- У кого-то есть еще вопросы? - многозначительно поинтересовался Корнеев. - Видишь, вопросов нет. Иван, если вдруг что-то пойдет не так, вмешиваться запрещаю. Объект Љ1 взорвать. Потом свяжетесь с Малышевым. Передадите "Закат", а сами действуйте по его приказу и сообразно создавшейся обстановке. Все, прощаться не будем. Пивоваренко, Купченко - за мной.
- Яволь, господин офицер! - щелкнули каблуками оба новоиспеченных эсесовца. В сгустившейся тьме их лица казались неестественно бледными на фоне зловеще черных мундиров.
* * *
Стараясь держаться низин, чтоб их силуэты не мелькнули на фоне, более светлого чем мундиры, неба, разведчики обогнули башню по вытянутой дуге и только выйдя на асфальтированную дорогу, зашагали совершенно открыто, как и полагается хозяевам жизни. Дружно закурили вонючие трофейные папиросы. Пивоваренко стал насвистывать популярный мотивчик "Ach, mein lieben Augustin…", хоть и отчаянно фальшивя, зато достаточно громко и беззаботно.
Но, несмотря на все их старание, железные ворота по-прежнему оставались закрытыми, а на громкий стук никто не выглянул и не поинтересовался: мол, что за нежданных гости пожаловали среди ночи в башню?
- Они там уснули что-ли?! - непритворно возмутился Корнеев, входя в роль, и громко заорал на немецком. - Ей, часовой! Немедленно открывай ворота! Завтра же всех на восточный фронт отправлю! Ганс, ты только погляди - у этих тыловых крыс даже петли на створках заржавели!
- Так точно, господин оберштурмфюрер! - как можно громче ответил Пивоваренко.
- Зажрались свиньи! - бушевал во всю силу легких Корнеев. - В окопах сгною! Фельдфебель! Всех арестовать! Завтра же доложу оберштурмбанфюреру Штейнглицу, о том, как несут службу охранные части.
Двойное упоминание довольно высоких в масштабах района, да и не только, эсесовских чинов, в сочетании с возможной отправкой на восточный фронт, похоже, произвело должное впечатление на охрану. Во всяком случае, где-то наверху хлопнула дверь. Послышалось спешное топотание, а еще спустя несколько мгновений, из-за железной створки неуверенный, как бы детский голос спросил:
- Кто там?..
- Ты как несешь службу, скотина?! - не выбирая выражений, тут же рявкнул Корнеев. - Молчать! Смирно, когда к тебе офицер обращается! Сейчас же открывай ворота, идиот! Расстреляю!..
- Пароль?..
- Я тебе покажу "пароль", болван! Ты где должен находиться? У входа на объект или на чердаке вашей голубятни?! Совсем опухли от сна?! Всех на фронт отправлю!.. - разорялся Корнеев.
- Я не… Нам не… - еще более неуверенно заблеяли с той стороны ворот, и Купченко поспешил помочь командиру нарастить психологическое преимущество.
- Прикажете взорвать ворота, господин оберштурмфюрер?! - скороговоркой произнес он, громко и отчетливо выкрикивая только звание.
- Не надо взрывать, господин офицер, - окончательно сорвался на фальцет испуганный голосок. - Пожалуйста, подождите… Я сейчас за ключом сбегаю! Я мигом!
- Кажись, сработало… - показывая большой палец, едва слышно прошептал Пивоваренко.
- Как знать, как знать, - пожал плечами Корнеев. - Молокососа из "Гитлерюгенда" мы, конечно, изрядно припугнули. Да только, вряд ли он тут что-то решает. Подождем кого-нибудь из более опытных солдат.
Словно в подтверждение его слов, входная дверь в башню еще раз натужно заскрипела. Похоже, Корнеев был не так уж и неправ, укоряя охрану заржавевшими петлями.
- Ну, мне долго еще ждать, пока вы проснетесь?! - не дожидаясь вопроса о пароле, сразу же перешел в наступление Корнев. - Соизвольте наконец проснуться и открыть ворота!
- Виноват, господин офицер, не вижу вашего звания… - донесся в ответ более уверенный голос. - Но на территорию объекта вход категорически воспрещен! Особенно, в ночное время.
- Это ты кому говоришь, скотина?! - вполне натурально осатанел Корнеев. - Мне? Заместителю начальника районного отделения гестапо?! Хочешь убедить, что исправно несешь службу?! А я располагаю сведениями, что вы здесь, спрятавшись от начальства, беспробудно пьянствуете! Да я, даже отсюда ощущаю запах перегара в твоем дыхании! Фельдфебель!
- Что прикажете, господин оберштурмфюрер?
- Вы чувствуете этот запах.
- Так точно, господин оберштурмфюрер! - уверенным тоном подтвердил Пивоваренко. - Спутать невозможно… Шнапс.
- Немедленно открыть ворота! - стукнул прикладом автомата в железную створку Купченко. - Это приказ!
- Виноват, господин оберштурмфюрер, - уже не столь уверенно ответил голос. - Но у меня строгий приказ, я обязан доложить, господину гауптману… Разрешите?
- Валяй… Звони хоть самому Господу Богу… - сменил гнев на милость Корнеев.
Как офицер, он не мог не одобрить точное исполнение солдатом предписаний Устава караульной службы.
- Что ж, возможно, вы и в самом деле не так безнадежны. Только не испытывай мое терпение чрезмерно. Одна нога здесь, а другая - у телефона. Бегом!
Судя по заполошному топоту, этот приказ охранник бросился выполнять со всем, надлежащим рвением.
- Господин оберштурмфюрер не любит ждать! - крикнул ему вдогонку Пивоваренко, едва удерживаясь от смеха.
- Похоже, что и второй раунд наш, - подытожил Купченко. - Интересно, засчитают нам победу в связи с явным преимуществом, или только по очкам?
* * *
Караульный вернулся минут через пять. Но ожидаемого скрежета в замочной скважине так и не последовало.
- Чего замер, доложил? - вполне добродушно осведомился Корнеев. - Давай, открывай…
- Виноват, господин оберштурмфюрер, - все так же неуверенно ответил немец. - Но связи нет.
- Значит, вот как вы тут службу несете… - зловеще повысил голос майор. - Если б не я, то даже связь не удосужились бы проверить. Кто у вас здесь старший? Немедленно ко мне начальника караула!
- Я здесь, господин оберштурмфюрер! - ответил тот же голос. - Старший солдат Шульц.
- Что?! - Корнеев от удивления едва не перешел на родную речь. Но вовремя опомнился. - Ты хочешь сказать, что охрану такого важного объекта доверили всего лишь паре каких-то недоумков?
- Никак нет, господин…
- Послушай меня, солдат… - нетерпеливо прервал его майор. - Во-первых, я сам знаю, в каком звании нахожусь. Во-вторых, мне надоело разговаривать с воротами. А в-третьих, если ты сейчас же мне не откроешь, я прикажу своим парням перепрыгнуть ваш глупый заборчик и лично выбью тебе пару зубов. Надеюсь, ты поверишь слову офицера СС?
- Но, господин…
- И не хочу слушать больше никаких объяснений. Фельдфебель, считайте до пяти. А если ворота все еще будут закрытыми, вы знаете, как действовать. Время пошло…
Считать не понадобилось. Ключ в замке провернулся едва ли не раньше, чем Корнеев закончил гневную тираду, и "неприступные" железные створки, возмущенно визжа всеми петлями, приоткрылись достаточно широко, чтоб в них мог пройти человек.
Пивоваренко тут же проскользнул во внутренний двор и замахнулся для удара. Корнеев едва успел остановить его руку.
- Хальт! Отставить!
Увидев перед собой офицера и двоих солдат в эсесовских мундирах, прекрасно осознавая, что вот этот оберштурмфюрер сейчас стоит рядом, а все, кто мог бы заступиться за честно исполнявшего обязанности караульного, находятся отчаянно далеко, пожилой солдат, вместо того чтобы отдать честь, испуганно вытянулся в нацистском приветствии.
- Хайль, Гитлер!
- Хайль, - вялым взмахом кисти ответил Корнеев. И чуть удивленно поинтересовался: - Член партии? С какого года? Почему до сих пор рядовой? Разжаловали? За что?
- Никак нет, господин оберштурмфюрер. Я и в тридцать третьем уже был слишком стар для политики… Но, я всегда поддерживал нашего фюрера и национал-социалистическое движение. А в армию меня этой весной призвали.
- Фольксштурм, - хмыкнул Корнеев. - Понятно… Молодец. Впрочем, все те, кто был против нас, давно сгнили в исправительно-трудовых лагерях. Лучше объясни, как так могло случиться, что вас здесь только двое? И, кстати, куда подевался твой напарник?
- Рядовой Витольд пытается связаться с командиром. Он там, наверху. У аппарата…
- Фельдфебель, посмотрите, - распорядился Корнеев.
- Слушаюсь, господин оберштурмфюрер!
Купченко щелкнул каблуками, кивнул и вошел внутрь башни.
Видимо почувствовав что-то, пожилой солдат проводил его спину напряженным взглядом, но на большее не осмелился.
- Так я жду ответа на поставленный вопрос. Почему, как раз в то время, когда ожидается появление красных диверсантов, стратегически важный объект оставлен практически без охраны?
- Страте… странтеги… - неуверенно попытался повторить сложное слово солдат, но Корнеев нетерпеливо оборвал его.
- Отвечать!
- Не могу знать, господин оберштурмфюрер! - на одном дыхании выпалил тот. - После обеда, господин гауптман, позвонил и приказал шарфюреру оставить здесь двух людей, а отделение привести в поселок.
- Разве сегодня банный день?
- Никак нет, - чуть пообвыкнув, солдат позволил себе некую вольность, опуская в ответе обращение к офицеру по званию.
- Так в чем же дело?
- Не могу знать, господин оберштурмфюрер. Подробности мне не известны…
Сухой хлопок, более всего напоминающий треск ломающейся ветки не дал завершить разговор. И Корнеев, и солдат одновременно поняли, что должен означать этот звук. Причем, к стыду, увлекшегося разговором, майора, пожилой немец сообразил даже чуточку быстрее и успел схватиться за автомат. Видимо, сказалась так и не покидавшая его общая неуверенность и настороженность.
Но, к счастью для всех, не терявший бдительности, Пивоваренко быстро шагнул вперед и коротко, без замаха, точно выверенным движением, резко ударил фрица ребром ладони в кадык, сминая хрящ гортани.
Удар был таким молниеносным, что быстроте движений капитана мог бы позавидовать даже непревзойденный убийца кобр - мангуст. Солдат только захрипел, выпучивая глаза. Схватился обеими руками за горло и тяжело осел наземь. А уже в следующее мгновение, разведчики неслись вверх по лестнице, перепрыгивая через ступени…
В комнате связи, возле телефонного аппарата, сидя на полу и сжимая в руке офицерский "вальтер", спиной к столу привалился молоденький парнишка в немецкой форме. С неестественно запрокинутой головой, непонятно как удерживающейся на худющей, словно у неоперившегося гусенка, сломанной шее. А рядом с ним, зажимая руками рану на груди, пуская ртом розовые пузырьки - отходил Купченко. Глаза у старшего лейтенанта уже подернулись смертной паволокой, но услыхав шаги товарищей, он сделал последние усилие и слабо произнес:
- Пацаненок… пожалел…, а он… пистолет… откуда только… не успел. Извини, командир… подвел я вас…
Василий закрыл глаза, и кисть его руки бессильно ударилась об пол, открывая на груди чуть темнее ткани мундира, совершенно крохотное пятнышко. Как раз напротив сердца.
- Как же ты так, старший лейтенант?.. - дернул щекой Корнеев, опускаясь рядом с убитым. - Как же ты так, неосторожно, парень?..
Но Купченко уже держал ответ за совершенные проступки перед более строгим судьей, и упреки живых больше его не задевали.
- Уходить надо, командир… - притронулся к плечу Корнеева Пивоваренко. - Ловушка это. Сейчас сюда фрицы со всей округи сбегутся.
- Вряд ли.
- Да точно тебе говорю. Иначе, зачем бы они с объекта охрану снимали? Специально внутрь заманивают, чтоб всех вместе прихлопнуть.
- Прощай Василий, - Корнеев закрыл веки погибшему товарищу и выпрямился. - Не горячись, капитан. Я понимаю, ты к другой боевой обстановке привык.
- Это ты к чему клонишь, майор? - насупился Пивоваренко.
- К тому, что когда с тобой ведет свою игру вражеская контрразведка, многое становиться совсем не тем, чем кажется на первый взгляд. Вспомни: зачем немцы всю эту бодягу затеяли? Чтобы нам что-то важное показать! И не просто показать, а так - чтоб диверсанты обязательно, обо всем увиденном, доложили командованию. Ну, и что мы здесь обнаружили? Пустую водонапорную башню? Нет, Олег, поверь моему чутью и опыту: пока фрицы нас не ткнут нас носом в нужный им объект, никакой стрельбы не будет. Смерть Василия - глупая, прости друг, случайность. По логике Абвера, русские диверсанты должны были без каких-либо усилий снять эту, с позволения сказать, охрану, состоящую из школьника и пенсионера, и продвигаться дальше. Кто же мог знать, что у советского офицера не поднимется рука на сопливого пацаненка, а тот - в свою очередь - настолько запуган антибольшевистской пропагандой, что решил стоять насмерть. Так что, зови наших. Перекусим, осмотримся, подумаем. С Василием по-людски простимся… И это, спасибо тебе, десантура. Я ведь тоже слишком заболтался. Вполне мог на пулю нарваться.
- Проехали, командир, - посветлел лицом Пивоваренко. - Это вряд ли… Старик за автомат просто так ухватился, а стрелять в эсесовского офицера все равно б не осмелился. Он ведь его даже с предохранителя не снял.
* * *
Старшина Телегин остановился первым, подавая знак остальным.
- Группа, стой!.. - приказал Малышев, переходя на шаг. - Привал десять минут…
Чутью опытного таежного охотника капитан доверял безоговорочно, так как хорошо помнил его цену, проиграв однажды старшине на спор, с подначки Корнеева, свой недельный офицерский доппайок. Трижды, в плане тренировок, Телегин бегал с группой диверсантов на различные расстояния, от полутора до семи километров, и ошибался при этом максимум на десяток шагов. Проверяли дотошно… С рулеткой в руках. Зазря отдавать шоколад и печенье, которые он относил беременной жене, капитану не хотелось.
Вспомнив о покойнице, Андрей потемнел лицом и непроизвольно скрипнул зубами…
Потом бойцы шутили: мол, когда петух будильник склевывал, Кузьмич - спидометром закусывал. А старшина, оглаживая усы, степенно объяснял, что ничего особенного в этом нет. Потому как человека, не умеющего чувствовать расстояние и направление, хозяйка уссурийской тайги забирает к себе навсегда. Особенно - охотника-промысловика.
- Командир, разреши пройти вперед, - обратился к Малышеву ефрейтор Семеняк. - А то ведь не поспеем к монастырю раньше Коли.
- Действуй, Игорь Степаныч, - согласился капитан. - Только назад, с докладом, не спеши. Дождись нас на месте. Сам тоже передохни чуток… Если все спокойно, мы минут через пятнадцать подтянемся, - и объяснил свое распоряжение более конкретно. - Следующий, интересующий нас объект находится примерно в двенадцати километрах отсюда. Хотелось бы к вечеру уже там быть. Значит, придется еще побегать.
- Не волнуйся, командир, - понимающе кивнул Семеняк. - На марше не отстану. С моим Колей не больно зажиреешь… Всяко доводилось, - и, не удержавшись, озабоченно вздохнул. - Как ему там сейчас, Андрюха?.. В самой пасти-то?..
- Выскользнет, - ободряюще похлопал ефрейтора по плечу Малышев. - А то ты, Игорь Степаныч, Николая не знаешь?.. Это ж - Корнеев… Да и мы, не лыком шиты, подсобим как сумеем. Короче, держи хвост пистолетом. Не пропадет твой одессит, продефилирует еще по Привозу.
Чем дальше группа углублялась в лес, тем больше стиралась его парковая ухоженность, и возвращала свои права природа. Теперь разведчикам не было нужды жаться к стволам, - густой подлесок надежно скрывал их от чужого взгляда. Зато, передвигаться стало гораздо тяжелее. Кусты цеплялись за рукава и полы одежды, а прячущиеся в высокой траве, хваткие сяжки ежевики становились истинным наказанием. И чтоб не выпутываться из их цепкого плена, оставляя на крючках клочки ткани, приходилось высматривать побеги вредного растения, так же внимательно, как гранатные растяжки. А в таких условиях много не набегаешь.
Труднее всего приходилось единственному в группе летчику и городскому парню, Сергею Колесникову. Просто хорошей физической подготовки для лесной чащи оказалось явно не достаточно. Тут была нужна особая сноровка. И, непривычному к подобным марш-броскам, пилоту приходилось тратить огромные усилия там, где тот же Кузьмич или Семеняк, проходили, не только не вспотев, но, даже не зашелестев ветками. Соотнеся расходуемую летчиком энергию с тем расстоянием, которое группе еще предстояло пройти, Малышев решительно отобрал у него рацию.
- Не тушуйся, Серега, - приободрил он пилота. - В небе, всем нам, думаю, было бы гораздо сложнее, чем тебе на земле. Верно, Кузьмич?
- А то… - глубокомысленно поддержал командира старшина. - В мире все разделено по справедливости. Одному ноги дадены, другому - крылья.
- "Рожденный ползать - летать не может…", - с улыбкой процитировала любимого поэта Оля Гордеева, завершая непредвиденный диспут. - У нас, правда, все с точностью до наоборот, но…
- Ладно, насмехайтесь с городского парня… - незлобиво проворчал тот. - Эх, мне б только до штурвала добраться. Хоть какого, хоть "уточки". Я бы вам показал, на что способен капитан Колесников.
- Вот и береги силы, пилот… - вполне серьезно промолвил Малышев. - Можешь считать это прямым приказом. Я не первый день Корнеева знаю. И уж, коль майор взял с собой в рейд летчика и приказал искать в лесу полевой аэродром - даже не сомневайся: полетать тебе еще придется. Степаныч подтвердит… Верно? - спросил капитан ефрейтора Семеняка, как раз вынырнувшего им навстречу из густых зарослей молодого ельника.
- Абсолютная и истинная правда, - охотно подтвердил тот. - А вот на ту поляну ходить бессмысленно. Вырубка там, - лаконично доложил Семеняк. - Можно и не смотреть. Сплошные пеньки. Как надолбы… Танком не проехать, а не то что самолетом рулить.
- Понятно. - Малышев открыл планшет и крест-накрест, жирно зачеркнул разведанную поляну. - Вычеркиваю…
Потом достал сигарету и с удовольствием затянулся крепким дымом.
- Ух, хорошо продирает… Значит так, товарищи разведчики, теперь наш маршрут строго на запад. В двенадцати километрах отсюда отмечено какое-то скопление строений. Для сторожки лесника, даже с амбаром, овином и хлевом, слишком большое. Скорее всего, нечто вроде пилорамы. Но более важно другое: рядом расположено широкое, расчищенное от леса, пространство. Типа - поле-огород. И дорога к этому странному лесному хозяйству из самих Дубовиц проложена. Надо присмотреться… - капитан бросил взгляд на часы. - Сейчас шестнадцать тридцать пять. Движемся мы в среднем со скоростью три километра в час. Темнеет в двадцать один сорок пять. Должны успеть. Предлагаю быстро перекусить и оправиться. Полчаса на все, про все. Потом останавливаться не будем.