Проехав чуть меньше километра по разбитой каменистой дороге, мы поняли, что надо остановиться и продумать наше положение. Саид нашёл живописную полянку, окруженную ореховыми деревьями, и ловко притормозил, поразив своей виртуозностью Лейлу.
Серега сразу же попенял мне, что я забыл спросить Бободжона о Бабеке. Я ответил ему тем же. Говорить о ждущих нас впереди приключениях никто не спешил. Мы, так и не начав прения, надолго замолчали…
И без разговоров всем было ясно, что совет, в общем-то, и не нужен - обратной дороги для нас нет! До злополучного Нагза оставалось всего пять километров. С каждой минутой он притягивал нас все больше. В конце концов было решено остановиться на этом месте, чтобы отдохнуть, поужинать, а ночью попытаться прорваться, по возможности не применяя оружия. Чем все это закончится - никто не знал. Настроение у всех моих спутников, кроме Саида, оставалось подавленным. Лейла, видя, что я раздражен и едва сдерживаюсь, старалась держаться вне моего поля зрения, но я чувствовал ее либо спиной, либо мое боковое зрение угадывало ее черный силуэт.
Понемногу каждый из нас нашел себе занятие. Житник, казавшийся наиболее спокойным, неторопливо приводил в порядок ружья. Закончив, он надвинул на лицо армейскую шляпу и улегся спать под кустами алычи и барбариса. Саид с Лейлой, истощив, наконец, тематику творчества Хафиза и Хайяма, занялись приготовлением ужина.
Я же пошел к реке. Под крутым берегом, поросшим плакучими ивами, сидел Сергей и, казалось, бездумно бросал в воду камешки. Я сел рядом с ним и занялся тем же.
- Послушай, ты недавно мне что-то о Чечне говорил, - спросил меня Сергей, не оборачиваясь. - Что ты там забыл?
- Смеяться будешь! Я специализировался на поиске редких металлов, а потом золотом увлёкся. Точнее, увлекли…
Однажды Дудаев по ТВ сказал, что в Чечне золота полно. Сейф, говорит, вон тот, за моей спиной забит самородками. А у меня был один знакомый чеченец. Позвонил он, как-то летом 92-го, как раз после той телепередач и предложил на пару недель слетать на вертолёте в какой-то там район и золото поискать.
Я поехал. Приняли хорошо. На следующий день в вертушку посадили и в горы отвезли. Красиво у них там - башни пустые, высокие, прямые! Покосившиеся могильники, забитые полумумиями, полускелетами. Огляделся я, и сразу понял: - золота здесь нет, и в ближайшие геологические периоды не будет. Ну, думаю, хоть "ваньку повалять" надо, жаль ребят огорчать. Начал я шлихи мыть. Тружусь, как муравей, а рядом четыре автоматчика. От скуки в деревья стреляют. Их интересовало, с какого расстояния можно прострелить берёзу диаметром в полтора метра. А я отмыл десяток шлихов, достаю лупу и им к глазам: - смотрите - есть металл!
Они на блёстки слюды пялятся, языками цокают, сетуют, что очень мелкие камешки…
Мне этот цирк очень скоро надоел. В речке форель плещется, в кармане леска с крючком на палочку намотана, а я золото "ищу"!
Я им говорю: "Давайте, ребята, хватит! Поздно уже, топайте в лагерь, отдыхайтеа я с удочкой пройдусь". А они: "Нет, ты - гость, охранять будем".
Рыбалка была сказочная! Форель на голый крючок бросалась!
Но это не мешало мне быть начеку.
* * *
Через пару дней наш бугор, Харон, осознав, наконец, что чеченского золота нет, и не будет, предложил сходить за ним в соседнюю Грузию. По его словам неподалеку от границы, было какое-то промышленное месторождение.
Часть чеченцев понимающе закивали головами, другая же часть, человек шесть, после небольшого обсуждения, предложили оперативный план с использованием вертолета Ми-8, отвлекающим маневром и совсем небольшим кровопролитием. В качестве тренировки они тут же устроили соревнование по стрельбе. Полюбовавшись на это безобразие, я предложил в качестве цели свой геологический молоток. Воткнул его торчком на расстоянии сто метров, а призом выставил право росписи на берёзовой ручке. Но, к великому огорчению стрелявших, никто не потревожил покой моего верного "друга"! В Грузию я не поехал, сославшись на "неизлечимый недуг". Через пару дней я был в Москве и искал работу. Вот и весь вояж! Ну что? Пошли, что ли, рыбу половим! А то после воспоминаний о чеченской форели у меня слюнки потекли…
Сергей с радостью согласился и тут - же полез в воду за рачками для наживки. Я пошел к машине, достал из кузова удочки и вернулся к реке. Очень скоро на наших куканах трепыхались четыре небольших, с ладонь, маринки.
Удовлетворившись этим, мы пошли к машине, чтобы немедленно зажарить рыбу на углях. По пути я заметил небольшую скалу с прилепившимся сбоку деревом. Обычно около них вода вымывает глубокие ямы, в которой наверняка сидит крупняк. Вода медленно кружилась в омуте, устремляя за собой опавшие листья и пену.
Почему-то волнуясь, мы насадили наживку и стали ждать поклевки.
Сереге повезло, и он быстро вытащил форель граммов на четыреста и неплохую маринку. Я занервничал, ведь до этого самой крупной была моя рыбина! Я терпеливо ждал, и не напрасно! За следующие две минуты мне удалось вытащить одну за другой три большие маринки.
Когда я вынимал крючок из пасти четвертой, из глубины омута медленно поднялось лицо с закрытыми студенистыми веками. Вслед за головой всплыли белые вымоченные руки с пальцами, объеденными рыбой. Утопленник был в ковбойке и черных джинсах. Ноги его либо застряли в корнях росшей на берегу чинары, либо были обуты в тяжелую обувь, либо просто были утяжелены грузом, и поэтому тело не поднялось полностью, а косо расположилось в воде под углом около 50 градусов. Потеряв способность говорить, мы сели на край омута и стали смотреть на утопленника.
- И за что ты его не любишь. Черный? - выдержав паузу, спросил тихо Сергей. - Вроде нормальный парень…
- Понимаешь, Серый, трудный он, - ответил я, поняв, что речь пошла о Житнике. - Но ты не прав. Я его "люблю" по - своему, потому что подлянок он мне сделал - не счесть! Понимаешь, если каким-то чудесным образом из памяти выбросить все плохое, то все хорошее в ней поблекнет! Вот за эту непонятную метаморфозу я и терплю Юрия Львовича!
Я говорил, а в мозгу шевелились мысли: "Мужик русский, голова пробита, на боку, похоже, тоже рана, в воде - около недели. Надо бы возвращаться…"
Время от времени тело утопленника сносило течением немного вправо.
- Может, вытащим, закопаем по-христиански, а? Нерешительно спросил Сергей.
- И охота тебе? За руку потянешь, - оторвется. Видишь, он в кисель превратился! Не отмоешься потом. Пусть здесь покоится.
Похоже, ему нравится. Как в ванне нежится! Кайфует.
- Можно его в речку отбуксировать…
- Да ну его к чёрту! А если тут их десяток таких? Хоронить будешь неделю! Забудь, пошли назад.
- Пошли. Рыбу из омута с собой возьмем или выбросим?
- Давай возьмем. Хоть похвастаемся…
Мы нанизали выловленную в омуте рыбу на кукан из ивовой ветки и решили никому не говорить об утопленнике.
Все равно Юрку с намеченной цели не свернуть, один пойдет!
- Так что одно нам осталось - вперед и прямо. Серёга немного подумал, а потом нерешительно выдал: А рыбу-то жаль выбрасывать! Послушай, однажды в Каратегине у меня в отряде провиант закончился. Осталось полмешка сушёных, заплесневелых буханок хлеба, галки в небе и сурки вокруг. Патронов не было, и стали мы сурков ловить. А они поняли и попрятались… Еще вчера табунами бегали, а тут ни сурченка вокруг! Наконец, через два дня один удавился… Шерсть клочьями, блохи, с муху размером, тучей из него прыгают. Стал я его разделывать. Шкуру снял, брюхо распорол. Меня чуть не вырвало. Забросил я его подальше в траву.
Два дня мы ходили вокруг тушки, а она провялилась на ветру, симпатичная такая стала, в общем, аппетитная почти. Собратья же бедняги вовсе исчезли, как ветром сдуло. К вечеру третьего дня мы переглянулись, потом порубили сурка на мелкие кусочки и зажарили в жиру до красноты. Ничего, вкусно было, хоть и не на хлопковом масле…
Ты уже, наверное, понял, к чему я это рассказываю?
- Понял. Рыбу, пойманную в яме, зажарим до красноты и съедим!
* * *
Когда мы шли к биваку, Кивелиди начал разговор, давно терзавший его: - Знаешь, почему я ушел из Управления геологии на стройку, потом на тюльпаны, потом цитрусовыми занялся и прочее?
Хотел сам прорваться, своими руками и головой. Но не вышло!
В такой "грязи извалялся"!
БИЧ я теперь - Больной Индифферентный Человек! И не возражай мне! Были такие моменты, - убил бы свою жену! За понимание и всепрощение!
Меня обманут, обидят - она успокаивает: "Не расстраивайся, мелочи все это!" Сделала из меня Толстовца! За это я озлобился на неё!
И не могу простить!
- Серый! Ты же большой мальчик! И поэтому должен понимать, что прорываются только через "дерьмо''! Надеюсь, в школе учил зоологию? Слушай загадку: "Оно всегда там, где люди"! А здесь "его" нет. Здесь дремучий лес, крутые скалы, тихие омуты! А это, сам понимаешь, ни с чем не сравнимо. Так что дерзай, друг прорывайся! Фортуна сегодня с тобой!
У машины нас ждал дастархан. Лейла приготовила рис с зернами граната и он, белоснежный, зернышко к зернышку, аппетитно дымился на блюде. Рядом стояла чашка с извлеченными со дна казана кусками поджарки. Завершала весь этот изыск тушёнка, с поджаренными на костре кусочками лука и хлеба!
Не мешкая, я соорудил из камней нечто, подобное мангалу. Нагреб туда утлей из костра, сделал из зеленых веток решетку и бросил на неё нашу добычу.
Через десять минут сказочный запах жареной рыбы распространился по всей поляне, и мы забыли и о рисе, и о тушенке.
После форели и двух маринок, а также полкружки спирта, жизнь показалась мне настолько прекрасной и удивительной, что я рассказал товарищам о причине повышенной упитанности рыбы, только что выловленной, из омута…
Нисколько не смутившись, Федя и Юрка по - братски разделили последнюю тушку…
Выехали мы к вечеру. Солнце уже опустилось за горы, подул ветер, стало прохладно. Машина, рыча и чертыхаясь, мужественно, метр за метром преодолевала тернистый путь, ведущий нас к Мечте… Нас бросало из стороны в сторону, но когда грунтовка стала терпимой, я прикрыл глаза, и мысли мои унеслись в прошлое…
Наша вахтовка шла по этой дороге из Пакрута. В проходе, между боковыми сидениями лежал завернутый в палатку труп дизелиста, погибшего на перевале. От тряски, особенно на крутых спусках, он съезжал к передним торцевым сиденьям и терся головой о ноги пассажиров. Время от времени кто-нибудь из них брался за голову покойника и задвигал вглубь салона…
4. Архитектор золотой лихорадки. В яме у бандитов.
- Смотри, братва! Нагэ начинается! - разбудил меня возбужденный возглас Житника, заметившего впереди обычные для окраин кишлаков лоскутные поля ядовито-зеленой люцерны.
- Ну, ну! Чувствую, мы здесь задержимся. Главное - не суетиться, - пробормотал я, пытаясь скрыть волнение. - Наверняка нас ждут. Вечером машину слышно за километр.
- Не боись, Руслан, прорвемся! - впервые за весь день я услышал голос Феди.
Въехав в кишлак, мы остановились. Путь нам преградил немудреный шлагбаум из брошенного поперек дороги ствола толстенного тополя. За ним в темноте слышались голоса. Говорили по-таджикски.
Мы высыпали из машины и за валунами обочины увидели пятерых или шестерых людей в тюбетейках и разноцветных стеганых халатах. У троих были автоматы. Один из них, плотный, с застывшим обветренным лицом, приказал нас обыскать, а затем, ткнул поочередно указательным пальцем в Юрку, меня, Серегу и Федю, коротко сказал:
- Пойдете со мной.
Переглянувшись, мы пошли за ним к ближайшему кирпичному строению с новой шиферной крышей. Дом был окружен глинобитным дувалом, у широко распахнутых, высоких, резных ворот стоял Саид. Я подошел к нему и попросил присмотреть за Лейлой.
- Слушай, не отпускай ее далеко. Ты ей теперь и брат и отец,
- Хоп, Руслан. Что могу, - сделаю. Иди, не бойся. Это мой дядя. Хороший человек, но немножко крутой. Резвон его зовут.
- Так ты знал, что здесь нас ждет!!?
- Зачем знал? - обиделся Саид, но тут же заулыбался вновь. - Дядя давно меня в гости звал. Поэтому я соглашался Арху с вами ехать.
- Понятно… Значит не Юрка тебя, а ты Юрку нашел…
Мысли о возможных неприятностях потихоньку стали досаждать мне.
Несколько минут спустя, мы сидели в просторной, среднеазиатской комнате. Пол был застлан красивыми паласами. В углу возвышалась кипа разноцветных ватных одеял. У стены стоял обычный, зеркальный, платяной шкаф на ножках. Рядом косо висела неизвестно, как очутившаяся здесь, старинная сабля. Мы уселись на курпачах и стали ждать. Через некоторое время вошел Резвон, сел напротив и начал нас рассматривать одного за другим.
- Племянник Ваш - веселый парень… - выдержав его пронзительный взгляд, начал Сергей.
- Куда едете? - надменно вздернув подбородок, оборвал его Резвон на чистом русском, без тени акцента.
- На рыбалку в Арху. Вот гость из Москвы, приехал отдыхать. Друг мой, однокурсник, - кивнул на меня Сергей.
- Родился в Таджикистане, работал здесь долгое время.
- На Пакруте, Кумархе, Тагобикуле. Хорошо знает Бабека. Он работал в его партии взрывником.
- Очень хорошо. Вы вовремя приехали, - улыбнулся он, как будто бы сам назначал дату нашего прибытия в Нагз.
- Мне хорошие геологи нужны. Хочу золото добывать на Пакруте. Знаешь Пакрут?
- Я же говорил, он знает, - показал Сергей на меня.
- Давай, рассказывай! - жестко обратился Резвон уже ко мне.
- Есть там золото в одном месте. В двенадцатой рассечке первой штольни. Сто граммов на тонну. Чешуйки - с миллиметр… Когда это место нашли, пришлось ставить в рассечке бетонную стенку. Каждый день кто-нибудь выковыривал оттуда кусок золотоносной породы на память. Голыми руками выковыряли нишу длиной два метра. Но я бы вам не советовал добычу организовывать. Там, на всем месторождении одну тонну золота до глубины двести метров насчитали. Подсчет запасов знаешь? Проходят буровые скважины, штольни, рассечки, берут тысячи проб, тратят на все миллион долларов, а потом говорят: "здесь десять килограммов золота с содержанием 4 грамма на тонну и никому это никогда не будет нужно".
- "Досвидайкин", как говорит мой дядя Эдгар. В общем, не советую. Дело это утомительное. Естественно, народу сюда набежит предостаточно, и стрельба пойдет по всей долине. Потом воду в реке в рот не возьмешь из-за плавающей мертвечины. Тут Резвон метнул в меня острый взгляд.
- А потом правительство танки сюда нагонит. Лучше грабить на больших дорогах - доходнее.
Помолчали. Резвон, видимо подбирая слова, назидательно изрёк:
- Кому надо - к золоту сами придут, а потом всё здесь оставят. А если танки придут - ещё лучше! У меня к ним должок есть. Давний должок. Давно отдать его хочу…
- А спецназу, в Москве обученному, Вы ничего не должны? Тем, кто на танках сюда приедет? Они тут камня на камне не оставят,
- Они сюда, а я с друзьями туда, ха-ха! Соображать надо! Всё понял?
Я все понял. И мои товарищи тоже. Мы ему нужны, чтобы создать видимость добычи золота на Пакруте. Золотая лихорадка ему нужна. А сам будет "стричь" старателей. Под отвалами штольни, можно намыть десяток граммов за день. Так что будет, чем людей увлечь! А заодно он и то место со ста граммами постарается раскопать. Нашими руками. Короче - мы заложники! В руках умного и волевого бандита…
- Понял. Ты нас не отпустишь. И не убьешь, - мы нужны тебе!
- Правильно, дорогой, правильно. Только я сделаю небольшой профилактика, - сказал он на южный манер, - посидите два-три дня в яме. Хорошая, яма, сухая! Зиндан называется. Потом расскажете, зачем вам для рыбалки столько оружия. И коптилки зачем, и хирургический инструмент зачем. Познакомимся поближе, узнаю, чего от вас ожидать. А то был у меня один знакомый, на геологическом вертолете прилетел. Я хотел его с друзьями в гости пригласить, на несколько лет, ха-ха, но он стрелять начал. Когда патроны у него кончились, я его поймал, помучил совсем немного. Хотел знать, куда летели с кирками и аммонитом. Когда кол в его задница чуть-чуть зашел, сантиметров на пять всего, кайф, наверно, даже поймал, ха-ха, он говорить начал. И рассказал про пакрутское золото. Сказал, что его там много. Год назад в Управлении геологии повторно проанализировали пробы и выяснили, что лаборатория сильно занижала содержание металла. Рассказал он всё подробно об этом месте. Это через него я решил, как и что делать. Подружились даже, как брат мне стал. Резвончиком меня называл, ящик водки выпили, три барана съели… А потом убежать хотел… Неблагодарный. От меня убежать! Сам убил его и в воду бросил. Хороший парень был. Боксер. Часто говорил мне: "Давай, ака, помолочу кого-нибудь из твоих джигитов". Всех моих богатырей побил. Робертом его звали. Все о жене своей рассказывал, "Тамара, Тамара" - головой качал, плакал даже.
Мы с Сергеем в удивлении переглянулись: "Это Роберт, наш однокашник, был там в воде!" Чтобы скрыть минутное замешательство, я спросил Резвона:
- Ты, командир, говорил: "познакомимся поближе". Ты что, в зиндан с нами пойдешь?
- Ха-ха, насмешил! В яме будешь сидеть липший день! Шутка, дорогой! За два-три дня в яме каждый из вас раскроется - кто злой, кто хитрый, кто слабый знать буду. Потом кто-нибудь на кол сядет и расскажет мне подробно, почему сюда в такое время геологи зачастили, и куда они на самом деле рвутся. А еще завтра мулла Рамитский сюда приедет, будет меня воспитывать. Зачем его волновать?
- Не любит он вас? - спросил я. - Очень не любит! - рассмеялся Резвон. А сделать ничего не может. Здесь, дорогой, я сила и власть! Сейчас вам чай-пай принесут. Пейте, ешьте последний раз, может быть, ха-ха…