Она испустила грудной смешок и закружилась на месте, заставив Петрея застонать от желания.
Однако вопрос должен был прозвучать снова: сомневаться в этом не приходилось. Фабиолой овладела паника. Петрей не был сытым клиентом, которого можно со временем выставить за дверь. Этот человек привык настаивать на своем, он был знатным вельможей, умелым командиром и опытным военным. Она находилась в его власти, на его территории и пока что спасалась только с помощью своих женских чар.
По римскому обычаю, в углу спальни Петрея имелось маленькое святилище. Большинство римлян возносили молитвы богам, когда просыпались или ложились спать, чтобы не оставаться без их заступничества ни днем ни ночью. Легат не был исключением. Когда Фабиола лениво обвела взглядом каменный алтарь, что-то привлекло ее внимание. Перед изображениями Юпитера и Марса стояла маленькая фигурка в плаще, казавшаяся знакомой. У Фабиолы перехватило дыхание. Митра! Изящно вырезанная статуэтка была выполнена в том же стиле, что и большая скульптура Митры в римском митреуме. Бог во фригийском колпаке склонился над жертвенным быком и, смотря в сторону, вонзал нож в его грудь.
Фабиола закрыла глаза и попросила у бога помощи. Неужели у нее появился шанс?
Петрей был поклонником Митры. А она была внутри митреума и даже пила священную хому. Но важнее всего было то, что она превратилась в ворона и имела видение. Да, она проникла в святилище без разрешения, возмутив большинство ветеранов, но сейчас это не имело значения.
В мозгу Фабиолы начала зреть дерзкая мысль.
Позади нее прозвучал тихий смех.
- Скажи спасибо, что у меня нет статуи Приапа, к которому я мог бы обратиться с мольбой, - сказал Петрей. - Иначе я не дал бы тебе уснуть всю ночь.
- Он нам не нужен, - ответила Фабиола, слегка раздвинув ноги и в пояс поклонившись Митре.
Это зрелище заставило легата застонать от вожделения.
Фабиола изящно повернулась и шагнула к нему, покачивая полными грудями. В свете масляных ламп ее кожа отливала янтарным блеском. Она по собственному опыту знала, что ни один мужчина не способен сопротивляться ее ослепительной наготе. Она поставила чаши на пол и вызывающе подбоченилась.
- Женщина, похоже, ты знаешь свое дело, - сказал Петрей.
Она засмеялась и выгнула бедра.
- Серьезно?
Еще бы мне его не знать.
Распалившийся Петрей потянулся к Фабиоле, но она отступила. Легат нахмурился.
Она быстро шагнула к нему, позволив жадным пальцам обхватить ее ягодицы.
- Действительно, кому нужен Приап? - пробормотал Петрей и перекатился на край кровати, отчаянно стремясь приблизиться к ней. - Сейчас я возьму тебя еще раз.
Фабиола еле заметно усмехнулась. Именно этого она и хотела: чтобы похоть свела его с ума. Она посмотрела на Петрея сверху вниз и прижала его лицо к своему лону.
- Я вижу у тебя статуэтку Митры.
- Что? - глухо пробормотал он.
- Солдатского бога.
Раздосадованный легат отстранился.
- Я начал поклоняться ему, когда служил в Малой Азии. А что?
Поняв, что тут нужно быть осторожной, Фабиола умолкла.
Она нагнулась, бережно повернула его на спину и начала ласкать восставший член.
Довольный Петрей тут же успокоился.
Фабиола молча забралась на кровать и опустилась на него.
Вскоре легат застонал от наслаждения, обхватил ее бедра, вытянулся на простыне и закрыл глаза.
Воспользовавшись его состоянием, Фабиола бросила пробную кость.
- Я слышала, что последователи Митры очень чтут и уважают друг друга, - сказала она. - И помогают единоверцам в нужде.
- Если могут, - сонным голосом ответил он.
- А если ситуация сложная или трудная?
- Тем более.
- Большинство поклонников Митры - это воины, - сменила тактику Фабиола.
- Да.
- Но есть и другие.
- Верно, - слегка удивившись, ответил Петрей. - Среди нас есть представители всех слоев и профессий. Даже достойные рабы. Мы все равны перед богом.
Семя проросло, подумала Фабиола. Пора действовать.
- Сегодня я помогла тебе. - Она слезла с легата и легла рядом.
- Да. Даже очень, - хмыкнул он.
- А мне ты поможешь?
- Конечно, - улыбнулся он. - Чего ты хочешь? Денег? Нарядов?
Фабиола стиснула кулаки, надеясь, что чувство чести, о котором говорил Секунд, знакомо и Петрею. Но убедиться в этом можно было только методом проб и ошибок.
- Нет. Большего. - Заметив, что у нее дрожат руки, Фабиола сделала паузу. - Мне нужен пропуск и эскорт, способный защитить меня по пути на север.
Легат тут же пришел в себя и рывком сел.
- Что ты сказала?
- Я - первая женщина, вошедшая в римский митреум, - ответила она. - И ставшая посвященной.
- Но это запрещено, - заикаясь, выдавил Петрей. - Я знаю, новые традиции соблюдают не все и не всегда, но такое? Кто это позволил?
- Секунд, - ответила она. - Однорукий ветеран, который был со мной, когда твои солдаты пришли к нам на выручку.
- Этот нищий калека? - презрительно фыркнул легат. - Похоже, он сильно возомнил о себе. Он что, хочет переспать с тобой?
Ничего удивительного, подумала Фабиола. Люди, занимающие привилегированное положение в обществе, на таких, как Секунд, смотрят свысока.
- Ничего подобного, - решительно ответила она. - Можешь думать что угодно, но именно он указал мне Путь. Я - Коракс. Это делает меня твоим товарищем.
- Сейчас ты скажешь мне, что он - Патер храма, - насмешливо бросил Петрей.
- Верно, - ответила она. - Кроме того, он мой наставник.
У Петрея раздулись ноздри, но он молча ждал продолжения.
- Я выпила хому и стала вороном, - негромко произнесла она. - После чего мне было даровано видение. Я летела над полем битвы и воинами Красса, которым удалось выжить в сражении при Каррах. Секунд заверил, что это откровение послано самим богом.
- Погоди. Дай перевести дух. - Легат провел ладонью по коротко остриженным волосам, подошел к высокому умывальнику на бронзовых ножках в виде лап лебедя и плеснул себе на голову и шею несколько пригоршней холодной воды. Потом он взял с деревянной вешалки полотенце, вытерся и надел чистый халат.
Фабиола сидела на кровати и терпеливо ждала.
- Начни сначала, - велел он, сев рядом. - Расскажи, как ты познакомилась с этим Секундом.
Фабиола легко вышла из положения. Она придерживалась своей первоначальной версии, но точно пересказала, как познакомилась с Секундом на ступенях римского храма Юпитера. Дело упрощалось тем, что Секунд действительно спас ее во время мятежа, начавшегося после смерти Клодия Пульхра. Упоминание о Сцеволе и его фугитивариях только усложнило бы ситуацию.
- Все это очень трогательно, - сказал Петрей, когда она закончила. - Но спасение красивой девушки отнюдь не объясняет того, что Патер предложил тебе стать одной из нас. - Его лицо приняло решительное выражение. - Говори правду.
Наступил критический момент.
- Это и есть правда. Большинство моих телохранителей погибли еще до прибытия ветеранов, - сказала Фабиола и скромно опустила глаза. - Если бы я не защищалась, меня изнасиловали бы прямо на улице. Наверно, не обошлось без помощи богов, но я сумела убить троих или четверых из тех, кто на нас напал.
- Клянусь Юпитером! - воскликнул легат. - Тебя кто-то учил драться?
- Нет. - Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. - Правда, я видела, как отец и братья упражнялись во дворе нашего домуса. Думаю, во мне говорило отчаяние.
Петрей с уважением посмотрел на ее тонкие руки.
Она рискнула сделать следующий шаг.
- Секунд сказал, что он редко сталкивался с такой храбростью. Даже на поле боя.
- Если ты рассказала мне правду, в этом нет ничего удивительного! - с жаром согласился Петрей. - С такими воинами, как ты, нам не был бы страшен сам Цезарь!
Его похвала заставила Фабиолу вспыхнуть от удовольствия.
За этим последовал придирчивый допрос об обрядах и ритуалах митраизма. Петрей слушал ответы Фабиолы внимательно, не проявляя никаких эмоций. Это заставляло ее нервничать, но молодая женщина не торопилась и сумела правильно ответить на все вопросы.
Когда допрос подошел к концу, наступила долгая пауза.
- Ты многое знаешь о митраизме, - признал он. - То, что доступно только посвященным.
Фабиола ощутила неимоверное облегчение, но ее испытание еще не закончилось.
- Возможно, этот похотливый старый козел пытался произвести на тебя впечатление, сообщив тайны культа, - прищурившись, промолвил Петрей. - Если ты лжешь мне…
- Я говорю правду, - стараясь оставаться спокойной, ответила Фабиола.
Петрей задумчиво подпер ладонью подбородок и забарабанил пальцами по щеке.
Трудный человек. Не хотела бы я иметь такого врага, подумала Фабиола, собираясь с силами.
- Я должен задать несколько вопросов Секунду, - наконец сказал он. - Ни один Патер храма не станет лгать в таких делах.
Фабиола чуть не застонала. Этот допрос должен был показать, насколько ей доверяет Секунд.
Легат вызвал одного из легионеров, стоявших на страже, и приказал ему привести Секунда.
В шатре воцарилось напряженное молчание. Казалось, откровения Фабиолы заставили Петрея пожалеть о том, что произошло между ними.
Фабиола, боявшаяся, что Секунд расскажет правду о том, как она проникла в митреум, была не в состоянии поддерживать светскую беседу. Молодая женщина использовала это время для того, чтобы умыться, одеться и причесаться. Секунд, конечно, догадается о том, что здесь недавно происходило, и все же она хотела выглядеть как можно лучше.
Конечно, легат был слишком умен, чтобы разговаривать с Секундом в ее присутствии. Когда вскоре легионер вернулся с ветераном, Петрей попросил Фабиолу побыть в спальне. Оставалось только подчиниться.
Из главной части шатра доносились негромкие голоса. Фабиола пыталась представить себе, что именно Секунд отвечает на вопросы Петрея. Не в силах унять беспокойство, она встала на колени перед каменным алтарем и начала изучать статую Митры. Прости меня, великий, думала она. Я лгала в твоем присутствии. Но это не значит, что я не верю в тебя. Если сейчас ты поможешь мне, я клянусь, что вечно буду твоей последовательницей. Клятва была серьезная, но Фабиола находилась на грани отчаяния. Если версия Секунда будет сильно отличаться от того, что рассказала она, ей придется иметь дело не с Митрой, а с Орком, владыкой подземного мира. Легат прикажет казнить ее за святотатство.
Когда Петрей вернулся в спальню, она все еще молилась. Голос легата заставил ее вздрогнуть.
- Секунд - хороший человек, - сказал он. - И не лжец.
Ощущая горечь во рту, Фабиола повернулась к нему.
- Я тоже, - прошептала она, уверенная, что Секунд выдал ее.
- Патер все подтвердил. - Петрей улыбнулся. - Он уверен, что видение было послано тебе Митрой.
- Значит, ты веришь мне?
- Верю, - тепло ответил он. - Я окажу тебе помощь, о которой ты просила. Этого хочет бог.
Фабиола чуть не потеряла сознание от облегчения. Она выиграла.
Петрей подошел к ней сзади; шеи Фабиолы коснулось его теплое дыхание.
- Я еще никогда не спал с поклонницей Митры, - сказал он.
Фабиола закрыла глаза. За все нужно платить, горько подумала она. Неужели так будет всегда?
Легат обхватил ладонями ее груди и прижался к ягодицам.
Рука Фабиолы потянулась к его паху. До рассвета было еще очень далеко.
* * *
Петрей даже не спросил, куда она едет. Конечно, легионеры все расскажут ему, когда вернутся, однако этот великодушный жест многое говорит о человеке, подумала Фабиола. Помогать другому по собственной воле. Только потому, что тот попросил… Она криво усмехнулась. Помощь Петрея нельзя назвать совсем бескорыстной. Но хоть легат и переспал с ней, все же подчинился одному из главных принципов своей веры. Фабиола хорошо знала мужчин и понимала, что на его месте так поступил бы далеко не каждый. Хотя Петрей был одним из первых помощников Помпея, Фабиола желала ему добра.
То, что Фабиолу и ее спутников должны были проводить на север оптион и полуцентурия, которые прогнали фугитивариев Сцеволы, казалось хорошим предзнаменованием. В конце первого дня молодая женщина очень обрадовалась, увидев легионеров, которые окружали носилки, подаренные ей Петреем. Чем дальше от Рима, тем слабее закон. Ее отряд постоянно сталкивался с дезертирами, бандитами и нищими крестьянами, которые были способны ограбить и убить четверых путников, ехавших без охраны. Но никто не дерзнул бы напасть на сорок хорошо вооруженных воинов, и путешествие, продолжавшееся дольше двух недель, шло без всяких происшествий.
Следуя по римской дороге вдоль побережья и обойдя Альпы, они пересекли границу Трансальпийской Галлии. Фабиола впервые выезжала за пределы Италии и вдвойне радовалась, что у нее есть надежная защита. Хотя в этой местности часто попадались фермы, принадлежавшие гражданам Рима, однако земля была чужая. Страхи Фабиолы не могло развеять даже наличие военных постов. Большинство римлян знали, что галлы обидчивы и вспыхивают даже от малейшего намека на оскорбление. Мрачные обитатели крошечных деревушек, мимо которых они проезжали, казались Фабиоле опасными. Здешние мужчины, длинноволосые и пышноусые, одетые в мешковатые цветные штаны и подпоясанные туники, очень отличались от римлян. Их шеи и запястья украшали серебряные цепочки, практически у каждого имелся длинный меч, шестиугольный щит и копье. А все женщины ходили с ножами. Воинственный народ ненавидел своих хозяев.
Фабиола не могла объяснить им, что она сама бывшая рабыня и не имеет отношения к агрессивной внешней политике Рима. Для всех, кто видел ее, она была еще одной богатой римлянкой, проезжающей мимо.
Впрочем, оптион говорил ей, что здесь спокойно. Почти вся Трансальпийская Галлия находилась под властью Республики больше ста лет. К счастью, здешние племена не откликнулись на призыв Верцингеторикса взяться за оружие. Но чем дальше они продвигались на север, к районам, охваченным восстанием, тем сильнее становились опасения Фабиолы. По словам легионеров, служивших на постах и в городских гарнизонах, Цезарь потерпел крупную неудачу в Герговии, потеряв сотни воинов. После этого Верцингеторикс отошел к Алезии, укрепился там и стал ждать врага.
Битва титанов была в самом разгаре.
Оптион Петрея сопротивлялся, но Фабиола настояла на продолжении путешествия. Офицеру приказали выполнять ее распоряжения, и она не собиралась позволить ему забыть это. В одном из городков у границы они с Секундом обратились к оракулу, и знаки оказались благоприятными. Даже если пророчество было фальшивым, оно подкрепило решимость Фабиолы. Теперь она чувствовала, что обратного пути нет. Повернуть вспять не позволяли упрямство и гордость. Но дело было не только в этом. Если Цезарь проиграет битву у Алезии, ее планы рухнут. Если так, ей все равно, что будет дальше. Мать умерла; Ромул, скорее всего, погиб тоже; возможно, настал и ее черед.
Однако если Цезарь одержит победу, его честолюбие - а заодно и честолюбие Брута - не будет иметь границ. Более того, он станет любимцем черни. Подавленный Помпеем мятеж ничего не будет стоить по сравнению с победой, одержанной над сотнями тысяч свирепых воинов. Граждане Рима оценят ее особенно высоко, потому что Рим всегда боялся Галлии. Три с лишним века назад галлы ограбили столицу, что оставило неизгладимый след в памяти народа. Цезарь был обязан победить; только в этом случае Фабиола смогла бы продолжить поиски Ромула и выяснить, кем был ее отец.
Путешествие продолжалось.
До сих пор самой страшной его частью было бегство от Сцеволы. Но так было до тех пор, пока они не приблизились к Алезии. Ужас возрастал с каждой минутой. Но угроза исходила не от людей. Всего в дюжине миль от последнего поста легионеров лежали разоренные деревни и выжженные поля. Повсюду валялись вздувшиеся туши коров и овец, разлагавшиеся под ранним летним солнцем. Люди Верцингеторикса знали свое дело; они стремились лишить армию Цезаря провианта и фуража. Единственными живыми существами здесь были дикие звери и птицы. Людей не осталось - они либо бежали, либо присоединились к Верцингеториксу в Алезии. Все говорило о том, что война идет не на жизнь, а на смерть; Фабиола это понимала. Вряд ли вождь приказал бы соплеменникам уничтожить свое хозяйство без крайней необходимости. Урожай был погублен; это означало, что зимой есть будет нечего. Воюющие солдаты уйдут, а ни в чем не повинные женщины и дети еще долго будут умирать с голоду. От этой мысли у Фабиолы стыла кровь в жилах.
Но что она могла сделать? Одна женщина не в силах изменить агрессивную природу Республики и лучшего из ее полководцев. Как обычно, в ней взял верх здравый смысл. Изменить судьбу галлов ей не дано. Следовало заботиться о тех, кому можно помочь. В первую очередь о своих рабах. Фабиола решила обязательно найти того юношу, которого она пыталась спасти от фугитивариев. Мысль о том, что, по словам Сцеволы, сделали с ним, до сих пор мучила ее.
Впрочем, времени на долгие раздумья у нее не было.
За выжженной землей появились новые свидетельства жестокой войны. В нескольких милях от Алезии они наткнулись на мертвых и умирающих. Повсюду лежали галлы, бежавшие с поля боя или принесенные сюда товарищами, а потом брошенные ими. К счастью, боеспособных воинов видно не было, но испуганный оптион наотрез отказался идти дальше. Покраснев от смущения, он настоял на том, чтобы Фабиола с двадцатью легионерами спряталась в густой роще, находившейся в сотне шагов от дороги. Она с досадой смотрела вслед офицеру и остальным воинам, отправившимся на разведку.
Оптион вернулся быстро.
- Все кончено! - ликующим голосом крикнул он еще издалека. - Цезарь победил!
Спрятавшиеся легионеры возбужденно зашептались, Фабиола облегченно вздохнула, а Секунд широко улыбнулся. Они с нетерпением ждали приближения младшего офицера.
- Похоже, битва закончилась еще вчера. Клянусь богами, вам следовало это видеть! - размахивая руками, сказал довольный оптион. - Легионеры Цезаря построили вокруг города кольцо укреплений, протянувшееся на несколько миль, чтобы оттуда не вырвался никто. - Он сделал паузу. - И еще одну стену, чтобы не дать другим галлам прийти на помощь осажденным.
Фабиола не смогла скрыть удивление.
- Значит, их атаковали сразу две армии?
Оптион с жаром кивнул.
- Десять легионов Цезаря против впятеро превосходившего их по численности войска. Повсюду лежат тысячи мертвых галлов, но, говорят, к северо-западу от поля боя их еще больше.
- Значит, именно там решился исход битвы? - спросил довольный Секунд.
- Да. Враги чуть было не прорвали укрепления, Цезарь послал туда резервы во главе с Децимом Брутом, но их едва не разбили.
Фабиола побледнела.
- Тогда Цезарь сам возглавил атаку, которая решила исход сражения.
- Ты не забыл, что служишь Помпею? - пошутил Секунд.
- Я, как все, выполняю приказы, - проворчал оптион. - Но это не значит, что я не могу отдать должное великому полководцу.
- Брут жив? - прервала его Фабиола.
- Да, госпожа. Я спрашивал.
- Слава богам! - воскликнула она. - Мы можем идти дальше?
- Да. Я могу проводить тебя к нему. - Он скорчил гримасу. - Но нам придется идти через поле боя.