София почувствовала, что не может ослушаться его. "Наш похититель психологически подавляет окружающих, он страшный человек", – промелькнуло у нее в сознании, корабль сильно качало, и надо было торопиться. Соня и Данила прошли в каюту для знатных пассажиров или гостевую каюту, как ее еще называл капитан. София плотно прикрыла дверь и пыталась ее запереть, но мудреный засов не поддавался, а ключа не было.
Потом Соня с досадой пнула дверь ногой и набросилась на Данилу: "Это ты во всем виноват! Ты с твоим любопытством! Мы теперь влипли! Ты понимаешь, нас похитили, неизвестно с какой целью! Мы не можем знать, какие еще у них намерения, может быть, нас разрежут на органы". "Что ты выдумываешь какие-то страшилки? – спросил Данила. – Почему это я виноват? Ты сама захотела идти с Филиппом. Мне почему-то кажется, что он не злой, такой мужественный человек, даже на нашего отца похож". "Ты ничего не понимаешь", – грустно сказала Соня. Вспышка ярости прошла, и ее внезапно охватила гнетущая апатия и тоска.
Соня лениво препиралась с Данилой еще минут пять, от этого ей было как-то лучше на душе. Потом Даня придумал: "Вот что, я сбегаю сейчас в его каюту, капитан занят на палубе. Если там открыто – принесу два пистолета и побольше пороха". "Ты что, зачем?" – крикнула София, но ее брат уже выбежал за дверь.
Соня столкнулась с чем-то страшным неизвестным и непонятным, и теперь она была в полной растерянности, страх парализовал сознание. И это на самом деле только она, как старшая, виновата в том, что они с братом здесь оказались, чувство вины было особенно мучительно.
Данила выскочил за дверь, но не дошел до каюты капитана, так его поразила перемена, произошедшая в окружающем мире. Уже не было так жарко, воздух стал очень влажным. Сильный ветер дул прямо в корму, надувал паруса и корабль удивительно мягко и быстро скользил вперед по волнам.
Половина неба за кормой была покрыта черными тучами, которые с ужасающей быстротой неслись вперед и заволакивали все больше и больше пространства.
А под тучами все слилось в какую-то серую массу, и ничего нельзя было разглядеть – видимо, хлестал ливень.
Глава 6 Интересное знакомство
Ветер становился все сильнее, соломенная шляпа слетела с Данилы. Слышались команды штурмана, которые тот подавал с капитанского мостика рычащим голосом, и громовой бас боцмана, щедро разбавлявшего свои приказы крепкими голландскими выражениями. На мачтах были подняты паруса, которые надувались ветром как огромные половинки пузырей. Казалось, корабль хочет убежать от шторма, который его настигает.
Данила бросился обратно в каюту. А Соня тем временем сидела, задумавшись, положив голову на руки. Ее апатия как-то незаметно перешла в злое раздражение, в конце концов, ее жизнь и так испорчена, и, может быть, умереть на этом корабле не так уж и плохо.
"Сонька! – закричал Даниил. – Он говорил правду, приближается шторм!".
За стеной выло и ревело. Корабль то поднимался, то опускался, пол каюты наклонялся в разные стороны, бросало то к одной стенке, то к другой. Парусник то поднимало вверх, то опускало куда-то, как будто он падал в преисподнюю. Через некоторое время стало как будто полегче, корабль стало равномерно трясти вверх-вниз, уже не было таких сумасшедших наклонов.
Соня ухватилась обеими руками за стол и застонала: "Данила, меня тошнит, мне плохо, мы насквозь промокли. Что же нам делать?".
"Наконец-то и мне довелось пережить настоящие приключения, – думал Данила, – жалко, конечно, Соню, но, с другой стороны, все девчонки любят страдать, переживать и распускать сопли. Это их любимое занятие. Не понимают, что пользы от этого никакой. А я настоящий мужчина и ничего не боюсь. Надо помочь Соне, сама она ни на что не способна". ""Я у них спрошу какую-нибудь сухую одежду", – сказал он, и прежде чем Соня успела отреагировать, выскочил за дверь. "Не смей!", – закричала она, но было уже поздно.
Даниил выскочил на палубу, в это время корабль тряхнуло. Парусник на несколько секунд застыл, будто боясь броситься в гигантские волны и отдаться на милость стихии. Ливень больно хлестал по лицу. Верхушки мачт яростно скрипели от ураганного ветра, этот звук напоминал безумный стон бешеного раненого зверя. Силуэты матросов в длинных плащах напоминали призраков.
Корабль качнуло и Данилу швырнуло к правому борту. Он ударился плечом, ухватился за него, выпрямился, но в это время волна, налетевшая с другой стороны, отбросила Даню в другой конец. Он опять прокатился по палубе и оказался у другого борта. По дороге Данила зацепился за ноги спешащего куда-то матроса. В это время Соня страшно испугалась за брата. Она вышла из каюты, и ее окатил поток воды, корабль тряхнуло. София закрыла дверь, потом снова раскрыла – в ней боролись страх за себя и беспокойство за Данилу. Во рту был соленый вкус морской воды, ветер свистел в ушах и Соню трясло.
Наконец наступила небольшая передышка. Корабль подняло на гребне волн и понесло вперед. Соня, наконец, пересилила свой страх, вышла из каюты, попыталась сделать несколько шагов и, хватаясь за что попало, закричала: "Данила, Данила! Иди сюда!"
А в это время боцман, схватившись одной рукой за мачту, другой держа свою дудку, выкрикивал команды: зарифить, убрать, натянуть, протравить и прочее. Увидев, что происходит, он закричал матросу, который был рядом с Данилой: "Эй, Курт, подними мальчишку", присовокупив несколько крепких выражений по поводу интимной жизни Курта, его семьи и участия в ней животных.
Даниил, лежащий ничком, у борта корабля, почувствовал, что его схватили сильные руки, поставили на ноги, и куда-то потащили.
"Нам нужна сухая одежда", – промямлил он. Держащий его матрос что-то злобно прокричал по-голландски и потащил Даню дальше. Гигантские волны, покрытые пеной, как движущиеся горы со снежными шапками, шли с востока бесконечно, вал за валом, вздымая судно, швыряя его в бездну и перекатываясь через палубу.
А тем временем Соня повторила приключение Данилы, она решила, что должна найти его и привести в каюту. Когда она сделала несколько шагов, корабль накренился, его тряхнуло. Огромная волна швырнула Соню, и она покатилась по палубе, больно ударяясь локтями, головой и плечами о мачту и разные предметы, валявшиеся на палубе.
Следующая волна прижала ее к борту, и тут корабль накренился и одновременно поднялся, так что Соне грозила опасность вывалиться за борт, подобно лимону из наклоненного стакана.
Парусник еще раз тряхнуло страшной волной. Он весь затрещал, подпрыгнул, как мячик, подброшенный сильной ногой. София взлетела в воздух, перевалилась через борт, уже готова была начать свой полет в водяную бездну, но чьи-то сильные руки схватили ее за плечо и поперек талии и втащили обратно.
Неизвестный спаситель поставил Соню на палубу, несмотря на то, что страшная качка рвала корабль то туда, то сюда. В это время молния на мгновение осветила все вокруг, и София увидела того, кто спас ее от смерти.
Он был одет в длинную красную рубаху типа туники с горизонтальными полосами, украшенную ярко-красной вышивкой, короткую жилетку, чулки, панталоны и туфли с тупыми носами и пряжками.
Длинные черные волосы трепал ветер. Привлекательное скуластое лицо со слегка впалыми щеками и носом с небольшой горбинкой. Пронзительные карие глаза, цыганская смуглость, упрямый подбородок. Выражение благородного бесстрашия на лице. Красивый рот с полными губами, слегка изогнутыми. Густые черные, почти сросшиеся брови.
"Надо быть осторожнее", – проорал он ей на ухо по-английски с каким-то странным неголландским акцентом.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, взгляд ее спасителя был полон жизни и энергии. Он схватил Софию за талию и прижал к себе. Пережитый страх, проникший в сердце как морозный воздух в открытое окно, и близость молодого незнакомого мужчины взволновали Соню до того, что ее снова стала бить нервная дрожь. Яростный ливень стучал по палубе, скрипели мачты, волны с шумом разбивались о борт корабля. Все это сливалось в ужасную какофонию, которая действовала на нервы как скрежет пилы. Струи дождя исчезали в крутых белых пенящихся волнах, как очертания предметов исчезают в темноте. Казалось, что вся водная стихия превратилась в одно яростное, разгневанное на людей животное.
Матрос с цыганской внешностью потащил Соню по палубе, продолжая держать ее вокруг талии одной рукой. Несколько раз их накрывала волна, но ее спаситель всякий раз ловко хватался за что-то, и ухитрялся устоять на ногах и удержать Софию.
– Старайся держаться руками за фальшборт, – крикнул Сонин спаситель.
– Что это такое?
– Продолжение обшивки судна выше верхней палубы, что-то типа стенки вокруг того, на чем мы стоим, если объяснять для девушек. Несведущие люди говорят просто "борт".
Вдруг все осветило яркая молния и, казалось, прямо над головой прогремел гром. Соня невольно подняла голову. Она увидела, что верхушки мачт и концы рей светились ярким красноватым светом. Огни то исчезали, то появлялись, зловеще освящая все вокруг, они были до полуметра в высоту и напоминали гигантские зажженные свечи, слышался треск, как будто полыхал пожар. Соня вскрикнула.
– Это огни Святого Эльма, добрый знак, хотя, что хорошего может быть на этом корабле, – прокричал ей в ухо провожатый, – я тоже испугался, когда увидел их в первый раз.
Наконец, он втолкнул ее в небольшое помещение квадратной формы с отвратительным запахом, там ничего не было кроме серых дощатых стен, на полу валялась какая-то парусина.
"Спасибо вам", – прошептала Соня, ее голоса почти не было слышно.
– Ложись, – крикнул молодой человек, – стоять здесь все равно не получится, качка.
София брезгливо посмотрела на тряпки.
– Не бойся, это старые паруса.
Соня упала на пол, ушиблась коленкой и громко расплакалась, сказалось напряжение этого дня. Он лег рядом с ней и обнял одной рукой. С одной стороны от Софии была стена, а с другой ее спаситель, который держался за какой-то крюк. Соня могла сохранять более или менее устойчивое положение. Нервное возбуждение неожиданно прошло и сменилось страшной усталостью, она подумала, что первый раз лежит рядом с молодым человеком после своей злополучной первой любви, но почему-то это ее почти не волнует. Может быть, она действительно совсем потеряла способность чувствовать и любить.
– Тебя как зовут?
– Элай.
– Объясни, что происходит?
В каморке было слышно, какой страшный шум стоял вокруг, по полу текли струи воды.
– Шторм, мы всегда попадаем в шторм, я скоро окончательно сойду с ума, – проворчал Элайё
– Спасибо, удивительно, но я и без вас поняла, что море, мягко скажем, неспокойно. Я хотела спросить, что вообще происходит на корабле.
– В данный момент пытаемся спастись от кораблекрушения.
"Он, наверно, мой ровесник", – подумала Соня.
– Ты учишься в институте? На историка или на актера? – спросила Соня ехидно, от досады решив сменить тему. – Может, ты здесь на практике?
– Нет, я не учусь и никогда не учился, я уже староват для учебы, – он вдруг громко и заразительно засмеялся. – Я матрос.
– Тебе нравится твоя работа? Не пробовал устроиться на более современный корабль? – ядовито поинтересовалась она.
– Сложно сказать, – задумчиво ответил ее собеседник, проигнорировав Сонин тон. – Любое дело может быть интересным, если делать его с душой, но, с другой стороны, все, что угодно может надоесть. Я марсовой, это особая каста матросов, они нередко со временем становятся боцманами или даже, если повезет, штурманами. Вообще матросы смолят тросы, откачивают помпами воду, несут вахту на палубе, еще делают много разной рутинной работы. Но основная задача марсовых обслуживать верхние паруса. Это головокружительная высота, холодный ветер в лицо и ощущение полета. Нужна большая ловкость, смекалка, быстрая реакция, я иногда чувствую себя акробатом.
– Интересно, и большая у тебя зарплата? Платят в современной валюте? – спросила Соня.
Ее спаситель не стал отвечать. Наступила немного неловкая пауза.
– Какая ты красивая! – неожиданно нарушил молчание Элай, в его голосе слышалось неподдельное восхищение. София как-то отстраненно подумала, что ее собеседник тоже очень симпатичный.
Вдруг Сонино сознание пронзила мысль, что она находится в странной абсурдной ситуации, все окружающие что-то скрывают. Она внезапно разозлилась.
– Ты можешь наконец-то объяснить, почему такое количество людей, совершенно не похожих на счастливых туристов, плывет на парусном судне во время бури?
– Я не уверен, что тебе нужно знать об этом, я уважаю капитана, он запретил тебе рассказывать.
– Что это за тайны мадридского двора? Здесь съемки фильма? Притон извращенцев? Группа магов? Ваш капитан, наверно, духовный руководитель тайной запрещенной секты любителей вони и парусного спорта в шторм? – зло кричала Соня. – Если ты не хочешь ничего объяснять, я ухожу прямо сейчас!
Она встала и попыталась выйти из каморки, но не удержалась на ногах, корабль качнуло, и София чуть не стукнулась головой об стену. Ее спаситель второй раз проявил свою удивительную ловкость, схватив ее за плечи. Но корабль накрыла огромная волна, они не удержались на ногах и вместе упали на пол. Соня упала сверху на Элая, она была в ярости, колотила руками и пыталась вырваться, но цыган был очень сильным, он обхватил Софию и прижал к себе, лишив возможности двигаться, и закричал ей в ухо:
– Ты, видимо, из тех, кто хочет только получать и ничего не отдавать? Мы не говорим правду, потому что не можем, от нее будет только хуже. Со временем ты все узнаешь, ты должна считаться с другими людьми.
– Как поучительно, – все еще злясь, ответила Соня. И неожиданно ее сердце часто забилось, их глаза встретились. В его взгляде была бешеная бьющая через край энергия, жизнелюбие и восхищение, смешанное с нежностью, которое он, видимо, прятал за своим наставническим тоном.
Сонино сердце накрыла волна радости, подобная пенящимся волнам, которые полностью захлестывали корабль. Ей стало хорошо рядом с ним. Он почувствовал ее настроение, его губы прикоснулись к ее губам, но тут волна их тряхнула, они оба перевернулись на бок, Соня ударилась плечом о стену. Это отрезвило ее. "Я не животное, в конце концов, – подумала она, – я не могу целоваться со всеми подряд на этом странном корабле". И отстранилась от Элая, который опять попытался ее обнять.
– Сколько тебе лет? – спросила она.
– Гораздо больше, чем ты думаешь, – он как-то грустно и одновременно загадочно улыбнулся.
– Зачем ты мне врешь? Просто скажи, с какой целью? Почему здесь все врут? – Соня, вообще страдавшая сменами настроения, опять начала сердиться.
– Скажу тебе только, что это все можно прекратить, но никто не знает как, это страшная тайна.
– Я не понимаю ничего!
– Успокойся, мы пока можем поговорить, мне здесь особо не с кем общаться. Когда я давным-давно попал на этот корабль, я был младше всех и почти ничего не умел, но Филипп не хотел задерживаться в порту, ему не хватало матросов и он взял меня. Тогда мне было не легче чем сейчас, – Элай горько усмехнулся, он говорил громко, почти кричал, чтобы его можно было услышать.
Шторм усилился, в каморку доносился рев волн, ветра и шум дождя.
– В раннем детстве я жил в цыганском таборе. Помню, как моя мать гадала на старой замусоленной колоде, где "туз червей" была надорван с четырех сторон. Мама говорила, что колода приносит удачу именно из-за этой рваной заговоренной карты. Моя мать танцевала лучше всех в таборе, и ни один мужчина не мог устоять перед ее красотой. На меня у нее оставалось мало времени, и я помню, как часто плакал и искал ее, но когда она брала меня на руки и пела старинные цыганские песни, я забывал обо всем.
Соню, очень уставшую от всего пережитого, стал убаюкивать его голос и она начала задремывать, прижавшись боком к стене и накрывшись старой парусиной.
И тут Соня услышала чей-то громкий крик: "Ах, вот вы где!". Она не успела рассмотреть вошедшего, почувствовала сильный удар по голове и потеряла сознание.
А Данилу спасший его матрос давно уже втолкнул в капитанскую каюту и захлопнул за ним дверь. Даню бросало от одной стенки к другой, подкидывало, опускало. Вся каюта выделывала совершенно неописуемые фортеля в пространстве. На полу было полно воды, Даня промок. Он падал, вставал, держался за что то, садился, снова падал. Наконец, как-то приспособился. Уселся на кровать, держась за спинку. Кровать была привинчена к полу, поэтому он как то более-менее сохранял устойчивое положение.
Так продолжалось очень долго, примерно часа два. Наконец, во время относительного затишья дверь распахнулась, и вошел какой-то человек.
Он быстро открыл привинченный к полу шкаф, достал что-то. Потом каюта осветилась.
Это был капитан в том же клеенчатом плаще. В руках у него был большой электрический фонарь.
"Где Соня, когда ты последний раз ее видел?" – крикнул Филипп.
– Я думал, она с вами, найдите ее, она вышла, – взволнованно ответил Данила, который устал сидеть один, – когда же, наконец, кончится шторм?
– Как вышла? Куда? – закричал Филипп с ужасом, схватив Даню за плечи.
– Не знаю, – Данила чуть не плакал.
Капитан взял себя в руки "он же все-таки ребенок и не знает, как все на самом деле страшно".
Он потрепал Данилу по плечу:
– Не реви, юноша должен быть отважным. Я сейчас же пойду искать Соню, – сказал Филипп, – мы сможем вздохнуть свободно только дней через пять. Но у шторма бывают перерывы. Смотри, не выходи из каюты, фонарь не выноси. Если тебя смоет за борт или ранит, ты, возможно, останешься жив, но это будет очень мучительно.
С этими словами капитан ушел.
Соня потеряла сознание. Сколько прошло времени, она не помнила. Иногда к ней ненадолго возвращались какие-то ощущения: она слышала, как кто-то спорил рядом с ней. Затем Соню несли на руках. Все шаталось, тряслось, ревел шторм, везде были брызги холодной воды. Потом снова провал. Наконец, София почувствовала, что находится в каком-то помещении. И ясно услышала голос Данилы: "Соня, Соня, очнись!"
И снова ничего, темнота.
Опять-таки сколько времени прошло неизвестно. Потом Соня начала приходить в себя от того, что кто-то поднес ей к носу какое-то ужасно пахучее вещество. Ей ударило в ноздри что-то острое, она чихнула, затрясла головой и сразу почувствовала, что ее одежда насквозь промокла. Софии было холодно, она дрожала. Ее осветил фонарь. Она поняла, что лежит на кровати, и увидела встревоженное лицо Данилы, который держал ее за плечи. А рядом сидел еще какой-то мужчина в плаще. Приглядевшись, Соня поняла, что это капитан.
Все это время корабль равномерно качало и его лицо прыгало перед глазами Сони, что ужасно раздражало. В тот момент, когда качка на какую-то минуту остановилась, капитан сказал по-голландски: "Пей, дитя мое, тебе станет легче", и поднес к ее губам большую кружку. София сжала губы, ее опять затошнило, пить совсем не хотелось. "Пей, пей, тебе станет легче. Пей!". Он слегка зажал ей нос, Соня приоткрыла рот и волей неволей начала глотать. Это был какой-то крепкий алкоголь. По телу разлилась теплота. Соня почувствовала опьянение, голова слегка закружилась.