Этот роман занимает особое место в творчестве мастера приключенческой прозы Т. Майн Рида. В предисловии к посмертному изданию этого романа в 1888 году вдова автора Элизабет Рид написала: "Большинство событий, изложенных в этой книге, происходило в жизни автора или он был их свидетелем".
Томас Майн Рид
Сын Альбиона
Глава I
ОСТРОВ МИРА
Эквиднек - "Остров мира"!
О, Коддингтон и вы, заседавшие в Генеральном совете! Что за безумие охватило вас, когда вы заменили благородное название краснокожих аборигенов на ничтожное "Родс"?
Будь проклят ваш вкус и ваше пристрастие к классике! Будь проклято ваше невежество - принять имя старого голландского мореплавателя "Родт" за название этой местности!
В названии, данном Блоком, было по крайней мере соответствие - даже что-то поэтическое. Обогнув мыс Сачуэст, он увидел могучие леса, красные в золотых лучах осеннего солнца. Перед его радостным взором проплывали алые массы древесной листвы и гирлянды багровых вьюнков. Взгляду открывались яркие утесы цвета охры. И в корабельном журнале появилось название "Ред Айленд" - "Красный остров"!
О, достойный Коддингтон, почему ты отверг индейское название? И почему изменил название в честь этого смелого голландца?
Я буду придерживаться старого названия - "Остров мира"; хотя в более поздние времена название меньше соответствовало действительности, чем тогда, когда индейцы вампаноа окунали свои бронзовые тела в воды Наррагансетта и вели легкие каноэ мимо скалистых берегов.
С тех пор, Эквиднек, слишком часто чувствовал ты удары серпа войны. Где теперь твои девственные леса, радовавшие глаза Верранззано, которые помнили пейзажи Тосканы? Где твои грандиозные дубы, вязы и клены? Где зеленые сосны и красные кедры? Твои березы, дававшие кору, твои каштаны, поставлявшие пищу? Твой американский лавр, восстановитель здоровья и жизни?
Исчезло - все исчезло! Сметено факелами и топорами безжалостных солдат-разрушителей.
Несмотря на весь этот грабеж, ты все еще прекрасен, Эквиднек. Ты снова остров мира, обитель любви; каждый дюйм твоей почвы исхожен ногами влюбленных, каждый утес слышал старую-старую историю.
Ньюпорт в год Господа нашего 18…, в самый разгар сезона.
Номер в самом гостеприимном из американских отелей - "Дом океана", с окнами, выходящими на запад. Третий этаж, с длинным балконом, откуда открывается вид на Атлантический океан, бескрайний и голубой, уходящий за горизонт. Слева мыс Сачуэст; пена, как снежные хлопья, разбивается о скалу Корморан; справа Бивер Тейл, с его маяком; между ними флот рыбачьих лодок, охотящихся на полосатого окуня и таутогу. Вдали видны паруса большого судна с полной оснасткой и длинный столб дыма от парохода; оба корабля идут мимо берега, держа путь из одного большого морского порта в другой.
Прекрасный вид открывается на обширный эстуарий Наррагансетта. И прекрасные глаза часто обращались в эту сторону.
Но не было среди них глаз прекрасней, чем у Джули Гирдвуд, нынешней постоялицы упомянутого номера.
Она не единственная его обитательница. Рядом с ней еще одна молодая леди - Корнелия Инскип, ее кузина. У нее красивые голубые глаза; но рядом с прекрасными темно-карими глазами Джули, в которых словно горит вечный свет, они почти незаметны.
На языке писателя, автора романов, Джули именовалась бы брюнеткой, а Корнелия - блондинкой. Фигуры у них такие же разные, как и цвет волос: Джули высокая, женственная, Корнелия миниатюрная, хрупкая и внешне гораздо более молодая.
Не похожи они и по характеру, и по темпераменту. Темноволосая Джули больше тяготеет к глубоким мыслям и серьезным поступкам, в то время как веселая, проворная Корнелия, судя по ее речи, менее склонна думать о прошлом и еще меньше о будущем. Одетые в легкие утренние платья, в крошечных туфельках на ногах, обе девушки сидят у окна в креслах-качалках. Обе, разглядывая синее море, только что увидели пароход, выходящий из-за далекого мыса Юдифь и направляющийся на северо-восток.
Прекрасное зрелище - это огромное черное чудовище, прокладывающее свой путь по голубым водам, оставляя за собой длинный белый кипящий след.
Корнелия вскочила и подошла к балкону, чтобы лучше разглядеть пароход.
- Интересно, что это за корабль, - сказала она. - Один из больших океанских пароходов? "Кунард"?
- Думаю, нет, Нел. Хотела бы я, чтобы это был такой корабль, а я у него на борту. Слава Богу! Через несколько недель так и будет.
- Что! Тебе уже надоел Ньюпорт? В Европе мы не найдем места лучше. Я уверена в этом.
- Во всяком случае, людей более интересных мы найдем.
- А что ты имеешь против них?
- А что они имеют против нас? Я говорю не о местных жителях. Они хороши по-своему. Я говорю о летних гостях, таких, как мы. Ты спрашиваешь, что они имеют против нас. Странный вопрос!
- Я ничего не заметила.
- А я заметила. Наши отцы были розничными торговцами, и все эти Дж., и Л., и В. смотрят на нас сверху вниз! Ты знаешь, что так оно и есть.
Мисс Инскип не могла отрицать, что тоже нечто такое заметила. Но она была из тех уравновешенных, спокойных людей, которые мало значения придают аристократическим знакомствам и потому невосприимчивы к светскому высокомерию.
Но гордая Джули - совсем другое дело. Высший свет этого "водяного" места если и не отвергал ее полностью, то относился надменно - во всяком случае та его часть, которую она назвала "Дж., и Л., и В.".
- И почему? - продолжала она с возрастающим негодованием. - Если наши отцы были розничными торговцами, то и их деды тоже. В чем разница, хотела бы я знать?
Мисс Инскип не видела никакой разницы и сказала об этом.
Но ее слова не успокоили возмущенный дух кузины, и тогда Корнелия попыталась отвлечь ее, переведя разговор на другую тему.
- Что ж, Джули, если мисс Дж., и мисс Л., и мисс В. смотрят на нас свысока, об их братьях этого не скажешь. Особенно на тебя они так не смотрят.
- Не нужны мне их братья! Не нужна их снисходительность! Ты считаешь меня дурой, Нел? Причина в миллионе долларов, которые оставил отец и которые перейдут ко мне после смерти матери. К тому же, если зеркало меня не обманывает, я не такое уж пугало.
Она имела право так говорить. Никогда перед зеркалом не стояла девушка, меньше похожая на пугало, чем Джули Гирдвуд. Высокая, с прекрасной фигурой, дочь торговца обладала достоинством подлинной герцогини. Лицо ее было под стать фигуре. Взгляд на него рождал мысль о любви; впрочем, как ни странно, одновременно возникало ощущение опасности. Так должны были выглядеть Клеопатра, Лукреция Борджиа и прекрасная убийца Дарнли.
В ее облике не чувствовалось неловкости, ни малейшего следа низкого происхождения или неуклюжести и грубоватости, которые обычно бывают с ним связаны. Возможно, кое-что из этого можно было заметить в ее кузине Корнелии, выросшей в деревне. Но Джули Гирдвуд слишком долго ступала по плитам Пятой авеню, чтобы ее можно было отличить от гордых дам, расхаживающих по этой аристократической улице.
- Это правда, Джули, - заверила ее кузина. - Ты богата и прекрасна. Хотела бы я о себе сказать то же самое.
- Ну, ты, маленькая льстица! Если ты не богата, то уж точно красива. Впрочем, ни то, ни другое здесь много не значит.
- Зачем же мы тогда сюда приехали?
- Я к этому не имею отношения. Виновата мама. Со своей стороны, я предпочитаю Саратогу, где меньше обращают внимания на родословную и где дочь торговца не хуже его внучки. Я хотела отправиться туда на этот сезон. Мама возражала. Ничто не удовлетворяет ее, только Ньюпорт, Ньюпорт, Ньюпорт! И вот мы здесь. Слава Богу, уже ненадолго.
- Ну, поскольку мы пока здесь, давай наслаждаться тем, за чем сюда приезжают, - купаньем.
- Ты хочешь сказать: многие делают вид, что приезжают купаться. Мисс Дж., Л. и В., например, окунаются в соленую воду, но это вовсе не составляет цели их пребывания в Ньюпорте! Неплохо бы им почаще купаться. Может, фигуры стали бы получше. Бог видит, они в этом нуждаются; и слава Богу, что мне это не нужно.
- Но ты будешь сегодня купаться?
- Нет, не буду.
- Подумай, кузина! Это такое замечательное ощущение.
- Мне оно ненавистно!
- Ты шутишь, Джули?
- Ну, я не хочу сказать, что мне не нравится купанье. Но эта толпа…
- Но на пляже нельзя отгородиться.
- Мне все равно. Я туда больше не пойду - ни на пляж, ни в другие места. Если бы только я могла выкупаться там, в синих водах или среди бурунов, которые мы видим! Ах! Вот это было бы восхитительно! Есть ли такое место, где можно искупаться одним?
- Есть. Я как раз такое место знаю. Открыла его в тот день, когда мы с Кезией собирали раковины. Оно под утесами. Там маленькая пещерка, настоящий грот, и перед ним глубокий бассейн, с гладким песчаным дном. Песок белый, как серебро. Утес нависает над этим местом. Я уверена, что сверху нас никто не увидит, особенно если мы пойдем, когда все уже будут на пляже. Кстати, мы можем в этой пещере раздеться, а Кезия посторожит снаружи. Скажи, что пойдешь, Джули.
- Ну, я не возражаю. Но как же мама? Она так цепляется за приличия. Она может не разрешить.
- А мы ей ничего не скажем. Она сегодня не собирается купаться, сама мне сказала. Мы же пойдем как обычно, будто на пляж. А потом направимся, куда захотим. Я знаю тропу через поле, которая приведет нас на это самое место. Ну, что?
- Хорошо, согласна.
- Тогда нам пора выходить. Слышишь топот в коридоре? Это общество идет на пляж. Давай позовем Кезию и отправимся.
Джули не возражала, и ее проворная кузина выглянула в коридор. Остановившись у входа в соседний номер, она позвала:
- Кезия!
Номер принадлежал миссис Гирдвуд, а Кезия была ее смуглокожая служанка, которая выполняла роль прислуги для всех трех.
- В чем дело, дитя? - послышался голос, явно не Кезии.
- Мы идем купаться, тетя, - ответила юная леди, приоткрывая дверь и заглядывая. - Хотим, чтобы Кезия приготовила нам платья.
- Да, да, - ответил тот же голос, принадлежавший самой миссис Гирдвуд. - Ты слышала, Кезия? И послушайте, девушки! - добавила она, обращаясь к обеим молодым леди, которые теперь стояли в дверях. - Поучитесь плавать. Помните, что мы отправляемся за море, и нам может грозить опасность утонуть.
- О, мама! Ты меня заставляешь дрожать.
- Ну, ну, надеюсь, вам никогда не понадобится умение плавать. Но все равно не повредит, если умеешь держать голову над водой, и не только в буквальном смысле. Поторопись с платьями, девушка! Все уже ушли, вы опоздаете.
Вскоре в коридоре показалась Кезия со свертком одежды.
Крепкая, здоровая негритянка в полосатом пестром платке, намотанном на голову, она была обязательным приложением к семейству покойного торговца, для того, чтобы придать его членам вид южан-аристократов. Не одна миссис Гирдвуд в то время выбирала служанок именно с такой целью.
Девушки сбросили домашние туфли и обули кожаные сапожки. Кокетливо посадили на головы шляпки, набросили на плечи шали - день был прохладный.
- Пошли! - С этими словами кузины двинулись по коридору, спустились по большой лестнице, пересекли площадь перед отелем и свернули на дорогу, ведущую на пляж.
Но как только из отеля их стало невозможно увидеть, они изменили свой курс и пошли по тропе, ведущей прямо к утесам.
Минут через двадцать их могли бы заметить, когда они спускались по одной из расселин. Корнелия шла первой, Джули сразу за ней, а негритянка в тюрбане со своим свертком шла позади.
Глава II
ПАРА НАЯД
Их видели.
Одинокий джентльмен, прогуливавшийся по верху утеса, обратил внимание на девушек внизу.
Он шел со стороны мыса Охр, но был слишком далеко и смог только определить, что это две молодые леди в сопровождении черной служанки.
В такой час это показалось ему немного странным. Сейчас время купанья на пляже. Он видел раздевалки, из которых выходили купальщики и купальщицы в ярких зеленых, синих и красных нарядах.
- Почему эти две леди не со всеми? - размышлял джентльмен. - Наверно, собирают раковины, Или ищут какие-нибудь необычные водоросли. Несомненно, они из Бостона. И готов биться об заклад, что на носу у каждой пара синих очков.
Джентльмен улыбнулся, представив себе эту картину, но сразу отказался от своего предположения: заметил цвет кожи служанки.
- Похожи скорее на южан, - произнес он про себя.
После чего перестал о них думать. В руке у него было ружье, и он собирался поохотиться на крупных морских птиц, которые время от времени пролетали над утесом.
Так как прилив еще не начался, птицы летали низко, разыскивая пищу среди водорослей, лежащих у воды.
Заметив это, охотник решил, что внизу у него будет больше возможностей, и начал спускаться по первой же расселине.
Спускался он медленно. Для преодоления торчащих тут и там уступов требовалась большая ловкость, задерживал также предательский песок.
Но джентльмен не торопился. Стрелять можно в любом месте. Пройдет еще несколько часов, прежде чем колокол "Оушн Хаус" прозвонит, приглашая постояльцев к большому обеду. Он один из этих постояльцев. До тех пор у него нет никаких причин возвращаться в отель.
Человек, который так неторопливо спускается на берег, заслуживает нескольких слов описания.
Стиль одежды свидетельствует, что он всего лишь охотник-любитель. Вероятно, он военный. Фуражка, немало уже послужившая, бросает на загорелое лицо тень; сильный загар говорит о том, что служба проходила в тропиках; а оттенок загара, свежий и теплый, подтверждает, что джентльмен вернулся из жаркого климата недавно. Простой сюртук гражданского покроя плотно застегнут; костюм завершают темно-синие панталоны и хорошо сшитые башмаки. Добавим: одежда сшита точно по фигуре и подчеркивает ее достоинства.
Лицо соответствует общему облику. Не овальное, а скорее круглое, свидетельствующее о смелости и решительности. К тому же красивое, обрамленное гривой темных волос и украшенное четко очерченными усами. Человек, обладающий всеми этими достоинствами и, судя по внешности, немало путешествовавший на военной службе, молод: ему еще нет тридцати.
Медленно спускаясь, он слышал только скрип камней под своими подошвами.
И только когда остановился и посмотрел на пролетающую чайку, рассчитывая дальнобойность своего ружья, услышал другие звуки.
Звуки такие сладкие, что чайка тут же была забыта. Она пролетела мимо, а стрелок так и не нажал курок, хотя мог бы задеть птицу концом ствола.
"Нимфы! Наяды! Русалки! Прозерпина, занимающаяся среди скал водным спортом! Боги и богини, достойные кисти великого живописца!"
Такие мысли пронеслись у него в голове, когда он стоял, пригнувшись, за выступом. За камнем находилась пещера, у которой купались молодые леди; негритянка сидела неподалеку, не очень внимательно глядя по сторонам.
- Целомудренная Диана! - воскликнул охотник. - Прости мне это вторжение. Уверяю тебя, оно Совершенно непреднамеренное. Нужно уходить, чтобы не превратиться в оленя. Я только хотел взглянуть на пещеру, о которой мне говорили. Именно с таким намерением я сюда пришел. Однако, какая нелепая помеха!
Но выражение лица свидетельствовало, что помеха не так уж раздражает его. Да и поведение говорило о том же: он продолжал стоять за камнем, глядя из-за него.
По пояс в прозрачной воде, девушки продолжали забавляться. Намокшие юбки облегали тело, и ясно видны были ноги. Только сам Иосиф мог бы уйти от такого зрелища!
Волосы у девушек - черные и золотистые - распустились, они сверкали от капелек воды; тонкими розовыми пальцами девушки плескали друг другу воду в лицо, и скалы звенели от веселой музыки их голосов. Ах, кто бы мог отвести взгляд от такой картины!
Джентльмену это стоило больших усилий и удалось только после того, как он вспомнил о своей сестре.
Думая о ней, он не стал больше задерживаться, но отступил дальше за камень.
- Очень неудобно! - снова произнес он про себя, на этот раз, возможно, с большей искренностью. - Мне очень хотелось здесь пройти. Пещера должна быть совсем недалеко, а мне придется идти в обход! Либо это, либо подождать, пока они кончат свои водные игры.