Гаспар дошел до ближайшей лестницы и поднялся на улицу Виктора Гюго, на которой разрасталось утреннее оживление. Огромная феерическая картина, изображавшая ночной город под усеянным звездами небом, исчезла с экрана, и на месте ее появилась другая – тот же город, освещенный солнцем. Фонтан на площади из танцующей радуги превратился в танцующий цветок из бриллиантов. Гаспар шел по улице, то поднимаясь в гору, то опускаясь с горы, и дошел до реки Рокселаны, все время думая о том, на какой улице и в каком доме скрывается вчерашняя незнакомка.
Когда он дошел до базарной площади, она была еще вся в тени. Пестрые цветы, плоды, рыба, пестро одетые торговцы и покупатели – сказочная картина движения и жизни в полумраке и почти без звуков. Мон-Пеле отбрасывал на все свою мрачную тень. И утро, и не утро. Но вот в одно мгновение все изменилось. Золотые лучи солнца брызнули через плечо великана Мон-Пеле, синее море ожило под синим небом, а площадь ярко осветилась и наполнилась звуками, как клетка с птицами.
Бродя по базару, Гаспар увидел среди толпы вчерашнюю девушку. Она была без лотка. Ее маленькая головка была повязана полосатым платком. В руках была корзина, – она шла покупать рыбу.
Когда незнакомка увидела Гаспара, взгляды их встретились, и она тотчас же отвернулась.
– Эй, Мари! Мари с Красной Горы! Куда же ты, покупай свежую рыбу! – окликнул ее один из рыбаков.
Но Мари прошла мимо, не оглядываясь.
– Кто она такая? – спросил Гаспар.
– Разносчица с улицы Пропасти.
И рыбак занялся своими покупателями, навязывая рыбу всем, кто проходил мимо, и пересыпая речь бесконечными веселыми шутками. Гаспар пошел за Мари следом, но ее нигде не было видно. За что она рассердилась на него?
Он шел по базару, одурманенный запахом цветов и ослепленный обилием фруктов всех сортов и окрасок. Он остановился перед стойкой с фруктами и цветами и вдруг заметил, что Мари стоит рядом с ним. Она не видела его. Двигаясь вместе с толпой, она очутилась около него нечаянно. Но вот она оглянулась, и взгляды их встретились в третий раз…
Девушка покраснела, и Гаспар понял, что она узнала его. Он почему-то даже решил, что она думала о нем.
– Доброе утро, – рискнул он поздороваться.
– Доброе утро, – ответила она.
Гаспар купил ей цветок. Она взяла его, взглянула на матроса с полуулыбкой, потом кивнула ему головой и ушла. Гаспар торжествовал: она не только не сердилась, но даже как будто была довольна.
Он собирался уже уйти с базара, как вдруг раздался испуганный крик:
– Змея! Змея!…
Стойка сзади него была опрокинута, народ разбегался по всем направлениям. Гаспар остался один лицом к лицу с пожилым человеком под белым зонтиком. Парализованный ужасом, старик стоял, как прикованный. Его глаза были устремлены на землю, где, извиваясь в пыли и поднимая голову, ползла желтая змея, готовая броситься на загипнотизированную жертву.
Это была ядовитая гадина, которую местные жители называют копьеносцем. Она была не больше метра длиной, но страшна, как сама смерть. Она приехала на базар, притаившись в пучке бананов. Испуганная, разозленная, ненавидящая солнечный свет, змея готова была броситься на первого, кто попадется на ее пути.
Вид пресмыкающегося совсем не встревожил Гаспара. Он принадлежал к числу тех немногих людей, которые не ощущают инстинктивного страха перед змеями. Правда, он не знал, какая ужасная тварь перед ним.
Копьеносец, устремивший взгляд на свою жертву, не заметил бесстрашного врага позади себя. Подскочив к змее со свойственным ему проворством, Гаспар ухватил ее голой рукой около самой головы. Потом, сжав тело копьеносца левой рукой пониже, он почти оторвал ему голову, сломав хребет на затылке. Затем он бросил змею на землю и раздавил ей голову каблуком.
В следующую минуту Гаспару показалось, что люди сошли с ума и собираются задушить его. Старик, которого он спас, бросился ему на шею, громадная толпа окружала его. Мужчины смеялись, женщины плакали.
Когда он опомнился, старик под зонтиком, которого он так и не успел закрыть, дал ему руку и возбужденно говорил:
– Я – Поль Сеген. Эти люди хорошо знают меня. – Толпа одобрительно загудела. – Вы спасли мне жизнь, подвергая опасности свою. Отныне я ваш преданный друг. Просите, чего хотите. Мой дом и все, что я имею, – ваше. Моя жизнь тоже принадлежит вам, потому что вы спасли меня.
– Ничего, ничего, – твердил Гаспар. – Право, это пустяки, я не боюсь змей. Они никогда не кусают меня, – добавил он хвастливым тоном.
– Не боится змей! Они не кусают его!… – И к полудню почти весь город знал о происшествии, а Гаспара считали героем.
– Как бы то ни было, – не унимался пожилой человек с зонтиком, – я поблагодарю вас еще раз. Вы завтракали? Нет? Так прошу вас, идемте со мной. – И сквозь толпу, почтительно расступавшуюся перед триумфатором, он повел Гаспара на улицу Виктора Гюго. Там они позавтракали в кафе.
За столом старик расспрашивал Гаспара о его прошлом, настоящем и будущем. Он устроил своему благодетелю настоящий допрос как будто нанимал прислугу.
Гаспар рассказал историю крушения "Роны" и дошел в своем рассказе до знакомства с капитаном Сажесом.
– Сажес?… – воскликнул его собеседник. – Пьер Сажес?
– Да, так его зовут, – подтвердил Гаспар. Можно было подумать, что в кафе появился второй копьеносец, – такой ужас и отвращение отразились на лице Сегена.
– Берегитесь этого человека, – сказал он взволнованно. – Это не человек, а ядовитая змея… копьеносец. Он привез вас сюда, но я надеюсь, что вы не будете больше встречаться с ним.
Гаспар ответил, что он намерен отправиться с этой "змеей" в плавание, как только судно сдаст груз. Он ничего еще не рассказал о сокровищах, но Сеген и не слушал его.
– Вы не поедете с ним, – сказал он.
– Я уже дал слово.
– Ах, вы дали слово?! Ну, данному слову нельзя изменять, если даже вы дали его Пьеру Сажесу. Постарайтесь только не связываться с ним. Вот, смотрите! – и он указал на паука на стене. – Это – Пьер Сажес! Это человек-паук, который поступает с людьми так, как пауки поступают с мухами. Овладеет ими, опутает их и высосет дочиста. Это – мой злейший враг, и я единственный человек, который когда-то одолел его. Он ненавидит меня. Ну, да все равно. Когда вы вернетесь из этого плавания, вы придете ко мне, и я научу вас, как наживать деньги. У меня несколько барок, которые ходят на рыбную ловлю. Я дам вам хороший заработок, вы останетесь у нас и возьмете себе в жены хорошенькую девушку.
Гаспар улыбнулся: будет чем утешиться, если на корабле не окажется сокровища.
– Я очень рад, – ответил он, – мне здесь очень нравится, и я с удовольствием останусь в Сен-Пьере, когда вернусь из плавания. И подумать только, что я узнал вас благодаря змее!
– Друг мой, – сказал Сеген. – У нас на Мартинике говорят: кто убьет змею, тому простится все. Вдобавок, вы приобрели друга на всю жизнь – не презирайте же змей!
Гаспар в эту минуту впервые почувствовал радость от сознания, что он спас жизнь человеку. Затем он вспомнил Анизетту, подававшую в баре вино. Неужели он когда-нибудь любил эту глупую девушку?
Мари с Красной Горы вытеснила из его сердца образ Анизетты, как солнечный луч прогоняет тень…
XII. Мари с Красной Горы
Улица Пропасти в полном смысле слова висела между морем и небом и была крута, как лестница. Вверху она пряталась в лесу, внизу – вливалась в гавань, синюю в полдень и изумрудную утром. Ничего не могло быть живописнее этой старой узкой улицы утром, когда сверкающее море и темно-зеленый лес переглядывались через нее.
На этой улице и жила Мари со своей теткой, старухой Шарль, по профессии разносчицей.
Трудно описать, как легко эти женщины проходят с тяжелой ношей на голове по пятьдесят миль в день по горам и долинам, под лучами палящего солнца, веселые, как дети, и безвозвратно обреченные на смерть от переутомления. Но они не жалуются: их труд тяжел, но зато они не знают ни давящих стен, ни эксплуататоров-хозяев. На пустынном пути из деревни в деревню у них есть свои друзья – солнце, ветер и простор.
После смерти жены отец Мари – мелкий фермер – обеднел. Неурожай нарушил его расчеты, и он вынужден был взять денег в долг у Пьера Сажеса, бывшего тогда восходящей звездой Сен-Пьера. Капитану бешено везло. Обстоятельства всегда складывались так, что его должник не мог уплатить денег в срок, и его имущество переходило за бесценок в руки заимодавца. Так случилось и с отцом Мари. Он остался управляющим на той ферме, где он был когда-то хозяином: как назло, на следующий же год урожай превзошел всякие ожидания.
Бананы гнулись под тяжестью плодов, поля сахарного тростника были так густы, что рабочие с трудом пробирались через них. Но в сердце его не было горечи. Он старался изо всех сил, чтобы заработать на хлеб для себя и для Мари.
Мари тогда исполнилось пятнадцать лет, и осиротевшая девушка перешла на жительство к своей тетке в Сен-Пьер, на улицу Пропасти, и начала работать в качестве разносчицы у некоего Сартина, имевшего магазин на улице Виктора Гюго. Смерть матери тяжело поразила Мари, которая несмотря на свои пятнадцать лет, была еще совершенным ребенком. Переход из залитой солнечным светом деревушки на мрачную улицу Пропасти она перенесла нелегко, но потом привыкла и полюбила ее тишину, и старые дома, и обросшие мхом ступени, и постоянное журчанье воды в водостоках.
Три раза в неделю ранним утром, когда Мон-Пеле резко выделялся на фоне зари, Мари отправлялась к Сартину, получала товар и пускалась в свой дальний путь с лотком на голове, так легко и весело, как будто он был не тяжелее шляпы.
Выйдя за город, она шла, не оглядываясь по сторонам и внимательно смотря на дорогу, из опасения встретить змею-копьеносца. В темных глухих ущельях было немного жутко – змеи и другие гады могли таиться в густых высоких папоротниках. Но там, где дорога выходила на простор, яркое солнце и утренний ветер живо прогоняли все страхи.
Через год Мари знали во всех деревнях. Красота и приветливость создали ей обширный круг покупателей, и она выручала для Сартина значительно больше других разносчиц.
Нечего и говорить, что на Мартинике у Мари было много поклонников, но ни один из них не затронул ее юного сердца.
XIII. Встреча в Большой Бухте
Однажды Мари предстояло совершить длинное путешествие. Сартин послал ее к Большой Бухте, на восточной стороне острова.
Она поднялась по крутым улицам вверх и вскоре вышла за город. Несмотря на тяжелую ношу на голове, она остановилась, повернулась и посмотрела вниз на Сен-Пьер: она думала о незнакомце, приехавшем откуда-то из голубой бесконечной дали океана. Вчера, на базаре, она слышала крики женщин и видела его, окруженного толпой. Он убил змею голыми руками, народ говорил, что он не боится змей.
Когда подул прохладный ветерок рассвета, она присела передохнуть. Картина, расстилавшаяся перед ней, была знакома с детства, но Мари казалось, что она видит ее впервые. Мир со вчерашнего дня уже никогда не будет казаться прежним. В последний раз, когда девушка проходила по этой дороге, она была беспечна, радостна и свободна, как вольная птица. Теперь все было по-другому. Мари сама не знала, что с ней произошло. Она никогда не отождествляла свои переживания с любовью, о которой частенько болтала добрая тетушка Шарль. Она чувствовала только, что родные горы заговорили о чем-то другом, непонятном, но странно притягивающем, а простор впервые напомнил ей об одиночестве.
Она всегда ходила одна по дорогам, но никогда не задумывалась об этом. Все молчало кругом, но ей казалось, что деревья, папоротники, цветы и раскаленные солнцем камни говорят ей:
– Доброе утро, Мари…
И говорят голосом незнакомца. И она вызывала в своей памяти его образ, и тогда ей уже не казалось, что она одна. Невидимая нить связывала ее с городом, и чем дальше она шла, тем длинней становилась нить и тем сильней она тянула.
"Вернись! – шептал ей какой-то внутренний голос. – Вернись, каждый шаг удаляет тебя от него! Он – иностранный моряк. Как знать, может быть он сегодня же сядет на стоящий в гавани корабль. Ветер расправит паруса, корабль уйдет далеко за голубую линию на горизонте, и ты потеряешь любимого навсегда…"
Мари решительно повернулась и пошла мимо молчаливого леса по дороге к Большой Бухте.
Большая Бухта – это маленький городок, приходящий в упадок. Он лежит на самом берегу океана, обжигаемый солнцем и южными ветрами.
В Сен-Пьере, расположенном на западной стороне острова, утро наступает поздно. Горы заслоняют его от солнца, а вечерняя заря широко заливает улицы пылающим огнем. Не то в Большой Бухте – солнце посылает туда свои первые лучи, которые жадно врываются в город из-за фиолетовой поверхности моря. В Сен-Пьере еще темно, когда Большая Бухта вся залита солнечным светом. Сен-Пьер омывает свое подножье в Карибском море, в то время как Большая Бухта выходит в Атлантический океан. Мощное экваториальное течение и ветер заставляют волны вечно биться о ее берега.
Еще не видя первых домов тихого городка, Мари уже слышала шум прибоя. Она вышла на главную улицу города, которая была продолжением большой дороги, и зашла в лавочку Карбе, куда послал ее Сар-тин. Лавочник разобрал товары, присланные ему Сартином, нагрузил на лоток другие в обмен и пригласил Мари отдохнуть и закусить.
Отдохнув немного, за час до отправки в обратный путь Мари вышла на берег и стала смотреть на море. Она делала это всякий раз, когда бывала в Большой Бухте. Она любила смотреть, как изумрудные волны катились в черную как смоль воду залива. Пожалуй, нигде нет такой любопытной игры красок: белая пена, белые чайки, синее море, высокие изумрудные волны и черный песок. И солнечный свет, и шум прибоя.
Здесь на утесе Мари вдруг увидала у самого края воды две белые фигуры. Она узнала их. Это были Сеген и Гаспар.
Сеген проводил в Большой Бухте большую часть года, потому что климат там был более здоровый и менее дождливый, чем в Сен-Пьере. Он встретил Гаспара накануне вечером и пригласил его к себе погостить. Вечером Гаспар должен был вернуться в Сен-Пьер.
Мари вспомнила о том, как, стоя на вершине горы, она боролась с желанием вернуться в город…
В ту самую минуту, когда она их заметила, они собрались идти назад. Сеген, несмотря на свои старческие глаза, сейчас же узнал Мари. Эта была самая хорошенькая разносчица в Сен-Пьере, а жизнерадостный Сеген был одним из ее поклонников. Он приподнял шляпу в знак приветствия, а девушка помахала в ответ рукой.
– Это Мари с Красной Горы, – объяснил старик Гаспару, – самая хорошенькая разносчица в Сен-Пьере и самая лучшая девушка. Я хочу, чтобы вы с ней познакомились. Пойдем! Послушай-ка, Мари, – закричал он, поднимаясь на утес, – я веду к тебе своего друга! Что ты скажешь о нем? Это победитель змей, человек, который не боится копьеносца. Он спас вчера человека на базаре, а этот человек – Поль Сеген, который не забывает услуги.
Мари слушала его с легкой улыбкой. Она встретила Гаспара долгим взглядом, который безмолвно сказал, что она узнала его. Гаспар не сводил с нее глаз.
– Да, – продолжал старик, – этого нельзя забыть! Копьеносца – эту живую смерть – он убил голыми руками. Пожми ему руку, Мари, за то, что он спас Поля Сегена, друга твоего отца.
Мари подошла и пожала широкую руку Гаспара. С того дня, как он поднес ей цветы она все время думала о нем. С того дня, как он впервые встретил ее у фонтана, он думал о ней.
Они направились к маленькому дому Сегена, окруженному густой зарослью тамариндов и папоротников. Они росли наклонно к западу, как будто под напором вечно дующего в одну сторону ветра.
– Ты идешь обратно в город, Мари? – спросил старик, когда они дошли до калитки.
– Да, мисси.
– Всю дорогу пешком?
– Да, мисси.
– Эх, если бы мне твою молодость и силу!…
Он взялся за ручку калитки, когда Гаспар, оглянувшись на Мари, сказал:
– Я тоже иду в Сен-Пьер. Если вы ничего не имеете против? Дорога долгая и пустынная…
– Как? – изумился старик. – Неужели вы надеетесь поспеть за носилыцицей?
Гаспар взглянул на Мари и улыбнулся, показав белые зубы. Вопрос показался ему смешным, когда он сравнил свое сильное тело с ее легкой фигуркой.
– Я попробую, – сказал он Мари, – если, конечно, вы не откажетесь от такого слабого спутника.
Был уже третий час, когда они вышли на большую, всю белую дорогу, пробегавшую среди тамариндов и полей сахарного тростника. На вершине Мон-Пеле спокойно лежало облако, единственное на всей небесной лазури. Пока они шли, сорвавшийся ветер нарушил его покой, и облако начало дымиться и подниматься струйками вверх.
Это дало им повод к разговору. Гаспар с трудом понимал, что говорила Мари на своем языке, и это служило неисчерпаемым источником для веселого смеха. Скоро они стали друзьями, и точно забыли о той притягательной силе, которая влекла их друг к другу.
На полуденной горе путники остановились, и Гаспар вспомнил слова Сегена: "Неужели вы надеетесь поспеть за носилыцицей?"
Девушка, несмотря на тяжелую ношу, шла легко и воздушно, как тень облака. Гаспар начинал уставать, но ему не хотелось сознаваться. А солнце уже склонялось к западу, наполняя долины синими тенями, и до города было еще очень далеко.
"Скорей умру, чем отстану", – говорил себе Гаспар, стараясь подбодрить себя пением. Голова у него горела, ноги болели, он дорого дал бы за возможность броситься в тень зеленых кустов у дороги. Но Мари была свежа, как в начале пути, слушала его песни, улыбалась, болтала и напевала сама, когда он умолкал.
По дороге там и сям, из расщелин скал били холодные кристальные ключи. Путники прошли гору Креста, когда решимость "лучше умереть, чем сдаться" покинула Гаспара. Около одного ключа была зеленая скамейка, прятавшаяся в гуще могучих папоротников. Высеченная из камня львиная голова струила жгут прозрачной воды. Гаспар едва держался на ногах. Увидав скамью, он опустился на нее почти без сил. Мари, взглянув на него, поняла, в каком он был состоянии. Она быстро сняла с пояса небольшую бутылочку "ратафии", – подкрепляющего напитка, который но-сильщицы всегда берут с собой, – налила маленький стаканчик и дала его Гаспару.
Целебная жидкость сразу оживила его. Тогда Мари указала рукой на лоток и попросила снять его. Он встал и помог ей. Девушка поставила лоток на землю и уселась на скамейку, рядом со своим спутником.
Гаспар сразу забыл всю свою усталость. Он вынул из кармана трубку, ту самую, которую он курил, когда Ив принес и бросил перед ним на песок крабов, набил ее и закурил.
А Мари сидела, сложив на коленях руки, и задумчиво смотрела на уходившую в даль дорогу. Она, казалось, забыла о существовании Гаспара. Когда через дорогу пробежала полевая крыса, она вздрогнула, оправила платье и спрятала под скамейку голые ноги.
– Вот он, капитан Сажес, видели?…
И повернувшись, она долго смотрела на то место, где скрылось отвратительное животное.
Гаспар успел за это время забыть о Пьере Сажесе, "Прекрасной Арлезианке" и предстоящем путешествии.
– Сажес? – повторил он. – Разве вы знаете капитана Сажеса?