Глава 26. Цветы лотоса
Согор держал в правой руке букет из цветов лотоса. Джелла, не взглянув на него, спросила на индийском языке, непонятном для Джорджа Малькольма, хотя и знавшего некоторые наречия страны:
- Кто послал тебя и что тебе нужно?
Согор протянул руку к Джелле, прошептал глухим голосом:
- Госпожа, эти цветы для вас.
Принцесса вздрогнула, а черные зрачки ее глаз расширились. Она взяла букет, прошептав тихим голосом, но так, чтобы Согор мог слышать.
- Цветы лотоса. Цветы Шивы, бога зла! Что же случилось?
Согор, полагая, что вопрос относится не к нему, молчал.
Между тем Джелла, смяв в руке букет, продолжала:
- Здесь четыре цветка.
- Да, госпожа, - ответил Согор.
- Значит, четверо посланцев?
- Да, госпожа.
- Когда они приехали?
- Сейчас.
- Их никто не видел?
- Никто.
- Хорошо, пусть они подождут! Выйди к ним, Согор, и скажи, что я не заставлю их долго ждать.
Индус поклонился точно так же, как и при входе, затем вышел из будуара, портьеры сомкнулись за ним.
После краткого разговора, описанного нами, принцесса сумела победить волнение, овладевшее ею в первый момент при взгляде на цветы лотоса. Поэтому она возобновила разговор с Джорджем Малькольмом с улыбкой на устах, сказав ему самым естественным тоном:
- Итак, все решено… Недоразумения, разделявшего нас несколько минут назад, больше не существует… Мы друзья… Дайте же вашу руку, сэр Джордж, и проводите меня к гостям, которые не должны ничего знать о причинах нашего продолжительного отсутствия.
Наш герой, обрадованный концовкой разговора, мучившего его, поспешил повиноваться и вернулся вместе с Джеллой на террасу.
Надвигались сумерки. Читатели, очевидно, знают, что ночи в Индии наступают быстро, сменяя ранние сумерки. Черные рабы принесли в гостиную зажженные факелы. Собравшиеся в зале молча ели щербет, запивая его холодным напитком.
Джон Малькольм сделал несколько шагов навстречу принцессе, все еще опиравшейся на руку Джорджа.
- Мой сын должен быть чрезвычайно счастлив, принцесса, - сказал он ей, - ради него вы покинули нас, у него имеются привилегии, которым мы все завидуем.
- Ваш сын рассказал мне о планах на ближайшее будущее, сэр Джон, - ответила Джелла, - о своей близкой свадьбе, о любви к невесте…
Все это было произнесено с таким неподражаемым спокойствием, с такой веселостью, что Джордж не верил своим ушам. Ему показалось очень странным, что принцесса с мастерством настоящей актрисы умеет скрывать свои чувства.
Подошедший лорд Сингльтон, услышал последние слова принцессы.
- Это значит, - заметил он, смеясь, - что наш влюбленный такой же эгоист, как и многие молодожены, если с мельчайшими подробностями описывал вам прелести своей очаровательной невесты, очень мало беспокоясь о том, что надолго отвлек вас от гостей.
- Милорд, милорд! - ответила принцесса, - вы удивительно догадливы. От вас ничего не скроется. Вы угадали, но нужно быть снисходительными к чувствам нетерпеливых влюбленных. А ведь каждому в молодости приходится переболеть этой лихорадкой.
- Но разве можно заболеть этой опасной болезнью, если рядом вы! - возразил с нарочитой любезностью лорд Сингльтон.
- Ах, милорд, - со смехом воскликнула принцесса, - не мне нужно говорить такие очаровательные вещи! Приберегите эти любезности для мисс Марии Бюртель, восхитительной и обольстительной невесты! Рассыпьте жемчуг ваших комплиментов перед ее неотразимой красотой. Мне же ваша неискренность неприятна.
В том же духе разговор продолжался еще несколько минут, потом губернатор сказал:
- А теперь, принцесса, нам остается еще раз поблагодарить вас за радушное гостеприимство и раскланяться.
- Как, милорд, вы уже уезжаете? - огорчилась молодая женщина. - И хотите отнять у меня гостей?
- Уже совсем темно, - сказал сэр Джон, - а нам хотелось бы вернуться в Бенарес до полуночи.
- Будь по–вашему, сэр. В моем доме гости могут свободно распоряжаться своим временем.
- Принцесса, - сказал лорд Сингльтон, - позвольте мне напомнить о данном вами слове. Послезавтра у меня состоится бал, который благодаря вам будет иметь царицу, не так ли?
- Я сдержу свое обещание.
- И не забудете?
- О! Будьте спокойны, милорд, я никогда и ничего не забываю.
Между тем со двора послышалось ржание коней.
Гости простились с хозяйкой.
Лорд Сингльтон и сэр Джон поцеловали руку Джеллы.
- Сэр Джордж, - сказала она в ту минуту, когда молодой англичанин нагнулся, чтобы в свою очередь поцеловать руку, - не забудьте послезавтра на балу у губернатора познакомить меня с мисс Марией Бюртель, вашей очаровательной невестой.
Эти слова были произнесены самым естественным тоном, тем не менее они заставили вздрогнуть Джорджа Малькольма.
Однако он ответил:
- Сочту за честь, я сделаю это, принцесса.
- Надеюсь, сэр Джордж, впрочем, если память изменит вам, то я напомню…
Вскоре послышался топот лошадей, увозивших гостей.
Джелла, оставшись одна, еще некоторое время следила за мерцающим светом факелов, прислушиваясь к шуму отъезжавших экипажей. Через несколько минут все смолкло.
Видя, с какой сосредоточенностью всматривается она в окно, как высоко вздымается ее грудь, как безмолвно сжатые губы выделяются на бледном лице одной зловещей линией, можно было заключить, как сильно она страдает, как глубока рана в ее изможденной душе.
Впрочем, этот кризис продолжался недолго. Едва слышным голосом, проведя рукой по лбу, как бы с намерением отогнать мысль, она прошептала:
- Оскорбление только тогда смертельно, когда оно остается безнаказанным! Что значит оно, когда месть не уступит ему ни в чем! Горе тому, кто презирает и топчет меня! Горе тому, кто ставит соперницу выше меня! Я смою это пятно или не смогу называться своим именем! Ах, проклятое племя европейцев! Они топчут своими ногами нашу землю и наши сердца! Но терпенье! День приближается, когда их владычество в Индии станет только воспоминанием.
Говоря это, Джелла подошла к столу, стоявшему в середине комнаты, и позвонила в колокольчик.
На ее зов мгновенно откликнулся Согор, всем своим видом выказывая внимание и почтение.
- Все ли англичане уехали из дворца? - спросила она его.
- Да, госпожа, ни во дворце, ни в саду не осталось ни одного иностранца.
- Ты уверен в этом!?
Согор сделал утвердительный знак. Джелла между тем продолжала:
- Говорили ли с тобой братья, которые принесли цветы лотоса?
- Да, госпожа.
- Откуда они пришли?
- С Востока, Запада, Юга и Севера.
- Знаешь ли ты их имена? Видел ли ты их лица?
- Имен не знаю, а лица скрываются под густыми покрывалами. Привести ли их сюда?
- Да, я готова принять их.
Согор вышел.
- Какие новости принесли они мне? - прошептала, оставшись одна, Джелла. - Какова воля Шивы, жестокого бога? Просит ли он крови англичан? Каковы бы ни были его желания, они найдут меня послушной! А! Вот и они… Сейчас узнаю, в чем дело…
Дверь отворилась, и в комнату вошли четыре человека. Длинные черные одеяния, ниспадавшие на плечи, не позволяли различить их черты.
Увидя принцессу, они упали перед ней на колени.
Джелла, поздоровавшись с ними, сказала торжественным голосом:
- Посланники бога находятся перед царицей фансигоров и тугов. Ни один любопытный взгляд не следит за ними, ни одно нескромное ухо не подслушивает их, пусть они говорят с открытыми лицами.
Пришедшие, повинуясь той, что, вероятно, имела право приказывать им, приподняли покрывала. Джелла, узнав их, не могла удержаться от удивления.
- Факир Суниаси! - воскликнула она. - Акбар! Джааль! Голькар!
- Пред вами самые главные предводители тугов! - ответил факир с отвратительной физиономией, костлявым туловищем и плешивой головой.
- Добро пожаловать, братья, - начала принцесса, - слава Шиве и Бовани, приведших вас ко мне! Вы передали мне через Согора таинственные и священные цветы лотоса, имеющие для нас особенный смысл и заменяющие длинное поручение! Разве нам грозит опасность?
- Да, - ответил Акбар.
- Откуда?
- От англичанина.
- Кто он?
- Гражданин Индийской компании, главный судья.
- Главный судья! - повторила принцесса. - Объяснитесь. Акбар, я жду.
- Этот англичанин поклялся… - начал в свою очередь факир Суниаси.
- В чем?
- Открыть все разветвления таинственной ассоциации тугов и уничтожить дело сынов Бовани, поразив его в самое сердце.
- И, - прошептал Джааль, - со времени клятвы он ищет…
Джелла сделала презрительный жест.
- Какое нам дело? - возразила она. - Пусть ищет. Он ничего не найдет!
- Он уже нашел! - с яростью зашипел факир.
- Невозможно!
- Однако это правда!
- Что же он знает?
- Очень многое! Изменники открыли или продали ему опасные секреты… Он напал на след. Да, он напал на след и уже не выпустит его из виду! Сделай он еще один шаг - и наша ассоциация погибнет!
- Дороги, по которым он идет, еще темны! - сказал Голькар. - Он не знает пока ни одного имени, но свет, рассеивая окружающий мрак, скрывающий нас от его глаз, может осветить все наши тайны. Завтра предводители и царица могут попасться в сети правосудия.
Джелла топнула ногой, ее ноздри расширились, губы сжались, а глаза засверкали мрачным огнем.
- И Англия восторжествует! - воскликнула она пронзительным голосом. - И мы будем уже не в состоянии избавить Индию от ее проклятого владычества! Нет, нет и еще раз нет! Этого не будет! Клянусь моими предками! Клянусь нашими богами, что этого не будет.
- Принцесса, - прошептал факир, - вы - дочь Бовани, и вашими устами говорят боги…
- Они зажгли в моих жилах кровь! - ответила Джелла. - Возбудили во мне священный гнев!
- Теперь вы знаете, в чем заключается опасность, - снова начал факир. - Что прикажете делать?
Джелла задумалась, потом вместо ответа на заданный вопрос спросила:
- Факир, что бы вы сделали на моем месте?
- Убил бы! - не колеблясь ответил факир. - Нам необходима смерть этого человека!
- Кровь! - прошептала принцесса. - Нужна кровь!
- Да, кровь иностранца, проклятая кровь, иначе прольется кровь наших братьев…
- Вы правы, факир, этот человек должен умереть…
- Когда?
- Завтра ночью.
- Где убить его?
- В долине тайн, на кладбище слонов… перед изображением Шивы.
- Все будет исполнено…
- Теперь, - сказала Джелла, - когда человек этот осужден, назовите мне его имя…
На вопрос ответил Джааль:
- Сэр Джон Малькольм - гражданин Бенареса.
Джелла ужаснулась, и несколько капель холодного пота выступило на ее лбу.
- Джон Малькольм! - прошептала она со страхом. - Джон Малькольм! Его отец…
Волнение молодой женщины не ускользнуло от прозорливых глаз посланцев.
Факир Суниаси, пользуясь своей репутацией близкого друга предводителя поклонников бога Шивы, принял почти враждебную позу.
- Можно подумать, что принцесса колеблется! Смущается! - воскликнул он, устремив на Джеллу сверкающие фосфорическим светом ненависти глаза. - Теперь, когда вы знаете имя своего врага, не прикажете ли помиловать его?
К Джелле вернулось обычное хладнокровие.
- Помиловать! - ответила она, пожав плечами. - Надеюсь, вы не думаете так, Суниаси! Напротив, я совсем не колеблюсь и готова собственными руками отдать вам жертву…
Сказав эти слова, она взялась за колокольчик.
- Что вы делаете, принцесса? - спросил Джааль.
- Зову Согора. О! не бойтесь, ему можно доверять.
Огромный индус тотчас же явился.
- Слушай, Согор, - продолжала принцесса, - ты знаешь Джона Малькольма, гражданина Бенареса?
- Знаю.
- Знаешь, где он живет?
- Да.
- Необходимо, чтобы завтра ночью Джон Малькольм был в наших руках, связанный, не способный защищаться и звать на помощь.
- Ваше приказание будет исполнено, госпожа, - сказал Согор так просто, как будто ему поручили обычное дело.
- Это еще не все, - продолжала принцесса.
- Приказывайте, Согор все выполнит.
- Необходимо избежать шума в доме и захватить с собой все найденные у него бумаги.
- Бумаги этого человека будут в наших руках, - прошептал Согор.
- Хорошо, я надеюсь на тебя! А вы, посланники богов и предводители священного дела, идите собирать ваших братьев! Завтра на кладбище слонов при наступлении ночи они увидят, как царица фансигоров и тугов заставляет уважать тайны сынов Бовани! Идите!
Факир и трое других предводителей надели на головы свои накидки и удалились, предварительно поклонившись в ноги принцессе. Согор сопровождал их.
- А! Джордж Малькольм, - прошептала Джелла, оставшись опять одна, - с завтрашнего дня начинается моя месть!
Глава 27. Снова кладбище слонов
Прошло 24 часа после того, как принцесса Джелла отослала посланников ужасного дела (так называли себя сами приверженцы религии Бовани, кровожадной богини мщения), назначив им свидание на следующую ночь на таинственном кладбище слонов.
Было 11 часов вечера. Большие грозовые тучи покрывали все небо, подобно пене волн океана, то скрывая, то открывая серебристый диск луны, повисшей над скалистыми пригорками и походившей на громадный щит, раскаленный в огне.
Мы попросим читателей пройти с нами в ущелье, узкий проход, возникший когда–то в результате землетрясения, который позволял проникать в долину.
Прежде чем рассказать о странных и ужасных сценах, которым эта долина будет служить обрамлением, мы сделаем краткое описание. Здесь, как в театре, знание обстановки необходимо для ясного понимания сюжета драмы.
Кладбище слонов, как мы уже сказали в одной из предыдущих глав, имело вид продолговатого цирка, окруженного со всех сторон голыми скалами с острыми вершинами. Гигантские скелеты слонов, лежавшие в высокой траве среди широких листьев кактуса с красными цветами, резко выделялись своей белизной в темной глубине ущелья, когда лунный свет падал на них.
Там и здесь кучи безобразных скал, покрытых мхом, походили на глыбы, которые не смогли сокрушить волны океана и течение многих веков.
Отверстие же, похожее на туннель в одной из ближних скал, скрытое наполовину вьющимися растениями, представляло собой своеобразное ущелье неправильной формы.
Статуя бога Шипы, раскрашенная самыми яркими цветами, накануне заинтересовавшая Джорджа Малькольма, стояла, как и прежде, на каменном пьедестале посреди кладбища.
В тот момент, когда мы переносим действие романа в священную долину, у подножия статуи уже стоял треножник, наполненный горящими углями, от которых поднимался голубоватый дым.
Возле треножника находилась женщина, одетая во все красное. Она была не первой молодости, но ее бледное и исхудалое лицо носило еще следы былой красоты, а на плечи спадали длинные пряди волос, перепутанные с серебряными нитями.
Эту женщину звали Жюбэ, и она пользовалась громадным влиянием не только на предводителей индийского заговора, но и на саму Джеллу. Это была главная жрица наиболее значимого индуистского храма Бенареса, призванного служению Бовани. Говорили, что ее обязанностью являлось хранение талисманов богини: вуали и кольца, которые будут играть немалую роль в нашем повествовании.
Вокруг Жюбэ на коленях стояло несколько индусов с бритыми головами.
Жрица, произнося вполголоса заключительную часть какой–то молитвы, неожиданно сказала что–то странным неузнаваемым голосом. Стоявшие на коленях индусы со сложенными руками и опущенными головами тотчас поднялись.
- Что вы здесь делаете? - спросила Жюбэ.
Один из индусов ответил за всех товарищей:
- Повинуемся данным нам приказаниям.
Жрица снова спросила:
- Каким приказаниям?
- Прийти и ждать.
- Вы - сыновья мести?
- Да.
- Доказательства.
Первый индус приподнял широкий рукав и обнажил руку почти до плеча. На руке отчетливо виднелся синий знак татуировки, по внешнему виду напоминающий рисунок, сделанный иголкой и засыпанный порохом.
- Вот знак Бовани, сделанный мне еще в детстве. Пусть жрица посмотрит.
И он приблизил руку к огню, чтобы лучше осветить знак.
- Хорошо! - спустя некоторое время сказала Жюбэ. Потом, указывая на треножник, прибавила:
- Душа Шивы, бога зла, находится внутри пламени! Что принесли вы богу?
От группы отделились три индуса и по очереди заговорили:
- Яды, - прошептал первый.
- Смертоносное лассо, - сказал второй.
- Нож, вонзающийся прямо в сердце, - прибавил третий.
Жюбэ, вытащив из серебряного ларца, привязанного к поясу, горсть какого–то вещества, бросила его в жаровню.
В ту же минуту вспыхнуло красное пламя, поднявшееся на большую высоту и на мгновение осветившее все кладбище.
Испуганные индусы упали на землю, как будто среди них появилось одно из страшных божеств.
Пренебрежительная улыбка промелькнула на губах Жюбэ, а устремленный на них взгляд выражал презрение, возбуждаемое их грубой верой.
- Вы те, кого я ждала, и бог удостаивает вас чести принять дары! - сказала она твердым голосом. - Идите с лассо в одной руке и с ножом в другой. Займите все углы ущелья, ведущие на кладбище. Вы впустите сюда всех братьев, но без пощады должны убить каждого, кто в ответ на пароль "Джелла" не скажет святое для нас слово "Шива".
Индусы поднялись.
- Все будет исполнено, - прошептали они, кланяясь и направляясь к ущелью.
Жрица, оставшись одна, подбросила в жаровню угольев, чтобы пламя разгорелось еще сильнее, потом, усевшись на ступени пьедестала Шивы, стала ждать.
Прошло около десяти минут. Глубокое молчание царствовало на кладбище. Вдруг Жюбэ вздрогнула и приподняла голову. Вдали послышалось пение, которое становилось все громче и громче.
- Они идут, - прошептала жрица.
Прошло еще несколько минут, затем пение раздалось в самой долине, можно было расслышать отдельные слова.
Это были куплеты из мрачной поэмы "Рамаяна", куплеты жестокие, дышащие кровью и становящиеся еще ужаснее от выражения лиц тех людей, которые их пели.
В то время как эхо долины повторяло эти кровавые строки, люди, одинаково одетые в бедные платья, прошли среди скал и образовали круг рядом со статуей Шивы.
Круг все время увеличивался. Неожиданно он разомкнулся, чтобы впустить важных персон, перед которыми все склонили головы.
Это были принцесса Джелла, принц Дургаль–Саиб, факир Суниаси, Акбар, Голькар и Джааль. В сопровождении двух индусов, несших корзину, покрытую черным покрывалом, они приблизились к Жюбэ. Эту корзину поставили у подножия идола.
Джелла подала знак жрице. Жюбэ, поднявшись во весь рост, повернулась к толпе и что–то произнесла. Это восклицание, вероятно, имело определенный смысл, а лица напряглись от любопытства и внимания.