21
– События развернутся во-он перед той подъездной дорожкой, на нашей стороне шоссе. Прикиньте, мистер Миллидж – нормально вам отсюда будет, в смысле дистанции? Ближе нам подбираться крайне нежелательно; я имею в виду – пока не закончится силовая фаза операции…
Репортер профессионально озирает поле грядущей битвы. Бээмвэшка, на заднем сиденье которой разместились они с Подполковником, пришвартовалась на обочине Южного шоссе – кормою к Аэропорту, носом к Москве; вокруг, сколько хватает взгляда, простирается лабиринт бетонных заборов и корпусов индустриального предместья, к коему как нельзя лучше приложимо жутковатое словцо "промзона"; метрах в ста впереди маячит обсаженный кладбищенского вида елочками кубик поста ГАИ с площадкой отстоя машин позади него.
– Зависит от того, что мне предстоит снимать. Все-таки далековато, мелкие детали могут уйти…
– Не страшно. Отсюда вам предстоит заснять, как наши люди останавливают… некий транспорт; при этом возможна… небольшая стрельба. Когда всё кончится, мы подойдем к захваченному автомобилю, и вы во всех деталях отснимите его груз. О-кей?
– Бог ты мой, – не скрывая разочарования откликается англичанин. – Небось, очередной трейлер из Таджикистана с пятью килограммами маковой соломки на борту?
– Ну-ну-ну, мистер Миллидж! Пять кило маковой соломки и без нас с вами покажут вечером по всем телеканалам – очередная победа нашей славной милиции над наркомафией. Для этого нет нужды привлекать репортера с вашей репутацией и связями.
– Понял: это будет машина очень крупного милицейского чина, или человека, близкого к Президенту! Из тех "жен Цезаря", чьего обыска законным способом в России добиться невозможно…
– Гораздо теплее, но не то… Видите ли, мистер Миллидж, одиночкам и мелким наркодиллерам, вроде этих самых шоферов-дальнобойщиков из Азии, позволяют существовать лишь затем, чтоб их можно было периодически ловить и предъявлять публике. Главный, бесперебойный канал поступления в Москву жестких наркотиков – это посольства так называемых "новых независимых государств"; их героиновые транспорты прикрыты принципом экстерриториальности и дипломатическим иммунитетом…
– Постойте-ка! А та история с таджикским послом – она ведь даже попала в российские СМИ…
– Ого! У вас прекрасная память, мистер Миллидж… профессиональная. Вы имеете в виду, как пограничники наплевали на дипломатический иммунитет таджикского посла и вытрясли из его машины двадцать кило героина? Правда, та история случилась как раз не в России, а в Казахстане…
– А чем там, кстати, кончилось? Из СМИ всё исчезло почти сразу…
– Ничем, естественно. Назавтра речь шла уже не о "таджикском после", а лишь о "машине таджикского посла": шофер всё взял на себя, посол получил возможность изображать оскорбленную невинность, власти сделали вид, будто верят и потушили скандал…
– Постойте-ка, мистер Александер… Уж не собираетесь ли вы напасть на машину одного из этих азиатских наркопосольств?!
– Именно так.
– Но это же нарушение международных законов!.. Цивилизованное государство не вправе вставать на одну доску с мафией…
– Должен вам заметить, мистер Миллидж, что апелляция к нерушимости "международных законов" в устах представителя державы, где арестовывают иностранных сенаторов, легально въехавших в страну и прикрытых дипломатическим иммунитетом… а потом устраивают интервенцию против европейского государства с законно и демократически избранным правительством и международно-признанными границами, дабы поддержать мятеж тамошних сепаратистов… Вы не находите, что это – ну, очень смешно? Тем более, у вас там, помнится, прецедентное право – вы улавливаете мою мысль?.. Это, впрочем, так, к слову. Главное – а с чего вы, собственно, взяли, что мы представляем "государство" и оттого "не вправе вставать на одну доску с мафией"?
– Простите, но я, кажется, не поспеваю за вашими силлогизмами, мистер Александер…
– Ну, это очень просто. Вы можете считать нас представителями некой спецслужбы – но это лишь ваши домыслы: я их не подтверждаю, хотя и не опровергаю. А на самом деле, мистер Миллидж, мы – просто разбойники, гангстеры… GOP-STOPNIKI. Ну, вы же слыхали про разгул преступности в России: грабят автобусы с челноками, грабят такси с интуристами на трассе Шереметьево-Москва – прямо как диллижансы на дорогах доброй старой Англии во времена Дика Тэрпина…А могут ведь по случайности тормознуть и машину некоего посольства, пуркуа бы и не па? Разбойники – люди неграмотные, они во всяких там "экстерриториальностях" и "дипломатических иммунитетах" не шибко разбираются…
– О, так, значит, я имею дело с гангстерами, мистер Александер? – понимающе усмехается репортер. – С легендарной "русской мафией"? А как, интересно, на ваш… GOP-STOP, да?.. будет реагировать дорожная полиция? – тут англичанин кивает на гаишный кубик.
– Полагаю, никак. Если б вы знали, так бывает трудно в наши дни отличить гангстеров от коллег-полицейских… тем более, что зачастую это одни и те же лица… Есть в России такая идиома: "ONO TEBE NADO?"; моя б воля – я б ее ментам на ихних бляхах вычеканил, на манер германского "Gott mit Uns"… Да, Третий! – с этими словами Подполковник прижимает к уху внезапно пискнувшую рацию и, обменявшись с кем-то парой реплик, командует: – Товьсь! Пятиминутная готовность.
22
В гаишном кубике – в аккурат обеденное время: перекусывают второпях, чем Бог послал. Можно б, конечно, отлучиться в шашлычную – тут всей езды минут пять, и кормит хозяин чисто из дружбы, за спасибо, но ведь пост-то, пост как оставишь! Время, почитай, военное, грузовики из южных стран идут ромбом и прут буром, и все на наш редут; и у каждого, ну буквально у каждого, что-нибудь, да не так: не аптечка – так огнетушитель, не понос – так золотуха, не сахар – так гексаген… Но спокойна столица, ибо знает: они всегда начеку, эти скромные, не лезущие под телекамеры парни в серых немарких мундирах; ибо есть на свете такая профессия – принимать на грудь и затыкать пальцем амбразуру… ну, дырку в плотине – нехрен к словам цепляться!.. Я ведь, ребята, чего сказать-то хочу: гвозди бы делать из этих людей! И – по шляпку…
Гаишников двое: один уже поседевший и состарившийся на эмирской службе… тьфу, чушь всё какая-то в голову лезет!.. другой же, похоже, только-только из учебки, и при взгляде на него немедля возникает из памяти полузабытая советская формулировка: "физически развитой" (ее, если кто забыл, употребляли в характеристиках, если на месте всех иных достоинств наблюдалась эдакая щебнистая пустыня).
– Б-блин!!! Гля, дядь Коль! – при виде того, что начинает твориться на трассе, физически-развитой привстает и едва не опрокидывает кофе на свои форменные брюки; состарившийся реагирует более сдержано – сказывается опыт…
…С поперечной дороги, ведущей вглубь промзоны, на шоссе выруливает камаз-фургон: стоял себе стоял, ожидая неведомо чего – и вдруг, как с хрена сорвавшись, рванулся вперед перед самым капотом большегрузного трейлера. Водителю трейлера ничего не остается, кроме как ударить по тормозам, и громоздкий агрегат, как часто бывает в таких случаях, складывается в центральном сочленении подобно перочинному ножу, почти перегородив трассу; сзади, естественно, тут же начинается затор – хорошо хоть никто не побился. Это, однако, еще семечки: из кузова камаза горохом сыплются люди в камуфляже и масках, вооруженные укороченными автоматами; мгновение – и они уже окружили трейлер со всех сторон: впечатали троих выдернутых из кабины лиц кавказской национальности этими самыми лицами в асфальт, деловито рвут пломбы и лезут внутрь трейлера; откуда-то сзади доносятся хлопки – типа, выстрелы…
Затор просачивается сквозь запруду в виде развернутого впоперек трейлера буквально по каплям: дроп, дроп, дроп… Состарившийся, от души матюгнувшись, берется за рацию:
– Алло! Дежурного! Геннадьич, ты? Что за беспредел – у нас тут омон хачиков-дальнобойщиков шерстит, а нам всю трассу закупорили… Опять мы узнаём последние! Ты там разберись… Ну… А я-то почем знаю? Может, и не омон; может, РУБОП или "Альфа" какая – на них, чай, не написано!..
По прошествии нескольких минут автоматчики в масках уже отогнали трейлер на обочину, к своему камазу, и затор начинает быстро рассасываться. Тут как раз бибикает рация; состарившийся, приняв сообщение, недовольно роняет: "Понято" и в сердцах адресуется к физически-развитому:
– Ну, бардак! Довели страну… Все без понятия, чья работа: омон кивает на РУБОП, РУБОП – на омон, и оба-два – на ФСБ. Развели Рэмбей – плюнуть некуда… А, и хрен бы с ними со всеми – похоже, уже само рассасывается…
– А ФСБ на кого кивает?
– А ФСБ и не кивает – просто посылает…
– Дядь Коль, может подойти, разобраться, а? Типа – чего загодя-то не обозначились?
Состарившийся дарит своего зеленого напарника таким взглядом, будто тот вознамерился вылезти из дому под обложной дождь, дабы полить клумбу, и в конце концов роняет-таки сакраментальное:
– Оно тебе надо?..
23
Собственно говоря, единственным назначением развернутого трейлера было – скрыть от взглядов гаишников НАСТОЯЩУЮ операцию, ту, что тем временем шла позади этого "театрального занавеса", в образовавшемся там заторе.
Надо полагать, у людей, попавших в пробку, мизансцена не вызвала никаких эмоций, кроме вялого интереса – благо они чуть не ежедневно видят такое по телевизору: пост ГАИ, тормознутый трейлер, вокруг омоновцы в масках, шмонающие живописно разложенных на асфальте черных… Неизвестно, счел ли эту картину банальной и не заслуживающей внимания экипаж белой "Тоеты" – микроавтобуса с тонированными, явно броневых достоинств, стеклами и красными дипломатическими номерами, однако затормозить ему приходится по-любому – а куда денешься?
Впоследствии Миллидж много раз просматривал свою запись, и даже раскадрировал ее, однако до конца разобраться – как группа захвата сумела просочиться сквозь пробку к "Тоете", так и не сумел: просто мистика! Мгновение – и машина ослепла: лобовое стекло оказалось сплошь залепленным какой-то хитрой пеной; негромко, без вспышки, ахнул ма-а-аленький направленный взрыв, раздвижная дверь микроавтобуса отлетела в сторону, и в пролом крепостной стены полез рыцарь в титановых доспехах; гарнизон о сдаче и не помышлял – изнутри тотчас донеслись характерные хлопки, от шлема и нагрудника рыцаря во все стороны полетели искры, – однако крепость с выбитыми воротами – уже не крепость. Внутрь полетели газовые распылители, и спустя пару секунд всё было кончено; когда бээмвэшка с репортером и Подполковником подоспела к месту событий, камуфляжник в газовой маске, втиснувшийся на сидение водителя, уже вывел "тоету" из начавшей рассасываться пробки и пристроил ее на обочине.
Внутри "тоеты" имеют место быть три бесчувственных тела – шофер и пара охранников ("Да живы, они, живы – проснутся через часок как новенькие") и человек в маске и камуфляже, колдующий над контейнером с диппочтой. Когда у дверцы возникает репортер с камерой, камуфляжник что-то раздраженно бросает через плечо.
– Он настоятельно рекомендует вам на некоторое время отойти подальше, мистер Миллидж, – переводит Подполковник. – Контейнер заминирован – как говорят у нас в России: "Рванет так, что яйца не поймаешь".
– Ну, это уж, извините, мои проблемы. Нормальный профессиональный риск…
Спустя пару минут минер вновь обменивается с Подполковником парой реплик, от коих тот становится очень серьезным:
– Он настаивает, чтобы вы всё же отошли, мистер Миллидж: взрывное устройство оказалось сложнее, чем мы ожидали, а временя поджимает; так что сейчас ему придется просто сыграть в орлянку… или, если угодно, в "русскую рулетку".
"Только после вас…" – сквозь зубы ответствует англичанин, не выпуская из видоискателя рук минера. Тот наконец перекусывает один из проводков, наверченных вокруг опечатанной крышки контейнера и, мелко перекрестясь, опускается на боковое сиденье; стаскивает с головы шапочку-маску, вытирает прямо ею совершенно мокрое от пота лицо (не забыв, однако, отвернуться от камеры) и отпивает пару глотков из плоской коньячной фляжки, протянутой стоящим рядом человеком в маске, в котором безошибочно угадывается командующий. И тут репортер отчего-то тоже вдруг ощущает настоятельную потребность присесть и глотнуть… Человек в маске, испытующе глянув на англичанина, бросает Подполковнику фразу на русском (позже, уже в Лондоне, Миллидж не поленился перевести ее по пленке – "Мужик, похоже, только сейчас въехал, что всё всерьез – а то думал, небось, что мы ему тут разыгрываем страшные Соломоновы острова"; забавная русская идиома – "Страшные Соломоновы острова", откуда она – спросить, что ль, у славистов?), после чего обращается непосредственно к британцу – только не на кокни, как предыдущий его собеседник, а на американском пиджине:
– В голливудском боевике, мистер Миллидж, самое время было бы спросить: "Ты в порядке?"
– А как в российском? – криво усмехается тот, принимая из рук маскированного фляжку.
– Здесь канон пока не отстоялся; будь я сценаристом – поздравил бы вас "со вторым рождением", тем более, что это чистая правда… Ну ладно, мистер Миллидж, к делу: преамбула окончена, начинается амбула… Снаружи вы машину хорошо отсняли – номера, и всё такое?..
– Как это по-русски?.. а, – "OBIZHAYESH, NACHALNIK!"
…Распахнутый контейнер для диппочты доверху забит заваренными прозрачными пакетами с белым порошком. Пакеты вполне фабричного облика: толстый, армированный капроновой нитью полиэтилен с выдавленными прямо на нем фирменными значками – перекрещенные сабли в картуше из арабской вязи. Робингуд десантным ножом вспарывает один из пакетов и, вытряхнув героин прямо на пол, протягивает пустую упаковку англичанину, вместе с аккуратно срезанной с контейнера сургучной печатью – "Republic of Turkestan. Ministry of Foreign Affairs":
– Возьмете с собой в Лондон. Не бойтесь – под контрабанду наркотиков этот кусок полиэтилена не подведет ни одна таможня, а вот следы героина на нем в любой лаборатории найдут на раз. Это всё на тот случай, если кто-нибудь у вас, в Европе, потребует ПРЯМЫХ доказательств… Всё, мистер Миллидж, пора уносить ноги. Вам – в Аэропорт.
24
Бээмвэшка, миновав пост ГАИ, движется по направлению к Москве в поисках обратного разворота к Аэропорту. "Омоновский" камаз же, сопровождаемый "трофейным" трейлером, тормозит прямо у поста. С пассажирского места в кабине камаза выпрыгивает на асфальт Робингуд – в камуфляже и шапочке-маске, при автомате и бронежилете; он неспешно стопошествует к кубику и с привычной лихостью козыряет высунувшемуся из своей избушки на курьих ножках "состарившемуся":
– Бригада "С", майор Володьин. Капитан Аникушкин, если я не ошибаюсь?
– Так точно… – озадаченно козыряет в ответ гаишник. Странная у мужика нарукавная эмблема, незнакомая; хотя, раз есть саблезубые тигры и грифоны, почему бы не быть и растопыренной белой пятерне в черном круге?..
– Вас что, – всей позою своей ответно озадачивается Робингуд, – не предупредили о нашей операции?
– Никак нет, товарищ майор!
– Бар-рдак!.. – после секундного молчания с генерал-лебедевскими интонациями резюмирует "майор Володьин", адресуя свою реплику не капитану, понятно, а куда-то в затянутую низкими облаками высь.
– А вы кто, товарищ майор – РУБОП, ФСБ?
– Военная контрразведка. Стволы теперь по нашей части.
– Вот это правильно! Давно пора!..
– Слышь, капитан, у меня тут проблема. Снять, что надо мы с этой фуры поснимали, а вот саму ее тащить не с руки – что-то с задним мостом. Мы б ее пока загнали к вам на арестную площадку, чтоб дорогу не затыкать, а? Механики наши уже выехали, будут тут через полчаса; починятся – уедут.
– Нет вопроса. Только вот насчет пломб и всего такого…
– Ну, уж это-то наши проблемы! – и "майор Володьин" обрадовано машет "омоновцу" за рулем фуры; та тотчас трогается и, нещадно дымя, заползает по узенькой дорожке на заасфальтированное пространство позади кубика; судя по звуку, с задним мостом там и вправду неладно.
– Да, капитан, кстати… – уже повернувшись было к своему камазу, "вспоминает" Робингуд. – Во-он, у обочины, торчит микроавтобус. У них там, похоже, – сильный непорядок, но это уже не по нашей епархии, а по вашей…
– А что такое?
– Да аптечка у них там не в порядке! – со смешком роняет торопящийся мимо них "омоновец", что отгонял фуру на отстой. Капитан сразу супится и принимает вид холодный и официальный (гаишники шуток на подобные темы решительно не понимают); "майор Володьин" же, проводив своего подчиненного взглядом явно неодобрительным, адресует милиционеру фразу интригующе-примирительную:
– Ну нет, уж с чем-чем, а с аптечкой там полный порядок… Голову кладу на рельсы – ты, капитан, такой аптечки в жизни не видал… Полюбопытствуй – рекомендую.
…Успевшая развернуться бээмвэшка вновь проезжает мимо поста ГАИ в тот самый момент, когда камаз трогается к Москве; Миллидж делает последние кадры: стоящие перед кубиком гаишники, судя по жестикуляции, явно решают – добраться до стоящей метрах в ста "Тоеты" на своих двоих или всё же завести мотоцикл.
– Ну вот и всё, – суммирует Подполковник. – Через пяток минут все шестеренки скандала закрутятся на полную скорость. А мы, пока добираемся до Аэропорта, как раз успеем сделать с вашей пленки резервную запись – береженого Бог бережет.
25
Гаишники у "тоеты". Физически развитой только что заглянул внутрь салона и теперь потерянно чешет репу немалой своею пятерней – "Ё-моё!.."; состарившийся же докладывает по рации:
– Генадьич? У нас ЧП по первому разряду. Докладываю: на обочине, метрах в ста от поста, стоит белый микроавтобус "тоета", номерной знак D-2348… да, дипломатический – в чем и клюква! Дверь разбита, в салоне двое и еще один за рулем; похоже, все целы, но без сознания; на полу – пистолет с глушителем и стреляные гильзы… Да, и еще по полу рассыпан белый порошок – я ничего не хочу сказать, но очень похож… ну, ты меня понял. Нет, не ДТП – голову наотруб… не знаю, что и думать… Есть охранять место происшествия!
Ждать им приходится не более пяти минут (в обычных бы делах такую оперативность…): у обочины тормозит серая "волга" с мигалкой, из которой вылезают двое – один постарше, другой помоложе – в жеванных костюмах и с физиономиями, выразительностью смахивающими на оцинкованное кровельное железо.
– Госбезопасность. Майор Лисицын. – кратко, по-старорежимному, рекомендуется старший из цинковомордых, производя магическое помахивание своим артефактом – багрового цвета книжицей. – Докладывайте, капитан…