Он потрогал рукой револьвер и посмотрел в окно. Вокруг самолетов началось движение. Подъехала машина, и из нее вылезли три человека в полном летном обмундировании. Они о чем-то поговорили, затем пошли каждый к своему самолету и с помощью механиков быстро сели в кабины. До Форестера донесся рев моторов - тягачи начали один за другим вывозить самолеты в сторону летной полосы. Через некоторое время эта процессия скрылась из виду, и на площадке остался один истребитель. Форестер понятия не имел о знаках отличия в кордильерской военной авиации, но решил, что три полосы па хвосте самолета, видимо, важный символ. "Вероятно, эта помеченная особо машина - того бравого полковника", - подумал он.
V
"Вот уж неожиданность, что такой человек, как Рамон Сегерра, может быть связан с отчаянной борьбой против правительства", - думал Грудер, пробираясь задами и закоулками Альтемироса к конторе Сегерры. Что общего e этого благополучного купца с революцией? Хотя несомненно, режим Лопеца очень даже сказывается на его делах: доходы поглощаются взятками, рынок все более ограничивается, а общее плачевное состояние экономики при Лопеце плохо влияет на бизнес. Революция не всегда бывает телом голодающего пролетариата.
Он вышел к зданию, где располагался центр многообразной деловой активности Сегерры, с тыла и открыл заднюю дверь. Парадный вход был, конечно, исключен? так как прямо напротив находились почта и телеграф? которые наверняка контролировались силами восьмой эскадрильи. Проходя мимо секретарши, он, как обычно, приветливо помахал ей рукой. Сегерра сидел за столом и смотрел в окно на улицу.
Увидев Грудера, тот весьма удивился:
- Что привело вас ко мне?! - воскликнул он. - Для шахмат еще рано, мой друг. - В этот момент на улице взревел грузовик, и внимание Сегерры быстро переключилось на него. Грудер заметил, что Сегерра чем-то обеспокоен.
- Я не буду тратить зря ваше время, - сказал он, вынимая из кармана конверт. - Прочитайте это, так будет быстрее.
Сегерра стал читать, и лицо его побледнело.
- Это невероятно, - сказал он наконец. - Вы уверены во всем этом?
- Они забрали Форестера и Родэ из миссии. Силой.
- Этого Форестера я не знаю, а Мигель Родэ должен был быть здесь два дня назад, - сказал Сегерра. - В его обязанности входит взять под контроль горный район, когда…
- Когда начнется революция?
Сегерра поднял глаза.
- Хорошо, называйте это революцией, если хотите. Как еще мы можем избавиться от Лопеца? - Он повернул голову в сторону окна. - Теперь мне понятно, что происходит на улице. - Он поднял трубку белого телефона. - Пришлите ко мне Хуана.
- Что вы собираетесь делать? - спросил Грудер.
- Пользоваться этим, - он ткнул пальцем в черный аппарат, - бесполезно, поскольку почта и телеграф заняты. Так что вся связь в горном районе под их контролем. Я пошлю своего сына Хуана через горы. Путь далекий, потребуется время. Знаете сами, какие здесь дороги.
- Да, нужно будет часа четыре или больше, - согласился Грудер.
- Все же я пошлю его. Но мы кое-что предпримем непосредственно. - Сегерра подошел к окну и посмотрел через улицу. - Мы должны взять отделение связи.
Грудер вскинул голову.
- Вы что, собираетесь бороться с восьмой эскадрильей?
Сегерра повернулся:
- Да. Тут не только в связи дело. Видите ли, доктор Грудер, мы всегда знали, что если начнется революция и восьмая эскадрилья будет здесь, ее надо вывести из строя. Но как это сделать - вот проблема. - Он слегка улыбнулся. - Решение оказалось до смешного простым. Полковник Родригес заминировал все важнейшие точки на авиабазе. Мины электрические, и провода, замаскированные под телефонный кабель, идут в Альтемирос. Один поворот рукоятки - и восьмая эскадрилья вне игры. - Он стукнул кулаком по столу. - Запасную рукоятку должны были установить в моем кабинете сегодня утром. Но этого не получилось, и единственный выход теперь - взять почту силой. Там выходит нужный нам провод.
Грудер покачал головой.
- Я не разбираюсь в электротехнике, но мне кажется, что можно сделать отводку за пределами почты.
- Понимаете, инженеры четырнадцатой эскадрильи занимались этим в большой спешке, так как восьмая эскадрилья появилась тут неожиданно. - Там полно всяких проводов, и никто не знает, который из них нам нужен. А где он выходит внутри помещения, я знаю, мне показал Родригес.
Раздался вой реактивного самолета, пролетевшего над Альтемиросом, и Сегерра сказал:
- Надо действовать быстро, нельзя допустить, чтобы восьмая эскадрилья поднялась в воздух.
И он начал действовать. Грудер был поражен размахом его приготовлений. Через некоторое время весь дом был наполнен людьми, и, как по мановению волшебной палочки, отовсюду стало появляться оружие - из невинных ящиков с чаем, из тюков со шкурками и прочих мест. Тут были не только винтовки, но и автоматы. Лицо Грудера вытянулось, и он сказал Сегерре:
- Я не буду принимать участие в этом, вы знаете.
Сегерра похлопал его по спине.
- Мы в вас и не нуждаемся. Одним человеком меньше, одним больше. Да и вообще, североамериканцам незачем вмешиваться в наши дела. Но после для вас может найтись работа, придется кого-нибудь подлатать.
Однако особой битвы в отделении связи не произошло. Нападение на него было столь стремительным и неожиданным, что находившийся в здании отряд восьмой эскадрильи быстро и почти без сопротивления отступил. Сегерра вошел внутрь.
- Хайме! Хайме! Где этот дурак Хайме?! - закричал он.
- Я здесь, - электрик Хайме появился, держа под кишкой большой ящик.
Сегерра повлек его в главную аппаратную. Грудер нашел за ними.
- Третий блок тумблеров - пятнадцатый справа, девятнадцатый снизу, - сказал Сегерра, посмотрев на клочок бумаги.
Хайме тщательно сосчитал.
- Вот он. Тут сначала надо отвинтить пару винтов. - Он вынул отвертку. - Сейчас, это минуты две.
Пока он работал отверткой, над городком пронесся самолет, потом другой, третий.
- Надеюсь, мы не опоздаем, - прошептал Сегерра.
Грудер положил ему руку на плечо.
- А что же насчет Форестера и Родэ? - спросил он с тревогой. - Они же на авиабазе.
- Госпиталь не планируется к уничтожению, - сказал Сегерра. - Заминированы только самые важные объекты - топливные и оружейный склады, ангары, взлетная полоса, контрольная вышка. Нам важно нейтрализовать эскадрилью, а не уничтожить ее - в ней все-таки кордильерцы.
Хайме сказал:
- Готово.
И Сегерра положил руку на тумблер.
- Это мы должны сделать, - сказал он и резко двинул рукой.
VI
Коельо, по-видимому, должен был возглавлять ударную группу. Когда он появился во второй раз, то был в полном полетном обмундировании и при парашюте. Вид у него, однако, был кислый.
- У вас будет больше времени, Форестер, - сказал он. - Решение по поводу вас еще не принято. У меня есть сейчас дела поважнее. Тем не менее, я хочу вам кое-что продемонстрировать. Дать вам наглядный урок, так сказать.
Он щелкнул пальцами. Вбежали два солдата и схватили носилки.
- Какой урок? - спросил Форестер, когда его выносили наружу.
- Я покажу вам, насколько опасно отсутствие патриотизма, - ответил улыбаясь Коельо. - То, в чем вас может обвинить ваше правительство, мистер Форестер.
Форестер пластом лежал на носилках и никак не мог понять, что происходит. Его вынесли из здания, пронесли мимо контрольной вышки, мимо последнего истребителя. Коельо на ходу бросил механику:
- Десять минут.
Механик отдал честь, а Форестер подумал: "Может быть, эти десять минут - все, что ему осталось. Не так уж и много".
Гул турбин усилился, и, повернув голову, он увидел, как первый самолет оторвался от земли, за ним - второй и третий. Они быстро исчезли из поля зрения, и Форестер не мог понять, куда они полетели. Если их задачей было разбить отряд О'Хары, то направление, в котором они скрылись, было не то.
Тем временем их небольшая процессия приблизилась к одному из ангаров. Его большие ворота были закрыты, и Коельо вошел внутрь через маленькую дверь. За ним вошли солдаты с носилками. В ангаре было пусто, и их шаги гулко отдавались в пространстве между металлическими стенами. Коельо открыл дверь небольшой комнаты и жестом приказал внести носилки. Солдаты вновь положили их на стулья и удалились.
Форестер посмотрел на Коельо.
- Что все это значит, черт возьми? - спросил он.
- Увидите, - будничным тоном сказал тот и включил свет.
Подойдя к окну, он задернул занавеску. На другом, внутреннем, выходившим в ангар окне, занавеска оставалась открытой.
- Ну вот. Урок сейчас начнется, - сказал он и наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то.
Форестер тоже услышал этот звук - леденящий душу вой турбины приближающегося истребителя. Он становился все громче и громче, - казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки. С резким свистом самолет пронесся над ангаром, едва не задев его, как профессионально определил Форестер.
- Начинаем, - сказал Коельо и показал рукой на внутреннее окно.
Почти одновременно с пролетевшим самолетом, словно по его сигналу, в ангаре появился взвод марширующих солдат, по команде офицера остановившийся против окна. У каждого из них на плече была винтовка и Форестера укололо предчувствие того, что должно было произойти.
Он с ненавистью посмотрел на Коельо и хотел заговорить, но в это время на ангар обрушилась новая звуковая волна от второго самолета. И в этот момент он увидел Родэ.
Родэ не мог идти сам и его полунесли, полутащили два солдата. Ноги его волочились по бетонному полу. Коельо постучал карандашом по стеклу, и Родэ поднесли ближе к окну. Его лицо было в кровоподтеках, глаза почти не видны, но он был в сознании. Он посмотрел на Форестера тусклым взглядом, открыл рот и произнес несколько слов, по их не было слышно. Форестер заметил, что у него было выбито несколько зубов.
- Вы его били! - взорвался он.
Коельо засмеялся.
- Этот человек - подданный Кордильеры! И он - предатель, заговорщик против законного правительства. Что вы делаете с предателями вашей страны, Форестер?
- Вы сукин сын, лицемер! - горячо бросил Форестер. - А что вы делаете, как не боретесь против законного правительства?
Коельо осклабился.
- Ну, это другое дело. Во-первых, меня не поймали, как этого. Во-вторых, я сейчас на стороне сильного, а сильный всегда прав, не так ли? Мы раздавим всех этих гнилых либералов, хлюпиков вроде Мигеля Родэ и Агиляра. - Он оскалил зубы. - Родэ мы раздавим прямо сейчас, а Агиляра минут через сорок - сорок пять.
Он махнул рукой, и Родэ оттащили от окна. Форестер произнес проклятия в адрес Коельо, но оно потонуло в реве третьего самолета, прошедшего над ангаром. Он подождал, пока стихнет шум, и спросил:
- Зачем вы все это делаете?
- Как зачем? Чтобы преподать вам урок, - тут же ответил Коельо. - А также и предупредить. То же может произойти и с вами, если вы нас обманете.
- Мне сдается, вы что-то не очень уверены в своих подчиненных, - сказал Форестер. - Вы не решились на публичную казнь, боитесь, что она произведет впечатление, обратное тому, на которое вы рассчитываете. Собрались скрыть выстрелы в шуме самолетов.
Коельо с раздражением отмахнулся.
- Бросьте эти ваши буржуазные психоаналитические штучки.
Он начал говорить еще что-то, но к ангару в очередной раз приближался истребитель. Форестер в ужасе смотрел на Коельо. Он не знал, что делать. Он мог бы застрелить Коельо, но это не помогло бы Родэ. Там было около дюжины солдат, некоторые смотрели прямо в окно.
Коельо засмеялся и показал рукой на Родэ.
- Этот дурак не может стоять. Бедняжка. Придется его застрелить в сидячем положении.
- Бог вас накажет, - с трудом выдавил Форестер. - Он отправит вашу душу в ад.
Один из солдат принес откуда-то обыкновенный кухонный стул и поставил его у стены. На него усадили Родэ. Одна нога его не двигалась и была неуклюже выставлена вперед. Солдат привязал Родэ веревкой к спинке стула и отошел. Офицер рявкнул какую-то команду и поднял вверх руку. Солдаты разом вскинули винтовки и стали целиться.
Форестер беспомощно смотрел на все происходящее, не в силах отвести глаз от жуткого зрелища.
Следующий самолет начал свой заход, и когда рев достиг апогея, офицер резко махнул рукой. Огоньки выстрелов заплясали вдоль шеренги солдат. Тело Родэ несколько раз дернулось и повалилось на сторону вместе со стулом. Офицер с пистолетом подошел поближе, чтобы убедиться, что Родэ мертв.
Коельо дернул за шнурок, и занавеска на окне задернулась, закрывая ужасную сцену.
- Ублюдок! - прорычал Форестер.
- Ругань вам не поможет, - сказал Коельо. - Хотя, как человек чести, я не могу оставить без внимания ваши оскорбления и предприму соответствующие шаги. - Он улыбнулся. - Теперь я скажу причину этого спектакля. Из ваших отнюдь не вежливых замечаний я делаю вывод, что вы симпатизируете этому неудачнику Родэ - увы, бывшему Родэ. Я провел этот опыт по указанию моего начальника и должен с сожалением вам сообщить, что вы не выдержали испытания. По-моему, вы вполне доказали, что предложение, сделанное вами, не искренне. Боюсь, что вам придется проделать тот же путь, что и Родэ. - Его рука нащупала пистолет на поясе. - А после вас - Агиляр. - Он начал вынимать пистолет. - Нет, в самом деле, Форестер, вам следовало бы знать, что…
Его слова потонули в реве турбины следующего истребителя, и именно в этот момент Форестер дважды выстрелил - холодно и расчетливо. Пули изрешетили живот Коельо, и он, не успев полностью вытащить пистолет, прострелил кобуру. От удивления и боли закричал, схватившись руками за живот, но грохот над крышей ангара заглушил все звуки. Форестер выстрелил еще, на этот раз в сердце. Коельо отбросило назад, он упал на стол, затем медленно сполз на пол, увлекая за собой чернильницу и пресс-папье. Его глаза уставились в потолок, казалось, он прислушивался к шуму удалявшегося самолета.
Форестер слез с носилок и с револьвером в руке подошел к двери. Мягко повернув ключи, он запер себя изнутри, потом осторожно выглянул в окно. Расстрельный взвод, сопровождаемый офицером, уходил из ангара. Только двое солдат покрывали брезентом тело Родэ.
Форестер подождал, пока они ушли, осторожно приблизился к двери и прислушался. Снаружи слышались мерные шаги. Приставленные к нему солдаты были на месте и ждали приказа Коельо. Надо было действовать, причем очень быстро.
Он начал снимать одежду с трупа, неуклюже двигаясь в своем панцире из липкого пластыря. Грудная клетка все еще болела, но эту боль можно было терпеть, и его тело после долгого лежания предвкушало радость движения. Он был благодарен Грудеру за тот стимулирующий укол.
Форма Коельо хорошо подошла Форестеру. Он надел ботинки, прикрепил парашют и, положив тело убитого на носилки, накрыл простыней так, чтобы его лицо было еле видно. Затем он надел тяжелый полетный шлем с кислородной маской и взял револьвер.
Выходя из кабинета, он поднес одну руку к лицу, изображая, что с трудом застегивает маску. Небрежно махнув солдатам револьвером, он сказал им по-испански:
- Отправляйтесь обратно к штабу. - Его голос был приглушен маской.
Он готов был стрелять сразу же, если бы те заподозрили что-то неладное. Но Форестер уповал на их послушание и на страх перед офицером. Один из них, вытянувшись и отдавая честь, гаркнул:
- Слушаюсь, мой полковник! - и оба направились строевым шагом к выходу. Форестер подождал, пока они скрылись, запер кабинет, сунул револьвер в карман и тоже двинулся к выходу.
Оказавшись снаружи, он взглянул на небо. Три истребителя кружили над аэродромом, но вскоре, построившись в линию, повернули на восток к горам. "Они не ждут Коельо", - подумал Форестер и бросился бежать.
Наземная команда, ждавшая у самолета, завидев его, пришла в движение.
- Быстрее! - крикнул он, приблизившись к ним, и, не останавливаясь, стал карабкаться в кабину, стараясь держать лицо повернутым в сторону. Один из механиков, помогая залезть ему в кабину, сильно толкнул его под зад, чего Форестер никак не ожидал.
Он уселся на место пилота, взглянул на приборы и рычаги. Все было, в общем, знакомым и мгновенно странно чужим. Подъехал тягач, и сидящие в нем смотрели на кабину самолета, ожидая сигнала. "Черт, я ведь не знаю команд по-испански", - подумал вдруг. Он закрыл глаза, руками нащупал нужные тумблеры, затем сделал отмашку.
Это, по-видимому, оказалось достаточным. Из тягача выскочили двое, отсоединили кабель питания, взяли самолет на буксир. Еще кто-то хлопнул Форестера по шлему и задвинул прозрачный кожух кабины. Форестер махнул второй раз, показывая, что надо разблокировать шасси. Мотор тягача взвыл, и они медленно тронулись с места.
На полосе тягач отцепили и укатили, а Форестер продолжал движение на собственной тяге. Доехав до конца полосы, он развернулся и включил радио, надеясь, что связь с контрольной вышкой установлена заранее. Он вовсе не собирался слушать их проклятые инструкции, но должен был погашать, что происходит. В наушниках раздался хриплый голос:
- Полковник Коельо?
- Угу, - пробурчал он.
- Можете взлетать.
Форестер улыбнулся и погнал истребитель вдоль полосы. Только он оторвался от земли, как ему показалось, будто под ним разверзся ад. Взлетная полоса буквально взлетела на воздух. Самолет сильно тряхнуло. Он заложил крутой вираж и посмотрел вниз. То, что он увидел, привело его в изумление. По всему аэродрому вспыхивали огни взрывов. На его глазах контрольная вышка, поколебавшись, рухнула и превратилась в груду развалин. В небо взметнулся столб густой пыли.
- Кто начал боевые действия?! - прокричал Форестер в микрофон.
Но в наушниках раздался лишь треск. Вышки, где сидели диспетчеры, уже не было.
Форестер понял, что никакого ответа не получит. Что бы там ни было, он остался невредимым, а восьмая эскадрилья, вероятно, надолго вышла из строя. Он бросил последний взгляд на удивительный фейерверк, свидетелем которого стал, и, направив самолет на запад, стал искать по радио три других самолета. Два канала были незанятыми, а по третьему он поймал неторопливый разговор летчиков, явно не знавших о событиях на земле.
Он посмотрел вниз. Под ним проплыл перевал - место, где он чуть было не умер, и с улыбкой подумал, что летать все-таки лучше, чем ходить пешком. Затем он стал вглядываться вперед, отыскивая самолеты. Из переговоров летчиков он понял, что они кружили в каком-то условленном районе, ожидая Коельо. Ему необходимо выяснить, информировал ли Коельо своих летчиков относительно операции или собирался сделать это в полете. Надо подготовиться к тактике, которой придется придерживаться при встрече с ними.
Наконец он увидел их кружащими над одной из горных вершин. "Сейчас эти три молодчика-коммуниста получат сюрприз", - подумал он, уверенно направляя самолет в их сторону.