- Этот наглый негодяй заслуживает того, чтобы научить его, как лакей должен разговаривать с людьми, - сказал он.
- Уж не вы ли собираетесь меня учить? - усмехнулся конюх.
- Почему бы нет? - ответил Гийом, сделав шаг в его сторону.
Господин Жан Батист остановил его, схватив за руку.
- Дорогой Гийом, не сердись, - успокоил он друга, - может быть, этому славному человеку запретили отвечать, а он, как и господин де Гогела́, приехал сюда охранять казну.
- Ага! - воскликнул конюх. - Значит, вы знакомы с господином де Гогела́ и знаете, почему мы здесь?
- Вы здесь для охраны денег, которые гусары должны забрать в Пон-де-Сом-Веле и передать драгунам, что ждут их в Сент-Мену.
- Тогда, сударь, раз вы из наших, у меня больше нет причин скрывать от вас, чьи это лошади, - сказал конюх, снимая картуз. - Они принадлежат господину графу де Шуазёлю.
- Ты понял, Гийом? - рассмеялся г-н Друэ. - Мы чуть было не поссорились с нашим другом!
- Если вы из наших друзей, сударь, то должны назвать себя… Я же сказал вам, чьи это лошади.
- Ты прав, у меня нет причин скрываться. Я Друэ, содержатель почты в Сент-Мену.
- В таком случае, как сами изволили заметить, вы, возможно, из наших.
Тут на пороге кухни показался папаша Готье. Вероятно, г-н Друэ из-за боязни вызвать подозрения решил, что не стоит продолжать разговор с конюхом.
- Ну что, папаша Готье, - воскликнул он, - похоже, на вашей кухне вовсю идет готовка!
Действительно, все плиты пылали жаром.
- Как видите, господин Друэ. Но удивительно, что я не знаю, для кого готовлю.
- Как? Не знаете, для кого готовите?
- Нет. Четырнадцатого числа я получил от военного коменданта приказ к пяти часам приготовить обед, и с того дня мы готовим его, хотя обедать никто не приходит. Но, поскольку у меня есть письменный заказ на обед, меня не волнует, съедят мои обеды или нет, за них все равно кто-нибудь заплатит.
Друэ снова переглянулся с нами.
- Вероятно, еще несколько вельмож отправляются в эмиграцию, - заметил он.
- И увозят наши с вами денежки, - подхватил папаша Готье.
- В любом случае из их денежек вам кое-что перепадет. Все-таки шесть-восемь обедов… Сколько с персоны?
- Три экю в шесть ливров, без вина.
- На сколько персон?
- На восемь-десять. Точно не указано.
- Вам повезло, папаша Готье! - воскликнул Друэ.
И, рассмеявшись, он протянул ему руку. Пройдя через кухню, мы вышли на улицу.
- Друзья мои, - обратился к нам Друэ, - должно произойти что-то необычайное, сомнений здесь нет. Я немедленно возвращаюсь в Сент-Мену. Гийом поедет со мной. Вы же будьте настороже и день и ночь; спите, но вполуха, слушайте и будьте готовы ко всему. Наверняка случится что-то необыкновенное.
Быстрым шагом мы вернулись в гостиницу "Золотая рука". Друэ заседлал своего коня, г-н Гийом взял лошадь старшего Леблана, и оба резвой рысью поскакали в Сент-Мену, строго наказав нам держать нос по ветру, а уши - на макушке.
XXV
ВЕЧЕР 21 ИЮНЯ 1791 ГОДА
Понятно, что легли мы поздно, проснулись рано, а спали всего несколько часов, все время прислушиваясь.
Говоря "мы", я подразумеваю под этим г-на Бийо и старшего Леблана, кого г-н Друэ посвятил в эту тайну.
В одиннадцать часов утра нам сообщили, что на дороге, ведущей из Стене, видели отряд гусар. Отложив свою работу, я немного рассказал метру Жербо и мадемуазель Софи о том, что произошло. Их уже охватило возбуждение, воцарившееся в городе или, вернее, разлитое в воздухе (так всегда бывает накануне великих событий).
Мадемуазель Софи была особенно сильно взволнована; когда я ей сказал о появлении гусаров, она заметно побледнела. Два дня назад г-да де Мальми и де Куртемон тоже приезжали в Варенн.
Я перешел мост и вышел на главную площадь в тот момент, когда с другой стороны на нее въехали гусары. Они на несколько минут задержались на площади, переговорив с конюхами, приехавшими накануне и пригнавшими смену лошадей; потом, получив приказ командиров, гусары разместились на постой в старинном монастыре кордельеров.
Гусарами командовал молодой офицер восемнадцати лет, высокий худой блондин. Он говорил по-французски с сильным немецким акцентом и звался г-н де Рёриг. Квартировал он не в гостинице, а в доме на площади у одного горожанина, поскольку имел к нему рекомендательное письмо.
За моей спиной уже толпились люди, пришедшие из верхнего города; стали подходить и группки жителей из нижнего города.
Около часа дня по той же дороге прискакали два молодых офицера и несколько минут о чем-то беседовали с де Рёригом. Один из них подъехал ко мне и спросил, не могу ли я сказать, где находится Нёвийи.
Я ему ответил, что Нёвийи лежит на полпути между Клермоном и Варенном, и показал, в каком это направлении.
- Не могли бы вы, сударь, объяснить мне, чем взволнован собравшийся на площади народ? - прибавил он.
- Тем, что уже два дня в окрестностях города происходит передвижение войск. Говорят, войска должны охранять карету с большой суммой казенных денег, и это беспокоит горожан.
Офицеры снова переглянулись.
- Можно ли добраться до Нёвийи, минуя город? - спросил другой офицер.
- Нельзя, - ответил я. - Дорогу пересекает канал длиной более чем в два льё, и, если даже предположить, что ваши кони перейдут его в брод, они все равно не выберутся по откосу на ту сторону.
Офицер, повернулся к своему спутнику и сказал:
- Что поделаешь? Значит, перекладным лошадям придется проезжать через город!
- Мы все равно успеем, - ответил другой. - Курьер должен опередить карету на два часа.
Оба офицера кивком поблагодарили меня и направились в гостиницу "Великий Монарх", где спешились во дворе, отдав поводья конюшим.
Было ясно, что те господа, кого ждут, въедут в город с противоположной стороны, по парижской дороге.
Оставаться в нижнем городе было бессмысленно.
Я поднялся в верхний город, перешел мост и вошел в дом метра Жербо, когда там собирались садиться за стол. Несмотря на удушливую жару, площадь Латри была заполнена народом.
Во время обеда метр Жербо терялся в догадках насчет того, что происходит. Софи же молчала, почти не поднимая глаз от тарелки и едва прикасаясь к еде.
Поскольку г-н Друэ запретил мне рассказывать о том, что мне было известно, я тоже хранил молчание.
Теперь, чтобы читатель как можно отчетливее представлял себе события, о которых я буду рассказывать и которым был свидетелем, да будет мне позволено описать место действия, где они развернутся.
Варенн, как мы уже знаем, делится на верхний город и нижний город; первый называют Замком.
Из Клермона в Варенн ведет прямая дорога, уклоняясь на протяжении более двух льё немного влево лишь при въезде в Нёвийи. Неожиданно, у первых домов - в городах они всегда напоминают выдвинутых вперед часовых, - дорога стремительно сворачивает направо и как бы бросается вниз, в город, по улице Монахинь.
Спуск этот заканчивается на площади Латри - площади странной, имеющей по иронии судьбы форму лезвия ножа гильотины.
Площадь была в те времена почти на две трети в ширину перегорожена церковью святого Жангульфа, апсида ее с правой стороны примыкала к площади (когда едешь из Парижа, приходится забирать вправо); фасад апсиды выходил на кладбище, тянувшееся в сторону улицы Часов, оставляя под открытым небом примерно тридцать метров свободного прохода.
Другой проход, позволявший пешеходам и даже каретам избегать кружного пути, был проделан в самой апсиде; правда, над ним высится полукруглая арка, не позволяющая проезжать слишком высоко нагруженным каретам. Если выезжаешь из-под этого свода, то шагах в десяти-двенадцати впереди оказывается улица Басс-Кур.
При входе на эту улицу справа была гостиница "Золотая рука". Чуть дальше, с левой стороны, стоял дом прокурора коммуны г-на Coca. Я уже писал, что дом этот от дома метра Жербо отделял только узенький проулок.
Улица Басс-Кур по крутому склону выводит на маленькую площадь, куда выходят также, образуя перекресток, Новая улица и улица Сен-Жак.
Речушка Эр, катящая свои прозрачные и совсем мелкие воды по каменному руслу, делит площадь ровно пополам.
Мостик (тогда он был у́же, чем тот, что сооружен сегодня) связывал обе части города, то есть город верхний и город нижний. Перейдя мост и обогнув гостиницу "Великий Монарх", можно было попасть на главную площадь.
Именно на ней задержались гусары, прежде чем отправиться на постой в старинный монастырь кордельеров, именно в гостинице "Великий Монарх" (вывеской ей служило изображение Людовика XVI), где на конюшне содержались подставные лошади, и остановились два офицера (как я позже узнал, их звали г-н де Буйесын и г-н де Режкур); в "Великом Монархе" целую неделю готовился обед для некоего странного путешественника, кого постоянно ждали, а он все не приезжал!
Зная это, читатель легче и яснее сможет представить себе первые сцены той драмы, что вскоре разыграется на его глазах.
Раздосадованный тем, что не происходит ничего нового, хотя весь день прошел в возбужденном ожидании, я в ту минуту, когда часы на церкви святого Жангульфа пробили десять вечера, вышел из дома метра Жербо. Я намеревался пройти по дороге на Нёвийи четверть или половину льё, потом, если ничего не увижу или не услышу, хотел вернуться спать и, спокойно, в постели, ждать событий.
Во многих домах окна еще были открыты и освещены, в том числе и в гостинице "Золотая рука".
На втором этаже несколько молодых горожан играли на бильярде; это были господа Кокийар, Жюстен, Жорж и Сусен. К ним присоединились двое приезжих, случайно оказавшихся в "Золотой руке": г-н Тевенен из деревни Илет и г-н Делион из Монфокона.
Господин Тевенен заметил меня, узнал и окликнул, спросив, не хочу ли я поиграть с ними. Я поблагодарил, ответив, что иду по делу.
Я прошел под аркой и выбрался на площадь; здесь были освещены только два-три дома. Группы людей рассеялись: все разошлись по домам.
На улице Монахинь не мелькало ни огонька, кроме двух фонарей, что явно не могли осветить погруженную во тьму улицу. Темень, действительно, была непроглядная.
Я прошел всю улицу и остановился на верхней площадке, откуда мог окинуть взглядом весь город.
Верхний город, казалось, полностью уснул; в нижнем городе, особенно на главной площади, обнаруживалось какое-то движение. Вблизи гостиницы "Великий Монарх" можно было заметить мечущиеся взад и вперед факелы.
Я был поглощен этим зрелищем, когда мне почудилось, будто вдалеке слышится галоп лошади. Я лег на мостовую, приложив ухо к земле. Стук копыт - лошадь перешла с земляной дороги на мощенную камнем - стал более отчетливым. Я поднялся, уверенный, что приближается всадник. Более того, мне показалось, будто я слышу вдали шум движущейся кареты.
Неужели близится то обещанное накануне событие, что мы ждали целый день?
Я спрятался за угол стены и стал ждать. Стук копыт быстро приближался. Вскоре я различил на середине пустынной дороги верхового.
Подъехав к первым домам, всадник в нерешительности остановился.
Очевидно, он не знал, ехать ли ему дальше или стоять на месте. На миг у меня мелькнула мысль выйти из укрытия помочь всаднику сориентироваться, но, подумав, я решил, что тем самым ничего не узнаю. Поэтому я остался под двойным прикрытием ночной темноты и стены.
Всадник спешился и, ведя лошадь под уздцы, обошел подряд три-четыре дома; он стучал в двери или ставни, но ни один ставень, и ни одна дверь не отворились.
Наконец он громко забарабанил в четвертую дверь, и она распахнулась. Это был дом мелкого рантье по фамилии Журдан.
- В чем дело? Что за шум? - послышался голос.
- Простите, сударь, я действительно нахожусь в городе Варенне?
- И вы подняли меня с постели, чтобы задать подобный вопрос? Благодарю покорно! Вы что, издеваетесь?
- Извините, сударь, я нездешний, и мне необходимо знать, в Варенн ли я приехал.
- Вы на месте, сударь, и если приехали сюда на ночлег, то отправляйтесь спать и позвольте мне сделать то же самое. Спокойной ночи!
- Прошу прощения, сударь, я не ищу ночлега, мне нужно ехать дальше, - продолжал курьер с вежливой настойчивостью, что обнаруживала благовоспитанного человека. - Я только опережаю карету: ее лошадей должны сменить в Варенне.
- Так вот, сударь, я огорчен, что вынужден вам это сказать, но карета не сменит лошадей в Варенне, ибо здесь нет почтовой станции.
- Я это знаю, сударь.
- Тогда почему вы меня об этом спрашиваете?
- Потерпите немного, сударь, умоляю вас.
- Да иди же спать, Мартен, - послышался женский голос. - Ты что, не понимаешь? Это шутник, он тебя разыгрывает.
- Слышите, сударь, меня зовет жена, - сказал Журдан.
И он хотел закрыть дверь; но незнакомец, схватив его за руку, не дал этого сделать.
- Довольно, сударь! - вскричал рантье. - Что все это значит? Вы хотите применить силу?
- Да нет же, сударь, успокойтесь. Я лишь хочу задать вам один вопрос.
- Вы уже задали их мне добрый десяток.
- Теперь мне известно, что я нахожусь в Варенне, спасибо вам. Я знаю, вернее, знал, что в Варенне нет почтовой станции. Благодарю вас, что сначала вы соблаговолили согласиться ответить на вопрос, который я вам задал, а затем дать ответ на вопрос, которого я вам не задавал.
- Как? Разве вы не сказали мне, что обогнали карету и что лошадей ее должны менять в Варенне?
- Конечно, сказал, однако вы не дали мне договорить. Смена лошадей должна ждать эту карету между первыми домами города и Нёвийи. Поэтому я и хотел спросить, видели ли вы сменных лошадей?
- Тогда другое дело. С этого и следовало бы начать.
- Вы их видели?
- Кого?
- Лошадей.
- Нет, сударь, не видел.
- Но, значит, вы сами должны были бы сразу же сказать мне об этом! - с раздражением вскричал незнакомец.
- Как я мог вам сразу это сказать, если вы меня лишь сейчас об этом спрашиваете?
- Да гони ты его, Мартен, - снова раздался тот же женский голос. - Сам видишь, это розыгрыш.
- Слышите, сударь, - более громким голосом сказал рантье, - жена говорит, что вы меня разыгрываете.
- Увы, сударь, нет, это не шутка. Благодарю, вы можете закрыть дверь и отправиться к супруге.
- Ну и ну! Вы что, делаете мне одолжение? И на том спасибо!
И рассерженный Журдан захлопнул дверь.
- Как быть? - пробормотал незнакомец. - Придется ждать.
Ожиданию не суждено было длиться долго. Во время разговора - оба собеседника явно остались им недовольны - карета значительно приблизилась; можно было расслышать не только скрип колес, но и звон колокольчиков почтовых лошадей.
Курьер ждал, стоя посредине дороги.
XXVI
НОЧЬ НА 21 ИЮНЯ 1791 ГОДА
Не прошло и пяти минут, как я стал различать какую-то темную массу, а впереди нее - искры, что высекали из булыжников подковы нескольких лошадей.
По мере ее приближения можно было разглядеть, что она состоит из двух экипажей. Первый был обыкновенный кабриолет; второй - громадная дорожная карета.
Заметив, что дорогу, держа в поводу коня, преграждает пешеход, форейтор первого экипажа, запряженного тройкой лошадей, крикнул "Берегись!" и щелкнул кнутом.
Но незнакомец поднял руку и властным голосом крикнул:
- Стойте! Мне надо поговорить с пассажирами второго экипажа.
- О Боже мой! - послышался из кабриолета женский голос. - Господин де Валори, что-нибудь случилось?
- Нет, мадам, простая задержка.
Потом, подойдя ко второму экипажу, он сказал:
- Простите, мы прибыли в Варенн, но смены лошадей здесь нет.
- Как? Неужели лошадей нет? - спросил тот же женский голос.
- Нет, мадам, и, признаться вам, меня это очень тревожит.
- Да проснитесь же вы, сударь! - с явным раздражением воскликнула женщина. - Разве вы не слышите, о чем говорит господин де Валори?
- А? О чем же он говорит? - послышался мужской голос.
- О том, что мы приехали в Варенн, но смены лошадей здесь нет.
- Пусть он все узнает.
- Четверть часа я лишь этим и занимаюсь. Четверть часа я напрасно стучусь в двери, зову, спрашиваю.
- Давайте выйдем, - предложил мужской голос, - и сами все разузнаем.
Дверца кареты распахнулась.
- Нет, - возразил женский голос, - разрешите пойти мне, позвольте это сделаю я.
И женщина, произнесшая эти слова, легко спрыгнула на землю.
- Мадам, мадам, разрешите мне пойти с вами, - попросил детский голос.
- Нет, Луи, - ответила дама, - оставайтесь в экипаже с папой. Я скоро вернусь. Дайте мне вашу руку, господин де Валори.
Курьер, держа в левой руке шляпу, почтительно подошел к даме и подал ей руку.
- Видите, как удачно, вот и дверь открывается, - сказала дама.
Но дверь, едва приоткрывшись, снова стала закрываться. Господин де Валори бросился вперед и, рискуя прищемить себе руку, ухватившись за дверь, резко потянул ее на себя. Она уступила этому неожиданному напору; за ней предстал мужчина лет пятидесяти - пятидесяти пяти, с подсвечником в руке; он был в шлафроке и ночном колпаке, в домашних туфлях на босу ногу. Это был тот самый г-н де Префонтен, о ком я уже упоминал; именно к нему в течение недели два или три раза заезжал г-н де Дампьер.
- Что вам угодно, сударь, и почему вы врываетесь в мой дом? - спросил изумленный старый кавалер.
- Сударь, мы не знаем Варенна, - ответил курьер. - Мы едем в Стене. Не будете ли вы столь добры указать дорогу, по которой нам следует ехать?
- Но, оказав вам эту услугу, не подвергну ли я себя опасности?
- Даже если вам придется рисковать, - возразил г-н де Валори, - вы, надеюсь, без колебаний окажете эту услугу женщине, попавшей в трудное положение.
- Сударь, женщина за вашей спиной не просто женщина, - ответил дворянин и прошептал: - Это королева!
Господин де Валори попытался это опровергнуть. Однако королева - легко догадаться, что то действительно была она, - взяла его за руку.
- Не будем терять времени на споры, - попросила она. - Передайте только королю, что нас узнали.
Услышав эти слова, два других молодых человека, одетые в те же костюмы, что и курьер, - то есть в светло-желтый камзол, лосины, сапоги с отворотами, бархатный картуз, - и вооруженные охотничьими ножами, живо спрыгнули с козел берлины.
- Государь, королева просит передать вашему величеству, что она опознана, - обратился г-н де Валори к королю.
- Кем? - спросил король.
- Каким-то учтивым, хотя и очень робким стариком. Мне показалось, что он дворянин.
- Пригласите его побеседовать со мной, - попросил король.
Господин де Валори передал приглашение дворянину.
Тот подошел к карете, обнаруживая признаки сильного волнения. Королева шла за ним; ее лицо было освещено свечой, которую держал старик, и выражало крайнее презрение.