Вслед за собаками появился человек в костюме охотника, с угловатыми, но тонкими, умными и открытыми чертами лица; в его руках была винтовка, из которой тянулись еще струйки дыма. Он поклонился всадникам и отозвал собак, которые в ту же минуту стали позади него.
- Как раз вовремя! - произнес он весело. - Очень рад, что встретил вас, мистер Джордж. Я послал вам выстрел наугад, и мне сопутствовала удача.
- Разве вы были на охоте, Верная Опора? - спросил молодой человек, дружески пожимая охотнику руку.
- Надо быть безумцем, чтобы охотиться в такую пору, а я еще пока что с ума не сходил. Нет, охота хороша утром или вечером, - не так ли, мистер? - обратился он к Сэмюэлю.
- По-моему, так.
- Мистер Сэмюэль Диксон, мой лучший друг; надеюсь, будет и вашим, - сказал Джордж.
- И я также, - сказал Шарбоно весело, - у него такая честная наружность.
- Благодарю, - сказал переселенец, добродушно рассмеявшись.
- Не за что; впрочем, я так говорю вовсе не о всех, и вы, может быть, имеете причину благодарить меня. Но я вас знаю и видел вас и всех остальных, прибывших с вами в долину месяц тому назад.
- Но если вы не ходили на охоту, Верная Опора, так как же вы сюда попали?
- Причина тому - новости в нашем вигваме.
- Какие новости?
- Да трое путников - два белых охотника и один индейский вождь - прибыли в ваше отсутствие и просили гостеприимства.
- Надеюсь, вы поступили как должно.
- Еще бы! Это право, в котором я не мог им отказать, тем более, что из трех путешественников двое - мои друзья, да и третий не замедлит им быть.
- И прекрасно сделали! Впрочем, вы знаете, что в мое отсутствие вы у меня хозяин. Так вот почему вы искали меня!
- Не совсем так; я направлялся прямо к вам, чтобы предупредить вас. Зачем мне вас искать, когда я знал, где вы находитесь?
Молодой человек покраснел при этом ясном намеке на его любовь, а дядя Сэмюэль посмотрел на него, посмеиваясь про себя.
- Ну вот, мы и пришли, пойдемте же в нашу хижину.
- Погодите, это еще не все.
- Что же еще такое?
- В пятидесяти шагах отсюда наши собаки кое-что разнюхали. Я пошел по следам и - как вы думаете, что же я открыл? Нет, никогда вам не угадать.
- Что же такое… - медведя? - спросил Сэмюэль Диксон.
- Я предпочел бы медведя, клянусь честью охотника, но это был не медведь. Я нашел человека, и белого; он лежал на земле без чувств со страшно пробитым черепом - эту рану он, как видно, получил при падении; на его левой руке была царапина от пули. Его лошадь спокойно щипала траву близ него. Вероятно, на этого путешественника напал исподтишка индейский разбойник. Мне даже показалось, что я слышал выстрел; близость собак заставила мошенника бежать, потому что по беспорядку в одежде путешественника можно предположить, что его хотели ограбить, но не успели.
- Вы оказали ему помощь?
- Надо было, не мог же я оставить его умирать над рвом, как лютого зверя, хотя, может быть, это и лучше было бы сделать, - докончил он, покачав головой.
- И это вы, Шарбоно, так говорите? - воскликнул Клинтон с упреком.
- Но мне кажется, что вы хорошо меня знаете, мистер Джордж. Ну так слушайте же: лицо этого человека мне не нравится; хоть оно и очень красиво, но от его выражения я невольно вздрогнул, а уж вам-то известно, что меня не легко выбить из колеи. Невольно я чувствую неодолимое отвращение к человеку, которого никогда прежде не видел. Ну вот, и эти собаки - ведь, кажется, немудреный зверь, а и они тоже, как и я. Мне стоило большого труда, чтобы они не растерзали его. А уж Надежа из себя выходила, точно бешеная, так и бросалась загрызть его. Ну, а у собак верный нюх, он никогда не обманывает их, это Бог наградил их инстинктом, чтобы они умели отличать добро от зла.
- Все это очень хорошо, Шарбоно, но этот несчастный с мучительной раной близок к смерти, это наш ближний, которому мы должны оказать искреннее милосердие. Закон человеколюбия повелевает помочь страждущему.
- Я это знаю и потому обмыл его раны, сделал перевязку и заботился о нем, как о самом себе или о своих собаках. Но это все равно, помяните мое слово, мистер Джордж, мы укрыли у себя будущего врага.
- Господь милостив! А когда бы и так, Шарбоно, мы все равно обязаны исполнить свой долг.
- Воля ваша, мистер Джордж, но я все равно не буду спускать с него глаз.
- А где лежит этот несчастный?
- Вон там, в зарослях дуба. Перевязав его раны, я выстрелил наудачу, в надежде, что вы меня услышите.
- Он ничего вам не говорил?
- Как можно! Он и в чувство еще не приходил. Ведь он потерял много крови из двух ран.
- Так поспешим к нему, и если собаки настолько враждебно к нему относятся, так прошу подержать их, чтобы они не натворили бед.
- Будьте спокойны, мистер Джордж, я отвечаю за их благоразумие. Ну, пойдем, красотка моя, да полно ворчать, а не то и мы рассердимся.
Охотник отправился в путь, сопровождаемый с обеих сторон огромными собаками; всадники следовали за ним.
Через несколько минут они достигли дубовой рощи. Раненый лежал без движения; собаки зарычали, увидев его, но по знаку Верной Опоры они замолчали и улеглись в стороне.
Джордж Клинтон и Сэмюэль Диксон сошли с лошадей и приблизились к раненому незнакомцу.
Это был человек лет тридцати пяти, высокого роста, стройный и изящный; лицо его покрывала смертельная бледность, его тонкие и правильные черты были редкой красоты, как заметил охотник; черные, как смоль, волосы, длинные и волнистые, обрамляли лицо и в беспорядке ниспадали на плечи, густая черная борода скрывала нижнюю часть его лица, крупный чуть приоткрытый рот с тонкими губами выказывал великолепные ослепительной белизны зубы, большой с горбинкой нос придавал его физиономии выражение жестокости, его глубоко посаженные глаза были сомкнуты длинными ресницами, а над глазами выделялись густые черные брови, сросшиеся на переносице.
Наружность этого человека внушала невольное отвращение, чувство, похожее на холод, страх и омерзение при виде ядовитого гада, а между тем этот человек был и красив и изящен; покрой его платья был безукоризнен, его оружие крайне дорогой цены, конь породист - словом, все в нем обличало человека высшего общества, и - странная вещь - все эти подробности усиливали отвращение к нему. Невольно возникал вопрос: зачем этот человек появился в диком краю? Какая могущественная причина могла увлечь его в такую глушь, далеко от образованного и изящного мира, в котором ему, по богатству и по положению, предназначено было играть значительную роль.
Все эти размышления разом промелькнули в голове американцев, стоявших над ним.
- Гм! - проворчал Сэмюэль сквозь зубы. - Не знаю почему, но лицо этого человека мне не по вкусу.
- Да и мне не больше того, - также проворчал Джордж, - но разве это причина оставить его без помощи умирать?
- Разумеется, нет, - возразил Сэмюэль с живостью, - и если Бог бросил его на нашей дороге, следовательно, Его воля, чтобы мы ему помогли.
- И я так думаю. Итак, примемся за дело, и будет на все воля Божия!
- А далеко ли мы находимся от вашего жилища?
- Да еще с милю будет. Не так ли, Шарбоно?
- Да, около того.
- Как же нам его перенести? Ведь это довольно трудно, если нет носилок.
- Изготовление носилок займет много времени, - отвечал охотник, - а вы предоставьте эту заботу мне.
- Очень рад, но хотелось бы наперед знать, какие меры вы собираетесь принять.
- А вот увидите, мистер Джордж: я сяду на лошадь этого незнакомца, а вы поднимите его и положите передо мной; я стану поддерживать его и потихоньку доберусь с ним до вигвама. Что вы на это скажете?
- Отлично.
- Ну, так поднимите же его.
Шарбоно вскочил на лошадь, которую привязал к дереву, чтобы она не ушла, потом взял повод в руку и принялся ждать.
Джордж с Сэмюэлем Диксоном осторожно подняли раненого, все еще не приходившего в сознание, и тихо положили его на шею лошади.
Шарбоно положил его голову себе на грудь и тихим шагом направился к хижине.
Более часа потребовалось для такого переезда.
Хижина, или вигвам, как называл ее канадец, была очаровательным домом на вершине холма, у подножия которого протекал быстрый ручей, окружавший его как бы серебряной лентой. Вокруг дома возвышался высокий частокол.
- Но ваша хижина просто очарование! - воскликнул Сэмюэль Диксон, едва заметив хорошенький домик, выглядывавший из-за группы деревьев. - Вам тут, должно быть, очень удобно.
- Да ведь я уже говорил вам, старый друг, что у меня все есть - недостает только счастья.
- Ну, потерпите немножко, мы пополним и этот недостаток.
- Да услышит вас Господь!
- Неужто вы и теперь станете хныкать и унывать?
- Но я не смею надеяться.
- Напрасно. Кто богат, молод и любим, тому только и надо надеяться.
- Какая жестокость с вашей стороны шутить над моей печалью!
- Я не шучу, а стараюсь внушить вам мужество. Но посмотрите, гости идут к вам навстречу, а ваши слуги, словно испуганные, стоят у дверей; кажется, эти бедняги не возьмут в толк, что тут происходит.
- Вероятно. Сознайтесь, они имеют право переполошиться. Со времени нашего переселения они не видели здесь ни единой живой души.
- Ну, так сегодня им нельзя пожаловаться, - сказал Сэмюэль со смехом. - Сегодня у вас прямо-таки большой съезд.
В это время три человека подходили к ним навстречу.
Читатель уже знаком с ними: это Меткая Пуля, Храбрец и Оливье.
Они почтительно поклонились Джорджу Клинтону, который отвечал им тем же, возобновляя радушное приглашение, сделанное Шарбоно. Потом он слез с лошади, а раненый был осторожно снят Меткой Пулей и Оливье, перенесен в спальню молодого хозяина и предоставлен на попечение слуг, имевших медицинские познания.
- Что за лицо! Точно у висельника! - проворчал Оливье, выходя из спальни.
- У него не очень нежный вид, - согласился Меткая Пуля, - а что скажет вождь?
- Этот бледнолицый - злодей, - произнес приговор индеец, - его следовало бы оставить в прерии умирать.
- Ну вот! - сказал Верная Опора весело, ставя чемодан путешественника в угол. - Стало быть, не я один придерживаюсь такого мнения. Очень этому рад.
- Брат мой не должен дремать, - продолжал Храбрец, указывая на раненого.
- Глаз не спущу, уж будьте уверены.
- Если не ошибаюсь, - заметил Меткая Пуля, - так этот человек, должно быть, лесной разбойник - что-то его лицо мне знакомо. Надо только припомнить, где я его видел. Необходимо предупредить хозяина.
Разговаривая таким образом, молодые люди перешли из спальни в столовую, где Джордж Клинтон уже приказал приготовить угощение и ожидал их вместе с Сэмюэлем Диксоном.
Через несколько минут пришел слуга и доложил, что раненый открыл глаза, но от слабости говорить не может; кроме того, у него началась горячка.
Глава XI
ЧТО ЗА ЧЕЛОВЕК ТОТ РАНЕНЫЙ, КОТОРОМУ
ДЖОРДЖ КЛИНТОН ПРЕДЛОЖИЛ УБЕЖИЩЕ
Сэмюэль Диксон был очень доволен всем, что увидел в хижине Джорджа Клинтона, к которому чувствовал искреннюю привязанность. Убедившись в удобствах его положения, он скоро простился с молодым хозяином. Время летело быстро, а ему не хотелось заставлять брата ждать себя, хорошо зная, что брат за пустяками не прислал бы за ним, а, верно, есть какие-нибудь важные новости.
Прощаясь с Джорджем, он наклонился к нему и сказал вполголоса:
- Берегитесь, любезный друг, раненый путешественник, которого вы подобрали на дороге, чтобы так радушно укрыть его в своем доме, кажется мне негодяем последней руки. Если хотите последовать моему совету, постарайтесь как можно скорее отделаться от него.
- Я последую вашему совету, - отвечал Джордж. - Этот человек и мне также не внушает ни малейшего доверия. Даю вам слово, как только он оправится настолько, чтобы пуститься в путь, я не стану его задерживать.
- И будете совершенно правы. Итак, до свидания!
- И до скорого, надеюсь.
- Разумеется. Надеюсь, по крайней мере, что теперь вы не станете отказываться посещать меня.
- Простите мне эту робость - впрочем, очень извинительную в моем положении.
- Довольно об этом; знайте только, что теперь я то и дело буду ждать вас.
- Дело решенное.
- Ловлю вас на слове. До свидания!
В последний раз пожав друг другу руки, они простились. Сэмюэль Диксон сел на лошадь и уехал.
Джордж следил за ним глазами, пока всадник не скрылся за группой деревьев.
Молодой человек вздохнул; отъезд Сэмюэля Диксона разорвал последнюю нить утренних приключений, полных очарования для влюбленного со времени появления Дианы и отрадной беседы за завтраком. Увы! Минуты счастья так кратки и так быстро уходят, и кто знает, когда-то удастся ему повторить то, что давало радость!
Печально возвращался он в свой дом, но едва успел сделать несколько шагов, как увидел своих гостей, в сопровождении Верной Опоры выходивших к нему навстречу и с живостью разговаривавших между собой.
- Надеюсь, однако, что вы не покидаете нас так скоро, - сказал он вежливо.
- Нет, у нас нет такого намерения, - отвечал Меткая Пуля. - Напротив, мы рассчитываем воспользоваться на несколько дней вашим гостеприимством, если только это вас не обеспокоит.
- Наоборот, это доставит мне большое удовольствие. Мой дом и все, что в нем есть, готово к вашим услугам. Распоряжайтесь тут как вам будет удобно.
С вежливым поклоном охотники поблагодарили молодого хозяина.
- Мы вышли к вам навстречу, - сказал Оливье, - поскольку желаем поговорить с вами и думаем, что на открытом воздухе это будет безопаснее, чем в доме.
- Действительно, это так, - подхватил Меткая Пуля. - Раненый, которому вы оказываете такое великодушное гостеприимство, лежит, по-видимому, без сознания, однако мы считаем, что будет еще безопаснее, если наши слова будут произнесены подальше от его ушей. Что же касается ваших слуг…
- Эти люди вполне достойны доверия, скромные и преданные, - с живостью прервал его Джордж.
- Мы знаем это, и потому, повторяю вам, не в отношении ваших слуг мы принимаем меры предосторожности.
- И это очень благоразумно, я вполне согласен с вами… Но Морис и Стефен видели мое появление на свет и любят меня, как своего сына. У меня нет тайн от них. Теперь вы понимаете, как мне неприятно делать вид, будто я что-то скрываю. Как ни важны дела, но прятаться от них я не могу…
- Я предвидел это возражение, - заметил Верная Опора, - и потому предупредил их. Они вполне согласны с общим мнением.
- Вы хорошо сделали, Шарбоно, что предупредили этих честных людей, которым я никак не желал бы давать повод к огорчению… Попрошу вас, господа, последовать за мной; я поведу вас в такое место, где никто нас не услышит, если можно предполагать, что и здесь какой-нибудь неведомый шпион вздумает подслушивать нас.
Джордж повернул в сторону от дома и в сопровождении охотников направился к небольшой открытой возвышенности над рекой, откуда открывался отличный вид во все стороны.
- Вот моя обсерватория, - сказал он, улыбаясь.
- Отличный выбор местности.
- Теперь не угодно ли расположиться на траве; я к вашим услугам.
По приглашению Джорджа Клинтона все расположились на траве, как кому было удобнее; а когда трубки были набиты, Меткая Пуля, по желанию своих друзей, приступил к разговору.
- От Верной Опоры мы узнали, что вы не так давно покинули Соединенные Штаты, чтобы на время переселиться в прерии Дальнего Запада.
- Это совершенная истина, которую я не имею причины скрывать.
- Каждый человек волен распоряжаться своими действиями и имеет полное право жить, как ему угодно - до тех пор, пока его действия не причиняют вреда ближнему. Мы ни в коем случае не позволили бы себе вмешиваться в ваши личные дела. Если я заговорил об этом, так только для того, чтобы объяснить и указать вам, что, будучи чужеземцем в прерии, вы не можете знать принятых здесь правил и обычаев.
- Признаюсь, что в этом предмете я совершеннейший невежда; вот почему я вполне доверяю моему другу Верной Опоре, который, будучи старым лесным охотником - старым, несмотря на свою молодость, - изучил до основания все правила и обычаи, о которых вы упоминаете. Но чтобы не терять времени напрасно, позвольте мне прямо сказать вам, что я не понимаю цели всех этих предисловий и буду искренне благодарен, если вы приступите прямо к делу.
- Позвольте один вопрос.
- Сделайте одолжение.
- Временно поселившись в прериях, намерены ли вы покориться ее законам и обычаям?
- Конечно, каковы бы они ни были, я покорюсь им, если только эти требования будут сообразны со справедливостью.
- Поклянитесь.
- Даю вам честное слово.
- Мы вполне полагаемся на вашу честь. Мне приятно убедиться, что Верная Опора не обманул нас, говоря о вас с похвалой.
- Благодарю моего друга и теперь жду ваших разъяснений.
- Двух слов достаточно; по поручению моих друзей я прошу вас выдать в наши руки раненого, лежащего под вашим кровом.
- Выдать его в ваши руки? - воскликнул Джордж с удивлением. - А что вы намерены с ним делать?
- Применить к нему закон Линча, - отвечал охотник хладнокровно.
Молодой человек вздрогнул, лицо его покрылось смертельной бледностью; с ужасом посмотрел он на охотников, которые молча кивнули головой в знак подтверждения слов Меткой Пули.
- Что это значит? - вдруг воскликнул Джордж с запальчивостью. - Неужели вы хотите применить бесполезную казнь к несчастному, жизнь которого и без того висит на волоске?
- Это наше право и наш долг - то есть не в том, чтобы, как вы говорите, применить к нему бесполезную казнь, но чтобы судить его и вынести над ним приговор, который должно выполнить на месте, какого бы рода этот приговор ни был.
- Но это ужасно! - воскликнул Джордж, в отчаянии закрыв лицо руками.
- Вы не знаете этого человека. Если в первую минуту, по причинам, касающимся лично нас, мы притворились, что не знаем его, то теперь, по удалении вашего гостя, мы должны открыть вам, какого рода этот злодей.
- А какое мне дело до этого? - возразил Джордж с живостью. - Я вижу в нем только несчастного, израненного, умирающего и сознаю свою обязанность помочь ему, не требуя отчета в его поступках.
- Такие гуманные чувства приносят честь вашему человеколюбию, - отвечал Меткая Пуля с насмешливой улыбкой. - Подобные чувства очень похвальны в цивилизованном обществе, где законы ограждают и защищают людей, так что сами люди не имеют нужды вмешиваться в дела и защищать свою личность, в прериях же такие чувства никуда не годятся; тут каждому приходится защищать самого себя и заботиться о своей безопасности, если нет охоты умирать под ударами врагов, беспрерывно злоумышляющих против его жизни.
- Лучше быть жертвой, чем палачом!
- Ваша воля так думать и добровольно подставлять свое горло под ножи убийц; но вы позволите нам не разделять вашего мнения и придерживаться своего, совершенно противоположного.
- Однако, бывают условия…
- Оставим лучше этот разговор. Вы дали нам честное слово; угодно вам сдержать его или уклониться?