Попечитель Дома Скорби принадлежал к Улыбчивым. Он горячо верил в пользу доверительных откровенных бесед и исповеди, и, хотя от персонала госпиталя не требовалось разделять его воззрения, они перенимали его привычки. Иногда весь дом напоминал собрание какого-то общества. Кругом все только и делали, что разговаривали друг с другом. "Меня зовут Джон Кридмур, и я хочу сознаться в своих преступлениях. Надеюсь, на этой неделе вы никуда не собираетесь..."
Он пригласил сюда Малыша в надежде, что остальные захотят поучать его. Так оно и вышло, но разговор затягивался, а у Кридмура была назначена встреча с симпатичной медсестрой.
- Иногда я все еще вижу их лица. Но Дух забрал у меня эту боль, так же, как забрал боль от потерянной руки, и теперь... - продолжил Сичел.
- Вранье, - прервал его Кридмур, надеясь перевести разговор на интересовавшую его тему, а интересовал его только Дух.
- Малыш, я не понимаю, о чем говорят эти люди. Я человек простой. Мой опыт подсказывает мне, что только время лечит раны. Со временем все можно забыть. Если же это не работает, попробуй выпивку, - сказал он.
Ренато терпеливо покачал головой:
- Если ты ищешь исцеления, Кокль, ты найдешь его здесь.
- Слыхал о Безымянном Городе?
- Еще бы, Кокль. О нем бродяги рассказывают. Да и старые солдаты тоже.
- Там с неба льет виски, женщины доступны, и работать никому не нужно, и агнец, и лев, и даже старый агент Стволов могут обрести покой.
Он взял со стола карту. Локомотивы. Для него бесполезна. Безымянный Город! Он не вспоминал о нем уже много лет!
- Так я к чему - по-моему, это все тоже брехня. Нет такого города. Поверить в него можно только от отчаяния.
Разве это не правда?
Но Ренато стоял на своем.
- Ты просто Духа не видел! Он существует!
- Я видел, как он ударил по тому летуну в небе. Я видел, что он охраняет наши ворота. Я признаю, что он существует. А вот насчет целительной силы не знаю. Где доказательства?
Ренато пожал плечами:
- Это нужно чувствовать.
Малыш фыркнул и бросил карты на стол. Локомотивы, Стволы, Племя, Женщины...
- С меня хватит, - сказал он. Но вставать с места не стал.
- Вот не знаю, чувствую я это или нет. Скажи мне, зачем он это делает? Какая ему от этого выгода? - сказал Кридмур.
- Не у всего есть причины, - сказал Ренато с раздражающей серьезностью проповедника.
- Я тоже всё! - признался Ситчел.
Хамза встал:
- Мне нужно идти к пациентам.
- Причины есть у всего, - сказал Кридмур.
- Может быть, - сказал Ренато. - А может, и нет.
Больше Кридмур не выдавил из них ничего. Вскоре он тоже выбыл из игры, и Ренато, забрав выигрыш, вернулся на пост.
Кридмур с Малышом остались вдвоем по разные стороны освещенного свечами стола.
- Ну что? - сказал Кридмур.
- Да пошел ты, - сказал Малыш и, хромая, ушел прочь.
В Доме было немало медсестер. Большинство из них - из близлежащих городов, в основном из Гринбэнка. Многие из них были красивы. Попечителю явно нравились симпатичные медсестры.
- Я согласен остаться здесь навсегда. Мне нравится здесь работать.
- Большинство мужчин здесь - калеки. Неудивительно, что медсестрам ты нравишься. Тебе нечем гордиться, Кридмур.
- Мне нравится общество медсестер. Я стар, обо мне нужно заботится.
- Скоро тебе это надоест.
- Никогда!
- А ты допроси их.
С Ханной он встречался заполдень в кустах за травяным садом; с Эллой - по вечерам в северной башне. С другими девушками - нерегулярно, но и не редко. Он очаровывал их рассказами о городах мира. Животная энергия, наполнявшая Кридмура, в Доме большая редкость, за которую его здесь ценили. Он даже умудрился пока не нажить себе ни одного врага.
- Дух охраняет нас. Это все, что я знаю. Это хорошо. Что бы я делала одна с дурным стариком вроде вас? - спросила его Ханна.
- А о духе я говорить не люблю. Грустная тема. Я не за этим сюда пришла, - сказала Элла.
О пациентах они говорили куда охотнее - о чем еще им сплетничать?
Ханна поведала ему о свирепом старике в закрытой палате на четвертом этаже, бредившем о битве у пролива Печин. Элла рассказала о старике на третьем этаже, который ничего не говорил, но воровал монетки и бутылочные крышки и мастерил из них себе медали. Звучало это многообещающе, поэтому Кридмур украл ключи Эллы, пока она спала, и отправился на разведку; но когда он пробрался в каждую из палат и взглянул на их лица, Мармион оба раза сказал:
- Это не он.
- Ну, что ж...
Элла, казалось, немного боялась доктора Альверхайзен, и не хотела ничего о ней говорить, как ни намекал, как ни допытывался Кридмур; Ханна же с радостью поделилась слухами о чопорной дуре с севера и ее безумных экспериментах над простушкой Дэйзи и бедным старым Генералом...
Вечером снова играли в карты. Кридмур, Ренато, Сичел, Малыш. Их выигрыши теперь обходились Кридмуру недешево.
В тот вечер Кридмур решил поспорить. И похоже, не прогадал.
- Слушай, Ренато, я много путешествовал по Краю Мира. Видел дюжину мелких духов в мелких городишках - духов пшеницы, духов дождя. Они встречаются так же часто, как двухголовые телята и бородатые женщины. Каждый - не ярче свечки. И большинство из них - проделки фокусников. А те, что и правда существуют, с радостью принимают приношения, но не очень-то любят приносить пользу. В Доме полно увечных людей. Что-то я не вижу, чтобы их кто-нибудь исцелял.
- Дух исцеляет, - сказал Ренато.
- Вранье, - прыснул Малыш.
Малыш никому не нравился, но ему было все равно; прогнать его не могли - в Доме так поступать не полагалось.
- Я этого не видел, - повторил Кридмур.
- Для всего нужно время, - сказал Ренато. Он с неким почтением дотронулся до своих шрамов. - Я, знаешь, долго злился. Раньше я был красавцем. Почему Дух не избавил меня от этих шрамов? Ну, ты понимаешь.
Сичел мрачно кивнул. Кридмур сохранил скептическое выражение лица. И Ренато продолжил. Из-за ран и платка голос его звучал глухо, но говорил он увлеченно и страстно.
- Но Дух не избавляет от ран! Он избавляет от боли. Дает возможность продолжать жить. Успокаивает. Помогает вынести мучения. Это чудесно!
Ренато прервался на глоток виски.
Сичел хмыкнул:
- Те волосатые ублюдки, холмовитяне, что селились здесь до нас, такого не заслуживают.
- Холмовики? - заинтересовался Кридмур. - Здесь жили холмовики?
- Весь каньон был их огромной норой.
- И что с ними стало? Отец попечителя их прогнал?
- Черта с два! - мотнул головой Ренато. - Ты же сам видел, как Дух реагирует на любое насилие.
Сичел наклонился вперед и прошептал:
- Как-то в восточном крыле я встретил санитара, который ухаживал за умалишенным. Псих ему весь день житья не давал, крыл на все лады и его самого, и его матушку. И тогда этот санитар, звали его Грегор, взял да и сорвался - нацепил на безумца наручники. Мы все ему закричали: "Не надо!" Но было поздно - раздался жуткий грохот, окна заходили ходуном, что-то жуткое вылезло из-под пола прямо у наших ног и - бац...
Сичел захлопал в ладоши. Малыш вздрогнул - его было легко напугать.
- Грегор вылетел из окна. С третьего этажа Одним санитаром меньше, одним пациентом больше... Нет, друг мой Кокль, здесь с насилием лучше не шутить. Вот почему все эти годы госпиталю не причинили вреда ни бандиты, ни холмовики, ни бароны мелких пограничных штатов, ни сама Линия. Никакого насилия, даже против свиней и кур. Почему, по-твоему, мы здесь питаемся одной травой, как кролики?
- Жаловаться невежливо, но, признаюсь честно, этот вопрос меня беспокоил.
- Мы даже свинье не можем глотку перерезать! Никакого насилия. Даже против холмовиков... Нет, он заплатил деньги кому надо - и они отсюда убрались. Застроил их пещеры. Медленно, постепенно. Наполнил каньон шумом и железом. Они ведь этого не выносят, так? Но и убить его они тоже не могли. Он громоздил магистрали прямо поверх их рисунков, курганов и всего остального, так что они просто сдались и ушли.
- Бедные холмовики... И теперь... - Кридмур широко улыбнулся.
И тут заговорил Малыш:
- Я слыхал, это вампир, - он вперил взгляд в свои карты, - который питается болью. Нас предупреждали: "Не ходите в Дом Скорби. Лучше сдохнуть". Дух лишит вас достоинства, говорили нам. Ему нужно, чтобы вы страдали, оставались слабы и беспомощны, как куклы, навечно. Он же этим питается.
Ренато посмотрел на Малыша:
- Не будь дураком.
- Отсюда никто не выходит живым, так ведь? Вы же все просто сидите, покрываетесь коростой и гниете заживо!
Ренато тяжело вздохнул:
- Мы тут доброе дело делаем. Куда нам еще идти? Ты сюда по собственной воле пришел. Тебя никто не заставлял. Ты знаешь, что поступил правильно. Зря ты так враждебно настроен! Может быть, кому-то стоило посидеть с тобой у воды, показать тебе Духа? Тогда бы ты по-другому запел...
- Наверное, стоило бы так и сделать. Скажите, когда и как можно увидеть Духа? - спросил Кридмур.
- Когда попечитель разрешит.
- А когда это?
- Всему свое время.
В тот вечер Кридмур вошел в кабинет доктора Альверхайзен с инструментами в руке - так, словно кабинет принадлежал ему.
- Добрый вечер, доктор! - сказал он и, прежде чем она смогла ответить, заколотил по шатким полусобранным полкам в углу.
Она сидела за письменным столом и при свете единственной свечи читала вслух маленькую зеленую книжку, переплет которой обвивала нарисованная ветка плюща. Дэйзи сидела на полу, скрестив ноги, и качалась из стороны в сторону, а Генерал, прямой как штык, сидел в кресле напротив нее. Остолоп по имени Магфрид, сопровождавший доктора, громоздился у окна, точно шкаф.
- Не обращайте на меня внимания.
- Странное время вы выбрали для работы, мистер Кокль.
- Странное место. Странное время. Странный мир...
Коклю стоило признать, что работал он из рук вон плохо. Заниматься честным трудом ему давно надоело.
Она продолжала читать вполголоса, пока он колотил молотком.
- Да, сказал волк, ваша мама здесь. И сыновья дровосека переглянулись, посмотрели на волка, подумали о том, как они устали, как долго им пришлось идти через лес, и совершили очень глупый поступок - вошли вслед за волком в маленький домик на краю леса.
- Сказки... Когда я был мальчиком и рос на востоке, в Ландрое, мама читала мне сказки
- Ну конечно, мистер Кокль.
- Мой отец тогда был еще жив. После того как он умер, жизнь моя изменилась безвозвратно.
На самом деле, насколько знал Кридмур, отец его был жив. И конечно, пребывал в добром здравии, когда влепил юному Джону Кридмуру затрещину и вышвырнул его из дома. Кридмур решил соврать - ему показалось, будто в жизни доктора оставило свой отпечаток нечто подобное. Видимо, он угадал: глаза ее заблестели.
- Сказки, - повторил он.
- Да. Это книга попечителя Хауэлла. Генерал, насколько я могу судить, любит сказки, если, конечно, речь его не поток случайных слов, а отражение мыслительных процессов. Кто знает, может, мне удастся привлечь его внимание. А Дэйзи не против послушать.
- Я тоже не против, - сказал Магфрид.
- И Магфрид, конечно, тоже.
- Хорошо, Магфрид! Я тоже не против. Результат есть?
- Ни малейшего.
- Тяжело вам, наверное, - сказал Кридмур. - А про себя подумал: "Ну? Это он?"
- Возможно, Кридмур. Он достаточно стар.
Он заметил маленькую бутылочку зеленого успокоительного рядом со стаканом воды и улыбнулся. Ха! Старый Франт Фэншоу тоже был большим любителем опия.
- Да, мистер Кокль?
- Ничего, доктор. Просто сказка нравится. Я постараюсь работать потише.
- Шумите, если нужно, мистер Кокль. Они меня все равно не слышат.
- Осмотри его поближе, Кридмур.
- Вы, кажется, устали. Если хотите, я могу почитать.
- Это очень мило с вашей стороны, мистер Кокль.
- Мне нравятся интересные истории, доктор.
Он сел на край ее письменного стола, рядом со стариком:
- Магфрид, дружище, подойди сюда. Присоединяйся!
Он окинул скучающим взглядом стопку ее книг. В основном научные труды. Взгляд его упал на красную книжечку, не похожую на остальные. Он взял ее, раскрыл и увидел, что называлась она "История Запада для детей". Благочестивая пропаганда, сохранившаяся со времен старой Красной Республики. Как тогда любили поучать детей! Кридмур с любопытством пролистал высокопарные порицания порочной агентуры Стволов. Он пролистал обратно...
- О, нет!
Он остановился на переднем форзаце, где был изображен остроносый суровый мужчина в роскошном красном мундире. Смуглая кожа, седые волосы.
- Нет. Не может быть. Так мы его ищем?
- Не исключено, Кридмур.
- Но он погиб!
- Может, и нет.
- Он ли это - не могу сказать точно. Возможно. Книга отпечатана тридцать лет назад, портрет ему явно льстит, и состарился он недостаточно, но сходство есть. Это он?
- Мы не уверены. Возможно.
- Доктор не знает.
- Глупая женщина.
- Говорят, он умер в долине Блэккэп. Я слышал, он стал бандитом и погиб от рук Линии через десять лет после Блэккэпской битвы. Но никто никогда не говорил, что он выжил, потерял рассудок и лежит в госпитале. Так это правда он? Ха! Вы послали меня сюда, чтобы найти генерала Энвера? Но зачем? Что вам от него нужно? Выдайте ваши тайны - я все равно все узнаю. Я ведь везучий!
Они ужалили его - легкий удар Кнутом. Выражение недовольства. Он их раздражал. Один его глаз налился кровью, а в висках запульсировала боль.
- Вы в порядке, мистер Кокль?
- В полном порядке, доктор.
Она протянула ему зеленую книгу сказок:
- Вы собирались почитать пациентам.
- Да. Конечно, конечно...
Он отложил "Историю Запада" и принялся читать вслух сказки
Он читал им сказку о письме в бутылке, а голос в его голове все шептал:
- Послушай, Кридмур. Мы доверяем тебе. Не вздумай нас предать.
- Ну, что вы. Как можно!
- В конце прошлого года Линия захватила Брэйзенвуд и пробурила там нефтяные скважины. В руинах городского ломбарда, среди страниц девичьего альбома, украшенных завитушками и цветочками, они обнаружили последнее письмо генерала Энвера своей внучке - та уже мертва. В письме Генерал описывал свой последний поход в горы. Какие именно горы ? Мы не знаем. Линии это тоже неизвестно, как донесли нам наши шпионы. В письме говорится о Первом Племени - и об Оружии, спрятанном неведомо где...
19. ДУХ
Утром, когда Лив вошла в кабинет попечителя, тот заполнял журнал. Но тут же отложил его, встал для приветствия и с места продолжил беседу так, словно та и не прерывалась:
- Так вот! Я должен кое-что показать вам, доктор.
Он надел твидовый пиджак и спрятал очки в карман.
- Да, вы говорили. За этим я и пришла.
- Превосходно. Кажется, вы ни разу не спросили меня о нашем Страже. Нашем Духе. Нашем Гении Места. Нашем Хранителе. Нашем Эгрегоре [Эгрегор (др.-греч.; страж) - в оккультных и нетрадиционных религиозных движениях - душа вещи, "ментальный конденсат", порождаемый мыслями и эмоциями людей и обретающий самостоятельное бытие. По мнению приверженцев учения, эгрегорами обладают реликвии, памятные вещи и прочие предметы, которые якобы помогают им либо, наоборот, несут проклятие. Сила и долговечность эгрегора зависит от согласованности и численности группы. Современная наука существования эгрегоров не признает]. Называйте его как хотите.
- Кажется, не спрашивала. Мне хватило того, что я видела.
- Ну да, вы же с севера. Из Старого Света Там уважают науку и разум. Там творят и упорядочивают вещи. Там мужчины - и женщины, конечно, - правят своими подданными. Такие создания, как наш Страж, должно быть, кажутся вам странными. Возможно, почти дикими. Нет-нет, это ничего... Возьмете меня под руку?
- Конечно, попечитель.
- Идемте.
Они прошли по коридорам западного крыла и спустились вниз.
- Мой отец, - продолжал попечитель, - по образованию был доктором, владельцем рудников благодаря своему наследству и антропологом по призванию. Как и доктор Хамза, он получил образование в Джаспере. А однажды ему посчастливилось посетить и вашу alma mater на далеком севере. Вы знали об этом, доктор?
- Нет, - призналась она.
- Я слышал, это прекрасное место. Как-нибудь вечером мы о нем поговорим. - Он улыбнулся.
Она вспомнила, что он не женат и, наверное, очень одинок, но не нашла вежливого предлога отпустить его руку.
Они прошли через кухню.
Он прочистил горло.
- Так вот, доктор, вы не встречали в этих краях так называемых жителей холмов?
- Первое Племя? - Ей не хотелось обсуждать нападение на караван Бонда. - Встречала. Я видела рабов-холмовиков, работающих в поле. Еще холмовики наблюдали с холмов, когда наш экипаж проезжал мимо. Худые, волосатые, косматые, разрисованы с ног до головы яркой красной краской. Они напомнили мне троллей из сказок.
- Красные отметины - признак мудрости и старшинства. А это немало значит, если учесть, что холмовики бессмертны. Так вы говорите, это были свободные холмовики? Без цепей? Если вы их видели, значит, они сами так захотели. Кстати, эти красные отметины сделаны не краской. Точно не известно, чем именно. Под микроскопом материал вмиг обращается в пыль. Думаю, это паста из цветков индиго.
Они покинули кухню и прошли по лабиринту из коридоров с низкими потолками.
- Так вы их изучали? -- спросила Лив.
- Этим занимался мой отец. Больше всего в жизни, не считая поездки в вашу страну, он гордился тем, что однажды ему удалось уговорить кого-то из Первого Племени впустить его в их тоннели, где ему удалось осмотреть рисунки. Я узнал об этом из его дневников, в которых он часто... Извините.
Из коридора вышла пациентка.
Попечитель отпустил руку Лив, крепко сжал руку девушки, посмотрел в ее широко расставленные опухшие глаза и сказал:
- Ты хорошо себя чувствуешь? Расскажи мне. Расскажи мне все.
Девушка казалась напуганной.
- Всему свое время. - Он отпустил ее руку, тут же снова подхватил руку Лив, будто сменяя партнершу в танце, и закружил ее по бледно-голубым коридорам. - Конечно, Первое Племя обитало в этих землях до нас. До того, как появились наши города и государства, они жили в западном Краю Света, странном и незавершенном. Для них эта земля священна. Для них в этом краю находится Пуп Земли: здесь, в земле, рождаются духи и оживают сновидения. Говорят, жители холмов сами незавершены, и потому бессмертны. Если это так - к худшему ли это? Возможно, цивилизация не обеднила их так, как обеднила нас?
- Да вы романтик, господин попечитель.
- А вы нет, доктор? Вы проделали долгий путь, чтобы приехать сюда. - Он неожиданно развернулся и вынул из кармана связку ключей. - Мой отец изучал их обычаи. Их ритуалы. Опубликовал несколько монографий и книгу мемуаров. Нам сюда.