"Должно быть, это дело рук матушки, которая в качестве зятя предпочла мне мистера Суинтона. Ха-ха-ха! Если бы только она знала его, как знаю я!"
Еще одна порция выпивки.
"Но девушка вынуждена была согласиться. Очевидно. Иначе почему она так колебалась? Проклятый Дик Суинтон! Дьявол!"
Третья порция смэша на бренди.
"К дьяволу! Нельзя сдаваться! Если я не вернусь в бальный зал, они решат, что я сдался. Но что мне там делать? Я не знаю ни одной женщины во всем зале, а если буду бродить одиноко, как потерянный дух, они смогут смеяться надо мной. Неблагодарные! Ну, может, не следует быть таким строгим к маленькой блондинке. Может, потанцевать с ней? Но нет! Я больше не подойду к ним. Нужно, чтобы распорядитель подыскал мне партнершу".
Он снова поднес стакан к губам и осушил его.
Потом поднялся по лестнице в зал.
Вмешательство джентльмена с розеткой оказалось удачным. Мейнард встретил распорядителя, которому его имя оказалось знакомо, и с его помощью отыскал достаточное количество партнерш.
Он танцевал все танцы: вальс, кадриль, польку и шотландский, и партнерши его были из числа самых красивых.
В таком обществе он мог бы забыть о Джули Гирдвуд.
Однако он ее не забыл.
Странно, но она продолжала привлекать его! Были другие девушки не хуже ее, может, даже красивее; но в калейдоскопе сверкающих танцев он всюду искал взглядом ту, которая принесла ему одно раздражение. Он видел, что она танцует с человеком, которого он презирает, танцует весь вечер напролет. Все это видят, и все восхищаются этой парой.
Мейнард с досадой следил за этой прекрасной женщиной, но особую горечь доставляло ему зрелище того, как она, положив голову на плечо Суинтона, слушает его речи, когда они кружатся в танце.
Снова в голову ему пришла мысль: "Я заплатил бы двадцать долларов за удовольствие щелкнуть его по носу!"
Он не знал, что такая возможность совсем близко, искать ее не нужно, и обойдется она дешевле.
Может, он бы стал искать такую возможность, если бы не происшествие, слегка успокоившее его.
Он стоял у самого выхода. Гирдвуды выходили из зала, Джули шла под руку с Суинтоном. Подойдя к тому месту, где стоял Мейнард, она посмотрела на него. Он попытался понять смысл ее взгляда. Презрение? Или нежность?
Определить он не мог. Джули Гирдвуд прекрасно владела собой.
Неожиданно она выпустила руку партнера и задержалась, а он вместе с остальными прошел вперед. Слегка повернувшись, так, чтобы оказаться ближе к Мейнарду, девушка полушепотом сказала:
- Вы плохо поступили, покинув нас!
- Правда?
- Вам нужно было бы вернуться за объяснением, - укоризненно добавила она. - Я не могла поступить иначе.
И прежде, чем он смог ответить, она исчезла, но ее укоризненный тон обрадовал Мейнарда.
"Странная девушка, - говорил он про себя. - Очень оригинально! Может, не такая уж она неблагодарная. Вероятно, все дело в матери…"
Глава XII
ПОСЛЕ БАЛА
Бал почти закончился. Уставшие, раскрасневшиеся, танцующие расходились. Красавицы уже ушли, и среди них Джули Гирдвуд. Только те женщины, которые не пользовались успехом, не сумевшие устать, продолжали сидеть у стен. Для них наступило время развлечений: именно они танцуют "всю ночь напролет до самого утра".
После ухода мисс Гирдвуд у Мейнарда не было причин оставаться. Только она удерживала его здесь. Но теперь, когда его волнуют противоречивые чувства, вряд ли он сможет уснуть. И вот он решил, прежде чем ложиться, еще раз принести жертву в святилище Вакха.
С этим намерением он спустился по лестнице в подвальный салун.
Здесь уже находилось много джентльменов, как и он, пришедших после танцев.
Они стояли группками, пили, курили, разговаривали.
Не обращая ни на кого внимания, Мейнард подошел к стойке и сделал заказ - на этот раз просто бренди с водой.
В ожидании выпивки его внимание привлек чей-то голос. Разговаривали три человека, которые, как и он, стояли у стойки со стаканами в руках.
Говорящий стоял спиной к нему, но по хорошо видным бакенбардам Мейнард сразу узнал Суинтона.
Собеседников он тоже знал: это были те самые люди в лодке, собаку которых он спугнул выстрелом.
Очевидно, для мистера Суинтона это недавние знакомые: познакомился он с ними на балу; и относились они к нему так, словно тоже считали его лордом.
Он разговаривал с ними с тем странным акцентом, который приписывают английским аристократам, хотя на самом деле это изобретение карикатуристов, пародистов и тех представителей богемы, которые видели "милорда" только в своем воображении.
Мейнарду это показалось немного странным. Но прошло несколько лет с тех пор, как он в последний раз видел этого человека; а время производит очень странные перемены; стиль речи мистера Суинтона, наверно, не исключение.
Судя по тому, как эти трое разговаривали, они уже какое-то время провели у стойки. И настолько опьянели, что не заметили подошедшего Мейнарда.
Он не стал бы обращать на них внимание, если бы не услышал слова, относившиеся явно к нему самому.
- Кстати, сэр, - сказал один из собеседников, обращаясь к Суинтону, - если это не покажется слишком смелым, могу я попросить вас объяснить небольшое происшествие в бальном зале?
- А… о каком пуоисшествии вы говойите, мистеу Лукас?
- Довольно странное - перед первым вальсом. Черноволосая девушка с бриллиантовой диадемой, та самая, с которой вы танцевали весь вечер, - мне кажется, ее зовут мисс Гирдвуд. И тип с усами и эспаньолкой. Старая леди тоже, кажется, принимала в этом участие. Мы с другом случайно стояли поблизости и видели, что между вами произошло что-то вроде сцены. В чем дело?
- Сцена… О, да, да… Этот джентльмен хотел потанцевать с божественной куасавицей, но леди пйед почла вашего покоуного слугу. Вот и все, джентльмены, увейяю вас.
- Нам показалось, что между вами возникло маленькое напряжение. Нам так показалось.
- Но не мне. Кажется, пуоизошло небольшое недоуазумение между ним и молодой леди. Он говойил, что следующий танец за ним, но его не оказалось в кауточке леди. Я ничего общего не имел с этим джентльменом, даже не уазговайивал с ним.
- Но вы посмотрели на него, а он на вас. Мне показалось, что вы собираетесь решить этот вопрос между собой - потом.
- А… нет, он для этого меня достаточно знает.
- Значит, вы с ним были знакомы?
- Немного, очень немного - и очень давно.
- Может быть, в вашей стране? Он кажется англичанином.
- Нет, нисколько. Он пуоклятый ийландец.
Уши Мейнарда к этому времени покраснели.
- А кем он был в вашей стране? - спросил младший из новых знакомых мистера Суинтона, такой же любопытный, как старший.
- Кем он был? Да никем, никем.
- Никакого занятия, профессии?
- А, да. Когда я его знал, он был лейтенантом в пехотной части. Ну, конечно, не в лучшей из частей. Мы такого к себе никогда не пйиняли бы.
У Мейнарда начали дергаться пальцы.
- Конечно, нет, - продолжал "вельможа". - Я имею честь, господа, пйинадлежать к гваудии - конной гваудии ее величества!
- Он служил в нашей армии, участвовал в мексиканской кампании. Не знаете, почему он ушел с службы в Англии?
- Ну, джентльмены, я не хотел бы уаспуостуаняться на такие темы. Я обычно бываю очень остоуожен, понимаете?
- Конечно, вы совершенно правы, - согласился спрашивавший. - Мне только показалось странным, что офицер оставил службу в вашей армии и принял должность в нашей.
- Если бы я знал что-нибудь похвальное об этом джентльмене, - продолжал Суинтон, - я бы, конечно, с уадостью уассказал. К несчастью, я не знаю. Совсем напуотив!
Мышцы Мейнарда, особенно на правой руке, свело болезненной судорогой. Нужно еще совсем немного, чтобы он вмешался в разговор. Достаточно еще одного замечания - и, к несчастью для себя, мистер Суинтон его сделал.
- Пуавда в том, джентльмены, - продолжал он, по-видимому, под влиянием выпивки лишившись обычной осторожности, - что лейтенант Мейнауд - капитан Мейнауд, как, я слышал, он тепей себя называет, - был изгнан со службы в английской аймии. Таковы слухи, хотя я не стал бы за них уучаться.
- Это ложь! - воскликнул Мейнард, неожиданно срывая с руки кожаную перчатку и с размаху ударяя ею по лицу Суинтона. - Ложь, Дик Суинтон! И если вы не виноваты в ее рождении, то ответите за распространение. Таких слухов никогда не было, и вы отлично это знаете, негодяй!
Щеки Суинтона побелели, но это была бледность страха, а не гнева.
- А… вы здесь, Мейнауд! Ну… я ведь сказал… я сказал, что это не пуавда! А вы называете меня негодяем! И вы удайили меня пеучаткой!
- Готов повторить и слово и удар. И плюну вам в лицо, если вы не возьмете свои слова назад!
- Взять назад?
- Ну, достаточно! Даю вам возможность подумать. Мой номер 209, на четвертом этаже. Надеюсь, вы найдете друга, который согласится подняться ко мне. Моя карточка, сэр!
Дрожащими пальцами Суинтон взял предложенную карточку и отдал взамен свою. Бросив презрительный взгляд на него и его собеседников, Мейнард повернулся к стойке, хладнокровно закончил свою порцию и, не говоря ни слова, поднялся по лестнице.
- Вы с ним встретитесь? - спросил старший из собутыльников Суинтона. Впрочем, ввиду происшедшего вопрос мог показаться оскорбительным.
- О… конечно, конечно, - ответил гвардеец конной гвардии ее величества, не замечая нотки грубости. - Как, однако, неловко! - задумчиво продолжал он. - Я здесь чужой… у меня нет ни одного дууга…
- О, в этом не будет никаких затруднений, - прервал его Лукас, владелец ньюфаундленда. - Я с удовольствием буду вашим секундантом.
Человек, предложивший свои услуги, был самым отъявленным трусом, во всем отеле не нашлось бы второго такого, включая самого Суинтона. У него были причины участвовать в дуэли с капитаном Мейнардом. Но гораздо безопасней выступать в роли секунданта, и никто не понимал этого лучше, чем Луис Лукас.
Не впервые будет он выступать в таком качестве. Дважды играл он подобную роль и потому пользовался некоторой известностью, которую по ошибке смешивали с храбростью. На самом деле он был настоящим трусом и, хотя воспоминание о предыдущей встрече с капитаном Мейнардом вызывало у него злость, он ничего не предпринял. Ссора Мейнарда с Суинтоном давала возможность отомстить и одновременно оставаться в безопасности.
- Либо я, либо этот мой друг, - добавил Лукас.
- С удовольствием, - подтвердил тот.
- Спасибо, джентльмены, буагодайю вас обоих! Вы чйезвычайно добуы! Но, - продолжал неуверенно Суинтон, - мне неловко пользоваться вашей помощью в этой непйиятности. У меня есть несколько стауых товайищей в Канаде, они там служат со своими частями. Я им телегуафиуую. А этот тип подождет. Давайте оставим эту тему и еще выпьем.
Все это было сказало с внешним спокойствием. Но на самом деле Суинтон пытался выиграть время и разработать какой-нибудь план, который помог бы ему не вызывать Мейнарда.
Если немного выждать, это может получиться. Но если дело перейдет в чужие руки, у него не будет выхода - только драться.
Такие мысли быстро мелькали в сознании мистера Суинтона, пока готовилась свежая выпивка.
И когда стакан коснулся его губ, они были сухими и побелевшими, а в последующем разговоре мистер Суинтон участвовал с отсутствующим видом, который говорил о серьезной тревоге.
Только очень много выпив, он вернул себе видимость храбрости. Но час спустя, когда он, спотыкаясь, поднимался к себе по лестнице, даже пары алкоголя не могли затмить воспоминание о встрече с "пуоклятым ийландцем"!
Оказавшись у себя в номере, он отбросил всякое сходство с вельможей. И отказался от речи с акцентом. Теперь говорил он как простой человек, к тому же пьяный. Речь его была адресована лакею, который не спал в ожидании хозяина.
Считалось, что слуга спит в маленькой прихожей. Последовавший диалог можно было бы назвать конфиденциальным. И случайно услышавший его человек очень удивился бы.
- Ты оставил меня на всю ночь! - хозяйским тоном сказал лакей.
- Ти… ик… ты говоришь правду, Фрэнк. Ночь… не очень хорошая. Напротив - отвратительная ночь!
- О чем ты, пьяница?
- О чем? О чем… О том, что игра кончена! Черт побери! Какой был отличный шанс! Никогда такого не было. Миллион долларов! И все погибло - из-за этого проклятого типа!
- Какого типа?
- Я его встретил там… внизу… на балу. Давай еще выпьем! Выпьем… и еще…
- Нельзя ли немного пояснее? В чем дело?
- В чем дело? В чем?… Ик… В нем!
- В ком в нем?
- В ком… в ком… в Мейнарде! Ты ведь знаешь Мейнарда? Он служил в тридцатой… в тридцатой… Не помню номер его части. Неважно. Он здесь… этот проклятый щенок!
- Мейнард здесь! - воскликнул лакей тоном, очень необычным для слуги.
- Конечно! Верно, как день, говорю тебе! И готов все испортить, посмеяться надо мной!
- Ты уверен, что это он?
- Уверен… уверен… Еще бы! Он мне дал хорошее основание поверить… будь он проклят!
- Ты говорил с ним?
- Да… да.
- Что он тебе сказал?
- Не очень много - не очень. Дело в том… что он сделал.
- Что?
- Дьявольски много… да… да… Ну, неважно. Пошли спать, Фрэнк. Расскажу утром. Игра окончена. Клянусь… Юпитером!
И неспособный дальше продолжать разговор, тем более раздеться, мистер Суинтон упал на кровать и почти сразу же захрапел.
Удивительно, но лакей лег с ним рядом.
Однако его поведение не покажется странным, если знать, что на самом деле это его жена.
Дружелюбная "Фэн" свернулась клубком около своего пьяного мужа.
Глава ХIII
ВЫЗОВ ВЫЗВАВШЕМУ
"По правде сказать, я сделал большую глупость, - размышлял молодой ирландец, заходя в спальню и садясь в кресло. - Но по-другому поступить было нельзя. Такие разговоры, даже если они исходят от Дика Суинтона, окажут мне здесь плохую услугу. Конечно, в Ньюпорте его не знают; и он как будто выдает себя за важного человека; несомненно, охотится за каким-нибудь голубем, вроде тех, что внизу.
Очень вероятно, нечто подобное он говорил и матушке - или самим девушкам? Может, именно поэтому они обошлись со мной так невежливо. Ну, что ж, сейчас я его прижал и заставлю пожалеть о неосторожных словах. Изгнан из английской армии! Лживый пес! Только додуматься до такого! И судя по тому, что я слышал, это как раз его история. Должно быть, отсюда и взял. Не верю, что он еще служит в гвардии: что бы он в таком случае здесь делал? Гвардейцы не покидают Лондон без очень серьезных причин. Готов поклясться, что его самого выгнали. Когда я в последний раз о нем слышал, он был на самом краю этого.
Он, конечно, будет драться? Не стал бы, если бы смог увернуться. Я его слишком хорошо знаю. Но я не дам ему возможности выкрутиться. Перчаткой по лицу, не говоря уже об угрозе плюнуть в лицо - и два десятка джентльменов, присутствовавших при этом и все слышавших! Будь он в десять раз больший трус, он не посмеет уклониться.
Конечно, он меня вызовет. Где же мне отыскать секунданта? Трое или четверо, с которыми я здесь бегло познакомился, не подходят. К тому же они могут не захотеть помочь мне после столь краткого знакомства.
Что же мне делать? Телеграфировать графу? - После некоторого перерыва Мейнард продолжал рассуждать про себя. - Я знаю, что граф в Нью-Йорке, и знаю, что он немедленно придет мне на помощь. Сейчас, когда мексиканская война кончилась, он с радостью ухватится за такое дело. Ведь ему пришлось вложить в ножны свою саблю революционера…" - Входите!.. - Кто может стучать в двери джентльмена в такой неподходящий час?
Еще не было пяти утра. Снаружи слышался стук карет гостей бала, которые держались до самого конца.
- Не может же это быть посыльный Суинтона? Входите!
Дверь открылась, и показался ночной портье.
- В чем дело?
- К вам джентльмен, сэр.
- Пригласите его!
- Он сказал мне, сэр, что приносит вам извинения за то, что побеспокоил в такой неурочный час. Но у него очень срочное дело.
- Вздор! Зачем ему об этом говорить? - Должно быть, друг мистера Суинтона более деликатный джентльмен, чем тот, кто его послал.
Последнее было произнесено про себя и не предназначалось портье.
- Он сказал, сэр, - продолжал тот, - что прибыл с пароходом…
- С пароходом?
- Да, сэр, с нью-йоркским. Он только что причал.
- Да, да. Я слышал свисток. И что же?
- Что он прибыл с пароходом и подумал… подумал…
- Оставьте, любезный: не нужно пересказывать мне его мысли. Где он? Проводите его сюда, и пусть говорит сам.
"Из Нью-Йорка? - размышлял Мейнард после выхода портье. - Кто бы это мог быть? И какое важное дело могло заставить разбудить человека в половине пятого утра - предположим, я бы спал, чего, к счастью, нет. Неужели Имперский город в огне, а Фернандо Вуд, словно второй Нерон, радостно играет на скрипке, глядя на его руины?…" А! Рузвельдт!
- Мейнард!
Тон восклицаний свидетельствовал о неожиданности встречи и о том, что эти два человека давно не виделись. За возгласами последовало взаимное объятие. Дружба их была такова, что не удовлетворялась простым рукопожатием. Соратники и друзья, они не раз стояли рядом под смертельным огнем на поле битвы. Шаг за шагом поднимались по тяжелым склонам Чапультепека перед лицом гаубиц с их смертоносным рычанием, бок о бок упали на вершине, и кровь их смешивалась, стекая вниз.
С тех пор они друг друга не видели. Неудивительно, что встретились с чувствами, которые соответствовали пережитому вместе.
Прошло несколько минут, прежде чем они могли начать связно разговаривать. До этого они только обменивались восклицаниями. Первым успокоился Мейнард.
- Благослови вас Бог, мой дорогой граф! - сказал он. - Мой великий учитель в искусстве войны! Как я рад снова вас видеть!
- Не больше, чем я вас, cher camarade!
- Но почему вы здесь? Я вас не ждал, хотя, как ни странно, только что о вас думал!
- Я здесь, чтобы повидаться с вами - именно с вами!
- А в чем дело, дорогой Рузвельдт?
- Вы сказали, что я обучил вас искусству войны. Пусть будет так. Но ученик превзошел учителя, намного превзошел его в славе. Поэтому я здесь.
- Объяснитесь, граф!