- Я солдат, - сказал он. - И моя страна находится в состоянии войны. В провинциях убивают женщин и детей, жгут храмы, вытаптывают посевы, а сейчас наш проницательный консул выяснил, что такой же хаос должен был начаться и в столице. Если бы в своем лагере я поймал человека, который намеревался поджечь его и убить моих офицеров, я бы ни секунды не колебался и казнил бы его. Наказанием изменникам всегда должна быть смерть - и только смерть!
Цицерон продолжал вызывать одного бывшего консула за другим. Катулл сказал леденящую кровь речь о пожарах и кровопролитии и тоже выступил за смертную казнь; за нее же высказались братья Лукулл, Пизоний, Курий, Котта, Фигул, Волкаций, Сервилий, Торкватий и Лепид; даже двоюродный брат Цезаря Луций нехотя согласился с высшей мерой. Считая Силана и Мурену, четырнадцать человек в ранге консула выступали за смертную казнь. Ни один человек не выступил против. Единодушие было таким полным, что позже Цицерон сказал мне, что боялся, что его обвинят в манипуляциях выступавшими. После нескольких часов дискуссий, сводившихся к одному и тому же - к смертной казни, он встал и спросил, хочет ли кто-нибудь из сидящих в зале предложить что-то другое. Естественно, что все головы повернулись к Цезарю. Но первым на ноги вскочил бывший претор, Тиберий Клавдий Нерон. Он был одним из командиров Помпея во время войны с пиратами, и говорил он от имени своего командира.
- Куда мы так торопимся? Заговорщики надежно заперты и охраняются. Думаю, что мы должны пригласить Помпея Великого, для того чтобы он разобрался с Катилиной. Когда главарь будет повержен, мы не торопясь сможем решить, что делать с его прислужниками.
Когда Нерон закончил, Цицерон спросил:
- Кто-нибудь еще хочет выступить против немедленной казни?
Вот тогда Цезарь медленно выпрямил ноги и встал. В зале немедленно раздались крики и топот, но Цезарь, по-видимому, ожидал этого и приготовился. Он стоял, сцепив руки за спиной, и спокойно ждал, когда шум прекратится.
- Тот, кто пытается решить трудный вопрос, граждане, - начал он своим слегка угрожающим голосом, - должен забыть про ненависть и гнев, так же как про привязанность и сострадание. Трудно найти истину, когда человек находится под влиянием эмоций. - Он проговорил последнее слово с таким яростным презрением, что все на минуту замолчали. - Вы можете спросить меня, почему я против смертной казни…
- Потому, что ты тоже виновен! - крикнул кто-то из зала.
- Если бы я был виновен, - спокойно ответил Цезарь, - то самым легким способом скрыть это было бы проголосовать за смертную казнь вместе со всеми остальными. Нет, я не против наказания из-за того, что эти люди были моими друзьями - в жизни политика дружба не должна играть никакой роли. И не потому, что я считаю их преступления слишком тривиальными. Честно говоря, я считаю, что нет той пытки, которой они бы не были достойны за свои дела. Но у людей короткая память. Как только преступников осудят, их вина очень скоро забудется. Что не забывается никогда, так это наказание, выходящее за рамки обыденности. Я уверен, что Силан сделал свое предложение, думая о своей стране. Но оно поразило меня - не своей жестокостью, потому что по отношению к этим преступникам никакое наказание не будет слишком жестоким, - а своим несоответствием обычаям и традициям нашей Республики. Плохие прецеденты возникают из самых добрых намерений. Двадцать лет назад, когда Сулла приказал казнить Брута и других авантюристов, кто из нас не поддержал его решение? Те люди были убийцами и бандитами, и все решили, что они должны умереть. Но те казни оказались первым шагом на пути к большому бедствию. Очень скоро любой, положивший глаз на имущество или землю соседа, мог подвести его под смертную казнь, просто объявив его предателем. Поэтому те, кто радовался смерти Брута, сами оказались под угрозой смерти, и казни не прекращались до тех пор, пока Сулла не "утопил" своих сторонников в роскоши. Конечно, я далек от мысли предположить, что Цицерон собирается сделать что-нибудь подобное. Но в такой великой стране, как наша, живут разные люди с разными характерами. Может ведь произойти и так, что в будущем, когда другой консул будет, как и нынешний, иметь в своем распоряжении армию, лживые свидетельства станут принимать за чистую монету. И если такое произойдет, да еще имея уже этот прецедент, то кто сможет остановить такого консула?
Услышав свое собственное имя, Цицерон вмешался.
- Я слушал выступление верховного жреца с огромным вниманием. Он что, предлагает, чтобы пленников отпустили и позволили им соединиться с Катилиной?
- Ни в коем случае, - ответил Цезарь. - Я согласен с тем, что они лишили себя права дышать с нами одним воздухом и видеть один и тот же свет. Но смерть была придумана бессмертными богами не как наказание, а как избавление человека от его горестей и проблем. Если мы их убьем, их страдания прекратятся. Поэтому я предлагаю судьбу намного страшнее: конфискацию всего их имущества и пожизненное заключение для каждого из них в отдельном городе; приговоренные не имеют права на апелляцию, всякая попытка любого гражданина апеллировать от их имени должна рассматриваться как акт государственной измены. Пожизненное заключение, граждане, в этом случае будет действительно пожизненным.
Это было невероятной наглостью со стороны Цезаря - но в то же время как это было логично и убедительно! Еще записывая это предложение и передавая его Цицерону, я уже слышал восхищенный шепот, прокатившийся по рядам сенаторов. Консул взял запись с озабоченным лицом. Он чувствовал, что его враг сделал умный ход, но не был уверен во всех его последствиях и не понимал, как он сам должен на него реагировать. Цицерон прочитал предложение Цезаря вслух и спросил, хочет ли кто-нибудь его прокомментировать, на что сразу же откликнулся избранный консул и главный рогоносец Рима Силан.
- На меня большое впечатление произвели слова Цезаря, - объявил он, вкрадчиво потирая руки. - Такое большое, что я не буду голосовать за свое собственное предложение. Я тоже считаю, что пожизненное заключение - это лучшее наказание, чем смертная казнь.
Это заявление вызвало приглушенный ропот удивления, за которым последовало шуршание на скамьях, которое я расшифровал как знак того, что мнение сенаторов быстро меняется. При выборе между смертью и изгнанием многие из сенаторов предпочли смерть. Но если речь шла о смерти и пожизненном заключении, они были готовы пересмотреть свое решение. И кто мог бы осудить их за это? Ведь, на первый взгляд, это было идеальным решением: заговорщики будут жестоко наказаны, однако при этом на руках сенаторов не будет крови. Цицерон оглядывался в поисках сторонников смертного приговора, однако сейчас выступавшие один за другим вставали, чтобы высказаться за пожизненное заключение. Гортензий поддержал предложение Цезаря; то же самое сделал, как это было ни удивительно, Изаурик. Метелл Непот сказал, что казнь без возможности апелляции незаконна, и вновь поддержал требование Нерона вызвать Помпея. После того, как эта дискуссия продолжалась час или два - причем только несколько человек теперь выступили за смертную казнь, - Цицерон объявил короткий перерыв перед голосованием. Сенаторы смогли покинуть зал заседаний, чтобы облегчиться и перекусить. В это же время Цицерон провел короткий "военный совет" со мной и Квинтом. Очень быстро темнело, и с этим ничего нельзя было поделать - зажигать какой-либо огонь в храме было категорически запрещено. Неожиданно я понял, что у нас осталось не так уж много времени.
- Ну, - тихо спросил нас Цицерон, наклоняясь из кресла, - что вы обо всем этом думаете?
- Пройдет предложение Цезаря, - шепотом ответил Квинт. - В этом нет никаких сомнений. Даже патриции склоняются к нему.
- Вот и верь после этого их обещаниям… - тяжело вздохнул Цицерон.
- Но для тебя это совсем не плохо, - радостно заявил я, так как всегда был сторонником компромиссов. - Таким образом, ты соскакиваешь с этого крючка.
- Но это предложение - полный идиотизм, - прошипел Цицерон, бросив злобный взгляд в сторону Цезаря. - Ни один Сенат не может принять закон, который навечно свяжет обязательством будущих сенаторов, и Цезарь это прекрасно знает. А что, если на будущий год какой-то чиновник скажет, что агитация за освобождение преступников не является государственной изменой, а народная ассамблея с этим согласится? Понтифику просто нужно, чтобы этот кризис продолжался, чтобы под шумок обделывать свои собственные делишки.
- Тогда, по крайней мере, это уже будет проблема следующего консула, - ответил я. - А не твоя.
- Ты будешь выглядеть слабаком, - предупредил Квинт. - Подумай о будущих поколениях. Что они будут думать о тебе? Ты должен выступить.
Плечи Цицерона опустились. Ведь именно этого он больше всего и боялся. Я никогда не видел, чтобы хозяин так мучился, принимая решение.
- Ты прав, - сказал он. - Хотя любой результат будет для меня разрушительным.
И после перерыва он сообщил, что все-таки выскажется.
- Я вижу ваши лица и глаза, граждане, обращенные в мою сторону, поэтому скажу то, что обязан сказать как консул. Перед нами два предложения: одно, Силана - хотя он и не собирается голосовать за него, - требующее смертной казни для заговорщиков; второе - Цезаря, который предлагает пожизненное заключение за отвратительное преступление. Цезарь говорит, что это гораздо страшнее смертной казни, так как осужденные лишаются даже малейшей надежды на освобождение - единственного слабого утешения для любого заключенного. Кроме того, он предлагает конфисковать их имущество, чтобы наказать их еще и нищетой. Единственное, что он оставляет этим преступникам, - саму жизнь, в то время как если бы ее у них отобрали, то одним движением освободили бы их от множества страданий. Мне понятно, граждане, что ждет меня после голосования. Если вы поддержите предложение Цезаря, а он видный представитель популяров, мне не придется бояться нападок людей в будущем, так как я сделаю то, что предложил от их имени Цезарь. Если же вы поддержите другое предложение, то я предвижу, что в этом случае масса проблем свалится на мою голову. Но пусть интересы Республики будут выше моих собственных. Мы должны сделать то, что правильно для Республики. Ответьте мне на такой вопрос: если хозяин дома обнаружит, что раб убил его детей и жену, сжег его дом, и не накажет такого раба самым страшным наказанием, его будут считать добрым и сострадательным - или жестоким недочеловеком, который не отомстил за страдания близких в полной мере? На мой взгляд, человек, который равной мерой не мстит за страдания, причиненные его близким, не может считаться достойным человеком. У него каменное сердце. Я поддерживаю предложение Силана.
- В рассуждениях консула есть только один маленький недостаток, - быстро встал Цезарь, - эти люди преступлений не совершали; их судят за их намерения, а не за их действия.
- Вот именно, - раздался голос с другой стороны зала, и все головы повернулись в сторону Катона.
Если бы голосование происходило прямо в тот момент, то я почти уверен, что предложение Цезаря было бы принято, несмотря на мнение консула. Приговоренных рассовали бы по разным городам и оставили бы гнить там, в полной зависимости от капризов политиков, а будущее Цицерона было бы совсем другим. Но именно предсказуемость результата голосования заставила подняться с последней скамьи около стенки это неухоженное, странное существо с торчащими в разные стороны волосами, обнаженными, несмотря на мороз, плечами, и с поднятой рукой, означающей желание говорить.
- Марк Порций Катон, - настороженно произнес Цицерон, так как никто не мог предсказать, куда заведет Катона его странная логика. - Ты хочешь говорить?
- Да, я хочу говорить, - ответил тот. - Я хочу говорить, потому что должен найтись хоть один человек, который объяснит этому собранию суть вопроса. Все дело в том, граждане, что мы действительно судим намерения, а не преступления. Именно по этой простой причине мы не можем сейчас пользоваться существующими законами - толпа просто разорвет нас. - По скамьям разнесся шепот согласия: он говорил правду. Я взглянул на Цицерона, тот кивал в знак согласия. - Слишком многие из сидящих здесь, - объявил Катон, и голос его становился все громче, - думают гораздо больше о своих виллах и памятниках, чем о своей стране. Люди, во имя богов, проснитесь! Проснитесь, пока не поздно, и протяните руку помощи Республике. На карту поставлены наша свобода и самая жизнь! И в такое время кто-то решится рассказывать мне о милосердии и снисходительности?
Он стоял в проходе босой, и его резкий и визгливый голос напоминал скрежет лезвия по точильному камню. Казалось, что его знаменитый прапрадед поднялся из могилы и с остервенением трясет перед нами своими грязными космами.
- Не думайте, граждане, что наши предки превратили крохотную страну в великую Республику только силой оружия. Если бы это было так, то мы бы ныне были в зените нашей славы, так как у нас сейчас больше жителей, земель, оружия и лошадей, чем когда-либо. Нет, было еще что-то, совсем другое, что сделало их великими, - то, что сейчас мы полностью растеряли. Они были трудолюбивыми работниками дома, справедливыми правителями за границей и направляли в Сенат тех своих представителей, чьи мозги не были затуманены чувством вины или страстями. Вот что мы потеряли. Мы копим богатства для самих себя в то время, когда наше государство - банкрот. Мы проводим нашу жизнь в безделье и праздности, а когда на нас надвигается беда, то нет никого, кто готов был бы встать на защиту Республики. Граждане высочайшего положения составили заговор, чтобы сжечь свой родной город. Они прибегли к помощи галлов - величайших врагов римлян. Армия разбойников, во главе со своим лидером, готова наброситься на нас. А вы все еще колеблетесь и не можете решить, как наказать врагов, захваченных в вашем собственном городе? - Он просто источал сарказм, заражая им сидящих вокруг него. - Что же, тогда я предлагаю их помиловать - они еще молоды и их сбили с пути их собственные амбиции. И хотя они вооружены - пусть уходят. Но подумайте, куда может завести вас ваше милосердие и снисходительность - ибо когда они обнажат свои мечи, будет слишком поздно. Да, вы говорите, что ситуация неприятная, но вы не боитесь. Ложь! Вы все трепещете от страха. Но вы настолько слабы и ленивы, что боитесь принимать решения и смотрите на ваших соседей в надежде, что те сделают это за вас. Вы ждете, когда всё за вас решат боги. Я хочу сказать вам, что стоны и молитвы не защитят святую цель. Только действия и бдительность принесут нам успех. Мы полностью окружены. Катилина и его армия готовы схватить нас за горло. Наши враги живут в самом сердце нашего города. Поэтому мы должны действовать без промедления. И вот мое предложение, консул. Записывай тщательно, писарь: в связи с тем, что из-за действий преступников Республика находится в серьезной опасности; в связи с тем, что их признания и улики указывают на то, что эти люди планировали резню, поджоги и другие преступления против горожан, преступники должны быть приговорены к смертной казни с признанием их намерений преступлением - так же, как если бы они действительно совершили эти страшные преступления, - в соответствии с нашим древним законом.
Я тридцать лет присутствовал на заседаниях Сената и за это время слышал много великих и выдающихся речей. Но я никогда не слышал ни одной, действительно - ни одной, которая по силе воздействия могла бы сравниться с этим кратким выступлением Катона. Что такое ораторское искусство, как не умение выражать эмоции с помощью точно подобранных слов? Катон высказал то, что чувствовало большинство, но не умело выразить, даже для самих себя. Он вразумлял их, и за это они его обожали. По всему залу сенаторы с аплодисментами вставали и подходили к Катону, чтобы продемонстрировать, на чьей они стороне. Он больше не был эксцентричной фигурой с задней скамьи. Он превратился в глашатая и опору старой Республики. Цицерон наблюдал за этим, потрясенный. Что касается Цезаря, то он вскочил и потребовал возможности ответить - и, собственно, начал говорить. Однако все видели, что его основной целью было заболтать предложение Катона и не допустить голосования, так как на улице стремительно темнело и зал заполнился тенями. От того места, где стоял Катон, раздались крики и свист. Несколько всадников, наблюдавших за происходящим от дверей, бросились в толпу сенаторов с обнаженными мечами. Цезарь пытался сбросить со своих плеч руки, которые давили на него и заставляли сесть. Он все еще пытался продолжить свою речь. Всадники смотрели на Цицерона, ожидая инструкций. Ему требовалось только кивнуть головой или пошевелить пальцем, и Цезаря разорвали бы на месте. И на какой-то неуловимый момент он заколебался, но затем покачал головой, Цезаря отпустили и, по-видимому, в этом хаосе он выбежал из храма, потому что после этого я его больше не видел. Цицерон спустился со своего возвышения. Проходя по проходу и крича на сенаторов, он и его ликторы смогли развести непримиримых врагов, вернув некоторых из них на свои места. Когда был установлен минимальный порядок, консул вернулся на свое место.
- Граждане, - обратился консул к сенаторам высоким и напряженным голосом, при этом его лицо в темноте выглядело как белая маска. - Решение данного собрания очевидно. Принимается предложение Марка Катона. Приговор - смертная казнь.
Теперь главным была скорость. Приговоренных надо было мгновенно перевести в камеру для казни, пока их друзья и союзники не поняли, что им грозит. Для того чтобы привести приговоренных, Цицерон поставил бывшего консула во главе каждого отряда стражников: Катулл отправился за Цетегом, Торкватий - за Капитоном, Пизоний - за Кепарием и Лепид - за Статилием. Утряся все детали и распорядившись, чтобы сенаторы оставались на своих местах, пока все не закончится, сам консул отправился за Лентулом Сурой, самым старшим из приговоренных.
Солнце уже село. Форум был забит людьми, но они расступались, давая нам возможность пройти. Все вели себя так, как будто присутствовали на жертвоприношении - серьезно и уважительно, полные благоговейного страха перед таинством жизни и смерти. Мы направились по Палатину в дом Спинтера, который был одним из родственников Суры, и нашли претора в атриуме, играющим в кости с одним из охранников. Бывший претор только что метнул кости: они еще катились по столу в тот момент, когда мы вошли. По выражению лица консула Сура, видимо, сразу понял, что для него игра уже закончилась. Он посмотрел на кости, а затем поднял глаза на нас и сказал со слабой улыбкой:
- Кажется, я проиграл.