- Было бы здорово, если бы они обладали разумом. Тогда нам, может быть, лучше удавалось бы предсказывать их поведение. А это необходимо. Ведь ураган - это гигантская тепловая машина, самая большая и мощная динамическая система на Земле. - Он кивнул на таблицы. - Мейбл, к примеру, имеет энергию большую, чем энергия тысячи водородных бомб.
- Ты так восторгаешься ураганами, словно влюблен в них, - заметила Джули.
- Чепуха! - воскликнул Уайетт. - Я их ненавижу. Как и все население Вест-Индии.
- А здесь, на Сан-Фернандесе, бывали ураганы? - спросил Костон.
- На моей памяти нет. В последний раз ураган налетел на Сан-Фернандес в 1910 году. Он разрушил Сен-Пьер до основания и убил шесть тысяч человек.
- Один ураган за шестьдесят лет, - протянул Костон. - А скажите, мне просто интересно это знать, какова вероятность того, что этот ваш приятель Мейбл завернет прямо сюда?
Уайетт улыбнулся.
- Это возможно, но маловероятно.
- Ага, - сказал Костон, глядя на таблицу. - Получается, что Серрюрье гораздо более опасен для острова, чем любой из ваших ураганов. Он в общей сложности погубил здесь больше, чем 20 000 человек. Если бы ураган помог избавиться от него, то лучше в он пришел сюда.
- Может быть, - сказал Уайетт. - Но это не моя область. Я с политикой дела не имею. - Он снова начал говорить об ураганах, но теперь интерес его слушателей не был таким горячим, они явно устали от обилия научной информации, и он предложил завершить их встречу и пойти на ланч.
Они расположились в офицерской столовой, куда Хансен, который согласился к ним присоединиться, пришел с опозданием.
- Извините, друзья, я был занят. - Он обратился к Уайетту.
- Кто-то, видимо, спятил. Пришел приказ - срочно подготовить к полету все вышедшие из строя самолеты. Мою машину они уже сделали. Утром я осмотрел ее, а днем - контрольный полет. - Он притворно закатил глаза. - А я-то мечтал о неделе отдыха.
Костон был явно заинтересован.
- Что-нибудь серьезное? - спросил он.
Хансен пожал плечами.
- Да, по-моему, нет. Брукс вообще не склонен к панике.
- Брукс?
- Капитан первого ранга Брукс - командующий базой.
Уайетт тихо спросил Джули:
- Что ты сегодня делаешь днем?
- Ничего особенного. А что?
- Я устал от кабинетной работы. Не прокатиться ли нам на Сен-Мишель? По-моему, ты любила бывать на этом пляже. Сегодня вполне подходящий день для купания.
- Прекрасная мысль, - согласилась она. - Хорошо.
- После ланча и поедем.
- Что там с Мейбл? - спросил Хансен.
- Ничего нового, - сказал Уайетт. - Пока он ведет себя вполне прилично. Только что прошел мимо Гренады, как мы и предсказывали. Скорость, впрочем, немного увеличилась. Шеллинг слегка обеспокоен этим.
- А своим предсказанием он не обеспокоен? Впрочем, он себя обезопасил, будь уверен.
Костон, вытирая салфеткой углы рта, сказал:
- Если позволите, я переменю тему. Кто-нибудь из вас слышал о человеке по имени Фавель?
- Джулио Фавель? - переспросил Хансен. - Да он же мертв.
- В прошлом году люди Серрюрье схватили его в горах. Там происходила стычка, и пленников не брали. Фавеля убили. Об этом сообщали в газетах. - Он недоуменно поднял брови. - А почему вы им интересуетесь?
- Да ходят слухи, что он жив, - сказал Костон. - Я об этом слушал только сегодня утром.
Хансен посмотрел на Уайетта, Уайетт на Хансена. Уайетт сказал:
- Не этим ли объясняется кошмар прошлой ночи? - И, обращаясь к Костону, пояснил: - Прошлой ночью в городе было много войск.
- Я тоже видел, - сказал Костон. - А кто этот Фавель?
- Не притворяйтесь, - сказал Уайетт. - Вы же репортер, вы знаете это так же, как я.
Костон улыбнулся и сказал без тени смущения:
- А я хочу знать взгляды других. Так сказать, объективное мнение. Как ученый, вы должны ценить это.
- Так кто же такой этот Фавель? - вмешалась Джули.
Костон сказал:
- Кость в горле Серрюрье. Серрюрье называет его бандитом, а Фавель предпочитает называть себя патриотом. Я думаю, что правда скорее на стороне Фавеля. До того, как сообщили о его смерти, он скрывался в горах и доставлял Серрюрье немало хлопот. После никаких сведений о нем не поступало - до сих пор.
- Не верю, что он жив, - сказал Хансен. - Мы бы, наверное, знали об этом.
- У него могло быть достаточно ума, чтобы, пользуясь слухами о своей смерти, залечь на дно и копить силы.
- А может, он болел, - сказал Уайетт.
- Может быть, - сказал Костон и обратился к Хансену, - ну и что вы думаете по этому поводу?
- Вся моя информация исходит из газет, - сказал Хансен: - к тому же мой французский не так уж хорош, - во всяком случае, это не тот французский, на котором изъясняются тут. - Он наклонился вперед. - Послушайте, мистер Костон. Мы ведь тут на базе подчиняемся военной дисциплине. Был приказ ни в коем случае не вмешиваться в местные дела, даже не интересоваться ими. Стоит нам сунуть свой нос во что-то, нас ждут крупные неприятности. Даже если мы сможем вырваться из лап головорезов Серрюрье, с нас сдерет шкуру командующий Брукс. Было тут несколько случаев, в основном с рядовыми. Их мгновенно выслали в Штаты, где их на год или два посадили за решетку. Я, кстати, собирался вам вчера об этом рассказать, но этот Доусон помешал.
- Понятно, - сказал Костон. - Что ж, прошу прощения. Я не представлял себе ваши трудности.
- Ничего, - ответил Хансен. - Вы ж не обязаны были знать. Но я должен еще добавить, что нас особенно предостерегают против разговоров с заезжими репортерами.
- Да, никто нас не любит, - сказал Костон со вздохом.
- Разумеется, - подтвердил Хансен. - Все обычно что-то скрывают, но наши причины особенные - мы стремимся не создавать здесь поводов для нарушения спокойствия. Вы же сами знаете лучше меня - там, где появляется репортер, жди беды.
- Я бы не сказал, дело обстоит как раз наоборот, где случается беда, появляется репортер. Беда приходит вначале. - Он резко переменил тему. - Кстати, о Доусоне. Он, оказывается, тоже остановился в "Империале". Когда мы сегодня утром выходили из отеля, мы видели его в ресторане. Он боролся с похмельем с помощью сырых яиц и бутылки виски.
Уайетт спросил:
- Вы ведь на самом деле не в отпуске, а, Костон?
Костон вздохнул.
- Мой шеф считает, что я в отпуске. Но я прибыл сюда в порядке небольшого личного расследования. До меня доходили разные слухи и отголоски слухов. К примеру, в эти края направлялось довольно много оружия. Оно шло не на Кубу и не в Южную Америку, это я выяснил, - значит, оно оседает где-то здесь. Я рассказал об этом моему шефу, но он не согласился с моими доводами, или, как он выразился, домыслами. Однако я привык доверять себе, поэтому я взял отгул и вот я здесь.
- Ну, и нашли вы то, что ищете?
- Знаете, очень боюсь, что нашел.
II
Уайетт медленно вел машину по окраине Сен-Пьера. Толчея на улицах не позволяла ехать быстрее. Полуголые мальчишки, рискуя быть задавленными, перебегали дорогу прямо перед носом автомобиля и заливались веселым смехом, услышав тревожные гудки клаксона; повозки, запряженные быками, перегруженные грузовики постоянно создавали пробки; кругом стоял оглушительный шум, - словом, это была обычная городская суета. Выехав из города, Уайетт вздохнул с облегчением и прибавил скорость.
Дорога к Сен-Мишелю шла через цветущую долину Негрито, окаймленную плантациями бананов, ананасов и сахарного тростника, на которые хмуро взирали вершины Святых гор.
- Похоже, что тревога прошлой ночью была ложной, - заметил Уайетт. - Несмотря на то, что говорил утром Костон.
- Никак не могу понять, нравится мне Костон или нет, - сказала Джули задумчиво. - Вообще-то газетчики обычно напоминают мне стервятников.
- Я чувствую с ними какое-то родство, - сказал Уайетт. - Он зарабатывает на всяческих несчастьях, и я тоже.
Джули была шокирована.
- Нет, это совсем другое дело. Ты все же стараешься предупредить несчастья.
- Ну, и он тоже, так он во всяком случае сам говорит. Я читал кое-что из его статей. По-моему, очень неплохо. У него есть сочувствие к ближнему. Я думаю, он искренне огорчен тем, что оказался прав в данной ситуации, если все же он прав, конечно. Моли Бога, чтобы это оказалось не так.
Она нетерпеливо пожала плечами.
- Ладно, не будем больше о нем, хорошо? Давай на время забудем и о нем, и о Серрюрье, и об этом, как его, Фавеле.
Он притормозил, чтобы объехать почти загородившую дорогу повозку с камнями, и кивнул головой в сторону солдата, стоявшего у дороги.
- Серрюрье не так легко забыть. Напоминания о нем на каждом шагу.
Джули посмотрела назад.
- Что это?
- Это "корве" - принудительные работы на дорогах. Все крестьяне должны в них участвовать. Это отрыжка предреволюционной Франции, и Серрюрье использует ее на все сто. На Сан-Фернандесе всегда так было. - Он кивнул теперь в бок. - Так же обстоит дело и с плантациями. Когда-то ими владели иностранные компании, в основном американские и французские. Серрюрье, когда пришел к власти, произвел национализацию, а точнее, забрал все себе. Теперь он их использует как зону, где трудятся заключенные. А попасть в заключенью на острове - пара пустяков, поэтому недостатка в рабочей силе тут нет. Впрочем, сейчас участились побеги.
Тихим голосом она спросила:
- Как ты можешь жить здесь, среди всех этих ужасов?
- Здесь моя работа, Джули. То, что я делаю, помогает сохранить жизни людей по всему Карибскому морю и на побережье Америки. И лучшее место для этого - здесь. Я ничего не могу сделать с Серрюрье. Если бы я даже попытался, меня тут же убили бы или в лучшем случае арестовали. Ну, выслали бы отсюда. Никому от этого лучше не стало бы. Так что я, как Хансен и другие, держусь за базу и стараюсь сосредоточиться на своей работе. - Он замолчал, увидев впереди крутой поворот, потом закончил: - конечно, все это мне не нравится.
- Значит, ты не думаешь о том, чтобы уехать отсюда, скажем, в Штаты?
- Здесь наилучшие условия для моей работы, - сказал Уайетт, - я ведь уроженец Вест-Индии. Это - мой дом. Пусть плохой, но дом.
Несколько миль они ехали молча. Наконец он остановил машину на обочине.
- Помнишь это место?
- Его невозможно забыть, - сказала она, выйдя из машины и оглядывая раскинувшуюся перед ними панораму.
Вдали виднелось море, словно сверкающее громадное блюдо из чеканного серебра. Прямо перед ними лежали петли пыльной дороги, по которой они только что поднялись. А между дорогой и морем располагалась роскошная долина реки Негрито, спускавшаяся к заливу Сантего с мысом Саррат в дальнем конце, и уютно устроившимся в изгибе маленьким городком - Сен-Пьером.
Уайетт не смотрел вниз. Вид Джули, стоявшей на ветру у края обрыва в платье, облепившем ее фигуру, привлекал его гораздо больше. Она вытянула руку, показывая через долину на место, где солнце ярко отражалось в потоке воды.
- Что это?
- Это Серебряный водопад на Малой Негрито. - Он подошел к ней. - Малая Негрито соединяется с Большой ниже по долине. Отсюда их слияние не видно.
Она перевела дыхание.
- Это один из самых замечательных видов, какие мне приходилось видеть. Я как раз думала, привезешь ли ты меня сюда вновь.
- Рад, что угодил тебе, - сказал он. - Из-за этого ты приехала на Сан-Фернандес?
Она засмеялась.
- Это одна из причин.
Он кивнул.
- Что ж, основательная причина. Надеюсь, другие не хуже.
- Я тоже. - Ее голос был каким-то смутным. Она опустила голову.
- Но ты в этом не уверена?
Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
- Нет, Дейв, не уверена. Совсем не уверена.
Он положил руки на ее плечи и привлек к себе.
- Жаль, - сказал он и поцеловал ее.
Она не сопротивлялась, ее губы раскрылись навстречу его губам, руки обняли его. Она тесно прижалась к нему, но вдруг резко вырвалась из объятий.
- Не знаю, - воскликнула она. - Я все же ни в чем не уверена. Я даже не уверена в том, что я не уверена.
Он сказал:
- Что ты думаешь о том, чтобы переселиться на Сан-Фернандес?
Она посмотрела на него настороженно.
- Это что, предложение?
- Пожалуй, да, считай это предложением, - сказал Уайетт, потирая подбородок рукой. - Не могу же я все время жить на этой базе, а ты - вести экзотическую жизнь бортпроводницы. Мы найдем дом. Хотелось бы тебе поселиться где-нибудь здесь?
- О, Дейв, это было бы замечательно! - воскликнула она, и они вновь бросились друг другу в объятия.
Через некоторое время Уайетт сказал:
- Никак не могу понять, почему ты была так холодна со мной. Ты прилипла к Костону так, словно он тебе родной брат.
- Ну тебя к черту, Дейв Уайетт, - возмутилась Джули. - Войди в мое положение. Я, можно сказать, охочусь за мужчиной, а женщине это не положено. В последний момент у меня просто похолодели ноги, я так боялась, что выглядела сущей дурой.
- Значит, ты прилетела, чтобы повидаться со мной?
Она взъерошила его волосы.
- Ты не очень разбираешься в людях, а, Дейв? Погружен в свои ураганы и формулы. Конечно, я прилетела, чтобы повидаться с тобой. - Она взяла его руку и стала разглядывать его пальцы один за другим. - Знаешь, у меня было много парней, и всякий раз я думала, что вот этот, может быть, то, что надо, но всегда в ход моих мыслей каким-то образом вмешивался ты. И я решила приехать и все прояснить для себя на месте. Я должна была или сохранить тебя в своем сердце или вырвать из него, хотя не знаю, смогла бы. А ты продолжал писать свои бесстрастные письма, от которых мне хотелось выть.
Он усмехнулся.
- Я никогда не умел выражать свои чувства на бумаге. Теперь вижу, что я наказан - попался в капкан, поставленной хитрой женщиной, - так давай же отпразднуем это событие. - Он подошел к машине. - Я наполнил термос твоим любимым напитком - "плантаторским пуншем". Правда, я отошел от строгой формулы - в интересах трезвости и учитывая время дня. Иначе говоря, здесь меньше рому и больше сока.
Они сели лицом к Негрито и попробовали пунш. Джули сказала:
- Я ведь мало знаю о тебе, Дейв. Ты говорил прошлым вечером, что родился в Сен-Киттсе, где это?
Уайетт махнул рукой.
- Это остров к юго-востоку отсюда. Вообще-то его настоящее название Сен-Кристоф, но в последние четыре столетия его звали Сен-Киттс. Кристофер, черный император Гаити, взял себе имя святого Киттса - он был беглый раб.
- Твоя семья всегда там жила?
- Мы не были аборигенами, но Уайетты известны на острове с начала семнадцатого века. Они были рыбаками, плантаторами, даже пиратами, как мне говорили, - словом, пестрая публика. - Он хлебнул пунша. - Я последний Уайетт с Сен-Киттса.
- Да? Это нехорошо. Почему же?
- В середине прошлого века ураган почти уничтожил остров. Три четверти Уайеттов были убиты. Погибло вообще три четверти населения. Затем на Карибах наступила полоса экономического упадка, - конкуренция со стороны бразильского кофе, восточно-африканского сахара и так далее. Те Уайетты, которые еще оставались, уехали. Мои родители держались до моего рождения. А потом и они переселились на Гренаду. Там я и вырос.
- А где находится Гренада?
- Юг островной гряды, севернее Тринидада. А прямо к северу от Гренады лежат Гренадины, цепь маленьких островков, которые на Карибах ближе всего к нашему представлению о рае. Как-нибудь я отвезу тебя туда. Мы жили на одном из них до тех пор, пока мне не исполнилось десять лет. А потом я отправился в Англию.
- Родители послали тебя туда в школу?
Он покачал головой.
- Нет. Они погибли. Был еще один ураган. Я воспитывался у тетки в Англии.
Джули осторожно спросила:
- Ты поэтому так любишь ураганы?
- Наверное, да. Я думаю, что когда-нибудь мы возьмем их под контроль, и я внесу в это свою лепту, надеюсь. Сейчас мы можем организовать только раннее оповещение об ураганах, но в будущем сможем остановить их прямо на месте зарождения, несмотря на всю их силу. Работа в этом направлении ведется. - Он улыбнулся. - Ну вот, теперь ты знаешь о Дэвиде Уайетте все.
- Ну, не все, но впереди много времени, чтобы узнать, - сказала она удовлетворенно.
- Ну, а как насчет истории твоей жизни?
- С этим пока тоже можно подождать, - сказала она, отводя его руку, и встала. - Ты обещал, что мы будем купаться.
Они залезли в машину, и Джули стала разглядывать голубовато-зеленые склоны Святых гор. Уайетт сказал:
- Это скверная местность - нездоровая, неплодородная, труднопроходимая. Здесь скрывался Фавель, пока его не убили. Здесь целая армия может исчезнуть. Да так не раз и бывало.
- Когда?
- А первый раз это случилось, когда Бонапарт пытался подавить восстание рабов. Основное направление удара было, конечно, на Гаити, но параллельно Ле-Клерк послал полк на Сан-Фернандес, чтобы укротить рабов и на нем. Полк благополучно высадился на остров и направился вглубь, не встречая особого сопротивления. Он дошел до этих мест и больше назад не возвращался.
- Что же случилось с ним?
Уайетт пожал плечами.
- Засады, снайперы, болезни, истощение. Белые люди не могут жить здесь. А черные могут. Тем не менее эта местность поглотила еще одну армию, на этот раз черную. Это было не так давно. Серрюрье послал сюда три батальона, пытаясь выудить отсюда Фавеля и навязать ему открытый бой. Но они исчезли таким же образом. Это ведь территория Фавеля.
Джули посмотрела вдаль, на освещенные солнцем холмы, и содрогнулась.
- Чем больше я знакомлюсь с историей Сан-Фернандеса, тем больше она ужасает меня.
- Мы, жители Вест-Индии, просто смеемся, когда слышим, как американцы и европейцы восхищаются антильским тропическим раем. А как ты думаешь, почему Нью-Йорк наводнен пуэрториканцами, а Лондон - выходцами с Ямайки? Карибские страны все поражены нищетой и раздорами, не только Сан-Фернандес. - Уайетт вдруг остановился и как-то смущенно засмеялся. - Я забыл, что предложил тебе здесь жить. Хорошую рекламу я создал этому месту, не правда ли? - Он несколько минут помолчал, затем продолжал серьезно.
- То, что ты говорила о работе в Америке, может быть, имеет смысл.
- Нет, Дейв. - Джули покачала головой. - Я так не поступлю с тобой. Я не хочу, чтобы наша совместная жизнь началась с того, что ты бросишь свою работу. Это никому из нас не принесет пользы. Мы поселимся здесь, на Сан-Фернандесе, и будем здесь счастливы. - Она улыбнулась. - Только сколько же я должна ждать, чтобы искупаться?
Уайетт включил зажигание, и они снова поехали. По мере того, как они поднимались выше, чтобы перевалить горный хребет, местность менялась. Плантации уступили место густому переплетенному кустарнику, в котором лишь изредка мелькали расчищенные полянки с ветхими хижинами. Однажды большая змея переползла дорогу прямо перед медленно двигавшимся автомобилем, Джули испуганно вскрикнула.
- Это еще что, - заметил Уайетт, - это бледная тень того, что можно встретить выше в горах. Впрочем, там нет дорог.