На это я вознегодовал коренным образом и сказал ему: "Это есть подлая измена интересам трудящихся, и на этакое дело я вовсе не согласен". Причём тут же хотел его кончить. Тогда вместо этого связали мне руки и били нагайками нещадно, в том числе и он сам больше всех. А потом сказали: "Будет тебе за этакие слова расстрел". И бросили в чулан. А в чулане я лежу и слышу, как разговаривают они промеж себя и спешно под окнами отряд собирается, чтобы сделать, значит, нападение на то место, где стоит наш беспечный партизанский отряд. И услыхав такое дело, выломал я собственными руками доску из-под пола, пробрался под полом под крыльцо, а из-под крыльца убежал ночью и бежал все сорок вёрст без передышки, весь изорвавшись в кровь об ночные сучья, но всё же прибежал вперёд и, взявши в руки свой неизменный сигнальный рожок, затрубил тревогу. И когда понеслись со всех сторон партизаны, спросил меня сердито товарищ Чугунов: "В чём дело, сигналист, и по какому поводу подаёшь ты сигнал-тревогу?", то ответил я ему на это: "Измена".
И только мы собрались, как со всех сторон обложили нас белогвардейские банды. И стали мы с боем отступать и так отступали три дня и три ночи, и всё с боем, пока наконец не забрались оставшиеся из нас двенадцати человек живых при одном орудии в такую чащу, что бросили нас преследовать белые.
И стали промеж собой говорить тогда бойцы: "Жить нам тут без провианта нельзя, а потому надо нам поодиночке пробираться к людям. А лошади у нас из-под орудий сдохли, и мясо их разрезали на куски и поделили между собой, а потом распрощались друг с другом, и пошёл каждый в свою сторону. И только я один по причине ранения в ноге остался и сказал, что подожду идти либо день, либо два, пока не заживёт. А на второй день встретился я с заблудившим белобандитом, и саданул он пулей мне в бок, на что я, не растерявшись, ответил ему тем же. И когда повалились мы оба, то посмотрели друг на друга и решили, что теперь квиты. И так мы с этим белобандитом провалялись на земле неделю, питаясь кониной и сухарями из его мешка, а после чего, выздоровевши, наткнулись нечаянно на дикую пещеру, в которую и перешли жить ввиду наступивших холодов. И однажды он, обследуя эту пещеру, открыл в ней реку с золотоносным песком и, когда я был в сонном состоянии, ударил меня в голову тяжёлым поленом и с тех пор куда-то скрылся.
Имя ему было Сергей, по фамилии Кошкин, а какой губернии и уезда, не знаю.
* * *
- Теперь всё понятно, - сказал Баратов, прочитав эти записки. - От удара он, очевидно, сошёл с ума и с тех пор остался жить здесь.
- Не всё, - перебила его Вера, - почему он назвал нас товарищами, а Штольца задушил?
При упоминании этой фамилии умирающий вздрогнул, поднял голову и сказал хриплым, надломленным голосом:
- Задушил… задушил… за нагайки, за измену и за всё…
- Он узнал его. Ясно, что у Штольца фамилия была не настоящая, - шёпотом добавила Вера и, посмотрев на Реммера, сказала: - Теперь ты знаешь всё… Больше даже, чем нужно.
- Да, - ответил Реммер, - больше даже, чем нужно, и про Штольца и про проделки концессионеров, про всё… Теперь, когда мы вернёмся… буря будет не маленькая…
- Всю эту банду с мистером Пфуллем выметут прочь к себе. Они сорвались на этот раз.
* * *
Старый партизан умер, когда рассвело. Умер, крепко прижимая к груди сигнальный рожок, один из тех, которые давно-давно когда-то протрубили смерть и генералу Гайде и всем прочим генералам белых банд.
И только теперь, днём, товарищи увидели настоящий широкий выход из пещеры, обращённый в сторону, совершенно противоположную той, с которой его искали.
А лучи, широким потоком ворвавшись в проход, ласково падали на седую голову умершего человека и перебегали светлыми пятнами по старому, пыльному знамени, много лет стоявшему над изголовьем старого красноармейца [3].
1926-1927
При публикации повести в газете "Звезда" А. Гайдар указал другой год: 1937. Но "перенести" события в будущее, кроме некоторых деталей, ему тогда не удалось.
Описание тетради партизана удивительно напоминает внешний вид тетрадей самого Гайдара двадцатых годов.
В облике старого красноармейца отразились черты реального героя гражданской войны в Сибири партизана Фёдора Гуляева, прозванного "красным Сусаниным". Как раз в те дни, когда Гайдар заканчивал повесть "Тайна горы", Гуляев гостил в Перми. Одет он был в старую будённовскую форму, выступал в клубах, встречался с пионерами. Газета "Звезда" напечатала два портрета знаменитого партизана и очерк о нём (см.: Красный Сусанин - партизан Гуляев. - Звезда, 1926, 26 сентября).
Примечания
Впервые опубликовано: газета "Звезда" (Пермь), 1926, 8-30 сентября.
Текст воспроизводится по изданию: Гайдар А.П. Лесные братья: ранние повести.- М., Правда, 1987.- (Серия "Мир приключений").- с.171-211.
При жизни Гайдара приключенческая повесть "Тайна горы" печаталась также в первом сборнике путешествий и приключений "На суше и на море" (М.-Л., 1927, с.7-34).
Другая публикация - в газете "Арзамасская правда" в 1969 году (1 апреля - 28 мая, с перерывами).