– Гунанд, – проникновенно произнёс Лемстер, положив безопаснику руку на плечо, – вспомни, почему ты здесь задержался и какова судьба твоих товарищей, да и всего отряда спецназа, что был вам придан. Поверь мне, лучше быть живым здесь, в Фиделфии, чем оказаться на кладбище, пытаясь вернуться в столицу. К тому же здание у нас одно, а Стрелок не будет разбираться, где тут кто, взорвёт всех. Взорвёт точно так, как ваше центральное управление, ах, он не до конца его разрушил, ну, будем надеяться, что взлетит в воздух только ваше крыло, я на это очень надеюсь. Гравикары вашей службы находились здесь во дворе, хорошо охраняемом дворе – и что? Это помешало Стрелку их все заминировать, чтоб гарантированно взорвать отряд вашего спецназа? А потом, видно, чтоб вы прочувствовали свою беззащитность перед ней, она взорвала остальные машины. Заметь, машины ГУГАБ, полицейские не тронула, хотя те рядом стояли. Мне кажется, что она так выборочно минировала, давая понять, что знает, кто, где и что. При желании она достанет всех.
– Ты её не достанешь, а вот она тебя… Не знаю, как Стрелок добывает информацию, но она будет знать, кто задумал такую провокацию, и примет меры, чтоб подобного больше не произошло. Мой тебе совет – продолжай искать, но монастырь не трогай. Согласитесь – мне в голову пришла замечательная мысль, выставить скрытый полицейский пост у монастыря, ты тоже очень удачно послал туда парочку агентов, и они теперь успешно стерегут…
– Кого стерегут? Что ты имеешь в виду? – с подозрением спросил безопасник Элиру Бренк, он и начальники первого и четвёртого департамента даже немного сдружились и перешли на "ты". А послать тайно к монастырю для наблюдения за ним и рыжей девочкой своих агентов, это была целиком его идея. Об этом никто не должен был знать, кроме него самого и исполнителей, кстати, очень успешно осуществлявших слежку! Бренк, улыбаясь, ответила:
– Монастырь стерегут от всяких нежелательных визитов.
В этот весенний день, у начальника четвёртого департамента собрались те же, что и обычно. Разговор, начавшийся с некоторых профессиональных вопросов, привычно вернулся к обсуждению рыжей девочки.
– Мои агенты работают отлично, за ней установлено плотное наблюдение, все её действия вне монастыря мне известны во всех подробностях! – похвастался безопасник, начальники первого и четвёртого отдела одновременно улыбнулись, но постарались сделать это незаметно. После чего Бренк задала вопрос:
– Гунанд, а ты уверен, что в стенах монастыря Алиса не занимается чем-то предосудительным?
– А что, есть сигналы? Она что-то готовит? – забеспокоился безопасник и постарался успокоить сам себя: – Мои люди докладывают о каждом её шаге, не только о том, что она делает вне монастыря, но и о том что…
– В стенах, – улыбнулась Бренк и поинтересовалась: – Источник информации надёжный?
– Мои агенты утверждают, что более чем надёжный. Им удалось завербовать одну из учащихся школы, очень близко знающую подозреваемую.
– И как её имя, тебе сообщили? Ты её видел, говорил с ней? – продолжила спрашивать Элира, Гунанд, пытаясь скрыть смущение, ответил:
– Её, как и объект, за которым ведётся наблюдение, зовут Алиса, но она поставила условие своего сотрудничества, она хочет общаться только с агентом, её завербовавшим. В противном случае грозится прекратить сотрудничество, а мне не хочется терять такой ценный источник информации, очень не хочется!
– Гунанд, ты поступил правильно, проявив деликатность и не настаивая на встрече, – похвалила безопасника старший инспектор. Она знала, что в школе всего две Алисы, и вряд ли агент ГУГАБ завербовал маленькую, да и если бы завербовал, что она могла бы сообщить? Хмыканье начальника первого департамента, стоящего у окна во двор, показало, что он всё понял и разделяет мнение своей коллеги. Продолжая смотреть в окно, он произнёс, не давая безопаснику ещё что-то сказать:
– Гунанд, посмотри, это не твой сотрудник, который должен дежурить у монастыря, сам приехал и ещё привёз кого-то.
– Где?! – воскликнул безопасник, бросаясь к окну, но приехавшие уже вошли в здание. Меньше чем через полминуты засветился экран внутренней связи и секретарша доложила:
– Шеф, к вам посетительница с сопровождающим из Управления Государственного Агентства Безопасности.
Бренк приказала пропустить их в кабинет, она, как и её коллега, уже догадались, кто это. Вошла Алиса в сопровождении безопасника, осуществлявшего за ней слежку, того самого завербовавшего девочку по имени Алиса, хорошо знающую ту, за кем следили. Гунанд грозно вытаращил глаза на своего подчинённого, но девочка опередила грозное высказывание:
– Не сердитесь на него, он же должен меня сопровождать, даже если я еду в полицейское управление, а вдруг я что-то худое задумала?
– А что ты задумала? – спросила Элира Бренк, Алиса подошла и протянула ей свой планшет с открытой страницей. Гунанд шарахнулся в сторону, словно ожидая, что планшет взорвётся, а вот Лемстер подошёл и тоже посмотрел на маленький экран. Оба полицейских, прочитав всё то, что там было написано, вопросительно посмотрели на Алису, девочка пояснила:
– Я хочу туда поступить!
– Но это невозможно! В принципе невозможно! Вообще не возможно! – удивился Лемстер, теперь и Гунанд, всё больше приподымая брови, читал, что там написано. Бренк не была столь категорична, как её коллега:
– Алиса, как это ты собираешься осуществить?
– Дайте мне рекомендацию, очень прошу! – жалобно произнесла Алиса, ответил Лемстер:
– Но чем тебе это поможет, ты же девочка! Ещё маленькая девочка!
– Девушка, мне уже семнадцать лет. Просто я так молодо выгляжу, но по возрасту я подхожу! А имя? Не надо дописывать одну букву и буду я Алис Таволич.
– Странное имя для юноши, и потом, это же нарушение закона! А за этим последует неотвратимое наказание! – теперь возразил Гунанд. Алиса, прищурившись, посмотрела на мужчину, у которого от этого взгляда по спине побежали мурашки. Продолжая смотреть этим страшным взглядом, девушка ответила:
– А проводить допрос несовершеннолетней, вводя ей удвоенную дозу сыворотки правды, – это не нарушения закона? Разве закон за это наказал? Даже не попробовал! Этим пришлось заняться другим. Получается, что вы сильней закона, по крайней мере, так считаете! Но как оказалось, есть некоторые, которые сильнее вас.
Бледный Гунанд даже не пытался что-то сказать, только хватал ртом воздух, его подчинённый тоже побледнел. Лемстер внимательно смотрел на Алису, сжав кулаки. Обстановку разрядила Бренк, улыбнувшись, она сказала:
– Думаю, не будет таким уж большим нарушением закона, если девочка осуществит свою заветную мечту, Алиса, ведь это так? Я напишу рекомендацию, думаю, что там не только моя подпись будет. Не так ли, коллеги?
Алиса, подняв брови, умоляюще смотрела на присутствующих, перед мужчинами сейчас стоял совсем другой человек, в нём не было ничего угрожающего. Бренк вызвала свою секретаршу и быстро продиктовала ей текст. Когда рекомендация была готова и на ней появились соответствующие подписи, Алиса заявила, что хочет успеть на вечерний магнитоплан и попросила безопасника (того, что её привёз) отвезти её в монастырь, а потом на вокзал. Уже уходя, она глянула на Элиру Бренк, та произнесла так, словно давала клятву:
– Алиса, я обещаю тебе, что монастырь и школа при нём будут под надёжной охраной!
– Спасибо, Элира! – ответила Алиса и, подбежав к женщине, чмокнула её в щеку и так же быстро выбежала из комнаты, безопасник последовал за ней.
Лемстер, глядя в окно, с облегчением произнёс:
– Уехали, – после чего со вздохом добавил: – У меня такое чувство, что мы заключили сделку с дьяволом, выгодную сделку – мы от него избавились! Я так понимаю, стрелок последует за этой рыжей. Если только…
– Это она?! – со снова накатившим ужасом, от страшной догадки, спросил Гунанд и, заикаясь, выпалил: – Её надо было… Обязательно… Ещё можно успеть… Если поднять…
– Гунанд, ты что? Так хочешь умереть? – поинтересовалась Бренк и добавила: – Стрелок держит слово, и о ней мы больше не услышим, если выполним то, что обещали.
– А что мы обещали? – быстро спросил Лемстер, Бренк ответила:
– Всего лишь – охранять монастырь. Всего лишь. Не надо будить, как ты, Лемстер, сказал, дьявола, он уснул, будем надеяться, что не проснётся! А девочка решила начать новую жизнь, пожелаем ей удачи!
Глава одиннадцатая. Прошлое, двести лет назад. В стенах Академии и вне их
Пятизвёздочный генерал Джонсон вошёл в большой зал, где уже собралась приёмная комиссия. Вообще-то, его присутствие было не обязательно, комиссия может работать и без него, но сегодня был первый день и Джонсон хотел показать, что ему не безразлична работа его подчинённых. Приём только начался, а перед столом комиссии уже стоял первый соискатель. Судя по всему, этот щуплый паренёк ночевал под дверями, хотя по его виду этого не скажешь – выглаженные штаны и рубашка, короткая причёска всё это должно было радовать взгляд военного. Но глядя на лица офицеров, сидящих за столом, можно было сказать, что они не очень рады, вернее, не рады вообще. Да, паренёк был щуплый. Да ещё и рыжий, но это не повод так открыто демонстрировать к нему свою неприязнь. Причину такого отношения к этому соискателю генерал понял, когда подошёл к столу, и полковник Зуран, после отмашки своего начальства, мол, сидите, протянул Джонсону документы рыжего парня. Мало того, что это был выпускник монастырской школы (всем же известно, какое образование там получают) так ещё и рекомендация была из полиции! Подписана не только полицейскими, но ещё и сотрудником фиделфийского Управления Государственного Агентства Безопасности! Все остальные документы, в том числе и медицинские справки были в полном порядке, придраться было не к чему! Джонсон посмотрел на парня, а вот его внешность очень настораживала, уж очень тот молодо выглядел, да и в облике этого соискателя было что-то женственное: большие зелёные глаза и пушистые ресницы! У настоящего бойца должен быть непреклонный взгляд стальных глаз или хотя бы серых, как у самого Джонсона. А у этих зелёных глаз был взгляд… Генерал даже не знал, как охарактеризовать такой взгляд – наивный, что ли, но взгляд – это ещё куда ни шло, но эти взмахи ресниц! Можно было подумать, что парень кокетничает! Видно, полковник Зуран был такого же мнения, но указать именно это как причину отказа, было нельзя, в уставах нигде не регламентировалась длина ресниц. Но полковник нашёл выход, сразу предложив:
– Ну что ж, вам юноша, как самому первому соискателю, будут предоставлены льготы при поступлении. Вам предстоит пройти вступительные тесты на центрифуге, если вы с ними справитесь, то будете приняты в нашу академию! Желаю вам удачи!
Генерал внутренне усмехнулся, а некоторые члены комиссии заулыбались открыто. Такое испытание не входило в перечень вступительных, центрифуга хоть и была в перечне обязательных тестов, но при этом определялась только степень физической пригодности соискателя, никаких задач решать не требовалось. Часть комиссии, с генералом во главе, увязалась за группой, занимающейся тестированием. Рыжего паренька, продолжавшего наивно хлопать ресницами (видно, бедолага не представлял, что ему предстоит), усадили, вернее, уложили в кресло, зафиксировали и запустили центрифугу.
– Дайте четыре же, – скомандовал Зуран и кивнул экзаменаторам, один из которых задал первый вопрос. К удивлению присутствующих, вместо хрипов послышался бодрый ответ! Полковник включил видеосвязь и застыл в изумлении – паренёк улыбался, правда, ресницами уже не хлопал, только этим выдавая, что ему не так уже и легко. Нагрузку подняли до пяти же и засыпали рыжего парня вопросами, он отвечал обстоятельно и подробно, почти не задумываясь. По его ответам не видно было, что он испытывает какие-либо трудности, разве что только голос стал более низким и хриплым. Когда вопросы кончились, центрифугу остановили. У выбравшегося из неё парня был такой вид, словно он катался на трамвае, а не подвергался перегрузкам. Его взгляд, уже не такой наивный, как это сразу показалось, остановился на полковнике Зуране, тот, вздохнув, сообщил парню:
– Испытание вы прошли на "отлично"! Вы приняты! Дальнейшие инструкции получите у вашего непосредственного куратора, майора Зиберта. Если вас не затруднит, ответьте мне на один вопрос, в ваших документах сказано, что вы окончили школу при монастыре Святой Матери Терезы, но выпускные экзамены вы сдавали приглашённым преподавателям, чем это вызвано?
– Наша школа отличается от подобных, она не совсем монастырская, вернее совсем не монастырская, просто при монастыре расположена. Как вы убедились, учат там очень хорошо. Но признайтесь, когда вы узнали, что я окончил монастырскую школу, то первая ваша мысль была о крайне низком уровне моих знаний как выпускника такой школы. Вот поэтому я и настоял о независимой оценке.
Зуран почувствовал нечто похожее на стыд, он именно так и подумал, когда прочёл, что школа монастырская, а вот заглянуть в документы дальше не удосужился. Чтоб скрыть свою неловкость, он задал следующий вопрос:
– Рекомендацию вам дали в полицейском управлении и в местном отделении УГАБ, эти ведомства несколько… гм. Вы имеете к ним какое-то отношение? Как известно, подобными рекомендациями они не разбрасываются.
– Стали бы вы со мной разговаривать, если бы мне рекомендацию дал монастырь? Сюда ведь всех, кто захочет, не принимают. А моё отношение к полиции и фиделфийскому отделению УГАБ… – улыбнулся парень. Полковник хотел сделать ему замечание о недопустимости такого тона к преподавателям академии, но так и застыл с открытым ртом, услышав, что дальше сказал такой нежный с виду паренёк:
– Мне дали там рекомендацию, чтоб от меня избавиться. Ведь я уехал из Фиделфии и вряд ли туда вернусь, если закончу академию. А если и вернусь, то не в прежнем качестве.
– Избавиться? Если хотели так избавиться, то почему просто не арестовали? – удивился один из офицеров, членов приёмной комиссии. Ответ паренька обескуражил всех. Тот, улыбнувшись, теперь это была не прежняя наивная улыбка, объяснил, почему столь авторитетные организации хотели избавиться, но не могли это сделать привычным образом:
– Меня не могли поймать, для ареста предъявить нечего было.
Майор Зиберт увёл рыжего паренька, а Зуран сказал Джонсону:
– У меня уверенность, что с этим парнем, так похожим на воспитанницу института благородных девиц, будут очень большие проблемы! Да и имя у него!..
– Что тебе не нравится в этом парне, – улыбнулся генерал, ему понравилось, как этот соискатель со странным именем выдержал испытание. Не все курсанты, уже готовившиеся к выпуску, могли показать подобные результаты, а ведь они проходили специальную подготовку, больше похожую на подобные испытания! Это делалось для проверки профессиональной пригодности выпускников академии! Генерал, улыбаясь, продолжил: – А имя? Зак, чем тебе не нравится имя Алис? Имена, как и фамилии, выбираем не мы, нам они даются при рождении. Алис, пусть необычное, но короткое и запоминающееся имя, сокращать, как твоё, не надо, согласись – Изаккия звучит немного старомодно, да и для оперативных переговоров не совсем удобно.
После того как рыжий парень получил на складе форму, майор Зиберт решил вернуться к комиссии, отправив парня в общежитие, рассказав, как туда идти:
– Выйдешь на улицу, зайдёшь в следующий корпус, скажешь коменданту, чтоб поселил тебя в блок "С". Если всё понятно, то выполняй.
– Есть! – чётко ответил парень, вытягиваясь по стойке смирно. Майор, чуть подняв бровь, сказал:
– Так отвечают в армии Равалии, у нас принято говорить "Так точно" или "Да", но при этом обязательно добавлять – "сэр", понятно?
– Так точно, сэр! – ещё больше вытянулся паренёк, Зиберт улыбнулся и скомандовал:
– Кругом, шагом марш!
– Да, сэр! – выкрикнул парень и, чётко развернувшись, зашагал в указанном направлении, зашагал не парадным строевым шагом, но так, как положено по уставу!
Вернувшись к экзаменационной комиссии Зиберт, сказал Зурану:
– Готов поспорить на своё месячное жалование – этот парень знаком с воинской службой. Выглядит слишком молодо, но есть вещи, по которым можно определить – служил ли человек и как долго. У меня такое впечатление, что парень уже где-то служил!
Общежитие курсантов академии не было похоже на обычные студенческие, не было оно похоже на казармы в военных училищах, пусть и разделённых на отдельные комнаты. Отличия начинались уже с коридоров, они были узкие! Туда выходили овальные двери с высокими порогами, а сами помещения напоминали отсеки космического корабля: в маленький и узкий коридорчик, соединяющий входную дверь с санитарным блоком, выходили две двери, маленьких комнат-кают, расположенных напротив друг друга, в каждой из которых была двухъярусная кровать.
Стоя у зеркала в санитарном блоке, Алиса рассматривала своё снова изменившееся тело. Мало того, что бёдра стали уже, а плечи шире (не намного, но сам силуэт поменялся), так ещё грудь уменьшилась, можно сказать, что совсем исчезла! Конечно, есть такие девушки, которых называют за глаза (или дразнят) – доской, но Алиса никогда такой не была, а сейчас именно так и выглядела! С другой стороны, если бы на складе ей пришлось примерять все обновки, в том числе и майки, то её перебинтованная грудь вызвала бы вопросы. Но там обошлось, особенно когда майор Зиберт, обращаясь к интенданту-капралу, выдал дежурную шутку – воруешь понемногу, чернильная душа! Капрал страдальчески посмотрел на Алису, видно, эта шутка ему порядком надоела, но не начинать же спорить со старшим по званию, а отшутиться бедолага интендант просто не умел. Алисе стало жалко этого пожилого человека, и она выдала фразу, не раз слыханную (ещё в той жизни) от ушлого старшины:
– Воровать не только можно, но и нужно! Но не больше чем на дисциплинарное взыскание!