- Да, пожалуй, пора прервать его lekker slaar.
Он поднялся в тот момент, когда Франческа вошла с подносом, уставленным чашками. Увидев лицо Курце, она застыла в нерешительности.
- Что случилось?
Я взял у нее из рук поднос и поставил его на стол.
- Мы собираемся поговорить с Уокером. Тебе стоит пойти с нами.
Но Уокер уже проснулся, и по выражению его лица я понял, что он в курсе происходящего. Он выскочил из койки и попытался обойти Курце, но тот замахнулся на него.
- Подожди, - сказал я и схватил Курце за руку. - Мы ведь собирались поговорить с ним.
Курце с трудом совладал с собой, и я отпустил его руку.
- Курце считает тебя лжецом, - обратился я к Уокеру. - Что скажешь?
Глаза его бегали, он бросил на Курце испуганный взгляд и тут же отвел глаза.
- Я не говорил, что он кого-то убивал. Я этого не говорил.
- Действительно, не говорил, - согласился я, - но ты очень прозрачно намекал на это.
Курце тихо ворчал, но сдерживался. Я спросил:
- Так как же было на самом деле с Паркером? Ты сказал, что рядом находился Курце, когда его застрелили. Курце утверждает, что его там не было.
- Этого я тоже не говорил, - ответил Уокер мрачно.
- Ты действительно отъявленный лжец, - убежденно сказал я. - У меня хорошая память, в отличие от тебя. Я предупреждал в Танжере, что будет, если ты когда-нибудь обманешь меня, поэтому берегись! А теперь я хочу услышать правду - был Курце рядом с Паркером, когда его убили?
Повисло долгое молчание.
- Ну, так был он рядом? - требовал я ответа.
Наконец его прорвало.
- Нет, не был, - взвизгнул он. - Я выдумал это. Его там не было, он был на другой стороне долины.
- Кто же тогда убил Паркера?
- Немцы, - отчаянно кричал он, - это были немцы… Я говорил тебе, что это были немцы.
Трудно было, конечно, ожидать, что Уокер сознается в убийстве, но выражение лица выдавало его. У меня не было причин щадить его, поэтому я сказал Курце:
- Это из-за него Торлони напал на нас.
Удивленный Курце проворчал:
- Каким образом?
Я рассказал ему о портсигаре, а потом повернулся к Уокеру:
- Прошлой ночью Курце спас тебе жизнь, но, ей-богу, лучше бы он дал тебе утонуть. Сейчас я уйду, и пусть он делает с тобой, что хочет.
Уокер поймал мою руку.
- Не оставляй меня, - взмолился он.
Он всегда боялся, что это может случиться, что никого не окажется между ним и Курце. Он специально очернил Курце в моих глазах, чтобы иметь союзника в давнем поединке с ним, но теперь я был на стороне Курце. Уокер боялся физической расправы, ведь свои убийства он совершал из засады, а Курце для него был воплощением насилия.
- Пожалуйста, - хныкал он, - не уходи.
Уокер перевел взгляд на Франческу, в глазах его была страстная мольба. Она отвернулась, не проронив ни слова, и поднялась по трапу в кокпит. Я стряхнул его руку и последовал за ней, закрыв за собой люк.
- Курце убьет его, - прошептала она.
- Разве у него нет такого права? - возразил я. - В общем-то я не сторонник личной расправы, но в данном случае готов сделать исключение.
- Уокер меня не волнует, - сказала она, - я думаю о Курце. Никто не может убить подобного себе и остаться прежним. Пострадает его… его душа.
- Курце поступит так, как сочтет нужным.
В глубоком молчании, отвернувшись друг от друга, мы смотрели на беспокойное море.
Люк кабины открылся, и в кокпит вошел Курце. Хриплым голосом он сказал:
- Я собирался убить этого ничтожного ублюдка, но не смог даже ударить. Ну как можно бить человека, который не хочет даже защищаться. Это просто невозможно, правда?
Я усмехнулся, а Франческа весело засмеялась. Курце посмотрел на нас, и на лице его медленно стала появляться улыбка.
- Но что же нам делать с ним? - спросил он.
- Бросим его в Танжере, и пусть идет на все четыре стороны, - сказал я. - Он испытал самое страшное, что может испытать человек, - смертельный страх.
Мы сидели, улыбаясь друг другу, радуясь как дураки, когда Франческа неожиданно воскликнула:
- Смотрите!
Я посмотрел в ту сторону, куда она показывала рукой, и застонал:
- О нет!
Курце взглянул и выругался.
Прямо на нас, рассекая бурные волны, надвигался фэамайл.
Глава IX
"Санфорд"
Чувство горестной досады переполнило меня. Я был уверен, что Меткаф окончательно потерял нас, но ему сопутствовало дьявольское везение. Он не смог обнаружить нас с помощью радара, потому что шторм снес все надстройки, - исчезла и радарная антенна, и радиомачта, и небольшой деррик-кран. Только по чистой случайности Меткаф наткнулся на нас.
- Спускайся вниз и заводи двигатель, - сказал я Курце. Потом повернулся к Франческе. - Ты тоже иди вниз и побудь там.
Я определил расстояние между нами - не больше мили, и приближался фэамайл со скоростью восьми узлов. Оставалось каких-нибудь пять минут. Что можно сделать за такое время! Никаких иллюзий в отношении Меткафа я не питал. С Торлони нам пришлось трудно, но он действовал только силой, а у Меткафа к тому же был ум.
Когда дул ветер, волны шли в одном направлении и были одинаковой величины. Сейчас же, с исчезновением ветра, на море воцарился хаос - уродливо-пирамидальные глыбы воды неожиданно вырастали и исчезали. Яхту сотрясала то килевая, то бортовая качка.
Но и катер Меткафа раскачивало и швыряло, когда внезапная волна обрушивалась на него, и можно себе представить, каково приходится его корпусу. Катер старый, прошел войну, и корпус, должно быть, здорово износился, несмотря на все заботы Меткафа. Ведь фактически срок службы таких судов - пять лет, да и материал, из которого они делались, не отличался высоким качеством. Мне вдруг стало ясно, что быстрее двигаться фэамайл не может. Меткаф на таких волнах выжимает из него максимальную скорость. Двигатели, конечно, позволяли делать и двадцать шесть узлов, но на спокойной воде, а сейчас превышение скорости в восемь узлов грозило катастрофой. Меткаф пойдет на все ради золота, но катером рисковать не будет.
Как только послышался старт двигателя, я открыл на полную катушку подачу топлива и успел отвернуть "Санфорд" от катера. Двигатель у нас - будь здоров, и я мог выжать из яхты не меньше семи узлов даже на такой волне. Передышка в пять минут увеличилась до часа, и, может быть, за этот час меня осенит еще какая-нибудь идея.
Поднялся Курце, и я передал ему штурвал, а сам спустился вниз. Открыл сундук под своей койкой и достал шмайссер со всеми обоймами. Франческа следила за мной, сидя на диванчике.
- У тебя нет другого выхода? - спросила она.
- Постараюсь не стрелять, во всяком случае до тех пор, пока они не начнут. - Я оглянулся. - А где Уокер?
- Заперся на баке - боится Курце.
- Ну и хорошо, не будет путаться под ногами, - сказал я и вернулся в кокпит.
Курце с удивлением посмотрел на пистолет.
- Что за черт, откуда он у тебя?
- Из туннеля, - ответил я. - Надеюсь, он еще годится для дела, ведь эти патроны пролежали столько лет.
Я загнал большую обойму и поставил на место плечевой упор.
- Тебе лучше приготовить свой люгер, иди, я постою у штурвала.
Курце кисло улыбнулся:
- А что толку! Ты выбросил все патроны.
- Черт! Хотя постой, у нас же есть пистолет Торлони. Он лежит в ящике штурманского стола.
Курце пошел за пистолетом, а я оглянулся посмотреть, где катер. Действительно, Меткаф не смог увеличить скорость, когда наша яхта увернулась. Правда, большого значения это не имело - фэамайл шел на один узел быстрее нас, и было видно, что он значительно приблизился.
Вернулся Курце с пистолетом, засунутым за пояс брюк, и спросил:
- Скоро он догонит нас?
- Не пройдет и часа - Я поправил шмайссер. - Стрелять первыми не будем, а если придется, то только так, чтобы никого не убить.
- Ну да, а он будет расстреливать нас.
- Не знаю, - буркнул я, - возможно, и будет.
Курце заворчал и, вынув пистолет, стал проверять его. Говорить было не о чем. Я стал вспоминать, как надо обращаться с автоматом, повторять про себя основные правила, которые когда-то вколачивал в меня краснорожий сержант. Главное - помнить, что при отдаче дуло задирается вверх, и если после выстрела не прижать дуло вниз, следующая очередь уйдет в воздух. Я попытался припомнить что-нибудь, но ничего не получилось, что ж, придется ограничиться этим.
Через некоторое время я сказал Курце:
- Знаешь, не помешало бы выпить кофе.
- Неплохая идея, - ответил он и поспешил вниз: африканер никогда не откажется от предложения выпить кофе. Через пять минут Курце вернулся с двумя кружками, от которых шел ароматный пар, и сообщил, что Франческа хочет подняться.
Я оглянулся на фэамайл и отрезал:
- Нет.
Мы выпили кофе, пролив половину, когда яхта содрогнулась от удара очередной волны. Катер находился от нас в четверти мили, и я отчетливо видел Меткафа, стоявшего у ходовой рубки. Я сказал:
- Интересно, как он собирается действовать. К борту при такой волне не подойти - слишком велика опасность протаранить нам бок. А что бы предпринял на его месте ты, Кобус?
- Не стал бы подходить ближе чем на винтовочный выстрел и всех бы уложил. Как в тире. А когда волнение на море уляжется, взял бы яхту на абордаж без боя.
Звучало убедительно, однако так просто, как в тире, не выйдет - там металлические утки не отвечают выстрелом на выстрел. Я передал штурвал Курце.
- Мы можем проделать весьма забавный маневр. Но ты должен хорошо удерживать яхту. Когда скажу, что надо делать, выполняй моментально. - Я поднял шмайссер вертикально и уперся им в колено, потом спросил: - Сколько зарядов у тебя в пистолете?
- Немного, - ответил Курце, - всего пять.
Наконец катер оказался в какой-нибудь сотне ярдов от нашей кормы, и Меткаф вышел из рубки с мегафоном. Голос его загремел над водой:
- Зачем же так торопиться? Буксир не нужен?
Я приставил ладони ко рту:
- Рассчитываешь на вознаграждение за оказание помощи?
Он засмеялся.
- Досталось вам от шторма?
- Нисколько, - прокричал я. - До порта дойдем своим ходом. Если человеку хочется разыгрывать комедию - пожалуйста. Мне терять нечего.
Фэамайл дал задний ход, чтобы сохранить безопасную дистанцию между судами. Меткаф крутанул усилитель звука, и из мегафона вырвался отвратительный свист.
- Хал, - кричал Меткаф, - мне нужна твоя посудина… и твой груз.
Ну вот - высказался прямым текстом! А из мегафона неслось:
- Если мы поладим, то я согласен на половину, в противном случае забираю все.
- Торлони уже подкатывался с таким предложением, ты знаешь, чем это кончилось.
- Торлони был в невыгодном положении, - отозвался Меткаф, - он не мог пустить в ход оружие, а я могу.
В поле зрения появился Крупке с винтовкой в руках. Он забрался на верхнюю палубу и улегся прямо за ходовой рубкой.
- В точности как ты предсказал, - бросил я Курце.
Плохо, конечно, но не хуже всего остального. Крупке - в прошлом солдат и привык стрелять из устойчивого положения, двигалась обычно мишень. Пожалуй, ему будет непросто вести прицельный огонь с неустойчивой палубы фэамайла.
Катер незаметно приблизился, и я велел Курце следить за сохранением дистанции. Меткаф закричал:
- Ну как?
- Пошел к черту!
Он кивнул Крупке, и тот выстрелил. Я не видел, куда ушла пуля, скорее всего он вообще не попал. Затем выстрелил снова; на этот раз, судя по звуку, пуля срикошетила о какой-то металлический предмет на передней палубе.
Курце ткнул меня в бок.
- Не оглядывайся, чтобы Меткаф не заметил, но, похоже, нас скоро опять накроет шторм.
Краем глаза я стал наблюдать за тем, что происходит сзади. Горизонт был черен от мощного шквала, который двигался в нашу сторону. Господи, скорее бы!
- Слушай, Курце, - сказал я, - теперь надо любыми способами тянуть время.
Крупке опять выстрелил, пуля легла где-то сзади. Перегнувшись через борт, я увидел дыру, пробитую в кормовом подзоре. Он начинал пристреливаться. Я закричал:
- Если Крупке продырявит нас ниже ватерлинии, мы пойдем ко дну. Вряд ли вам это понравится.
Возникла пауза. Было видно, как Меткаф что-то объясняет Крупке. Я срочно вызвал на палубу Франческу. Эти пули в никелевой оболочке способны изрешетить тонкую обшивку "Санфорд", как папиросную бумагу. Франческа появилась одновременно с очередным выстрелом Крупке. Пуля прошла высоко, ничего не задев.
Увидев Франческу, Меткаф поднял руку, и стрельба прекратилась.
- Хал, будь благоразумен, - взывал он, - у тебя женщина на борту.
Я взглянул на Франческу и, увидев, что она покачала головой, крикнул:
- Можешь продолжать.
- Не хочется, чтобы кто-нибудь пострадал, - умолял Меткаф.
- Тогда - убирайся!
Он пожал плечами и что-то сказал Крупке. Опять раздался выстрел. Пуля клацнула по вертлюжному штырю.
Я горестно размышлял над странными представлениями Меткафа о морали, смешно, но, с его точки зрения, я становился виновником возможного убийства.
Шквал приближался. Это был прощальный пинок стихающего шторма, и долго он не задержится - как раз хватит, чтобы улизнуть от Меткафа, подумал я с надеждой. Вероятно, Меткаф еще не заметил его, слишком поглощен нами.
Крупке выстрелил опять. Глухой звук донесся с носовой части яхты - пуля попала в главный салон. Вовремя я вызвал оттуда Франческу!
Крупке начинал меня беспокоить. Несмотря на качку, он смог пристреляться и рано или поздно сумеет сделать точный выстрел. Интересно, сколько у него зарядов?
- Меткаф! - позвал я.
Он поднял руку, но Крупке уже успел нажать курок. Комингс переборки кокпита разлетелся в щепки прямо у меня под локтем. Мы присели, и я с изумлением увидел, что в тыльной стороне моей ладони торчит двухдюймовая щепка красного дерева; выдернув ее, я завопил:
- Эй, попридержи его! Это уж слишком!
- Что тебе надо?
Я заметил, что фэамайл опять надвигается на нас, поэтому приказал Курце отойти.
- Ну что? - В голосе Меткафа слышалось нетерпение.
- Я готов заключить сделку.
- Мои условия тебе известны.
- Какие гарантии, что ты не обманешь?
Меткаф был беспощаден.
- Никаких!
Я сделал вид, что советуюсь с Курце.
- Где же этот шквал?
- Если ты еще немного поводишь Меткафа за нос, нам, возможно, удастся оторваться.
Я повернулся в сторону катера:
- У меня есть другое предложение. Мы отдадим тебе треть - Уокеру не понадобится его доля.
Меткаф рассмеялся:
- Значит, вы наконец-то раскусили его, раньше надо было…
- Так что скажешь?
- Ничего не выйдет - половину или все. Выбирай, в твоем положении не торгуются.
Я повернулся к Курце:
- Что думаешь, Кобус?
Он потер подбородок.
- Как ты решишь, так и будет.
- Франческа?
Она вздохнула:
- Считаешь, этот надвигающийся шторм поможет нам?
- Это не шторм, но он поможет. Думаю, мы уйдем от Меткафа, если продержимся еще десять минут.
- А мы сумеем продержаться?
- Пожалуй, да, но с риском.
Губы ее сжались.
- Тогда стреляй в него!
Я оглянулся на Меткафа. Он стоял у двери ходовой рубки и слушал Крупке, который показывал ему на что-то сзади. А, он увидел надвигающийся шквал! Я закричал:
- Слушай, мы тут посовещались и сошлись на том, что тебе все-таки надо убираться к черту!
Меткаф нетерпеливо махнул рукой. Крупке выстрелил в очередной раз и промазал!
- Дадим им еще два выстрела, - сказал я Курце. - Сразу после второго клади руль вправо, как будто собираешься идти на таран, но, ради Бога, не врежься в него. Подойди вплотную и быстро выруливай на параллельный курс. Понял?
Не успел он кивнуть, как раздался выстрел, и пуля прошла прямо под кокпитом - Крупке начал стрелять слишком хорошо!
Меткаф не знал, что у нас есть автомат. "Санфорд" обыскивали много раз, а оружие, даже пистолеты, не валяется в Италии под ногами. Так что мы имели возможность припугнуть противника. Я предупредил Франческу:
- Как только начнем поворачивать, ложись на дно кокпита.
Крупке выстрелил еще раз, промахнулся, и Курце переложил руль.
Меткаф растерялся - еще бы: кролик нападает на удава. У нас было всего двадцать секунд на выполнение маневра, но мы уложились! Пока Меткаф приходил в себя, орал на штурвального, а тот на него, мы уже встали рядом. Крупке выстрелил, увидев, что мы подходим, но пуля унеслась неизвестно куда. Теперь он целился в меня. И тогда я дал волю шмайссеру.
Я успел выпустить две очереди. Первую в Крупке - нужно было убрать его раньше, чем он меня. Несколько зарядов попало в окно рубки, тогда я позволил отдаче задрать дуло. Пули легли дальше. Крупке покачнулся, закрыв лицо руками, и я услышал его крик.
Потом я перенес огонь на ходовую рубку и щедро полил ее. Вылетело стекло, но Меткаф успел спрятаться. Шмайссер дал осечку, и я, срывая голос, крикнул Курце:
- Уходим!
- Куда?
- Назад, туда, откуда пришли, в шторм!
Я оглянулся. Меткаф стоял на верхней палубе, наклонившись над Крупке. Катер не двигался с места. Нос его болтался из стороны в сторону, как будто у штурвала никого не было.
- Значит, сработало, - сказал я.
Но не прошло и нескольких минут, как фэамайл развернулся и пустился вдогонку за нами. Я поглядывал на небо и молился, чтобы мы поскорее оказались во власти шквала. Никогда прежде я так не уповал на плохую погоду!
Меткаф висел у нас на хвосте, но мы все-таки ушли. Первые порывы шквала обрушились на яхту, когда между нами оставалось всего двести ярдов, а через десять секунд катер уже исчез за плотной дождевой завесой и пенными валами. Я переключил двигатель на самую малую скорость - не пытаться же пробить эту стену. Погодка была злой, верно, но куда ей до беспредельной свирепости предыдущего шторма, к тому же я знал, что все закончится через каких-нибудь полчаса. И за такое короткое время мы должны скрыться от Меткафа.
Я поставил к штурвалу Курце, добрался до мачты, оступаясь на каждом шагу, и поднял трисель. С его помощью нас меньше сносило, и можно было определиться с направлением. Я решил пробиваться против ветра - при такой погоде решение неожиданное - и понадеялся, что, когда минует шквал, Меткаф отправится искать нас под ветром.
Яхте мой выбор явно не понравился - она вставала на дыбы, заваливалась, а я проклинал золотой киль - причину всех наших бед.
- Шли бы вы с Кобусом вниз, - сказал я Франческе, - незачем нам всем мокнуть.
Интересно, что предпримет Меткаф? Если додумается, то встанет носом к ветру, пустив двигатель на малых оборотах, чтобы устоять. Но ведь он жаждет золота и будет испытывать судьбу до тех пор, пока катер не начнет разваливаться на части. Впрочем, он продемонстрировал свое умение искусно управлять судном, пройдя через сильный шторм целым и невредимым, и этот шквал ему, пожалуй, не страшен.