* * *
Следующим утром Линда насилу добудилась Ананьева. Она облекла майора в вычищенный мундир, напоила бразильским кофе и, вручив в качестве свадебных подарков Берашдаским золотые пудреницу и портсигар из дядиной коллекции, выпроводила на службу. Подарки произвели фурор. Бершадский выставил из "личных запасов" угощение. Ананьев снова, Бог весть когда, вернулся домой. Линда с понимающей улыбкой разлила по фужерам коньяк. Майор отрубился, лишь успев стащить с нее халат.
На третий день Бершадский собрал подчиненных.
- Смершевцы наткнулись на что-то вроде эсэсовского управления кадров. Масса документов! Все мы должны подключиться к ним. В первую очередь командование, контрразведку интересуют личные дела. Сейчас надо установить: кто из эсэсовцев остался в живых. Перекрыть им возможность уйти на территорию союзников, а оттуда в нейтральные страны. Особое внимание надлежит уделить личным делам высших чинов СС. Группу, занимающуюся этими документами, этими документами возглавлю я сам. Группу, занимающуюся личным составом эсэсовских спецподразделений, возглавит товарищ Ананьев… - далее последовал перечень группы, их персональный состав, перечень руководителей.
Через час переводчики разместились в только что очищенных от трупов кабинетах эсэсовского управления. Потекла обычная в последние году войны работа. Сотрудники политотдела перелопатили горы таких материалов в штабах разгромленных немецких частей, захваченных комендатурах, полевых жандармериях, полицай-президиумах, отделах гестапо, городских управах и магистратах. Раскидав работу подчиненным, Ананьев сам решил заняться одним из наиболее страшных подразделений СС. Об этом подразделении много слышали, но оно было неуловимым. Оно шло впереди гитлеровской армии, разрушая связь, взрывая мосты, склады горючего и боеприпасов, убивая генералов и офицеров неприятельских армий. Личный состав подразделения действовал то в польской, то во французской, то в югославской, то в советской военной форме. Следующей задачей подразделений являлся захват разведывательных служб неприятеля, выявление оставленной им на оккупированной территории агентуры, антифашистского подполья. Попавшие на допросы к сотрудникам подразделения не выдерживали изуверских пыток. Люди предпочитали выдать всех и все, лишь бы прекратить адские мучения, купить ценой предательства легкую смерть от петли, а еще лучше - от пули. Даже из захваченных в плен эсэсовцев никто не знал в лицо членов этого подразделения. Теперь все их личные дела находились перед Ананьевым. Их было много - целый шкаф.
- М-да, - произнес майор. - Здесь еще один орден, а может быть, и внеочередное получение нового воинского звания.
Он заглянул в список личных дел, из которого следовало, что возглавлял подразделение группенфюрер СС Карл фон Крюгер.
- Так, Карлуша, посмотрим, как ты при жизни выглядел, - Ананьев вытащил объемистую папку. - Может быть, и твою жену Ингрид здесь отыщем…
По описи майор отыскал личное дело Ингрид. Подобрал еще пяток личных дел заместителей фон Крюгера. Остальное велел Володе разнести по переводчикам, передать им, что нужно отложить всю остальную работу. Хотя сам Крюгер был мертв, находка его подразделения стала бы сенсацией.
Ананьев раскрыл личное дело и взглянул на фотографию. Нехороший холодок пробежал по его спине. Глядевший с фото фон Крюгер был блондином. Труп же, найденный в квартире, принадлежал седеющему брюнету. Отложив дело фон Крюгера, Ананьев взялся за Ингрид и обмер. С фотографии на него смотрела… Линда! Как в бреду майор вглядывался в фото, затем как в бреду листал страницы: "Родилась 16 марта 1915 года в городе Берлин, в семье майора императорской армии Иоахима фон Ландсберга… С ранних лет - член молодежной организации "Гитлерюгенд" Принимала участие в еврейских погромах, помогала арестовывать коммунистов и евреев… Вступив в национал-социалистическую партию, попросила о зачислении в училище по подготовке офицеров СС… После окончания училища выполняла задания на территории Советского Союза и Польши. Свободно владеет французским, польским, русским, украинским и сербским языками… В составе спецподразделения воевала в Польше, во Франции. В Югославии, Греции… С 22 июня 1941 года на Восточном фронте… Награды: "рыцарский крест", железный крест первой и второй степени, бронзовый крест с мечами и дубовыми листьями, медаль "За зимнюю кампанию 1941–1942 годов на востоке"… С 16 декабря 1942 года состоит в браке с бароном Карлом фон Крюгером. С 1938 года состояла с ним в интимных отношениях без регистрации брака… "Да, это - она", - пробормотал Ананьев, раскрыв один из пакетов с фотографиями. Он увидел Линду-Ингрид в мундире поручика польской армии, со старшинскими треугольниками в петлицах, с кубарями" младшего военврача, с погонами капитана-летчицы и орденами Красного Знамени, Отечественной войны и Красной звезды. Фотокарточки во втором пакете иллюстрировали деятельность Ингрид фон Крюгер. Вот Ингрид стреляет в затылок растерзанной девчонке в гимнастерке. Вот только что выбила длинную скамейку - и шесть мужиков заизвивались на виселице. Вот заталкивает в рот голой, окровавленной девушке отрезанной у той ухо. Вот Ингрид и еще кто-то отпиливают нижнюю часть туловища у орущего парня. На следующей фото Ингрид отпиливает ему голову. К столу, на котором лежит несчастный, аккуратно приставлена задница с ногами. "Единственный, кто не сознался на наших допросах", - прочел на обороте майор.
- Сука! - отшвырнул фотографии Ананьев. - Сейчас ее тепленькую в СМЕРШ! А дальше что? "Кого ты пригрел, товарищ Ананьев?" - спросят. Только не товарищ, а гражданин Ананьев… Партбилет - на стол! Погоны - долой! Ордена отнимут… Лет десять лагерей ты себе, брат Ананьев, обеспечил! Что же делать? Думай, Ананьев, думай! О, есть решение! Отпроситься у Бершадского на пару часиков. Наши все здесь. Только охрана на первом этаже. Но те прочухиваются, протрезвляются. Курву надо будет в ванную затащить и там кокнуть. Лучше, не из пистолета. Лучше - финкой по длинной, красивой шейке. Кровь в ванну слить. Саму в ковер закатать и в подвал. В нем сейчас все мертвецы, что в квартирах нашли, да вокруг дома пособирали лежат - дожидаются. Трупом больше, трупом меньше - для похоронщиков "один черт". А перед тем, как кончать ее, пластиночку поставить. На всякий случай…
* * *
Вошел Бершадский.
- Как товарищ Ананьев дело двигается? - спросил он, закуривая.
- Сейчас на спецподразделение налетели, за которым всю войну охотились. Я принял решение сосредоточить на его разработке все усилия вверенной мне группы.
- Карл фон Крюгер? - потянулся к папке Бершадский.
- Покойник! Лежит у нас в подвале вместе с супругой… Я вам докладывал. Мы в разведку и контрразведку сообщили. Их ордена, документы, посмертную записку, докладную, подписанную вами, я сам в СМЕРШ сдал.
- Что они?
- "Хрен с ним! - сказали. - Пусть лежит! Мы сейчас Гитлера и другое крупное зверье ищем!
- Эти жмурики нам весь подвал завоняют! Надо с ними что-то делать! Почему ты, товарищ Ананьев, сегодня какой-то серо-буро-зеленый?
- Крепко нездоровится, товарищ генерал-майор! Всего ломает, корежит… Хотел вас попросить отпустить меня на пару часов. Я бы полежал, аспирин попил. А потом бы за дело… - неожиданным для себя жалобным голосом попросил Ананьев.
- Что ж… Иди! Через три часа чтобы был на месте! Да скажи там нашему старшине, чтобы завтра же подвал от фашистской падали очистил!
Придя домой, никем не замеченный Ананьев спустился в подвал. По густому тошнотворному запаху он вышел на груду трупов. Ему повезло: женщина лежала сверху. Подсвечивая фонариком, Ананьев распорол на ней мундир. Он знал: под левой подмышкой должна быть татуировка, указывающая группу крови. Такие "украшения" имели все эсэсовцы. Преодолев приступ рвоты, майор отодвинул руку женщины. Разложение еще не коснулось этих мест. Он увидел чистую кожу, без каких-либо признаков татуировки. Такой же результат дал осмотр тела "фон Крюгера".
Выйдя из подвала, Ананьев столкнулся с полупьяным старшиной.
- А я чую, вроде кто-то ходит… - пьяненько улыбаясь начал было тот.
- Заглянул в подвал: полон трупов! За квартал от дома воняет! Завтра же всех сжечь в кочегарке! Проверю лично!
- Так точно! Завтра же всех сжечь в кочегарке! - икнул вслед Ананьеву старшина.
* * *
Офицер тихо поднялся на свой этаж и открыл дверь. Где-то в глубине квартиры раздавались голоса.
- Итак, господа, - услышал Ананьев. - Завтра ровно в девять утра мы покидаем Берлин. Курс - Саксония. Там будем переходить к американцам. По оккупированной ими территории уходим к швейцарской границе. В Цюрихе нас ждут деньги и швейцарские паспорта. Там мы расстанемся. Парами и поодиночке будем уходить в Испанию, оттуда - в Южную Америку: Аргентину, Бразилию, Парагвай. В Цюрихе я вам дам свой адрес в одной из латиноамериканских стран. По этому адресу вы обязаны сообщить, где находитесь, а также докладывать об изменениях места проживания, номера телефона, семейного положения, профессиональной деятельности. Завтра между восьмью сорока пяти и девятью ноль-ноль у Бранденбургских ворот будет ждать армейский автобус песчаного цвета. На дверцы автобуса нанесены красные кресты. Я буду за рулем. Сейчас прошу разобрать удостоверения личности, выданные на имя немецких коммунистов - заключенных концлагерей. Эти свиньи избежали топок наших крематориев, но сейчас все они находятся на дне Шпрее. Нам потребовалось время, чтобы найти достаточное количество удостоверений, переклеить фотографии, подделать фрагменты печатей на них. Ваша задача, господа, - выучить свои новые имена. У кого проблемы с ночлегом - может воспользоваться нашим тайником на Кайзерштрассе. Предупреждаю: автобус уйдет ровно в девять. Если кто-нибудь задержится - будет добираться до Швейцарии самостоятельно. По всем вам известному адресу я буду ждать в Цюрихе опоздавших в течение двух недель, отсчитывая с завтрашнего дня. Вопросы есть? Выходить по одному через черный ход, с интервалов в две минуты! Вы уверены, майор, что в доме все спокойно?
- Так точно, господин группенфюрер! - прозвучал голос Ингрид. - Все проживающие в доме офицеры противника вернутся только глубокой ночью. Что касается охраны на первом этаже, я подкинула им бутылку вина со снотворным. Они ее распили и будут теперь спать до завтрашнего полудня. Кроме того, русские не догадываются, что в каждой квартире есть черный ход. Они привыкли, что в их лачугах только одна дверь.
- Прекрасно. Но почему снотворное, а не яд?
- Ах, Карл! Теперь, когда все ушли, я еще раз могу повторить мою мысль: женщины всегда умнее мужчин. Отрави я их - русские сразу же начнут нас искать, ужесточат контроль над выездом из города. Сейчас мы уйдем тихо. Русские либо отсыпаются после грандиозной пьянки, либо ищут: где бы опохмелиться. Нынче им не до нас! Мы зафиксированы как покончившие с собой. Нас не ищут. Но лучше подстраховаться.
- Да, Ингрид, твоя идея пристрелить профессора Штаубе и его племянницу, переодеть их в наши мундиры и подбросить в нашу квартиру - великолепна!
- Женщины всегда умнее мужчин, - проворковала Ингрид.
- Но идея написать предсмертное письмо моей рукой принадлежит мне!
- А я пошла дальше. Русскому офицеру, с которым я вынуждена делить эту квартиру, я подала идею сжечь в кочегарке трупы, стащенные со всего дома в подвал. Завтра их сожгут, в том числе и "наши". Так будет надежней!
- Русский офицер, с которым ты делишь квартиру? Что ж? Я не спрашиваю тебя, какой ценой ты сохранишь себя для Великой Германии. Наша цель выжить, чтобы сохранить рейх. Какой ценой это достигнуто - сугубо личные проблемы каждого из нас.
- Милый, глупый Карлхен, - заворковала немка. - "Моего" русского я встречаю бокалом выпивки со снотворным, от которого он валится с ног. А утром я ему рассказываю сколь страстным он был ночью. Показываю ему эти синяки. Мне их оставил случайно забредший сюда русский танкист. Я тихонько зарезала его тем турецким ударом, которому ты меня научил. Ты не задержишься, Карл? "Мой" русский придет нескоро.
- Сегодня - нет, Ингрид! Я должен до комендантского часа вернуться на Кайзерштрассе и еще раз проверить автобус.
- Это мог бы сделать Курт!
- Ты же знаешь: я доверяю только себя.
- По-моему, Карл, ты продолжаешь делить с Куртом оберштурмбанфюрера Хельгу Рейгенау! Во время войны я не всегда была рядом с тобой. Тогда я мирилась с этим…
- Моя маленькая Ингрид! Ты забываешь завет нашего незабвенного фюрера: "Арийская женщина не должна быть ревнивой". До завтра! Помни, что мы не сможем ждать даже тебя!
- За ним! - выскользнул из квартиры Ананьев. - Перехватить во дворе! Всадить в гада всю обойму! А потом? Куда девать труп? Тем временем эта тварь, услышав выстрелы, сбежит незамеченной. Догнать его на улице и пристрелить? Опять проблемы с трупом. Да еще кто-нибудь заметит, доложит. Вопрос: "Почему убил штатского?" Не понравился - и убил. Теперь это не пройдет! Убил эсэсовца? Опять сказочка "про белого бычка". Почему пригрел эсэсовку? Почему позволил обмануть себя с трупами? Почему совершил должностной подлог, зная, что Крюгеры живы? Это уже не десять, а все двадцать лет лагерей потянет! Ладно уж! Живи, Карлуша! Сам себе шею где-нибудь свернешь! А сейчас - к курве! Это ж надо! Снотворное в выпивку, а утром россказни, как ее "пользовал". Финкой по горлу! Хотя тварь большего заслужила.
* * *
Линда-Ингрид удивилась столь раннему возращению Ананьева
- Что-то случилось? - спросила она, прильнув к майору.
- Я отпросился на несколько часов, чтобы побыть с тобой, - поцеловал майор немку.
- Выпьешь что-нибудь? - спросила она.
- С удовольствием, но не сейчас и не здесь!
- Где же?
- В ванной. Я хочу тебя там среди пены! Наполни ванну и жди меня в ней! Я принесу шампанского.
- Как это романтично! Жду тебя, мой рыцарь!
В огромной ванной Линда-Ингрид сбросила халат, открыла воду, кинула на дно какие-то таблетки, источавшие приятный запах. Ананьев невольно залюбовался ее красивым сильным телом.
- Завтра эту красоту поглотит пламя. Останутся только косточки и пепел… - подумал он.
- Нет, нет! - погрозила пальчиком Линда и прикрыла дверь. - Я хочу подняться навстречу тебе, как Афродита из пены.
Сквозь шум воды слышался нежный голосок, напевавший ласковую детскую песенку. Ананьев заглянул в замеченную им хозяйственную кошелку. Нашел в ней американскую тушенку, плавленый сыр, галеты, полученные им в качестве пайка. В лежавшей в кошелке сумочке, предназначенной для носки через плечо, он обнаружил удостоверение на имя бывшей узницы концлагеря Равенсбрюк Эльзы Кобленц, пистолет "парабеллум", советские рубли, доллары, рейхсмарки. "Не слабо девушка подготовилась к побегу. То-то все повторяет, что женщины умнее мужчины. Только вот Карлуша твой тебя не дождется! Будет делить с Куртом обрештурмбанфюрера Хельгу", - подумал Ананьев. Он догола разделся, чтобы не испачкать мундир. Достал финку - подарок разведчиков, поскребся в дверь ванной.
- Я готова, милый! - проворковала Линда-Ингрид.
Майор накрутил трофейный патефон и поставил первую попавшуюся пластинку. "С боя взяли мы Орел, город весь прошли", - заполнилась квартира причитаниями Утесова. Пряча за спиной нож, Ананьев вошел в ванную и остолбенел. Перед ним стояла старуха в черном старомодном пальто, с выбившимися из-под платка седыми волосами. Только глаза выдавали Линду-Ингрид. В лоб Ананьева уперся маленький "вальтер".
- Женщины всегда умнее мужчин! - сказала немка на чисто русском языке и выстрелила.
Батяня
Детектив
Эта вещь написана, когда еще существовала милиция. Однако она актуальна по сей день.
Их нашли через три дня после похищения. Изнасилованных изуродованных, задушенных. Девчонки пропали средь бела дня, прямо из беседки, где они готовились к экзаменам. Случилось это в четверг, а в воскресенье произошла авария. Прибывшие рабочие открыли канализационный люк и обмерли. В нем лежало тело седой старухи с отрубленными по плечи руками. Из-под первого трупа милиционеры, приехавшие по вызову аварийной бригады, достали еще два.
Леонид Григорьевич Безруков - отец одной из пропавших девушек был дома. Он видел с балкона толчею у люков, машины милиции и спецмедслужбы.
- Что там? - с замиранием сердца спросил он у курившего на балконе соседа.
- Да старуху какую-то, всю порезанную, в канализации нашли, - ответил тот. - Верно, бомжи между собой разбирались.
- Слава Богу! - подумал Леонид Григорьевич. - У моей Любаньки волосы черные, как смоль.
- Ой! Наденька! Что же с тобой сделали! - раздался со двора надрывный крик матери одной из пропавших девушек.
- И-и-и! - подскуливала в тон ей мама Иринки - третьей подружки-одноклассницы.
Не помня себя, Безруков спустился вниз.
- Не положено! - преградил ему дорогу участковый и как-то жалобно добавил. - Не надо тебе туда, Григорьевич!
Отец оттолкнул его, пробился сквозь толпу, в центре которой бились над накрытыми белыми простынями женщины. Третье тело, уже упакованное в черный пластиковый мешок, загружали в машину. Леонид Григорьевич рванул мешок. В нем была его Любанька…