- Я не принадлежу к числу ваших друзей, более того, во время последнего праздника в Лувре вы явно посматривали на меня с неприязнью. Но я имею честь числить себя среди друзей королевы. А знаете, что она недавно сказала, обращаясь ко мне и к нескольким приближенным? Она заявила (я точно повторяю ее слова), что считает вас настоящим рыцарем, что очень привязана к вам - и просит своих друзей при случае всегда помогать вам и защищать вас… Видите, сударь, поспешив вам на помощь, я только исполнил пожелание Ее Величества. Жизнь моя принадлежит королеве… Я отдам ее если так будет нужно Ее Величеству… или тем, кого Екатерина Медичи любит!
- Неужели королева так и сказала! - произнес срывающимся голосом Марийяк.
- Я точно передал вам слова королевы. И все же, сударь, если вам угодно, я принимаю ваш вызов, - закончил Моревер, собираясь уходить.
- Подождите, - остановил его Деодат. - Поверьте, то, что сказала вам королева, жизненно важно для меня. Поклянитесь, что вы передали мне ее подлинные слова!
- Заверяю вас! - воскликнул Моревер, стараясь, чтобы голос его звучал как можно более правдиво. - Добавлю, что не только слова, но и тон королевы свидетельствовал о ее глубокой привязанности к вам. Все уже знают, сударь, что Ее Величество весьма расположена к графу де Марийяку; похоже, вас ожидает немалый пост в войсках, которые адмирал Колиньи скоро поведет на Нидерланды.
Деодат не смог сдержать стона.
- О матушка! О дорогая матушка! - еле слышно проговорил он. - Неужели это не сон? Значит, я заблуждался?
Вслух же он промолвил:
- Господин де Моревер, боюсь, я был несправедлив к вам.
- Любой человек может совершить ошибку, граф.
- До свиданья, Моревер, я очень вам благодарен. Прошу вас, отведите меня к шевалье де Пардальяну. мы покинем монастырь вместе.
- Позвольте объяснить вам, граф: вы совершенно свободны, однако это не распространяется на господина де Пардальяна. Против него выдвинуто обвинение в подстрекательстве к бунту и в оскорблении Его Королевского Величества. Я обязан задержать его.
- Вы его схватили?!
- Совершенно верно.
- Но вы же не имеете права! Вы - не караульный офицер!
- Нет, сударь, однако мне поручено арестовать Пардальяна, что я и сделал.
- Поручено? Кем?
- Ее Величеством королевой-матерью.
Сказав это, Моревер отвесил еще один поклон и удалился, оставив дверь открытой. Марийяк пришел в замешательство, но в следующий миг постарался собраться с мыслями. Вскоре он, похоже, принял какое-то решение и тихо прошептал:
- Теперь я наверняка выясню, какие чувства на самом деле питает ко мне королева!
Марийяк покинул келью. В коридоре он столкнулся с монахом, который с вежливым поклоном проговорил:
- Сударь, мне велено вывести вас из обители через боковую калитку.
- А почему не через главные двери?
- Да вы знаете, что там творится? - усмехнулся инок.
Марийяк напряг слух: с улицы и правда доносился рев толпы.
- Чернь жаждет крови, - промолвил монах. - Причем - вашей, сударь. Но нам известно, что королева будет очень огорчена, если вы попадете в беду… Так что лучше следуйте за мной, граф.
Не задавая больше никаких вопросов, граф зашагал вслед за монахом. Через маленькую калитку, выходившую в узкий проулок, Марийяк выскользнул из обители и поспешил в Лувр.
Глава 14
КРЕПОСТЬ ТАМПЛЬ
Парийяк шел быстро, и все же Моревер опередил его: ненависть подгоняет сильнее, чем дружба и любовь. Видимо, Моревера давно ждали в той части Лувра, где находились апартаменты Екатерины Медичи. Как только он появился во дворце, капитан гвардейцев де Нансей немедленно предложил посетителю свои услуги и по потайным лестницам провел Моревера в приемную Екатерины, а оттуда - в часовню королевы-матери.
Екатерина Медичи поспешно строчила письма. Перед ней на столе уже высилась изрядная куча запечатанных пакетов. Королева не верила ни одному человеку, потому обходилась без секретарей и всегда лично занималась своей корреспонденцией. Увидев Моревера, Екатерина кивнула ему и жестом приказала подождать, пока она не закончит начатое послание.
Моревер напряг свои зоркие глаза, стараясь разобрать имена адресатов на пакетах, сваленных на столе. Он понял, что почти все письма предназначались для губернаторов провинций. Екатерина внезапно посмотрела на Моревера и перехватила его взгляд.
- Интересуетесь, кому я отправляю депеши? - усмехнулась королева. - Что ж, я люблю любопытных людей. Пытливый ум - это глубокий ум. А ну-ка встаньте лицом к окну!
- Ваше Величество, прошу вас, не подумайте…
- Извольте выполнить мой приказ!
Моревер повернулся к окну, из которого был виден внутренний двор Лувра. Убийца осознал, что над его головой сгущаются тучи.
- Что происходит во дворе? - осведомилась Екатерина.
- Там прохаживается десятка три вестовых. Их лошади уже под седлом. По-моему, курьеры готовы развезти по стране письма Вашего Величества.
- Отлично! Оставайтесь там! - велела Екатерина и, запечатав последний пакет, ударила серебряной палочкой в гонг.
Появился вышколенный лакей, взял со стола депеши и исчез, так и не издав ни единого звука. Несколько минут спустя Моревер мог наблюдать, как этот слуга, спустившись во двор, раздал пакеты вестовым. Те взлетели в седла и умчались. Двор Лувра обезлюдел…
- Как только вы встретитесь со своим другом, герцогом де Гизом, сообщите ему, что видели, как мои посланцы отбыли со срочными письмами к губернаторам всех французских провинций. Скажите герцогу, что губернаторам отправлено распоряжение сформировать в своих землях военные отряды и идти с ними к столице, чтобы бороться здесь с негодяями, которые отваживаются посягать на жизнь и свободу государя. Очень скоро, господин де Моревер, шестидесятитысячное войско будет уже в Париже и оградит монарха от козней злоумышленников.
Моревер похолодел. Ему показалось, что его уже тащат на эшафот.
- Это конец! - пробормотал он, низко склоняясь перед Екатериной. Королева метнула на Моревера взгляд, полный отвращения и ликования. Разумеется, она солгала ему. Депеши к губернаторам заключали в себе распоряжение хватать всех нарочных, спешащих в столицу без охранных грамот, ловить людей, которым удалось выбраться из Парижа, и арестовывать гугенотов.
- Если вы признаетесь во всем, сударь, - произнесла Екатерина, - то вы спасете свою жизнь.
Моревер воспрял духом. Королева не намерена отправлять его в тюрьму, она хочет выслушать его - стало быть, бояться ему нечего!
- Расскажите мне о заговоре герцога де Гиза, - ледяным тоном потребовала Екатерина.
- Ваше Величество, - откликнулся Моревер, прилагая все силы к тому, чтобы сохранить хладнокровие, - заверяю вас, что в заговорах я участия не принимаю!
- А я в этом и не сомневаюсь! Чтобы плести интриги, нужно занимать определенное положение. Но вы, естественно, подсматривали, подслушивали, и потому вам многое известно…
- Ваше Величество, все думают, что государь не хочет по-настоящему бороться с еретиками.
- И что?..
- Народ ропщет, мадам. Сыграв на этом недовольстве, можно добиться того, что знать, почтенные горожане и чернь - одним словом, все - провозгласят герцога вождем католического воинства.
- А потом?
- Это все, что мне известно, Ваше Величество…
- Неправда, господин де Моревер!
- Мадам, даже палачу я не сумел бы открыть большего. Хотя, мне кажется… Впрочем, это лишь мои фантазии…
- Продолжайте!
- Думаю, став предводителем католической армии, герцог де Гиз попробует воспользоваться своим положением… и постарается подтолкнуть Его Величество к решительным действиям…
"Видимо, он и правда ничего не знает". - заключила Екатерина.
Моревер же успокоился и почувствовал себя увереннее.
- Сударь, - вдруг заявила королева, - вы очень помогли мне и, надеюсь, не в последний раз.
- Я - преданный слуга Вашего Величества и счастлив выполнить все ваши приказания.
- Если герцог де Гиз мечтает возглавить армию католиков, - промолвила Екатерина, - пусть он ее возглавит! Я довольна, что нашла в его лице столь пылкого сторонника истинной веры. Хотя этот пыл побуждает его плести интриги… чтобы превратить короля в своего союзника. И, возможно, он в чем-то прав. Что ж, я поддержу Гиза и тоже попытаюсь уговорить короля действовать решительнее… Именно для этого я и вызвала в Париж войска… А теперь поговорим о вас…
Королева пристально посмотрела на Моревера, но тот стойко выдержал ее взгляд, сумев скрыть охвативший его ужас.
- Поговорим о вас, - повторила Екатерина, черкнув пару строк на листе бумаги. - Я думаю, вы это заслужили…
Моревер старался издали прочесть записку.
"Неужели это распоряжение схватить меня и заточить в Бастилию?" - содрогнулся он.
Но когда Екатерина вручила ему листок, Моревер увидел, что это - приказ выплатить подателю сего пятьдесят тысяч ливров из королевской сокровищницы. Моревер вежливо, но с достоинством поклонился Екатерине.
"Ему действительно ничего неизвестно", - решила королева, пристально следившая за тем, как воспримет Моревер ее великодушный жест.
Вслух же она заявила:
- Приближается урочный час. Вам пришло время встретиться с каноником Вильмюром и отвести в его домик вашего приятеля. Вы еще не забыли об этом?..
- Ваше Величество, - произнес Моревер, - мой знакомый уже получил ваш щедрый дар и готов ради вас на все. Так что пятьдесят тысяч ливров, которые Ваше Величество изволили мне сейчас вручить…
- Это - вам. Смотрите на эту сумму как на компенсацию за несправедливые обвинения, которые вы здесь выслушали, - очаровательно улыбнулась Екатерина. - Кроме того, это награда за сведения, которыми вы со мной поделились. Ну, а как обстоят дела с чудом?
- Чудо свершилось, Ваше Величество, - доложил Моревер, окончательно успокоившись. - Народ собрался у монастыря и воздает сейчас хвалу Господу. Брата Любена теперь считают святым. Вода в котле обратилась в кровь, и свидетели тому - тысяч двадцать парижан.
- Замечательно! Вам просто цены нет, Моревер.
- Ах, мадам, будем справедливы. Все подготовил отец настоятель. Помогал, конечно, и некий брат Тибо.
- Стало быть, народ кричит о чуде и славит Всевышнего?
- Именно так, Ваше Величество. А ведь в Париже каждому известно: если вода в котле превращается в кровь, значит, грядет казнь вероотступников. Так вот, как раз сегодня у ворот обители мне удалось схватить двух еретиков. Правда, одного из них я освободил, другого же отправил в тюрьму.
На лице королевы промелькнуло удивление, быстро сменившееся тревогой.
- Я вырвал из рук обезумевшей черни и отпустил на свободу одну значительную особу, - сообщил Моревер. - По-моему, вы, мадам, весьма расположены к этому гугеноту… Его имя - граф де Марийяк.
Королева по-прежнему казалась бесстрастной; она равнодушно улыбнулась, делая вид, что ее не слишком интересует доклад Моревера. Но он пришел бы в ужас, если бы узнал, какие чувства бушуют сейчас в душе Екатерины. Она спокойно проговорила:
- Вы правильно сделали, защитив Марийяка. Я покровительствую ему. А как вы поступили со вторым?
- Со вторым… Разрешите, Ваше Величество, напомнить вам о вашем обещании.
- О каком обещании? - изумилась королева.
- Мадам, вы видите отметину на моей щеке… Я обязан сполна отплатить за унижение, которое мне пришлось пережить.
- Да, разумеется, удар кнутом… - задумчиво произнесла Екатерина.
- Вот именно, Ваше Величество! Удар кнутом… И возле обители я наконец поймал того, кто нанес мне это страшное оскорбление!
- Шевалье де Пардальян…
- Да, Ваше Величество!
"Этот Моревер положительно неоценим!" - промелькнуло в голове у Екатерины.
- Позволю себе напомнить Вашему Величеству, что вы дали слово считать этого человека моим пленником, с которым я могу поступить так, как пожелаю.
- А где он? - поинтересовалась королева.
- Под замком в одной из монастырских келий.
- И куда же вы намерены его перевезти?
- В Бастилию… Если на то будет воля Вашего Величества.
- И что вы собираетесь делать с этими Пардальянами?
- В каком смысле "с этими?"
- Так ведь отец, этот старый негодяй, уже заключен в тюрьму Тампль. Его арестовали в особняке маршала де Данвиля. У маршала с ним свои счеты; мне неизвестно, в чем там дело, но Данвиль умолял меня приказать, чтобы старого разбойника отправили в камеру пыток. Маршал желает сам вести дознание. Однако все это мне не слишком нравится: ведь суд не выносил никакого вердикта. Честно говоря, поведение Данвиля меня изумило: допрашивать узников - вовсе не его дело… Видимо, этот Пардальян посвящен в какие-то ужасные тайны…
- Ваше Величество, вам стоит лишь пожелать, и я выпытаю у мерзавца все, что ему известно!
- Но у меня ведь нет никаких оснований ненавидеть старика; это вы затаили против него злобу.
- Но сын этого человека нанес вам в Лувре тяжкое оскорбление.
- По-моему, это вышло случайно. К тому же мы все в долгу перед шевалье: он защитил нашу дорогую кузину Жанну д'Альбре от ярости разбушевавшейся толпы. О несчастная королева Наваррская! Ее кончина стала для нас таким ударом!
Моревер был совершенно сбит с толку…
- Однако я всегда держу слово, - заявила Екатерина, -и передаю вам обоих Пардальянов. Послушайте, зачем нам их разлучать? Если уж отец в Тампле, пусть и сын сидит там же.
Сказав это, королева подписала указ об аресте.
- Ах, мадам, что Тампль, что Бастилия… какая разница! Главное - они у меня в руках, особенно Пардальян-младший.
- Вы говорили, что можете лично допросить их?
- Конечно, Ваше Величество. Это и будет моей местью.
- Что ж, получайте обоих, - улыбнулась королева, вручая Мореверу подписанный документ.
Тот быстро схватил бумагу и согнулся в поклоне.
- Ваше Величество разрешит мне уйти?
- Пока нет, Моревер. Когда вы хотите начать дознание?
- Как можно скорее, мадам. Сразу же после того, как шевалье доставят в Тампль и я вызову палача.
- Но тюремный палач имеет право действовать лишь в присутствии членов суда.
- Я совсем забыл об этом, - растерянно пробормотал Моревер.
- Впрочем, в особых случаях… - усмехнулась королева и, молниеносно черкнув несколько слов, протянула Мореверу еще один документ. Это было распоряжение допросить отца и сына Пардальянов как в обычном порядке, так и с пристрастием. Дознание должно быть проведено в крепости Тампль в субботу двадцать третьего августа, в десять утра.
- Значит, нужно ждать до субботы, - огорчился Моревер.
- Дорогой мой, мне пришлось ждать куда дольше, чем вам… Нынче - воскресенье, так что надо потерпеть каких-нибудь пять дней.
- Извините, Ваше Величество, вы совершенно правы.
- И последнее… Мне бы не хотелось, чтобы в дознание вмешивались посторонние. В камере пыток должны находиться лишь вы, палач и узники! Вам ясно?
- Разумеется, Ваше Величество. Вам не о чем беспокоиться.
- И вы слово в слово передадите мне то, о чем расскажут эти люди?
- Обещаю вам, мадам!
- Прекрасно! Но не забудьте: вы получили Пардальянов в виде благодарности за устранение Колиньи… Ваш приятель ведь поклялся…
- Завтра же утром он отправится в обитель, в домик каноника…
Когда Моревер покинул Екатерину Медичи, щеки его пылали, во рту пересохло, однако сердце переполняла бурная радость.
- Что ж, все постепенно устраивается, - размышляла тем временем королева-мать. - Взывайте к Господу, господин адмирал! Вот только услышит ли он ваши молитвы?.. А что касается этих мерзавцев Пардальянов, то я скоро выясню, почему они так интересуют Данвиля… В тюрьме Тампль по соседству с камерой пыток находится маленькая комнатка, откуда очень удобно наблюдать за ходом допроса.
В часовню заглянула служанка Екатерины, Паола.
- Ваше Величество, в приемной - граф де Марийяк. Он весьма резко разговаривает с Нансеем.
Лицо королевы окаменело.
- Что же нужно нашему милому графу?
- Мне кажется, он хочет, чтобы капитан гвардейцев срочно доложил Вашему Величеству о его приходе.
- Ладно, распорядись, чтобы графа проводили ко мне.
Лицо королевы стало спокойным и осветилось безмятежной улыбкой; на самом же деле Екатерина разволновалась.
"Можно, конечно, немедленно бросить его в темницу, - думала она. - Нет ничего легче… Но что если он откроет тюремщикам мою тайну? Нет, сажать в крепость его не стоит. Нужно немного подождать. Потерпим день-другой… Ведь если я велю прикончить его сейчас, эта идиотка Алиса обязательно поднимет шум… Пока же они оба слушаются меня… Так что не будем спешить… "
В часовню вошел Марийяк, и Екатерина приветливо обратилась к нему:
- Добрый день, любезный граф! Мне передали, что вы желаете меня видеть?..
Екатерина сдвинула в сторону бумаги, лежавшие на столе, и жестом подозвала к себе Марийяка, который стал от волнения белее мела.
- О чем вы хотели побеседовать со мной? - осведомилась королева. - Жаждете убедиться, что к вашему венчанию все подготовлено?
Марийяк опустился на колени.
- Нет, Ваше Величество, - прерывающимся голосом промолвил он, - вы столь милостивы ко мне, что я уверен: завтрашняя церемония будет великолепной. Нет, мадам, я намереваюсь поговорить с вами вовсе не о себе, а о своем друге. Я поспешил сюда, чтобы умолять вас: даруйте ему прощение!
- Прощение? - изумилась Екатерина.
- Вернее, речь идет не о прощении, а о восстановлении справедливости. Только что схватили одного человека. Он -мой лучший друг, я люблю его как брата…
- Вы можете не продолжать, граф, - перебила его королева с растроганным видом, - этот человек дорог вам, и потому я горю желанием помочь ему. Я выполню любую вашу просьбу, ибо ваши друзья - и мои друзья.
- Ах, мадам, он имел несчастье два раза вызвать ваше недовольство. Сначала - во время беседы в доме возле Деревянного моста, в том самом кабинете, где мне выпала честь впервые представиться вам. А потом - в Лувре, в покоях Его Величества короля Карла.
- Граф, - печально вздохнула Екатерина, - люди нередко расстраивают меня, но я быстро забываю своих обидчиков…
- Его имя - шевалье де Пардальян, Ваше Величество.
Королева прикинулась, будто пытается понять, о ком идет речь, а затем, всплеснув руками, закивала:
- Ну разумеется! Я совершенно забыла об этом юноше… А сейчас припоминаю… Я приглашала его к себе на службу. Так он попал в тюрьму?
- Увы, Ваше Величество! Умоляю, верните ему свободу! Заверяю вас, шевалье не способен причинить зла ни государю, ни вам, мадам!
- Нансей! - крикнула Екатерина, ударив палочкой в гонг.
Появился капитан гвардейцев.
- Нансей, вам известно, что задержан некий юноша по имени шевалье де Пардальян?
- Да, Ваше Величество. Однажды его уже сажали в Бастилию, но он сумел ускользнуть оттуда.
- По чьему распоряжению он арестован? - нахмурившись, осведомилась Екатерина.