- Много, очень много денег, целое состояние, такое же, как у Абуль-моута.
- Гм. И ты думаешь, он всегда владел этим состоянием?
- Этого я не знаю.
- Зато я знаю. Я служу ему намного дольше, чем ты, и мне прекрасно известно его прошлое.
- Значит, ты единственный, кто хранит эту тайну. Никто в поселке понятия не имеет, откуда он родом и чем занимался прежде.
- Он хомр и раньше был очень беден. Он служил рядовым солдатом у одного работорговца и, так же, как я, дослужился до баш-чауша.
Разумеется, все, что говорил старый вояка, было чистейшей выдумкой, но он надеялся, что простоватый белюк поверит ей. Так и вышло.
- Он был беден? - переспросил тот. - И тоже сначала был белюком и чаушем, как ты?
- Ну да, что же в этом особенного?
- Но как же он получил это огромное селение?
- Весьма простым способом. Однажды его хозяин жестоко оскорбил его, и Абуль-моут поклялся отомстить. Удобный случай вскоре представился: хозяин отправился в набег и поручил Абуль-моуту охранять селение.
- Надо же! Совсем такая же история, как сейчас произошла со мной!
- Совершенно верно. Но у тебя не хватит ума, чтобы воспользоваться своим положением так, как это сумели сделать Абуль-моут со своим белюком.
- При нем был белюк?
- Да, и ты его прекрасно знаешь.
- Я? Откуда же мне знать?
- Ах, да, я совсем забыл, что тебе неизвестна эта история. Этот белюк до сих пор служит под его началом, только теперь он занимает второй по значению пост в нашем селении.
- Ты хочешь сказать, что это Абдулмоут?
- Да. Эти двое сыграли тогда со своим начальником веселую, но злую шутку, которая сделала их богатыми.
- Что же это была за шутка?
- Да так, ничего особенного. Такая мысль может прийти в голову любому унтер-офицеру, которого не берут с собой в поход и заставляют отказаться от добычи. Они подождали, пока хозяин и его люди отойдут подальше, а потом подожгли селение и, прихватив с собой скот и столько вещей, сколько смогли унести, отправились на юг. Там, а вернее здесь, на этом самом месте, они основали новый поселок и начали собственное дело.
- О, Аллах! Мне кажется, я схожу с ума! - вскричал белюк, вытаращив глаза до такой степени, что они стали почти одинаковой величины с его раскрытым от удивления ртом.
- Это очень прискорбно, - заметил фельдфебель, - потому что если ты лишишься своего, ты никогда не разбогатеешь.
- Чтобы я стал богатым! Кому это может прийти в голову?
- Разве ты никогда не мечтал об этом?
- Конечно, нет. Зачем мечтать о несбыточном?
- Аллах всемогущ, для него нет ничего невозможного, и тот, кого он захочет осчастливить своей благосклонностью, должен только руки протянуть. Впрочем, у тебя их, кажется, нет.
- У меня нет рук? Как же, вот они, и даже целых две!
- Но ты ими не пользуешься.
- По-твоему, мне нужно что-то схватить?
- Именно.
- Когда? Сейчас?
- Ну, конечно, сейчас. Вряд ли тебе еще раз представится возможность быстро разбогатеть.
В ответ на эти слова не отличавшийся особой сообразительностью белюк только еще шире распахнул глаза и на некоторое время замолчал, словно онемев.
- Аллах акбар! - выдохнул он наконец. - Ты хочешь сказать, что я должен поступить, как двое наших начальников?
- Да, но не один, а вместе со мной.
- Но это же немыслимо!
- Я бы на твоем месте подумал и постарался понять. Взвесь все хорошенько, но только смотри не упусти момент: ведь Абдулмоут может вернуться в любую минуту. Тогда будет поздно, и счастливый случай больше никогда не повторится.
- Ты что, в самом деле говоришь серьезно?
- Перед лицом Аллах и Пророка клянусь тебе, что не шучу.
- И ты действительно думаешь, что такая затея может удастся?
- Да, потому что она удалась Абуль-моуту и его белюку. Вспомни о том, сколько всякого добра здесь находится, вспомни о ружьях и боеприпасах, о платье и утвари, о торговых товарах и разной снеди; разве мы с тобой можем купить что-нибудь из этого на наше нищенское жалованье! Подумай также о быках и коровах, которые пасутся там, снаружи, и представь себе, сколько все это стоит. Ты знаешь, сколько слоновой кости мы можем получить у негров в обмен на одну-единственную корову?
- О да, это я знаю. В Хартуме мы выменяли бы на эту кость тридцать или даже больше коров.
- Совершенно верно. А у нас здесь стадо в триста с лишним голов. Если бы мы поступили так же, как Абуль-моут с Абдулмоутом, мы бы в мгновение ока стали богатейшими людьми!
- Что правда, то правда, - взволнованно проговорил белюк, - но ведь это был бы страшный грех!
- Вовсе нет, это было бы только справедливое наказание обоим: вспомни, как они нажили все это богатство, и как Абдулмоут поступил с нами. Решайся же и начинай действовать! В подобных случаях нельзя терять времени!
Белюк изо всех сил стиснул руками голову, потом дернул себя за нос, ударил себя в грудь, чтобы убедиться, что все происходящее с ним - действительно явь, а затем возопил:
- О, Аллах, смилуйся и одари меня просветлением! Мне кажется, что я сплю!
- Так проснись же, проснись, пока еще не поздно! - увещевал его фельдфебель, буквально горя от нетерпения.
- Не торопи меня! - взмолился белюк. - Моя душа пришла в смятение от твоих чудовищных речей. Я должен ее немного успокоить.
- Как же ты собираешься это сделать?
- Я хочу достать табаку и выкурить трубку.
- Это неплохая мысль. У меня тоже есть чубук - вот он, висит на шее, но табак как раз кончился.
- Я принесу и для тебя.
Белюк встал и поспешил прочь, но, отойдя уже довольно далеко, вдруг вспомнил о своем служебном долге. Тогда он остановился, обернулся и крикнул пленнику:
- Но ты ведь не убежишь? Ты мне обещал?
- Я не сдвинусь с места, - заверил фельдфебель.
- Помни, что иначе тебя настигнет пуля охранника!
- Не беспокойся, я умею держать свое слово! Но не говори никому о том, что ты от меня услышал!
- Не буду; да мне бы все равно никто не поверил.
С этими словами белюк двинулся дальше. Фельдфебель продолжал сидеть в прежней позе. Он уже расправился с лепешкой и рыбой и теперь вполголоса о чем-то говорил сам с собой, обеими руками поглаживая седую бороду.
Вскоре белюк вернулся, бережно неся на вытянутой руке свой тощий кисет. Табак является в поселке дорогим товаром и очень ценится его обитателями. Несмотря на это, набив свою трубку, белюк радушно протянул кисет фельдфебелю. Тот пропустил сквозь пальцы горсть размолотого в муку и смешанного с листьями ароматных растений табака и, доставая свою трубку, спросил с лукавым видом:
- Кому принадлежит этот табак?
- Разумеется, мне, - удивленно ответил белюк.
- Где ты его взял?
- Купил здесь, в поселке.
- Да, видно, ты был прав, когда говорил, что твой рассудок помутился.
- Почему? - спросил белюк, железным бруском высекая огонь.
- У тебя что же, нет табака получше?
- Откуда же ему быть!
- О, Аллах! Разве Абдулмоут не передал тебе в подчинение все селение?
- Ну да, передал, и что же из этого?
- Включая и токулы со всеми запасами?
- Да. Я должен их как следует охранять, хотя они и так крепко заперты.
Как уже упоминалось выше, жилые токулы в поселке не только никогда не запираются, но даже не имеют дверей в полном смысле этого слова. Единственное исключение составляют хижины, где хранятся продукты и разные припасы: они снабжены деревянными дверьми с висячими замками.
- Но у тебя ведь есть ключи? - продолжал свои расспросы фельдфебель.
- Да, перед тем, как отправиться в поход, Абдулмоут вручил их мне.
- Так что же мешает тебе войти внутрь и отсыпать себе из больших бочек дорогого табаку, который курят только Абуль-моут и Абдулмоут, вместо того, чтобы довольствоваться этой отвратительной трухой?
Белюк снова открыл рот и уставился на собеседника, а затем нерешительно произнес:
- Ты думаешь…
- Да, именно это я и думаю! - прервал его фельдфебель.
- Аллахи, валлахи, таллахи! И как я раньше не догадался! Было бы действительно очень хорошо, если бы я мог наполнить мой кисет самым лучшим табаком и притом бесплатно!
- Да разве речь идет только о табаке? Пойми же наконец, ты можешь взять все, что хранится в здешних складах, и это не будет стоить тебе ни единого талера! Ты сотрешь с лица земли поселок Умм-эт-Тимса и заложишь новый.
- Где?
- К югу отсюда, где имеются в достатке дорогие товары и дешевые рабы.
- То есть рядом с ниам-ниам?
- Да. В той местности мы можем обделывать выгодные дела.
Белюк беспокойно ерзал на месте и поминутно крутил головой, стараясь осознать все, что ему говорили. От речей фельдфебеля ему делалось жутко и одновременно он чувствовал, как в его душе разливается невыразимое блаженство. Конечно, нарисованная фельдфебелем перспектива была очень заманчивой, но… Наконец, после долго раздумья он простодушно сказал:
- Пожалуй, если бы я последовал твоему совету, я и вправду мог бы основать поселок, но мне кажется, я недостаточно умен для этого.
- Но для этого у тебя есть я! - возразил фельдфебель. - Я ведь тоже собираюсь участвовать в твоем предприятии!
- Ах, да! Об этом я как-то не подумал!
- Впрочем, таким делаем не нужно долго учиться, они обычно получаются как-то сами собой.
- Правда? - удивился белюк.
- Можешь не сомневаться! К тому же, на тебе и сейчас довольно высокая ответственность: под твоим началом состоит целое селение.
Эти слова возымели неожиданно сильное действие: белюк ударил себя кулаком в грудь и вскричал:
- Да, я комендант поселка! Клянусь Аллахом, это я! И я велю выпороть всякого, кто осмелится это отрицать!
- Я думаю, если Абдулмоут сделал тебя комендантом, значит, он уверен, что ты самый подходящий для этой должности человек. Может быть, он знает тебя даже лучше, чем ты сам!
- Да, да, он знает меня очень-очень хорошо, он знает, на что я способен! Он знает, что я подходящий человек для того, чтобы быть комендантом. Так ты думаешь, что…
- Да, я убежден, что мы оба в самое короткое время станем самыми богатыми и знаменитыми во всей стране ловцами рабов.
- Знаменитым я бы хотел стать, - кивнул белюк, с видимым удовольствием прислушиваясь к словам старика.
- Тогда слушайся меня! Я показал тебе путь к богатству и славе. И если ты еще не до конца понял, какие выгоды тебе сулит мое предложение, то я готов объяснить тебе это. Идем со мной!
- Куда ты? - ошарашенно спросил белюк, увидев, что фельдфебель с достоинством поднимается со своего места.
- Туда, где лежат все припасы и разные товары. Я хочу показать их тебе и вместе с тобой подсчитать их стоимость.
- Хорошо, пойдем! - с готовностью согласился унтер-офицер. - Мне не терпится узнать, насколько богатыми мы станем. Вот здесь, в сумке, у меня есть ключ.
Он схватил фельдфебеля за руку и потянул его за собой. Часовой, естественно, и не подумал стрелять в беглеца, видя, что комендант сам уводит своего пленника.
По дороге навстречу обоим попались несколько солдат из числа тех, кто был занят работой внутри селения. Они с немалым изумлением провожали взглядом фельдфебеля, который, как они знали, должен был находиться в тюрьме, но ни один из них ничего не сказал. В сущности, им было только на руку, что временный начальник оказался не таким суровым, как те, кого он замещал. Однако сам белюк, уже отперев дверь первого токула с запасами, внезапно вспомнил о своих обязанностях и рассердился.
- О, Аллах! - гневно воскликнул он. - Я прикажу выпороть этого пса!
- Кого это? - поинтересовался фельдфебель.
- Тюремного стражника.
- За что?
- За то, что он ослушался моего приказа и не застрелил тебя, когда ты отошел от ямы.
- Но ты же сам увел меня прочь, и он видел это. Конечно же, он подумал, что ты разрешил мне покинуть тюрьму и что, если он теперь выстрелит, это как раз и будет означать неповиновение и даже бунт против коменданта.
- Ты прав. Как комендант, я никому не советую бунтовать против меня! Клянусь шайтаном, я запорол бы мерзавца до смерти, если бы он посмел выстрелить в тебя! Ну, а теперь давай войдем внутрь склада, и ты покажешь мне все эти вещи, чьи цены ты знаешь лучше меня.
Они довольно долго пробыли в первом токуле, наполненном товарами, затем обошли также и другие. Выходя из каждого следующего магазина, белюк улыбался все шире, а глаза его светились все большим блаженством. Заперев последнюю дверь, он положил Руку фельдфебелю на плечо и сказал:
- Поклянись мне твоей бородой, что ты совершенно уверен в успехе своего плана!
Фельдфебель понял, что вид богатых товаров окончательно разрешил колебания белюка.
- Клянусь! - торжественно ответил он, подняв руку.
- И ты действительно советуешь мне забрать все эти сокровища?
- Да, я советую тебе это, и скоро, когда ты станешь владельцем миллиона талеров, ты не будешь знать, как отблагодарить меня за мой совет.
- Но ведь мы одни не сумеем все это сделать?
- Мы вдвоем? Конечно, нет. Для этого у нас есть наши солдаты.
- Ты думаешь, они согласятся?
- Об этом можешь не беспокоиться. Я сам с ними поговорю.
- Но даже если они пойдут за нами, они наверняка захотят разделить с нами поровну добычу.
- Это им не удастся. Если мы поделим весь товар, у нас не хватит средств, чтобы основать поселок. Я пообещаю каждому солдату вдвое большее жалованье, чем они получали здесь, и, кроме того, отдам им всю добычу, которую принесет Абдулмоут. В этом случае нам двоим достанутся все запасы, что находятся в Умм-эт-Тимсе.
- Ты сказал, что отдашь всю добычу, которую принесет Абдулмоут? Но как ты можешь обещать то, чего у тебя нет?
- Она будет у меня, как только я отниму ее у Абдулмоута.
- Боже милостивый! Не допусти, чтобы этот человек помешался!
- Я и не думая сходить с ума. Ты еще не знаешь до конца моих намерений. Я собираюсь выступить навстречу Абдулмоуту и напасть на него, когда он будет возвращаться.
- Напасть на собственного начальника?
- Помолчи! Он отнял у меня мой чин и велел посадить меня в тюрьму, и он поплатится за это!
- Но с ним пятьсот солдат!
- Им я тоже пообещаю двойное жалованье и разрешу поделить с нашими людьми захваченную в Омбуле богатую добычу. Они наверняка останутся довольны и перейдут ко мне. А те, кто этого не сделает, пусть отправляются на все четыре стороны, если им дорога жизнь!
- Ты и вправду повредился в уме! А вдруг они не захотят предать Абдулмоута? Тогда мы пропали: ведь они в десять раз превосходят наш отряд числом.
- Это им не поможет. Я знаю способ, как заполучить их без всякой опасности для нас. Сейчас главное - не мешкать. Абуль-моут собирался завербовать и привести с собой много нуэров. Если мы не успеем убраться отсюда до их прихода, с нашим планом ничего не выйдет!
- А с ним и так ничего не выйдет! - неожиданно заявил белюк.
- Почему? - опешил фельдфебель.
- Потому что он слишком опасен. Ты хочешь зайти дальше, чем я думал.
- Так значит, ты идешь на попятный?
- Да. Я очень хотел бы стать богатым, но жить мне еще не надоело. Я не буду участвовать.
- И все же мой замысел будет исполнен!
- Кем же?
- Мной!
- Тобой? Но это совершенно невозможно, потому что ты мой пленник!
- Да, это так. Но я поговорю с твоими людьми, и они сразу поверят мне. И тогда уже ты будешь моим пленником, если захочешь помешать нам.
- Аллах, Аллах! - испуганно воскликнул белюк. - Ты же обещал мне не убегать!
- И я сдержу свое слово. У меня нет ни малейшего желания бежать. Я хочу выйти отсюда победителем, владельцем всего имущества, всех стад и всех рабов, которые здесь находятся. Все это мы возьмем с собой.
- Ты очень решительный человек!
- Да, я решительный, и тебе бы тоже не помешало стать таким. У тебя еще есть немного времени на раздумья. Скажи "да", и ты мой компаньон. Если же ты скажешь "нет", то самое большее, на что ты можешь рассчитывать, это пойти с нами в качестве рядового солдата, да и то лишь в знак моего особого расположения. Я не хотел бы поступать с тобой сурово, так что лучше тебе не вынуждать меня к этому. Итак, решайся скорее! Хочешь ли ты стать рядовым или вообще быть изгнанным от нас или ты согласен смело последовать за мной, сделаться моим помощником и разбогатеть?
В течение нескольких минут белюк молча смотрел в землю, а потом ответил:
- Ну хорошо, будь по-твоему. Я вижу, что с тобой я могу много достичь, а у Абуль-моута я навсегда останусь тем, что я есть сейчас: жалким белюком. Мы будем брать рабов, тысячи рабов, и когда мы достаточно разбогатеем, то отправился в Каир, накупим там ковров и станем жить, как правоверные в раю!
- Вот и прекрасно, а теперь дай мне ключи!
- Это обязательно?
- Да, потому что теперь я - хозяин Умм-эт-Тимсы.
От волнения сердце готово было выскочить у белюка из груди. Он передал фельдфебелю ключи от магазинов и поспешил вслед за ним к центру поселка, туда, где висел на столбе огромный барабан. Барабанный бой, который служит для всех жителей сигналом к сбору, слышен даже тем, кто пасет стада далеко за пределами селения.
Фельдфебель ударил в барабан, и через несколько минут все оставшиеся в поселке солдаты были на месте. Они были очень удивлены, когда увидели, что арестованный и разжалованный баш-чауш преспокойно стоит рядом с белюком. Но первоначальное изумление стало уступать место совсем другим чувствам после того, как бывший пленник заговорил.
Он стоял перед ними безоружный, ничего не боясь и не опасаясь, что его храброе предприятие постигнет неудача. Он недаром говорил, что знает своих людей. Как и он сам, они принадлежали к отбросам общества, не ведали ни нормальных человеческих чувств, ни совести, ни религии, так как то, что они считали служением богу, было лишь слепым исполнением обрядов, значение которых они едва ли понимали. Они с малолетства вели полную опасностей и приключений жизнь, легко переносили любые превратности судьбы, не отступали ни перед какой опасностью, рискуя жизнью, ради любой добычи. Одним словом, это были как раз те люди, какие нужны были старому фельдфебелю для выполнения его замысла.
Призвав на помощь все свое красноречие, старый вояка описал им их теперешнюю, унылую и нищую жизнь, затем, насколько считал нужным, посвятил их в свой замысел и посулил выгоды, которые этот план должен был им принести. Как он и предполагал, солдаты с восторгом согласились перейти на его сторону. Ни один из них не отказался, ни один не испытал ни малейших сомнений или угрызений совести. Они только потребовали маризы, чтобы напиться пьяными и таким образом отпраздновать этот счастливый день.