Леха собрался уже ехать сам, но его остановили, поскольку надо было смотреть за опущенными в подвал раненными наемниками, один из которых только говорил по-русски, присматривать за стариком и Марией.
Поехал Андрей. Друг выдал ему прибор ночного видения, советского образца, предназначенный для вождения любой техники, и велел двигаться, не включая фар. От оружия Светищев отказался и, заскочив в туалет, и унесся по лесной дороге в сторону неизвестности, на прощание поцеловав любимую.
Уже через минуту обнаружилось, что в доме отсутствует Мариам. Кстати, это имя, как только о нем узнали, понравилось всем больше, чем Мария, но меньше, чем Маша. Хозяин усадьбы пытался вызвать по портативной рации своего уехавшего друга, чтобы тот посмотрел, не с ним ли его подруга, но тот забросал портативный передатчик вещами и ничего не услышал.
Девушка же, вся в смущении и опасении за Андрея, интуитивно, пока тот ходил в туалет, открыла пластиковую крышку кузова и спряталась под ней.
Через семь, максимум восемь, километров, не доехав немного до нужной деревни, Андрей отвлекся на шум, производящийся радиостанцией и, не останавливаясь, начал копаться в вещах на сидении, ища источник. Ему очень нравилось ехать, обозревая дорогу и обочину через "ночник" - видно было все в зеленоватом свете, зато все четко, как днем. На секунду-другую он отвлекся от дороги, наконец, найдя искомое, но в момент поворота головы от дороги, услышал удар чего-то о передок джипа. В добавление, в нескольких метрах, поперек дороги лежал ствол упавшего дерева. Он остановился и, не снимая прибора с головы, пошел назад, посмотреть кого сбил.
Последнее, что он видел - лежащего человека и автомат рядом с ним. После сознание покинуло его, от сильного удара по голове.
За пол минуты до этого, старший группы террористов, направленных на дорогу Ильясом, услышав звук двигателя, но, не видя света фар, послал боевика посмотреть, может быть есть дорога, идущая параллельно этой. Такое бывает, если необходим объезд проблемного участка. Участок был действительно с огромной, глубокой лужей, именно поэтому они и выбрали это место, поскольку перед ней автотранспорт должен был замедлять ход.
Вышедший ваххабит не успел сориентироваться и сразу попал под колеса. Дальше, оставшиеся два со злости, увидев, что произошло, напали на вышедшего из машины и били его, пока тот не перестал показывать любые признаки жизни.
Машина, к тому же такая, да еще с полным баком, была кстати. Потерявшего сознание собирались, связанного кинуть в кузовок, но открыв его, обнаружили Мариам. Не зная ее, но понимая, что женщина еще лучший заложник, схватили и ее.
Туда же заставили залезть и двух полицейских, захваченных пятнадцатью минутами раньше. Те передвигались на мотоцикле с коляской, на котором теперь ехал второй бандит. Так они и предстали перед Ильясом, воздавшим хвалу Аллаху за такую удачу.
Хотя Мариам, пока не узнали, она понимала, что это дело времени. В кузове, в совершенной тесноте, девушка могла только прижаться к Андрею, поливая его лицо горькими слезами. Ей казалось, что он не дышал, лицо его было в крови, верхняя губа разорвана и сквозь нее проступала пустота, вместо нескольких зубов. Глаза заплыли гематомами, которые нужно было взрезать, волосы слиплись от вытекшего из ран на голове, от ударов приклада автомата. Но всего этого пока она не видела, чувствуя только запах и вкус крови.
В течение следующего часа в назначенном месте собрались все "засады", кроме одной, плененной Лехой. Но были и еще потери: сбитый Андреем скончался на месте, еще один - серьезно ранен ножом, истекая кровью, он умер через пару часов. Эта заслуга принадлежала координатору. Раскатный успел выкатиться на ходу, через пассажирскую дверь, поняв, что вышедшие люди, никто иные, как боевики. Но сделав несколько кувырков, наткнулся на одного из них, чего тот не ожидал. Интуитивно Петр Симонович, выхватил большой армейский нож из ножен, прикрепленных к бедру, и успел нанести несколько ударов, бывшими бы смертельными сразу, не будь боевик в разгрузочном жилете, набитом боеприпасами, рацией и пакетами с медикаментами…
Его тоже били и тяжело ранили. Убили бы совсем, если бы не разглядели под светом фонарей, формы и звания.
Перед Ильясом предстал батюшка - отец Филофей. Он сдался смиренно, не выглядел испуганным, хотя разочарованным своей не исполненной миссией - направлялся он, как раз к ферме, чтобы постараться быть одним из факторов успокоения своих пасомых чад.
Заталкиваемый в машину с двумя, уже начавшими, увеличиваться синяками, он произнес только одну фразу: "Слава Богу за все!" - дальше усиленно молясь про себя.
Надо сказать, что это событие стало для него кардинальным переломом не только в его жизни, но больше в вере, в которой он буквально сделал только что мощный прыжок, что совершенно изменило его прежнее вероощущение.
Связанный с остальными, он видел во взглядах и смятение, и боязнь, и стойкое спокойствие человека, готового на все, ради исполнения долга, конечно, и трусость и отчаяние. Читатель, наверняка, и сам сможет распределить принадлежность этих взглядов, обнаруженных у плененных. Участь их представлялась ужасной, но всю полноту и серьезность понимал только один человек - полковник Раскатный.
С бешеной скоростью работающий мозг, не находил ни одного решения, сколько-нибудь приемлемого в настоящей ситуации. Он уже знал о гибели спецназовцев, некоторых из которых знал лично, особенно капитана Самойлова, начинавшего службу под его начальством.
Петр Симонович отчетливо понимал, что среди своих, то ли в администрации, то ли в полиции, то ли еще где-то, существует "крот", пустивший насмарку все его усилия.
Он внимательно осмотрел всех плененных и сделал очень точный вывод - кроме, возможно, батюшки высокого и крепкого человека, да пожалуй Димона, надеяться больше не на кого. Полицейские, молодые пацаны, бегали испуганными взглядами, выражавшими готовность исполнить любое приказание Ильяса, и тот хорошо это понимал, имея инстинкт зверя, и буквально физически чувствуя боязнь и силу мужества. Андрей, до сих пор был без сознания, девушка не отходила от него, словно не замечая происходящего.
Она, пожалуй, тоже была готова на все, но что-то подсказывало, что она таит в себе проблему, которую придется решать.
Когда дело дошло до Раскатного, ему начали задавать вопросы, он не стал скрывать, кто он и зачем здесь - его все равно "сдали". Он хорошо понимал, что такое признание приведет либо к смерти, поскольку он представляет опасность изнутри, либо его полностью обездвижат, пожелав оставить не только ценным заложником, но и некоторым путем для переговоров, на котором можно сыграть свою игру. Ильяс, подумав некоторое время, решил оставить его, хотя понимал, что он будет стараться противодействовать всеми возможными путями.
Подождав еще немного и, прибавив к потерям еще двоих так и не вернувшихся с Мариам и "генералом" (понятно, что ждал он девушку и старика, поскольку лицо Мариам было почти полностью замотано, а Андрйе был без сознания и молод, подозрений не возникло), он двинулся к ферме. Информацию, кто там и сколько человек, ему предоставил один из мальчишек полицейских, добавив, что в самом коровнике находятся родственники, сами решившие прийти ради охраны. Они вооружены, кто чем, но настроены весьма воинственно. Кроме них двоих, туда должны были подтянуться еще несколько человек, бывалых охотников, но какой дорогой они поедут и когда это будет - не известно.
Молодой человек также назвал все частоты, в том числе запасные, которыми пользовались силовики. Это, правда, не поможет, поскольку опытный "Анатольич", после пропажи координатора велел перейти на частоты раций, используемых на охоте, которых не помнил наизусть и он сам.
Сами же террористы пользовались рациями со скремблерами, шифрующими любые сообщения, чтобы понять, не шум ли в эфире, нужно было иметь рацию с таким же устройством. Мало того, код шифровки менялся каждый час по заранее продуманному графику, и переключался несколькими мини тумблерами на каждом устройстве. Для Алексея это не было проблемой, поскольку он нашел распечатанный на принтере небольшой листочек с этим графиком, который не успели уничтожить захваченные им боевики, вместе с рацией и прикрепленным скремблером. Оставалось понять, как этим пользоваться, к тому же все переговоры происходили еще на чуждом для него языке.
***
Если мы о ком-то не пишем пока, это не значит, что он забыт. Напротив, это ему сейчас нет до нас дела, поскольку он занят и находится в полном понимании происходящего. Хотя в "полном" - это не про профессионалов!
Севастьян осторожно пробирался сквозь ельник, придерживаясь одного направления - от места гибели его группы. Он пытался понять, что произошло позже, надеялся кого-то найти, именно поэтому и наткнулся на засаду, скорее всего ту, из которой была пущена ракета.
Он уже был ранен. При попадании в вертолет, его выбросило из машины на верхушки елей. Скатившись удачно, цепляясь за ветки, пытаясь тормозиться о них, он сильно ударился при приземлении на землю о лежавшее полусгнившее дерево, разорвав, на ушибленном месте кожу довольно глубоко. На его беду он оказался только с пистолетом и с двумя полными боекомплектами к нему. Все остальное оставалось в "вертушке". Ни ножа, ни связи, ни автоматического оружия с достаточным количеством боеприпасов, ни карты - ничего!
Они "шли" низко, до точки высадки оставалось не больше двух километров. Такое можно было сделать, только зная заранее направление прибытия летательного аппарата. Но как это могло быть здесь и сейчас, ведь решение об их отбытии было принято за пятнадцать минут до взлета. Они должны были лететь с остальными, куда-то в другое место, лишь в последние минуты все подразделения разделили на небольшие группы и рассыпали по областям, даже не дав никаких инструкций, мол, все на местах!
Очухавшись, приведя свои "царапины" в надлежащий вид, он двинулся в сторону предполагаемого падения геликоптера. Уже приблизившись, метрах в двухстах, может больше, он услышал выстрелы. Сначала одиночные, потом автоматический залп. Ему даже показалось, что он слышал хлопки охотничьего гладкоствольного оружия и старых "мосинок".
Поспешил и нарвался на автоматную очередь. Стрелявший не попал. Севастьян увидел его моментом раньше и своим первым выстрелом сбил его с толку, а вторым и третьим успокоил навсегда.
Это могло бы быть удачей, успей он подобрать оружие, но его отогнали и организовали погоню, обкладывая со всех сторон. Уходя от них, он понял, что его выталкивают к засаде, между нами говоря, к той самой, в которую попались Андрей и Мариам.
Уйдя в сторону, капитан пропустил двоих, не тронув их, поскольку не знал, сколько их еще рядом и где остальные.
Освободившись от преследователей и прикинув, что численность противника может быть от десяти до двадцати единиц, взвесив свои силы и раскоординированноть действий с другими возможными группами сопротивления, как и с самим координатором, полковником Раскатным, Севастьян принял решение направляться в сторону деревни, где особо было выделено строение под названием "высота генеральская" на которой, как он запомнил, находилось несколько строений. К тому же фотокарта со спутника давала четкие очертания, когда-то бывшего на этой высоте, укреп района. Ближе был только сам город и несколько почти "вымерших" деревень.
Самойлов понимал, что в каждой населенной деревеньке есть охотники, а в таком насыщенном, когда-то ведущимися боевыми действиями, районе есть любители покапать в целях обнаружения оружия времен В. О. В. И он не ошибся! Но то, на что он наткнулся, совсем было неожиданным…
Леха уже понял, что с друзьями что-то случилось. Несколько раз он порывался отправиться по их следу, но знал, что это бесполезно. Он клял себя за то, что, пообещав присмотреть за возлюбленной друга, не уследил за ней и пяти минут. Честно говоря, находясь в состоянии, приближенном к шоковому от своего поведения, он пытался понять его причину. Если бы он вспомнил о конопляном поле, то успокоился бы сразу, но сейчас опасаясь возвращения этого необузданного состояния, он даже боялся расставаться с Ароном, который, наконец, начал приходить в себя.
Алексей пытался вооружить его хоть чем-то, но Карпыч сопротивляясь, в конце концов, согласился взять себе только, перезаряженный новым картриджем, электрошокер.
Спустившись к пленным боевикам, он застал их перевозбужденными. Оба ругались и пытались запугать. Хозяин усадьбы, не придав значения их словам, пошел на свежий воздух, взял в гараже большой баллон с газом, спустился с ним в подвал и открыл вентиль со словами: "Вернусь, когда успокоитесь…". Крику было ровно на минуту, потом послышался кашель, потом, минут через пять, наступила тишина. По данному слову он вернулся, закрутил вентиль и, даже не поглядев на остающихся, ушел возвращать баллон на своё место.
Конечно, эти двое очнулись, после потери сознания, в надежде что умирают, как мученики, наверняка, видели нечто в этом неприятном сне, что заставило их стать паиньками. Через полчаса оба, один на русском, другой на фарси, будут исчерпывающе отвечать на все задаваемые им вопросы…
Прикинув, откуда могут появиться подобные уже захваченным, вооруженные люди, Леха решил занять позицию сбоку, относительно их предполагаемому маршруту. Арона он посадил, как приманку в дом, поручив ему наблюдать в прибор ночного видения окрестность, и дистанционный инициатор от противопехотной мины, которую сам установил в месте, через которое пошел бы сам, будучи на месте террористов.
Примерно через полтора часа после занятия позиций, Арон, передал, что видит человека, с какими-то повязками поверх камуфлированного костюма. В руках тот что-то держал, передвигался почти по земле очень осторожно. В общем, явно не на прогулку вышел.
Когда гость почти поравнялся с засадой, Леха скомандовал застыть и поднять руки вверх, совсем не надеясь, что так будет. В принципе он хотел стрелять сразу, но что-то остановило его. Человек не выстрелил на голос, но упав, пропал. Через секунду послышалось:
- С кем я говорю?!
- Вот именно…
- Хорошо… я капитан российской армии, командир спецгруппы…
- Угу, предыдущие двое тоже твои?
- С кем я говорю, я ведь и убить могу…
- С тем, кто держит палец на кнопке от мины в пяти шагах от твоей задницы, посмотри вправо и извинись…
- Пардон, месье… что за… ты кто…
- Хозяин усадебки, в которую ты направлялся, и очень не люблю непрошенных гостей.
- Ты мне и нужен, у нас мало времени…
- Я всем нужен! Только не ко всем хочу! А тебя вообще не знаю… Значит так, пока я не поднял тебя на воздух… раздеваешься до трусов и медленно передвигаешься в сторону освещения. В доме двое, они о тебе и сказали, и на мушке тебя держат… Яволь?!
- Я хоть штаны оставлю… - бинты сверху, я ранен?
- Ну, если стесняешься, пожалуйте…
Сверху в окно, что-то прокричал Арон - набравшись смелости, он высунулся и выпалил первые попавшие на ум слова, причем произнося их как можно более низким тембром:
- Ну что "валить" моджахеда?!
Вместо ответа "не прошенный гость" поднялся и, с руками, вытянутыми за головой медленно, как просили, направился в сторону прожектора.
Встав на самую середину светового пятна, он даже вздрогнул, когда перед ним "нарисовался" в одних шортах, пузатенький и волосатенький Арон, вооруженный шокером:
- Ты что смеешься, у тебя ни одного шанса против меня!
- Зато у меня все сто!..
Алексею не понравился тон пришельца, несмотря на то, что он уже понял, что этот парень на их стороне. Все равно он решил поставить его на место:
- На колени, шутить потом будем! Знаешь, дружище, ты вроде бы как и наш, вот и "мышку" у тебя на плече вижу, только не веди себя нагло и запомни, если ты меня обманул, я тебя все равно достану, даже с того света. А если поможешь друзей спасти, я тебе свою долю отдам…
На это Держава прибавил:
- И я свою половину, другую уже детскому дому пообещал… Лелик, а кто это?
- Ну так, может, представитесь, таинственный незнакомец?…
Вместо ответа раздетый бросил Арону документы, на что Леха парировал:
- Ууу, с каких пор спецназ на операции с собой удостоверения личности берет. Достаточно жетона - дайка…
Через минуту все было улажено, и все порадовались восстановившемуся миру, но ненадолго. Радость была бы не полной, если бы капитан не добрался до боевиков.
Он с восторгом кинулся оказывать им помощь, и начал с того, что без обезболивающего пальцами вынимал пули из ран.
Предупредив их, что после того, как все закончится, пленными они считаться не смогут, поскольку взяты в рабство, частным лицом, и будут отрабатывать свое пропитания так, как он этого пожелает.
Иностранец начал рассказывать все подряд, через фразу умоляя дать ему героина, или хоть, что-нибудь. Объяснив, что наркотики это плохо, ему предложили пулю, от которой он отказался.
После допроса Леха, видя, что капитан готов был разорвать их, поинтересовался, что это он так зол на них, на что тот ответил:
- Я один остался, часа два с небольшим назад, по "вертушке" жахнули из "Иглы", меня вышвырнуло, а пацаны… все, как один… кажется, он слышал, как их добивали… Нас всех кто-то слил, и я его…
- Я тебя понял… сожалею, братулец, я с тобой, Арон нам, правда не помощник, но кто знает, может и старый еврей-ювелир на что-то сгодиться…
Дальше он вкратце рассказал все произошедшее от их встречи в поезде…
Вместе они вытащили с помощью лебедки квадроцикл, Держава оказался неплохим мастером, и через тридцать минуть аппарат завелся.