- Сэр Френсис Дрейк! О Генри, вот имя, которым можно вызывать духов. - Кэт улыбнулась и принялась обшивать кружевами то, что она называла сокровенной одежкой - а именно грубоватый корсет, смоделированный из клеенки и деревянной щепы. Вдруг заметив, что в утреннем свете ноги ее не слишком-то чистые, она покраснела и спрятала их под нижними юбками. - На каждой ярмарке и в каждой таверне поют песни и рассказывают свежие истории о Золотом адмирале ее величества. Вот послушай-ка одну из последних.
И она запела богатым, непоставленным контральто:
Вы, геройские, храбрые души,
Достойные славы страны,
Кому еще честь дорога,
Вперед на врага!
Пока эти лентяи на суше
Затаились под юбкой жены.
Когда Уайэтт тихонько поаплодировал - он не хотел, чтобы с их поляны исходили неподходящие звуки, - Кэт с живостью малиновки повернулась к нему и спросила:
- Верно ли, что сэр Френсис Дрейк - настоящий гигант и сила у него, как у двух мужчин?
- О Господи, милая, нет! Даже я на целую голову выше его, но есть что-то такое особенное в его яростных синих глазах и что-то в его манерах, что придает достоверности подобным небылицам. Ей-богу, вот уж забавно было смотреть, как эти разодетые щеголи придворные, знаменитые аристократы и даже государственные советники низко раскланивались и шаркали ножками, когда проходил сэр Френсис. Ты бы просто обхохоталась, если б видела, как трепетали эти размалеванные дамы при дворе и как томно посматривали в его сторону, несмотря на то, что он совсем недавно женился на Элизабет Сайденхэм.
Когда Уайэтт принялся свежевать пойманного в силки кролика, то заговорил с еще большим энтузиазмом:
- Ты бы послушала удивительные истории о его плавании вокруг света, как он подавил в своем экипаже мятеж, о стычке его с людоедами и, наконец, как ему удалось захватить знаменитый корабль Касафуэго, иначе называвшийся, Nuestra Senora de la Concepcion, каракку губернатора Перу с сокровищами.
- Тогда это правда и вовсе не выдумки, что он вернулся с золотом и серебром на миллион фунтов?
- Да, правда. Испанцы везде дрожат при одном лишь упоминании его имени, которое по-испански звучит "el Draque", что значит - дракон. И Филипп, их король, просто бесится из-за потерь, которые наносит ему адмирал. - С этими словами Уайэтт сдернул окровавленную шкурку со своей добычи и бросил ее в кусты, - Но то, что было прежде, это всего лишь бледная тень того, что наш Золотой адмирал теперь устроит папистам. Видела бы ты, Кэт, выражение на лице сэра Френсиса, когда мы с Фостером докладывали о подлом предательстве, учиненном испанцами на борту "Первоцвета".
- Тогда, наверное, сэр Френсис очень богат?
- Да. Он стал одним из самых богатых людей во всей Англии, но деньги свои он заставляет все время работать. Почти ни одной торговой экспедиции за море не обходится без того, чтобы там не было хотя бы одного принадлежащего Дрейку судна.
Уайэтт занес тушку кролика в дом, затем снова вышел наружу, чтобы вымыть окровавленные руки.
- Он уже стал владельцем аббатства Бакленд, поместий Шерфорд и Яркомб в Девоне, где он женился на дочери сэра Джорджа Сайденхэма и, следовательно, является теперь хозяином более обширной собственности.
- Тогда уж наверняка этот джентльмен должен вести себя гордо и величественно. - Как-то совсем незаметно Кэт подбежала к нему, обняла и чмокнула в углубление шеи обнажившейся под расстегнутым дублетом.
- Нет, у сэра Френсиса характер совсем другой. - Уайэтт улыбнулся и ласково погладил ее по головке. - Как правило, он ведет себя очень скромно, если только не хвастает тем, что уже сделал и что еще сделает этим испанцам. Ведь только подумать, что каких-то пятнадцать лет назад он был гол как сокол. Чтобы доказать тебе, что мечта моя о владении собственным судном не вздор, не фантазия, я напомню тебе, что сэр Френсис не единственный, кто добыл себе славу и состояние на море.
- Кто же еще, например?
- Сэр Уолтер Ралей, сэр Уильям Винтер, сэр Ричард Гренвилль и двое Хоукинсов, Джон и Уильям.
Он обнял Кэт одной рукой, восхищаясь упругой податливостью ее тела, затем повернул ее к себе лицом, чтобы заглянуть в широкие серые глаза, и с торжественной серьезностью заявил:
- То, что совершили эти люди, могу совершить и я. Ручаюсь тебе, Кэт, что ты доживешь до того дня, когда мне присвоят звание рыцаря и я стану хозяином прекрасного имения. И еще я тебе обещаю, - сказал он серьезно и тихо, - что однажды королева будет рада принять при дворе леди Уайэтт.
Яркие ее губы сложились в улыбку, выражающую абсолютное доверие, говорящее о блаженном неведении тех страшных опасностей, что лежат на его пути.
- Я верю, что так и будет, Генри. Я в своих мечтах относительно нас двоих тоже строю большие планы.
Позавтракав, они вышли в долину и сели под буками, разглядывая разных птиц, занятых своими маленькими хлопотами. Кэт упросила его рассказать о плаваниях, и Уайэтт сумел заставить ее увидеть и почувствовать жару целого ряда зловонных портов Средиземного моря в его восточной части; вызвал ее восхищение величественными разрушающимися зданиями Константинополя, где правил теперь турецкий султан; привел ее в содрогание, описывая порочность Марселя. Она же в свою очередь потешила его душу старинными народными песнями, когда они в чем мать родила купались в маленьком водоеме, обнаруженном ими под миниатюрным каскадом. И так на крыльях ничем не омрачаемого блаженства началась эта сладостная неделя их уединения от окружающего мира, с его погонями, волнениями, сражениями, стяжательством и королевским правосудием.
Глава 14
ЛОНДОН - 1585 ГОД
Двумя днями позднее после того, как "Первоцвет" отплыл вниз по Темзе в Плимут, запыленные и измученные долгой дорогой Генри и Кэт Уайэтт прошествовали через Мургейт и оказались в начинающем бурно разрастаться беспокойном Лондоне.
На ночь они, вполне честно, как муж и жена, поскольку уже поженились в городке Бедфорд, в графстве с тем же названием, сняли комнату в "Красном рыцаре". Эту важнейшую церемонию осуществил добродушный, но плохо держащийся на ногах старый священник приходской церкви, у которого их загорелость и дорожная пыль на одежде не вызвала неподобающего любопытства, и потому он без всяческих осложнений сочетал их в священном браке и зарегистрировал в книге женитьбу этого крепкого рыжеволосого парня на спокойной синеглазой красавице с золотистыми волосами, казавшейся такой безмятежной и уверенной.
К счастью, их долгая, тянувшаяся шестьдесят с лишним миль дорога в Лондон была омрачена всего лишь одним неприятным происшествием: из зарослей выскочила пара дюжих парней, чтобы схватить за уздечку их вьючную лошадь, нагруженную седельной подушкой Кэт и тощим их багажом. Уайэтту хватило простого укола кинжалом, чтобы один из разбойников, с воем держась за окровавленную руку, тяжело побежал прочь, а другой с быстротой хорька растворился в чащобе, откуда и появился вначале.
Устроив благополучно Кэт, Уайэтт отправился в портовую часть города и вновь испытал возбуждение, появившееся у него в первый раз при виде путаницы мачт, рей и гафелей дюжин и дюжин судов всевозможных оснасток из двадцати разных стран, что стояли на якоре в Лондонском Пуле, у Биллингсгейта, или возле причала таможни ее величества.
У хозяина свечной лавочки в переулке Баттольф-лейн, куда любил заглядывать капитан Фостер, он узнал, что, во-первых, "Первоцвет" действительно ушел, и, во-вторых, вследствие эмбарго, наложенного королем Филиппом, около сотни английских торговых судов не вернулись из испанских портов. Он же подтвердил, что королева Елизавета собирает большую армию для войны с папистскими силами в Нидерландах.
Через некоего Николаса Спенсера, судового такелажника и давнишнего знакомого, Уайэтт навел справки, где можно было бы приобрести за скромную, очень скромную сумму маленький шлюп, бойер или небольшое береговое судно. Желательно, если судно будет малого тоннажа, способное месяц находиться в море и управляться, скажем, семью моряками и капитаном.
- Видишь ли, дружище Уайэтт, то, что ты хочешь, не так-то легко достать, - отвечал Спенсер, пощипывая пальцами бороду. - Хотя после испанского эмбарго много судов торчало без дела на реке, однако еще больше зафрахтовано, чтобы сначала перевезти войска графа Лестера через Узкое море, а затем снабжать их провизией. Но дай подумать, дай подумать.
Спенсер, сморщенный, с коричневым лицом малый с широким красноватым шрамом на левой щеке, немного поразмышлял и сплюнул в зловонный ил, обнажившийся после отлива.
- Я вспоминаю голландца с брюшком, которого повстречал вчера вечером в гостинице "Колокол". Из-за своей толщины и лени он боится оказаться на какой-нибудь испанской галере в рабских цепях. Он владелец старого суденышка типа бота, которое могло бы послужить твоей цели и, думаю, должно продаваться по дешевке.
Питер ван Клейкамп оказался крупным человеком, толстым как бочка, без всяких признаков шеи, с ярко-красным лунообразным лицом и бородой веером.
"Да. У него есть бот, который стоит в Лондонском Пуле". - "Давно ли построен?" - "Конечно, "Катрина" теперь не так молода, как когда-то. А кто молод?" - Клейкамп смачно расхохотался над собственной шуткой. - "Давно ли?" - "Ну, может, его спустили со стапелей лет пятьдесят - шестьдесят назад. Но, клянусь копьем святого Михаила, "Катрина" все еще прекрасно оснащена и крепка как орешек ".
Они осмотрели бот, и, как Уайэтт и предполагал, судно оказалось почти круглым - в длину всего лишь вдвое больше, чем в ширину, и потому очень грузоемким. Но, без сомнения, оно было очень-очень старым и протекало во многих местах. Что еще хуже, мингер ван Клейкамп упрямо отказывался отдавать его меньше чем за пятьдесят фунтов золотом - за остов, рангоутное дерево и бегучий такелаж.
Не теряя надежды и отчаянно желая его приобрести, Уайэтт осмотрел судно голландца от форштевня до судьбоносного места - штурвала с прямым румпелем, которым оно управлялось. Ван Клейкамп не высказывал ни малейших возражений, когда Генри втыкал кончик кинжала во все ребра, кницы и обшивку, и это приободрило Уайэтта; голландец только шумно хлебал свое пиво и хмыкал, когда случалось, что лезвие Уайэтта погружалось в дерево с подозрительной легкостью; он знал, что на нынешнем рынке ему дадут его цену.
В конце концов Уайэтт решил, что, несмотря на почтенную внешность, "Катрина"в основном суденышко крепкое и что ее жилое помещение на полубаке как раз вместит команду, какую он держал в уме, хотя спать матросам пришлось бы сбившись в кучу друг на друге, как свиньям под солнышком. Сзади располагалась капитанская каюта с низким потолком и меблированная только узенькой койкой и столом с откидной доской.
- Ну а как паруса?
Голландец пожал массивными плечами.
- О, свои паруса я уже наполовину распродал.
Уайэтт с возмущением глянул на его невозмутимо спокойную лунообразную физиономию.
- Но, мингер, вы же дали мне понять, что в мои пятьдесят фунтов входят оснастка и паруса.
- Нет. - Ван Клейкамп почесал свою плешь. - Корпус, рангоутное дерево и бегучий такелаж. О парусах я и не заикался.
Юный моряк тяжело сглотнул: действительно, о парусине не было сказано ни слова, но если он купит комплект даже подержанных парусов, Кэт Уайэтт останется почти без средств к существованию, пока он не вернется домой с первой прибылью, заработанной "Катриной".
Уайэтт саркастически поблагодарил мингера ван Клейкампа, самостоятельно на веслах добрался до берега и еще два дня рыскал по речным стоянкам от пристани Павла до Лебединого пирса; от Смартс-Ки до Галерной пристани под Тауэром. После осмотра одного судна, потом другого ломило руки и спину от бесконечной, как казалось, гребли. Спенсер был прав: на суда большой спрос, особенно на те, что годились для перевозки продовольствия через пролив.
- Разумеется, ты найдешь себе судно получше, - ободряла его Кэт, когда они сидели вдвоем в своей крошечной спальной и она чинила прорехи на его изрядно поношенных широких коротких штанах без подкладки. Долго ему предстояло ждать, прежде чем он смог бы позволить себе другие того же качества.
Уайэтт нахмурился, медленно поколотил кулаком о кулак.
- Я, похоже, ищу себе судно столь же редкое, как кукарекующая курица. А самое скверное здесь то, что если я собираюсь отчалить из Плимута вместе с эскадрой Дрейка, то у меня в запасе всего неделя. Он сколотил мощную флотилию и ждет лишь прибытия нескольких транспортов для перевозки продовольствия. Я просто обязан отправиться с ним, дорогая. Там меня ждет великолепная возможность показать, на что я годен.
Светлые ее волосы заблестели в луче заката, пробившемся сквозь окошко такое же малое, как и то, через которое он сбежал из тюрьмы.
- Что так серьезно тебя беспокоит в том судне, о котором ты говорил мне на днях?
- Возраст и… и его цена, - уныло признался он.
- Оно что, прогнившее?
- Нет. Шпангоуты "Катрины", где бы я ни проверял, показались мне вполне крепкими, но из-за балласта я не смог осмотреть ее днище, а убрать его или прокренговать посудину я не могу. - Он снова постучал кулаком о кулак, как делал часто, когда пребывал в растерянности, и это не ускользнуло от внимания Кэт. - Наверное, я все-таки куплю ее в конце концов, хотя мне и придется влезать в долги из-за комплекта парусов - а это мне ой как не нравится.
Он объяснил ей, что за комплект парусов даже из старой парусины потребуется израсходовать дополнительно пятнадцать фунтов.
- Уж наверное, твой приятель Николас Спенсер согласится принять письменное обещание за часть покупной цены?
- Вполне вероятно, что и согласится. Но, черт побери, никуда не годится, чтобы мы начинали с долгов.
- Не стоит, Генри, смотреть на это с такой стороны, - проговорила Кэт, наклонившись, чтобы перекусить нитку. - Считай, что ты просто одалживаешь деньги, как брал бы, скажем, на время вьючную лошадь - и расплачивался за пользование ею.
В конце концов он все же купил это суденышко у голландца, затем поторговался с Николасом Спенсером из-за нужных ему парусов и кое-какой другой дополнительной оснастки. Этот грубоватый, но добрый малый без колебаний готов был ссудить ему нужную сумму, но лишь при условии, что госпожа Кэт поставит подпись под письмом, подтверждающим его обязательство. Таков уж обычай, добавил он в смущении, когда главный составитель такого письма выбывает за пределы сферы полномочий королевы Англии.
Ввиду почти полной истощенности своего кошелька, Уайэтт решил нанять на "Катрину", - странно, но, возможно, и к счастью, что первое судно под его командой носило такое же имя, что и его жена, - пять человек вместо планируемых им вначале семи. Поэтому он приложил все усилия, чтобы найти себе сильных и молодых, подающих надежды подручных, каких весьма уже мало осталось в Лондонском порту.
И вот в конце следующей недели "Катрина" покачивалась на швартовах со спущенными парусами, свежепромазанным дегтем стоячим такелажем, и там и тут в ее давно уже не крашеных бортах ярко проглядывали свежие доски.
Желая взять груз для Плимута, Уайэтт не столкнулся ни с какими трудностями. Груза было навалом: парусина, бочки с сухарями и солониной, предназначавшиеся для тех кораблей королевы, что экипировались в небольшой, но быстро растущей рыболовецкой деревне Плимут.
- Если я обнаружу, что сэр Френсис уже отплыл, я обернусь в месячный срок и буду иметь достаточно прибыли, чтобы выплатить долг Нику Спенсеру, и на кренгование еще останется, - пообещал он Кэт, привлекая ее к себе и стараясь не обращать внимания на проснувшуюся вдруг тревогу в ее лице. - Обратного груза я не возьму. Говорят, в Плимуте береговые купцы дерутся за каждую бочку, предназначенную к перевозке.
Проделав все свои неотложные дела, Уайэтт с женой улеглись в маленькой комнатке Фостера - капитан выхлопотал ее для своего бывшего помощника - и сонно наблюдали за грядой небольших облаков, одно за другим наплывающих на луну, находящуюся в фазе между второй четвертью и полнолунием. Кэт прижалась к его щеке своей влажной щекой и пробормотала:
- Какие странные формы приобретают облака в лунном освещении. Вон, узнаешь - серебристый военный флаг, развевающийся на ветру?
- Узнаю, - прошептал он. - Мне он кажется победно развевающимся знаменем. - Пока Уайэтт это говорил, луна уже скрылась, и знак моментально исчез, как будто похищенный каким-то ожившим врагом. Дрожь пробежала по телу Кэт.
- О! Это означает какую-то неудачу!
- Ничего это не означает, сердечко мое. Глупо верить в предзнаменования.
Она вновь повернулась к нему, и, когда наконец луна снова выплыла из-за облака, никто из них этого уже не заметил.
Книга вторая
ЖАЛО ДЛЯ ИСПАНИИ
Глава 1
КОРАБЛЬ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА "БОНАВЕНТУР"
Адмирал сэр Френсис Дрейк пробудился под звук грохочущих на палубе барабанов. Зевнув, он сел, привалившись спиной к большому, набитому перьями валику в изголовье его украшенной замысловатой резьбой постели о четырех ножках, приколоченной к палубе и к борту. Он лениво понаблюдал за яркой игрой отражений от маленьких волн на раскрашенных в ярко-красный и золотистый цвета бимсах, что проходили над головой. Через кормовые окна - а они были больше, чем окошки многих сельских церквушек, и так же со вкусом декорированы, правда, их узоры заполнялись исключительно чистым стеклом, - Дрейку были видны некоторые из судов, входящих в состав его медленно приумножающейся эскадры.
На якоре покачивался высокий и величественный галион "Лестер" контр-адмирала Ноллиса, яркие флаги которого на топах мачт мягко развевались под дующим к берегу ветром. За "Лестером" расположился "Тигр", которым командовал генерал-лейтенант Кристофер Карлейль - способный боевой офицер, он был благодарен, что его взяли на это дельце. Кит Карлейль знал, как руководить войсками на берегу, знал превосходно и, слава Богу, не относился к числу дубоголовых генералов, воевавших только по книге военных правил. Не раз он доказывал, что способен к тактической импровизации, чтобы справиться тут же, на месте с реально возникшей угрозой.
- Молю Бога, чтобы ее величество снова не передумала или чтобы этот Беркли, робкий старый козел, не убедил ее в том, что остается еще возможным действительный мир с Испанией, - произнес он вслух.