* * *
Вечером, сидя за ужином, мы пришли в ужас от объема проделанной нами работы. Золотоносной руды и породы было переработано около семисот килограммов!
- "Давайте, братцы, не стараться, поработаем с прохладцей", - качая головой, процитировал Юрка Высоцкого. - Так рабы и каторжники не работают. Помните бессмертное учение Маркса-Энгельса? "Рабский труд самый непроизводительный в мире"!
- Да, Потеряли чувство меры… - согласился Сергей, - Привыкли вкалывать:
"Нам солнца не надо - нам партия светит, нам хлеба не надо - работу давай!" - так, кажется, поется в гимне молодых строителей коммунизма? С такими темпами, через неделю мы им будем не нужны. И "человеколюбивый" но практичный Доцент нас спишет…
- Все это так, но сдается мне, что завтра мы будем работать еще лучше.
- Ты хоть загнись! - начал Житник, смерив меня презрительным взглядом.
- Вы помните палочку, ну, ту самую, которой Федя свой чай размешивал? - посерьезнев, обратился я к друзьям. - По-моему, он не выбросил ее после моего рассказа о риште…
- Нет, не выбросил. Я видела, как он ее в задний карман спрятал. Удивилась еще: зачем она ему? - добавила Наташа.
- А к чему ты это вспомнил?
- Только тихо, коллеги! Головами не вертите. Видите, Нур прислушивается? Сейчас шея у него хрустнет, точно. Дело в том, что эта палочка лежит за моей спиной в углу промплощадки, Там, где кусок белого кварца на травке валяется. Головами только не вертите. Сейчас пойду туда якобы по нужде.
Испросив разрешения у Нура, на отправление физиологических нужд, я подошел к палочке и выдрал ее из земли вместе с пучком травы. Затем свернул за ближайшую скалу, спустил штаны и стал складывать пучок должным образом.
Как я и предполагал, через минуту из-за скалы появилась голова стражника. Увидев, чем я занимаюсь, он удовлетворенно кивнул и удалился. Я же стал разглядывать палочку. В средней части она была обернута клочком плотной бумаги с фрагментом серийного номера. "Из паспорта выдрана" - подумал я и не ошибся. Разорвав верёвочку и развернув клочок, я увидел корявую надпись, сделанную химическим карандашом: "Мина первый завал. В два ночи ковер-самолет. Целую, Федя".
Закончив с туалетом, я, не спеша, подошел к своим товарищам и сказал им шепотом:
- Там записка. В ней написано: "Я уехала". И снизу подпись: "Ваша крыша".
- Ты брось дурака валять, - подавив улыбку, сказал Сергей. - Что, ничего нет?
- Есть кое-что, - подмигнул я и, заметив, что Нур прислушивается, громко продекламировал: "От Клавки Шиффер пламенный привет и новенький бюстгальтер".
- Ничего не понимаю! При чём здесь бюстгальтер? Может быть, объяснишь?! - Наташа начала сердиться.
- Да это просто к слову. Тебе можно и без "бронежилета" - Я рассмеялся и, обращаясь к Сергею, добавил:
- Это от твоего горелого друга послание. Свидание тебе назначает. Обещал завтра утром продолжить свои домогательства. На, читай.
И незаметно передал ему записку. Через минуту мы все дружно поднялись на ноги, и под недоуменным взглядом Нура, побрели в штольню. Наверное, не надо было этого делать, пусть бы загнали, как обычно, но ждать до положенного времени мы уже не могли.
Как только мы расселись по своим местам, Сергей несколько раз прочитал записку. Но никто ничего не понял. Мы начали строить догадки.
- Понятно одно: надо что-то искать под первым завалом, - сразу предположил я. - Но что такое ковер-самолет?
- Это, наверное, какая - то фенечка, - неуверенно предположил Кивелиди.
- Руслан, переведи, помнишь, ты хвалился, что можешь по фене пикать!
Я понимал, что выгляжу сейчас перед своими товарищами эдаким "Бароном Мюнхгаузеном", но перевести слово "ковёр - самолёт" с фени на русский язык не мог. Моё молчание становилась всё более неприличным и похожим на знаменитую паузу Станиславского. Из этой заминки меня вывел бодрый голос Серёги.
- Ну, что? Будем искать?
- Мину? Искать? В темноте? - подключился к прениям Житник. - Замечательно! Нет, господа, лежать с вами в братской могиле я не желаю!
- Послушайте! - воскликнула Наташа. - Вчера вечером, поправляя перед сном подстилку, я случайно нащупала что-то в земле. Проводок, или что - то похожее…
- Нащупала что-то! В темноте! - усмехнулся Сергей. - Юр, это не твой "кобелёк-то" был?
Едва сдерживая смех, я пробрался к Наташе и, пытаясь определить ее точное местонахождение, попал растопыренными пальцами в упругую грудь. Она немедленно поймала мою руку, и ткнула ею в нужное место. Я тщательно ощупал проводок и понял, что оба его конца уходят в грунт подошвы штольни. Обломком супинатора, недавно послужившим мне консервным ножом, я стал откапывать проводок. Оказалось, что их два, и они тянутся под стенкой от устьевого завала до первого внутреннего и уходят под них.
На откапывание проводов из-под внутреннего завала ушло около часа.
Чтобы не загромождать "спальню", или выхода к свободе, камни приходилось таскать к месту захоронения Васи и его товарища по несчастью. Наконец наши труды были вознаграждены! Проводки привели нас к двум пачкам патронированной взрывчатки, заложенной в почву выработки. Рассмотрев их, Сергей сказал задумчиво:
- Это мина на электродетонаторе. Провода от нее ведут к промплощадке…
* * *
Вернувшись к своим подстилкам, мы некоторое время сидели молча.
- Этот милый парень Фредди, похоже, хотел отправить на тот свет своих компаньонов, то есть нас… - произнёс я медленно, но чётко.
- Точно! - Вскричал Житник. - Подорвал второй заряд в штольне, потом закопал под завалом эту штучку, и вывел провода наружу. Самое интересное, что где-то на поверхности - взрывная машинка! Покрути ее, поверни ручку - и до свидания!
- Всё правильно! Чем мы лучше предыдущих "товарищей"? - продолжал я рассуждать. - Заманил нас - "лохов", "поимел", а затем в расход… Но потом передумал… Пожалел? А может быть что - то понял?
- В любом случае мы пока живы, - задумчиво сказал Сергей. - А Федька хотел, наверное, чтобы мы в два часа ночи выход долбанули, отвлекли стражников… Но как он, калека, с ними справится?
- А может у него есть оружие? Автомат или ружьё… - услышали мы голос Наташи.
- Да он сковородки не поднимет, не то, что ружья! - перебил ее Юрка.
- Погоди, погоди! - вдруг озадаченно повысил голос Сергей.
- Когда нам Резвоновское оружие досталось, я свой "ТТ" в рюкзак кинул, чтобы карманы не рвать. А потом, после стрельбы я сунулся в него за сигаретами, а ствола не было… Я еще подумал, что он на дно завалился и не стал рюкзак выворачивать.
- Послушайте, послушайте! - воскликнул я, осененный неожиданной догадкой. - А может всё очень просто? Помните щит? Который Доцент приказал сбить, чтобы выход из штольни на ночь прикрывать? Может быть, охранники ночью спят на нем? И Федя придумал из него…
- Ковер-самолет устроить? - закончил за меня Сергей и, подумав немного, продолжил:
- Что-то мне все это не нравится.
- Не нравится? - воскликнул я, - да в нашем положении любые Федины игры нам на руку! Вот только чем мы сделаем бабах? Электричества - то нет. А без него, как известно, электродетонаторы не взрываются!
- У меня есть детонатор! - услышали мы голос доселе молчавшего Бабека.
- Я брал один, когда первый день мы в лагерь их проверял. Он зеленый был мал - мал. Вада, наверно, пападал. Я его карман ложил. Я любил взрывник быть, скучаю теперь… Хороший был работа…
- А шнур огнепроводный?
- Фитиль сделаем! - предложил Житник. Из завязки от спального мешка.
Мы сразу же принялись за дело. Бабек осторожно, чтобы снаружи не услышали звона цепей, стал укладывать заряд так, чтобы взрыв вышиб "дверь" аккуратно, не повредив существенно лаза. Я, детонатором соскребал серу со спичек, и она сразу же сыпалась в дульце. Сделать это, было решено на всякий случай. Вдруг слабо тлеющего огонька фитиля не хватит для взрыва лежалого детонатора . Сергей с Юркой экспериментировали с фитилем. Оказалось, что если его смочить бензином из зажигалки и дать немного подсохнуть, то он неплохо и быстро горит.
Через пару часов все было готово. И тут мы услышали взволнованный голос Лейлы:
- А время? Как мы узнаем время? Часы нет!
Несколько минут в штольне была полная тишина. Если мы взорвем выход не во время, то на свободе нас могут встретить автоматные очереди!
- Дела! - протянул Кивелвди. - Написал Федька "В два часа", значит, надо в два рвануть. Не зря ведь он паспорт портил.
- Что же делать? - растерянно спросила Лейла.
Все смолкли. Лишь наши напряженное сопение и грустные вздохи нарушали тишину штольни.
- Слушайте! - прервал я затянувшуюся паузу, - я давно заметил, что если перед сном я скажу себе: "Завтра встаю в 7-13", то я встаю точно в 7-13. Если, конечно, не боюсь проспать. Тогда я вообще не засыпаю. Может быть, попробуем? Обсудив всё досконально, мы постановили: Я - главный хронометр, а Сергей - запасной. После этого мы улеглись спать…
* * *
Когда я проснулся, никто не спал. Бабек со спичками в руке ждал мою команду. Ровно в два я махнул ему рукой… Взрывная волна оглушила нас. Не обращая внимания на кровь, выступившую из ушей, я кинулся к отверстию, проделанному минуту назад. За мной вылез Серёга, подталкиваемый Житником. Бабек и Юрка вылезли сами.
На промплощадке одиноко лежал Нур с огромной кровавой дыркой вместо глаза. А из-за скалы вышел человек, и мы услышали до боли родные слова:
- Ну, чё хлеборезки раскрыли? Целоваться будем, или пузыриться? Через мгновение, перед нами стоял наш спаситель. Тощий, босой, с лихорадочно поблёскивающими глазками и с грязными бинтами, болтающимися вокруг шеи. В здоровой руке он держал Серёгин пистолет. А переломанная рука болталась плетью и вызывала чувство сострадания.
Я кинулся к Феде, обнял тщедушное тельце, и простил ему всё сразу и бесповоротно! Юрка, бросив на него испепеляющий взгляд, взял нуровский автомат и ушёл в дозор. Бабек кинулся к ишакам. Я усадил Фёдора около костра и принёс покушать. Он ел, словно волчонок: урча и повизгивая. Ложка то и дело выскальзывала и падала. В конце концов, не выдержав её провокаций, Федя начал есть просто - через край отхлёбывал варево и стонал от удовольствия… Глядя на него, я думал о том, что бумеранг - это не только деревяшка, возвращающаяся на исходную позицию, но и нечто, относящееся к философской категории.
Отыскав с Серёгой этого несчастного и вернув к жизни, мы возействовали на его душу и тем самым спасли себе и остальным жизнь.
Потом мы с Кивелиди стали обдумывать, как лучше устроить засаду на Учителя и его людей. Через некоторое время к нам присоединились Лейла с Наташей. Растерянно улыбаясь, они рассказали, что чуть не погибли. Оказывается, как только они вышли из убежища, обвалился кусок скалы, под которым они стояли. Я обнял обеих девушек и повёл к Феде. Подойдя к костру, я рассмеялся: Прошло минут пятнадцать, как я отошёл, а Федик всё ещё рычал и рвал пищу своими железными челюстями, больше похожими на мясорубку. Подошёл Бабек. Я спросил про ишаков.
- Всё готово, Руслан! Нада уходить!
- Кандалы бы вам снять! - помогая укладывать тяжелый рюкзак, напомнил нам Федя о недавнем рабстве. - С ними далеко не убежишь!
- Возится некогда! - возразил Сергей. - Перебьем цепи, а остальное потом снимем.
Пока мы таскали вещи, Федя нашел на промплощадке кувалду с зубилом. Разбив кое - как цепи, мы навьючили ишаков и быстро стали спускаться вниз к реке.
Но не прошли мы и нескольких метров, как увидели силуэт человека. Даже в темноте мы узнали его и вздрогнули!
Лицо, как и все тело, было покрыто мусором, налипшим на влажные раны и воспаленную кожу. В его дергающихся руках прыгал автомат. Он пытался стрелять, но сделать этого почему-то не мог. Он злобно выл, борясь с непослушным оружием, но, слава богу, безуспешно. Юрка бросился к окаменевшей Наташе и, обняв ее за плечи, стал приговаривать:
- Тихо милая, тихо… Давай без глупостей… Это просто детский фильм такой… Ужастик называется…
Мы же с Сергеем бросились к монстру, но он, кинув в меня автоматом, убежал за скалы.
- Автомат у него… - удивленно пробормотал Сергей, глядя ему вслед. - Как говорил Ходжа Насреддин, если это кошка, то где же плов? А если это плов, то где же кошка? Значит, наших охранников завалил этот тип, а не Федя…
- Пошли, пошли, - зашипел на него Житник. - Сейчас Наташка опять в обморок рухнет и придется нам еще полчаса здесь торчать…
- Вы идите, а я за ним побегу, - выпалил Сергей, явно решившийся навсегда покончить с назойливым полутрупом. - А то он на каждом километре приставать будет. Надоело.
И, сверкнув глазами, побежал вниз по склону.
- Хозяин - барин… - протянул Юрка, пожав плечами.
Мы вернулись к своим ишакам, поправили поклажу и спешно двинулись вниз по тропе. И через сотню метров наткнулись на Сергея, почему - то стоявшего на коленях. Перед ним лежал наш преследователь. Прикопав его и обложив камнями, мы двинулись навстречу неизвестности…
* * *
А Абдурахманов в это время ехал, с вооруженными до зубов головорезами, в аэропорт. Несколько дней назад поняв, что вертолеты, нанятые от имени Управления геологии, не долетели до Уч-Кадо, он занялся поисками подставного лица. Нашел его в виде родственника жены, занимавшего довольно значительный пост в Министерстве здравоохранения.
Узнав об Уч-Кадинском золоте, этот чиновник запросил себе половину добычи и, получив согласие, в один день договорился о предоставлении Тимуру санитарного вертолета.
Приехав в аэропорт, Абдурахманов узнал об исчезновении в районе Барзангинского горного узла машины с коварным Ходжой Насреддином. Естественно, он не поверил в катастрофу. Отрицательные эмоции переполняли Тимура, и в любую секунду он мог лопнуть от их передозировки:
- Убью! Всех убью! - Повторял он, шагая по аэродромным плитам. - И этого паршивого грека, и этого негодяя Ходжу! Оболью керосином и сожгу!
- Зачем тебе пачкаться, Тимурчик! Разреши эту приятную работу сделать нам, - недобро улыбаясь, вторил ему, шедший рядом, наемник по прозвищу Хирург.
- И клянусь Аллахом, если ты не получишь полного кайфа, то мы с Сафаром съедим друг другу уши!
- Не сомневайся начальник! - подтвердил исполнение ушного харакири второй наемник Сафар.
- Хирург в этом деле профессор! Не постесняюсь сказать, почти - академик! Он в Чечне "такое" выделывал - сам Хаттаб удивлялся…
* * *
Через полчаса мы вышли на тропу, по которой два дня назад шли в город, довольные, полные радужных планов, с мешками, полными золота.
- Нет, не надо туда… - замученным голосом остановил нас едва волочивший ноги Федя.
Мы не успели его спросить почему. В дехиколонской стороне густо затрещали автоматы.
7. Дорога на Тагобикуль.
Стрельба в Дехиколоне длилась минут десять, не больше.
- Передрались, наверное, из-за золота, - предположила Наташа, с тревогой глядя на скрывающие кишлак остроконечные кумархские скалы.
- Говорил я ему, взорви штольню и живи спокойно, детей учи! Нет, полез в историю, карбонарий хренов ! Кому теперь золото достанется? Ни себе, ни людям! Я мечтал лишь об одном: Не ввязаться в очередной конфликт и спокойно дойти до барака Лехи Суворова.
- А ты что темнишь, Сусанин долбаный? Что - то знаешь? - прицепился к Фредди Житник.
- Говори, куда нас вести собираешься! Мы тебя, орла драного, теперь хорошо знаем. Шоры то спали с глаз! Небось, не одно минное поле для нас приготовил! Кстати, пушку Серегину верни, ворюга… Федя выслушал Житника молча. Потом степенно, без злости выдал:
- Хватит тявкать! Дай сказать!
Я махнул Юрке, и тот умолк. И тогда Федя подробно рассказал, что рядом с тропой, по которой мы шли в город три дня назад, сейчас стоит большая дехиколонская отара, и чабаны вооружены. И вряд ли они пасутся на этом участке тропы в целях повышения суточных привесов. Слишком жидковата травка… И поэтому он предлагает подниматься на другой борт реки Уч-Кадо и оттуда, по Интрузивному саю, спуститься к реке Тагобикуль.
Времени это путешествие займет почти столько же, сколько через Ягноб.
Мы сочли это предложение разумным и, сбив кандалы на куске гранита, потопали вверх по давно заброшенной дороге.
В прежние годы частенько, не дождавшись старенького, и вечно ломавшегося вахтового "ГАЗ -51", я подымался по ней пешком в наш разведочный лагерь. Грунтовая дорога была местами с резко завышенным уклоном, глубокими, под брюхо, колеями и многочисленными крутыми поворотами. Она начиналась в долине Уч-Кадо на высоте 2700 м и заканчивалась на отметке 3820 м у последней нашей штольни в развороченных бульдозерами "альпийских" лугах. В те времена неспешный подъем с частыми переходами на тропы, срезающие отдельные пологие петли дороги, занимал у меня около полутора часов. Сколько времени он займет у нас после трех суток лишений, я не знал. Да и знать не хотел. Главное - мы с каждым шагом уходим прочь от этого проклятого места, пусть пустые, но живые…
Дойдя до первого поворота дороги, мы перешли на тропу.
По ней я пошел первым. Лейла семенила позади ишака, ведомого мною, и смотрела то себе под ноги, то на казавшуюся совершенно недостижимой вершину 3904. В начале подъема я сказал ей, что мы пересечем водораздел чуть левее и ниже, и сейчас в глазах девушки светилось любопытство: она никак не могла поверить, что сможет туда добраться.
- Сколько часов мы будем лезть? - крикнула она мне. - Десять или двадцать?
- Без ''иншалла" три часа. К обеду будем! А ты что, сомневаешься, что поднимешься? Брось! После Арху это тьфу!
- Не сомневаюсь! - Ответила моя козочка и опять посмотрела на вершину.
Когда она опустила глаза, я увидел в них слезы.
- Что случилось? - спросил я удивленно
- Ничего! - прошептала Лейла, отвернувшись в сторону.
- Если не скажешь, то я сейчас от огорчения споткнусь и упаду вниз, как Федя! - шутливо пригрозил я, кивнув в сторону обрыва, вплотную подобравшегося к тропе.
- Оттуда будет видно все… - пробурчала Лейла, не поднимая головы.
- Опять ты за свое! - повысил я голос, поняв, что Резвон опять ворвался в нашу жизнь, и его надо будет как-то забывать.
К счастью, в это время внизу в распадке на берегу ручья я увидел прямоугольники палаточных площадок своего старого поисково-съемочного лагеря и, обрадовавшись возможности отвлечь Лейлу от воспоминаний, начал быстро рассказывать: