– Думать надо, – озабоченно ответил Михаил, поднимаясь со стула и направляясь в большую комнату, – размышлять.
– А, кстати, на каком танке твой отец воевал в сорок третьем году?
– На БТ, – сказал Михаил, – у меня где-то и снимок есть. Они фотографировались на борту своей боевой машины как раз в начале сорок третьего года, в марте или апреле…
Тут открылась дверь и в комнату заглянула вернувшаяся из магазина Елена Петровна.
– Мальчики, пошли чай пить, – улыбнулась она, – я торт принесла!
Мы вернулись к гостям, которые оживленно обсуждали повседневные насущные проблемы. Утонувший сорок пять лет назад неизвестно где и неизвестно с чем черный немецкий бронеавтомобиль временно отступил на второй план.
Какое-то время мы с моим другом не виделись, занятые своими делами, но в начале июня решили вместе провести воскресный денек на ВДНХ.
– Как ты считаешь, Миш, возьмись мы с тобой за поиски утонувшего автомобиля, каковы бы были наши шансы? – спросил я, когда мы прогуливались по аллее.
– Думаю, очень небольшие, – ответил он. – Можно даже сказать, мизерные. Во-первых, когда это было! А во-вторых, нам ведь толком не известно, где его искать. И в-третьих, мы с тобой совершенно не представляем, как его поднять со дна реки, если даже удастся обнаружить.
– Ты, Миш, не гони лошадей, – постарался успокоить я его, – не так страшен черт, как его малюют. Собственно говоря, у нас только три основных препятствия, а именно: отсутствие точных данных о месте затопления броневика, полное незнание того, как искать на дне реки здоровый кусок железа, к тому же покрытого сейчас толстым слоем ила, и, наконец, деньги на поиски, вернее их отсутствие. И если мы приложим усилия, то сможем, как мне кажется, довольно быстро разрешить все эти проблемы.
– Это как же? – поднял брови Михаил.
– Давай мы разделим их пополам, – предложил я. – Я разузнаю все о методах поисков крупных масс металла под водой, а ты попытайся найти какого-нибудь любителя старой военной техники, готового хотя бы частично субсидировать поиски. А что касается подъема затонувших на небольших глубинах объектов, мне это дело знакомо.
Михаил ненадолго задумался и сказал:
– Думаю, далеко ходить за спонсором не придется.
– Да ну, – обрадовался я, – неужели у тебя есть подходящая кандидатура?
– Мне кажется, есть! – прищелкнул пальцами он. – Видишь ли, месяца два назад я нашел себе подработку у одного новоявленного предпринимателя. Зовут его Туницкий, Сергей Викторович. Начинал он скромненько, с маленькой мастерской по ремонту автомобилей, но довольно быстро его бизнес пошел в гору, и теперь его фирма изготавливает различные металлические ограждения, стальные двери, сейфы и прочие, совершенно необходимые современным бизнесменам вещи. Но первое свое занятие он, тем не менее, не оставил. К тому же он является владельцем хорошо оснащенного подземного гаража. Правда, теперь в нем хранятся автомобили работников его фирмы, но я несколько раз заходил туда по делам и заметил, что там стоят на ремонте один, а то и два старинных автомобиля. К сожалению, я точно не знаю, для кого их там восстанавливали, но это можно легко выяснить.
– Вот и прекрасно, – похлопал я его по плечу, – давай с этого и начнем.
Минуло три дня. Следующий звонок Михаила принес весьма обнадеживающие известия.
– Саша, – произнес он таким вкрадчивым голосом, что я сразу догадался: он задумал какую-то аферу. – Я узнал, для кого восстанавливались у нас в гараже эти старые колымаги. Одна – для некоего торговца мануфактурой из славного города Иваново, а другая – для самого господина Туницкого.
– Ты это узнал у него самого? – спросил я.
– Мой начальник не первый год занимается восстановлением раритетных автомобилей и даже успел прославиться этим своим хобби в соответствующих кругах. Я выждал благоприятный момент, когда он отправился обедать, и увязался за ним. И в кафе, между первым и вторым блюдами, будто бы невзначай, завел разговор о старых автомобилях, причем сделал вид, что совершенно не догадываюсь о его увлечении. Когда он поддержал мои разглагольствования на эту тему, я, как бы между прочим, проговорился о том, что знаком с одним человеком, который знает о некоем совершенно уникальном автомобиле, произведенном во время войны в Германии и притопленном в какой-то речушке то ли в Курской, то ли в Воронежской области.
– И что? – я уже сгорал от нетерпения.
– Он чуть пельменем не подавился, – сказал Михаил. – Но, сам понимаешь, я даже виду не подал, что мне это интересно, наоборот, сразу постарался сменить тему.
– А он?
– До самого вечера житья мне не давал, все про автомобиль разговоры заводил. Наконец, якобы сломавшись, я пообещал свести его с тем человеком, который имеет точные сведения о затонувшей машине.
– И кто же он? – спросил я.
– Да ты, конечно, – изумился моей тупости Михаил. – Кто же еще?
– Вот дьявол, а ты что, сам не мог ему обо всем рассказать?
– Как ты не понимаешь? Будет гораздо солиднее, если он услышит эту историю из твоих уст. А кроме того, учти: скорее всего, он захочет проследить за тем, как расходуются выделенные им денежки, и кого-то пошлет на поиски вместе с тобой.
– И ты уверен, что он пошлет именно тебя? – дошло до меня наконец.
– Естественно, – завопил в трубку Михаил, – больше некого!
– Что ж, разумно, – согласился я, – только не будем пока форсировать события, пусть он малость помучается от нетерпения глядишь, и посговорчивее будет.
Так все и получилось. Промариновав своего шефа до следующего вторника, Михаил свел нас у станции метро "Полежаевская", как раз у граненой будочки воздухозаборника метрополитена.
– Здравствуйте, Александр Григорьевич, – приветствовал меня плотный, атлетического вида мужчина, которого подвел ко мне Михаил, едва я вышел из подземного вестибюля на улицу, – очень приятно познакомиться!
Обменявшись обычными при первом знакомстве общими фразами, мы перешли к делу. Выяснив, что вожделенный автомобиль еще предстоит найти, Сергей Викторович погрустнел.
– И как долго, по вашему мнению, могут продлиться поиски? – спросил он.
– Полагаю, что не менее двух недель, – честно признался я, – но и то при благоприятном развитии событий.
– А что, бывают и неблагоприятные?
– Сами понимаете, – развел я руками, – с войны в лесах и болотах осталось немало предметов, и среди них бывают опасные.
– Спасибо за интересную информацию, – протянул мне на прощание руку Туницкий, – я подумаю над этим вопросом.
Тем же вечером мы созвонились с Михаилом вновь.
– Рассказывай скорее, – атаковал я его, едва он поднял трубку, – какое впечатление на твоего начальника я произвел?
– О-о, – устало зевнул Михаил, – мне кажется, благоприятное. Пока мы в контору ехали, он раза три, не меньше, спросил меня, порядочный ли ты человек.
– Что же здесь благоприятного? – изумился я. – Такие справки обычно наводят о негодяях.
– Нет, ты просто его не знаешь, – сказал Михаил, – все как раз наоборот. Больше всего он вопросов задает о тех людях, с которыми собирается сотрудничать или собирается дать им деньги на то или иное дело. А о тех, кто его не заинтересовал, он, как правило, даже и не упоминает.
– Тем не менее на него надо как-то надавить, вот только я пока не знаю, как.
Михаил помолчал некоторое время, обдумывая мои слова, а затем предложил:
– А что, если моему шефу подсунуть каталог изделий "Мерседеса", а? Надо полагать, что его интерес от вида живой машины возрастет многократно.
– Что ж, идея неплохая, – согласился я, – но где же нам такой каталог найти?
– Попробую через межбиблиотечный абонемент провернуть, – пообещал он, – есть у меня такая возможность. Ладно, это я сделаю, а у тебя как обстоят дела?
– У меня тоже есть некоторые успехи. Ты помнишь Кирилла Волкова?
– Кто такой Волков? – не понял Михаил.
– Геолог, – напомнил я ему, – в семьдесят третьем году на Колыме вместе работали.
– А-а, припоминаю, припоминаю, – оживился мой друг, – у него еще сестра была симпатичная такая, с косой до колен.
– Вот-вот, – подтвердил я, – Катерина ее звали. Поскольку Кирилл по профессии геолог, а геологи только тем и занимаются, что что-то ищут, я и решил ему позвонить. Сначала поболтали о том о сем, а затем я и спросил у него напрямик, как бы мне отыскать большой кусок железа на дне реки, если точное его местоположение мне неизвестно. И ты знаешь, он меня обнадежил. Оказывается, у геологов есть целый арсенал специальных приборов, с помощью которых можно отыскать даже иголку в стоге сена. Сам он с ними не работает, но пообещал познакомить меня со сведущими в этом вопросе людьми.
– И когда же это произойдет?
– Самое позднее, в пятницу, – ответил я, и мы попрощались.
Однако события стали развиваться быстрее, чем я ожидал. Кирилл позвонил мне тем же вечером. Посетовав на то, что ему удалось сделать для меня только самую малость, он, тем не менее, продиктовал мне телефон заведующего кафедрой геофизики МГУ.
– Дальше ты уж сам действуй, Александр, – сказал он, будто извиняясь, – но необходимое тебе оборудование там есть, точно.
Через два дня после этого разговора я нетерпеливо топтался в громадном вестибюле Московского государственного университета, высматривая среди непрерывного потока выходящих через турникеты студентов преподавателя кафедры инструментальных методов разведки Галину Петровну Золотую.
– Извините, – услышал я чей-то звонкий женский голос, – не вы ли, случайно, Косарев?
– Он самый, – ответил я невысокой моложавой женщине.
– В таком случае здравствуйте, – она протянула мне свою небольшую ладошку, – Галина Петровна.
– Здравствуйте, – только и успел вымолвить я, как она решительно увлекла меня за собой.
– Пойдемте, пойдемте, – энергично подталкивала она меня к турникетам. – Простите меня за то, что заставила вас ждать. Понимаете, меня студенты задержали…
Она говорила и говорила, пока мы двигались по бесконечным университетским коридорам. Автоматически запоминая все повороты, я внимательно прислушивался к ее словам, стараясь за те минуты, пока мы двигались к нужному кабинету, составить о ней свое, желательно безошибочное, мнение, ибо это было совершенно необходимо для выполнения моей весьма нетривиальной задачи. А сделать мне предстояло немало. И главным для меня было – заполучить необходимый прибор. Тем временем мы спустились в какие-то безбрежные, запутанные и захламленные институтские подвалы, и через несколько минут моя спутница уже возилась с ключами, отпирая высокую, обтянутую сильно потрескавшимся дерматином дверь. Пропустив меня вперед, она вдруг извинилась и тут же исчезла. Оставшись один, я внимательно осмотрелся по сторонам. Помещение, в котором я оказался, было весьма большим и напоминало скорее какой-то склад, нежели научное учреждение. Кругом громоздились какие-то ящики и прорезиненные мешки. Все столы были завалены бумагами, приборами и изрисованными кальками. Стекла находящихся под потолком окон были забраны железными решетками. Сзади противно скрипнула дверь. Я торопливо обернулся и увидел возвратившуюся хозяйку кабинета.
– Итак, Александр Григорьевич, – дружелюбно произнесла она, проходя к самому загроможденному столу, – рассказывайте. Что вас ко мне привело?
– Уважаемая Галина Петровна, ваши коллеги отрекомендовали вас как самого знающего и выдающегося специалиста… – начал я свой заранее продуманный монолог, строго придерживаясь годами выработанной тактики достижения поставленной цели. Тактика заключалась в том, чтобы с помощью лести и посулов уговорить собеседника войти в мое положение, не оставаясь при этом внакладе. И через час весьма непростых переговоров я тащил к станции метро сумку, в которой лежал старый, списанный, потрепанный, неисправный, но так необходимый нам с Михаилом магнитометр ММП-203, который я получил в аренду на месяц за сходную плату и с условием, что верну его в исправном состоянии.
Пока я ехал на метро, успел вкратце проработать инструкцию по эксплуатации прибора. Увлеченный этим занятием, я умудрился дважды проехать станцию пересадки, но к себе в квартиру вошел, уже имея довольно твердое понятие, как этим прибором надлежит пользоваться. Осталось сделать немногое: привести его в рабочее состояние и применить на практике.
Аккуратно разложив части магнитометра на кухонном столе, я принялся приводить его в порядок. Сразу было видно, что энергичные, но бестолковые студенты работали с ним, явно не жалея сил. Батарейный отсек электронного блока был разбит и изуродован, корпус помят и ободран, соединительный кабель порван, а текстолитовая головка измерительного блока, которая должна содержать четыреста граммов особо очищенного керосина, оказалась пустой.
"Ерунда, – думал я, ловко работая отверткой и плоскогубцами, – и не такое старье восстанавливали".
Для оптимизма у меня были все основания. В слесарном деле я человек не последний. Еще в армии поднаторел в ремонте и сборке различных электронных устройств и потом, во время учебы в институте и на работе, совершенствовал, как говорится, свое мастерство. Но, несмотря на всю мою квалификацию, восстановить магнитометр мне так и не удалось. Склеив, спаяв, зачистив и выправив все, что только было возможно, я залил в измерительный блок свежий, только что купленный в хозяйственном магазине керосин и, установив переключатели в нужное положение, нажал на кнопку пуска. Прибор тонюсенько прожужжал преобразователем напряжения и сконфуженно умолк. Но табло его было все так же пусто, как и до всех моих трудов. На всякий случай я осторожно потряс электронный блок и вновь надавил на кнопку. Магнитометр вновь слабо пискнул, но табло его оставалось столь же пустым.
– Понял, не дурак, – озадаченно пробормотал я, выключив питание. – Придется искать профессионала по починке этих штуковин.
В прилагавшемся к прибору техническом паспорте я обнаружил адрес предприятия-изготовителя.
– Ленинград, – прочитал я, – улица Фаянсовая, 20. НПО "Физприбор".
Следующий час я провел у телефона. С немалым трудом узнав телефон отдела сбыта, я дозвонился до главного инженера.
– Нет, нет, – довольно бодро заявил он мне, – давно устаревший ММП-203 мы не выпускаем и запчастей к нему на складах не держим.
– Но как же мне быть? Починить прибор крайне необходимо, – огорченно проговорил я. – Неужели нет никакого выхода?
Главный инженер озабоченно засопел в трубку:
– Знаете что, – наконец сказал он, – попробуйте обратиться во МГРИ. В свое время они закупили большую партию магнитометров, и я знаю, что специалисты по их ремонту там были.
Узнав телефоны Московского геологоразведочного института, я принялся названивать. На пятом или шестом звонке мне повезло, и чей-то хрипловатый голос подтвердил, что у них действительно есть такой специалист, что зовут его Владимир Сергеевич Булатов, но он, к сожалению, приболел и находится дома.
Елейным голосом я нижайше попросил дать мне домашний телефон этого, как оказалось впоследствии, единственного в Москве специалиста по ремонту столь экзотичной аппаратуры. Телефон мне милостиво сообщили, и я тут же набрал заветный номер. Но, увы, на том конце провода никто не ответил. Видимо, господин Булатов предпочитал болеть где-нибудь на стадионе или у речки с удочкой в руках. Но попыток своих я не оставил и ближе к вечеру телефон наконец отозвался довольно приятным мужским голосом.
– Имею честь разговаривать с господином Булатовым? – поинтересовался я.
– С ним самым, – удивленно подтвердил мужчина, не привыкший к столь галантному обращению.
Рассказав о своих затруднениях и описав симптомы поломки, я уговорил Владимира Сергеевича встретиться завтра у него на работе. На следующий день в девять утра я стоял у дверей института. Специалист по магнитометрии оказался человеком деловым. Покопавшись прямо при мне во внутренностях моего многострадального приборчика, он удовлетворенно хмыкнул и объявил, что через три дня мой магнитометр будет работать как новый. Тут я набрался наглости и спросил, сколько будет стоить ремонт прибора к завтрашнему дню. Владимир Сергеевич пожевал губами, поглядел на висящую под потолком лампу дневного света и объявил:
– Двести тысяч.
Конечно, сумма, на мой взгляд, была явно завышена, но, посмотрев на хмурое и настороженное выражение его лица, я понял, что спорить бесполезно, и согласился.
Вечером того же дня я связался с Михаилом.
– Старик, у меня хорошие новости, – гордо проговорил я.
– У меня тоже кое-что имеется, – отозвался Михаил.
– В таком случае излагай первым.
– Ладно. Сегодня я вышел на след раритетного альбома фирмы "Мерседес", выпущенного к ее пятидесятилетию. Завтра поеду его смотреть.
– Ну надо же, какое совпадение, – не удержался я, – и мне к завтрашнему дню обещали починить один славный приборчик, который здорово облегчит наши поиски.
– И что же это за прибор? – поинтересовался Михаил.
– Магнитометр, – похвастался я. – Не какой-нибудь заурядный миноискатель, а настоящее чудо электронной техники.
– Никогда не слыхал про такой, – сказал мой друг.
– В субботу приглашаю тебя на его полевые испытания. Посмотрим, как с его помощью искать крупные залежи железа.
– И где же мы будем их искать?
– Есть у меня на примете укромный уголок. Приезжай ко мне утром, – предложил я. – За Алтуфьевским шоссе в лесочке есть несколько свалок. Место там пустынное, и никто не помешает нам потренироваться.
– Ладно, – после некоторого раздумья согласился Михаил, – только давай встретимся после обеда. Не возражаешь?
Я не возражал, и в следующую же субботу мы встретились в половине второго у метро "Отрадное". На троллейбусе семьдесят третьего маршрута мы поехали в сторону поселка Вешки. Михаил плюхнулся на сиденье и потянул меня за рукав:
– Садись скорее и посмотри, что я достал.
Он расстегнул молнию на сумке-визитке и протянул мне сложенный в несколько раз лист плотной бумаги. Это была ксерокопия весьма необычного автомобиля, чем-то смахивающего на уменьшенную копию нашего армейского семитонного "Урала".
– Так вот что мы с тобой собираемся искать, – потряс я четвертушкой ватмана. – Сильна машина!
– Он самый.
– Ты смотри, какой приземистый, чем-то даже похож на знаменитый "Хаммер".
– Ты сюда лучше взгляни, – ткнул пальцем Михаил в нижнюю часть изображения, – тут даже его основные характеристики указаны.
Я опустил глаза.
– Мощность двигателя – сто пятьдесят две лошадиные силы, максимальная скорость – восемьдесят километров в час, масса, ого, – шесть и две десятых тонны. Почти танкетка!
– Слушай, Саня, а сможем ли мы выволочь его, если принять во внимание, что внутри машины находится еще тонн десять-двенадцать воды?
– Не волнуйся, – успокоил его я, – некоторый опыт у меня имеется. Самое главное – найти его, а вытащить – это дело техники. Ты где рисуночек-то скопировал, в библиотеке?