упала в пыль, и они обе бросились поднимать ее. Первой успела Джули.
- Что это у вас там? - спросила она, ощущая необычную тяжесть.
Миссис Вормингтон вырвала сумочку из рук Джули и уронила одеяла.
- Это мои брильянты, дорогая. Вы что думаете, я оставлю их?
Джули показала на одеяла.
- Вот что может спасти вас, а не брильянты. - Она строго смотрела на миссис Вормингтон. - Вы бы лучше делали что-нибудь, а не раздавали направо и налево приказы. От вас до сих пор не было никакого проку, вы просто балласт.
- Ладно, - сказала миссис Вормингтон, несколько встревоженная выражением лица Джули. - Не придирайтесь. У вас мужской характер, моя дорогая. Не удивительно, что вы до сих пор не нашли себе мужа.
Джули пропустила ее тираду мимо ушей и взялась за ящик с бутылками. Таща его вверх по склону, она с улыбкой подумала о том, что несколько дней назад эта пикировка задела бы ее, но не сейчас. Когда-то она пришла к выводу, что, может быть, слишком самостоятельна, в то время как мужчинам больше нравится тип женщин, которые вешаются им на шею. Таких женщин она презирала, считала их паразитками и лицемерками. Да ну, к черту! Она не собирается ни менять себя, ни притворяться в угоду мужчине. А если какой-нибудь мужчина позволяет обмануть себя, то нечего за такого выходить замуж. Лучше уж она останется сама собой, чем превратится в ни на что не годную, набитую дуру, вроде миссис Вормингтон.
Но сердце ее сжималось при мысли о том, что, может быть, она никогда больше не увидит Уайетта.
Перетаскивание поклажи на вершину хребта заняло довольно много времени. Росторн, хотя и очень старался, был все же не молод, и у него не было достаточно сил и выносливости. Миссис Вормингтон вообще была не способна к какой-либо работе, и после того, как она приволокла наверх стопочку одеял, она осталась там и сидя наблюдала, как работают другие. Джули, несмотря на то, что оказалась крепкой женщиной, не привыкла к сильной жаре, и скоро у нее закружилась голова. Так что большую часть их запасов перенес Эвменидес, с готовностью и ни на что не жалуясь. Все, что он себе позволял, был презрительный взгляд в сторону миссис Вормингтон всякий раз, когда он сгружал очередную порцию их запасов.
Наконец, все было наверху, и они некоторое время отдыхали.
Глядя в сторону моря, они видели прибрежную дорогу, по-прежнему загруженную беженцами, двигавшимися к востоку от Сен-Пьера. Сам город был скрыт мысом, но они слышали доносившуюся оттуда орудийную стрельбу и видели поднимающиеся в западной стороне клубы дыма. По другую сторону склон плавно переходил в долину, засаженную рядами бананов. На расстоянии мили располагалось длинное низкое здание, окруженное маленькими домиками. Росторн удовлетворенно смотрел на банановую плантацию.
- У нас там будет много тени, а земля там мягкая, легко копать.
- Я всегда любила бананы, - сказала миссис Вормингтон.
- Они еще не созрели. У вас начнутся колики в животе, - сказал Росторн. Он на минуту погрузился в размышление. - Я не специалист по ураганам, как Уайетт, но кое-что мне о них известно. Если ураган идет с юга, то ветер сначала будет дуть с востока. Нам надо найти укрытие от него. Позже, однако, подует западный ветер, и это осложняет наше положение.
Эвменидес вытянул руку.
- Вон там, маленькая впадина.
- Да, точно, - сказал Росторн, вставая и беря лопату. - Я на всякий случай захватил несколько. Пошли? Оставим все вещи здесь. Сначала надо обосноваться, а их успеем потом перетащить.
Они спустились к плантации, которая явно была покинута.
- Будем держаться подальше от строений, - сказал Росторн. - Это бараки для заключенных, работавших здесь. Я могу предположить, что Серрюрье отдал приказ о том, чтобы их всех тут запереть, но мы не будем испытывать судьбу. - Он ткнул лопатой землю под одним из бананов. - У местных совершенно нет культуры земледелия. Эти растения нуждаются в обрезке, иначе они заболеют. А этим на острове повсюду пренебрегают с тех пор, как к власти пришел Серрюрье. Все катится вниз.
Они достигли впадины, и Росторн счел, что это неплохое место.
- Теперь давайте копать, - сказал он и вонзил лопату в землю.
- Глубоко? - поинтересовался Эвменидес.
- Надо сделать ячейки, такие небольшие окопчики, как в армии. - Росторн стал измерять землю. - Нужно выкопать пять - для нас и отдельно для продуктов.
Они стали копать по очереди - Росторн, Эвменидес и Джули, а миссис Вормингтон сидела в тени и тяжело дышала. Работа была не слишком трудной, земля, как и предполагал Росторн, была мягкой, но солнце пекло нещадно, и они все изрядно взмокли. Незадолго до конца Джули отошла в сторону, чтобы выпить воды и посмотреть на пять выкопанных ими… могил? Эта мысль, как молния, пронеслась в ее мозгу, и она содрогнулась.
К закату они завершили работу и перенесли в низину свои запасы и вещи. Вечер был душным. Росторн срезал несколько банановых листьев и накрыл ими свежевыкопанную землю.
- В эпицентре гражданской войны маскировка не помешает. В любом случае бананы нужно обрезать.
Джули подняла голову.
- Кстати, о войне. Не кажется ли вам, что пушки стали звучать громче… ближе?
Росторн стал внимательно вслушиваться.
- Действительно, так оно и есть. - Он нахмурился. - Интересно… - Он щелкнул языком и покачал головой.
- Что интересно?
- Я вообще думал о том, что боевые действия могут нас настигнуть, но все же считаю это маловероятным. Если Фавель захватит Сен-Пьер, он должен атаковать силы Серрюрье между Сен-Пьером и мысом Саррат, то есть совсем в другой стороне.
- Но орудия все же бьют ближе к этой стороне.
- Это эффект от ветра, - сказал Росторн неуверенно, поскольку ветра не было.
Когда зашло солнце, они приготовились к ночевке и распределили дежурство. Миссис Вормингтон с общего согласия было позволено спать всю ночь. На нее полагаться было бессмысленно. Они еще поговорили о том, о сем и улеглись, оставив на часах Джули.
Она сидела в полном мраке и прислушивалась к артиллерийскому шуму. Ее неопытному уху казалось, что пушки находятся где-то совсем рядом, внизу долины или даже ближе, но она успокаивала себя, вспоминая рассуждения Росторна. На западе небо освещалось красным огнем - город горел.