– Да, решили мышцы размять, – согласился с подругой Мезенцев, с удовольствием наблюдая за мощными взмахами крыльев. – Знаешь, что орлан-белохвост в длину может достигать метровой величины, а размах его крыльев превышает двести сантиметров?
– Нет, – рассмеялась Ломанова. – А ты у нас такой знаток птиц?
– Ты что, – махнул рукой Григорий, – нет конечно, просто читал как-то научно-популярную статью на орнитологическую тематику.
– Да что ты говоришь? – притворно удивилась Оксана. – И что еще интересного ты из нее почерпнул?
Мезенцев моментально набросил на себя исключительно серьезный вид, словно в одночасье очутился за кафедрой лектория какого-нибудь всемирно известного университета.
– Орлан-белохвост может весить до семи килограмм, срок взросления птицы составляет приблизительно пять лет, а самки орланов значительно больше самцов по объему и весят они больше. Это все, что я про них помню, давно читал, забыл уже все.
Ломанова зааплодировала "докладчику".
– Браво, маэстро, в вашей голове, оказывается, содержится столько всего интересного. Я и не знала.
По правде сказать, Григорий и сам не знал, что у него с головой. Вопреки ожиданиям, молодой человек не стал лабораторной крысой в лапах бездушных ученых. Его, похоже, никто не собирался помещать в какой-нибудь научно-исследовательский институт и заниматься изучением парапсихических возможностей парня. С одной стороны, это, безусловно, радовало, нос другой – Григорий до сих пор не понимал истинного своего потенциала и причин, по которым он мог делать то, чего не могли другие люди.
– Знаешь, а мне жалко этих гордых красивых птиц, – неожиданно заявила девушка.
– Почему? – с запозданием спросил Мезенцев.
– Потому что им не хватает свободы. Взгляни на них. Они созданы для того, чтобы ощущать ветер, несущейся навстречу, они должны охотиться, они должны летать, а не сидеть в клетке на потеху людям.
– Они – звери в зоопарке, и они радуют наши с тобой глаза, хотя, конечно, ты права, если считаешь подобные места своеобразным концлагерем для животных. Но что ты предлагаешь? Ликвидировать все зоопарки, а заодно океанариумы и цирки? Дорогая, это не выход из положения.
– Знаю, – грустно вздохнула девушка, – просто хочется счастья для всех. И для людей, и для животных.
– Это практически невозможно, – ответил Мезенцев. – Даже среди людей не все счастливы, далеко не все, что уж говорить о братьях наших меньших. Правда, им и для счастья-то меньше надо, они – плоть от плоти природы.
– А мы – нет? – удивилась Ломанова.
Григорий неопределенно пожал плечами.
– Мы – другие. Являясь, вроде бы, и частью природы, мы постоянно стремимся подчинить ее нашей воле, поставить себя во главе всех процессов, зачастую не понимая, к чему это может привести.
– Значит нам нужно меняться, – беззаботным тоном произнесла девушка, и, вдруг, поцеловала парня в щеку.
Григорий улыбнулся во все свои тридцать два зуба.
– Я готов меняться хоть сейчас! С чего начнем?
Он обнял девушку за талию, позволив своим рукам некоторые, допустимые в общественных местах вольности.
– Попрошу без рук, молодой человек, – притворно-сурово заявила Оксана, – здесь, между прочим, дети. Представь себе, чему они научатся, когда застанут молодую пару за чем-нибудь этаким.
– Современные дети куда прогрессивней нас с тобой, – парировал Мезенцев. – Они в десять лет уже такое знают, от чего меня бросало в краску лет в шестнадцать. И потом, я не брался за задачу морально-нравственного воспитания молодежи, так что, извините, терпите, госпожа Ломанова.
– Ах вот как? – воскликнула Оксана. – Ну…, тогда я хочу мороженое.
Ничего не поделаешь, пришлось выполнить заказ дамы сердца, и вскоре молодые люди вовсю лакомились вкусными шоколадными рожками с орешками.
Внезапно Мезенцев почувствовал, как на небо набежала тень. Он задрал вверх голову, но ничего примечательного не заметил. Солнце все так же ярко освещало землю своими ласковыми погожими лучами, а перьевые облака раскрашивали лазурную гладь неба где-то в отдалении.
– Что-то стряслось?
Видимо, резкое изменение пси-поля окружающей среды, которое почувствовал Мезенцев, через парня передалось и девушке.
– Пока не знаю, – ответил Григорий, оглядываясь по сторонам.
Нет сомнений, что его паранормальная психика отреагировала на какую-то угрозу, но вот откуда ее ждать? В чем она будет заключаться?
– Если хочешь можем уйти…
– Нет, что ты, – как можно более ласково произнес Григорий, обхватывая девушку за талию. – Я последние две ночи не очень хорошо спал, наверное это и сказывается.
Стоило соврать, чтобы благоверная успокоилась и не предавала случившемуся большого значения. В конце концов, Григорий точно знал, что его способности заранее предупредят его о любой угрозе жизни. Как своей, так и чужой.
На деле так и получилось. Как выяснилось буквально через пару минут, резкое изменение пси-фона с нормального на отрицательный вовсе не было случайным. Такие вещи вообще случайно не происходили и чаще всего имели весьма негативные, а иногда и катастрофические последствия. За всю свою активную жизнь псионика, Григорий повидал предостаточно экстремальных ситуаций, спас ни одну сотню жизней, участвовал в нескольких десятках боевых операций как на территории России, так и за ее пределами, но с тем, чему он стал свидетелем в обычном московском зоопарке, ему еще не приходилось сталкиваться.
Народ толпился у достаточно большого по объему вольера, и что-то живо, на повышенных тонах обсуждал. Григорий и Оксана с трудом протиснулись сквозь толпу людей и, собственно, увидели саму причину столь бурной реакции посетителей зоопарка. Огороженная трехметровым забором с прозрачной высокопрочной сеткой территория принадлежала бурому медведю, в настоящее время ошалело вращавшему головой и переводившему взгляд с орущей толпы на маленького мальчика лет десяти, не пойми как очутившегося по ту сторону ограждения безопасности.
– Матерь божья, – прошептал Григорий, крепче хватая свою подругу за руку. – Как же он так…
Оксана прикрыла рот рукой, изо всех сил сдерживая крик ужаса.
Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: бедному мальчику оставалось жить всего несколько секунд, и если не попытаться отвлечь свирепого таежного хищника от беззащитной жертвы, все может завершиться кровавой трагедией.
– Это что-то новое, – буркнул себе под нос Григорий и протиснулся еще немного вперед.
До сих пор он не пытался установить ментально-психический контакт с представителями животного, но неразумного мира. Не выпадала подходящая возможность, а самостоятельному проведению подобного рода экспериментов частенько мешала ограниченность свободного времени и, откровенно говоря, нежелание заниматься подобными вещами. И вот теперь выходило, что от качества такого контакта зависела жизнь совсем еще юного человека.
– Что ты делаешь? – спросила Оксана, заподозрив Мезенцева в грядущем необдуманном героизме.
– Спасаю ни в чем не повинную жизнь, – ответил парень нечто само собой разумеющееся.
Впрочем, в следующую секунду он осознал, что сморозил чушь, точнее сболтнул лишнего и постарался объяснить девушке сложившуюся ситуацию:
– Ксюшенька, послушай меня внимательно. Закрой глаза, а лучше отвернись и попытайся не думать ни о чем постороннем, но лишь о доме и теплой мягкой постельке. Ну, или, на худой конец, о любом спокойном тихом месте, где бы тебе хотелось оказаться. Поняла?
Девушка, естественно, не поняла ничего и принялась требовать у парня правду.
– Потом, – отмахнулся Григорий, – все потом.
Раскрывать перед любимой свой паранормальный потенциал жутко не хотелось, да Мезенцев и не собирался говорить ей ничего лишнего, однако и без демонстраций своих пси-возможностей обойтись было нельзя. Медведь – это не человек, его издали наверняка не заколдуешь, придется приближаться и, возможно, устанавливать зрительный контакт.
Не обращая внимание на громкие возмущения Оксаны, Мезенцев ловко перебрался через сетчатое ограждение вольера (занятия с Кондратьевым не прошли даром) и попытался привлечь внимание хищника дикими криками. Косолапый, окончательно сбитый с толку поведением странных двуногих, застыл на месте, повернул свою огромную голову в сторону вопящего молодого парня и самым натуральным образом заревел.
– И тебе привет, Потапыч, – сквозь зубы процедил Григорий, успокаиваясь и стараясь излучать в окружающее пространство исключительное дружелюбие.
Он сосредоточился на хищники и попытался установить с ним ментально-психическую связь. Психо-энергетическая структура животного (аура в простонародье) вспыхнула перед мысленным взором Григория сеточкой ярко-желтых с вкраплением огненно-рыжих тонов. Медведь был встревожен, и он гневался. Его примитивная ментальная сфера, разум, находившийся на зачаточном по сравнению с человеком уровне, состояла из набора поведенческих рефлексов и инстинктов, определявших динамически развивающуюся модель существования хищного существа в тот или иной момент. Управляться с ней, с одной стороны, было куда как легче, чем с человеческой, но с другой – очень уж непривычно. Мезенцев мог оглушить медведя, вывести его из строя мощным психическим импульсом, однако при этом животное навсегда становилось бы инвалидом и, скорее всего, подлежало физическому уничтожению, поскольку хищник без царя в голове – это уже чрезвычайно опасный для социума элемент, заранее приговоренный к немедленной ликвидации. Стоило не только спасти жизнь мальчику, но и сохранить жизнь медведю, который, собственно, ни в чем повинен и не был. Единственное, кого действительно стоило обвинять в сложившейся ситуации, это родителей ребенка, не уследивших за своим чадом.
Сосредоточившись на переплетениях ментально-психических нитей, Григорий аккуратно потянул за одну из них, изменяя "цвет" ауры животного. Парень старался убрать из нее вкрапления багровых тонов, свидетельствующих об агрессивных намерениях косолапого.
– Спокойно, спокойно, Потапыч, – прошептал Мезенцев, зная, что эмоциональный посыл, сопровождающий эти слова, наверняка достигнет психосферы хозяина тайги. – Мальчика здесь нет, и меня здесь нет… здесь вообще никого нет. Это твоя территория и тебя никто не собирается беспокоить. Ты тут хозяин. Смотри какая свежая, чистая трава вокруг. Может быть, ты ляжешь и отдохнешь? Ты же сытый и довольный собой.
Со стороны действия Мезенцева казались чистой воды самоубийством. Ни один человек, окромя, возможно, циркового дрессировщика с большим стажем, не рискнул бы добровольно оказаться в вольере со столь свирепым и коварным хищником, каким являлся медведь. Однако псионик знал свое дело крепко. Опыт боевых ситуаций и мастерство владения парапсихическими способностями, в конечном счете, возымело свое действие. Мишка недовольно забурчал, сделал несколько шагов назад и, потеряв всякий интерес к галдящей толпе людей и к маленькому мальчику поблизости, плюхнулся на землю.
Не долго думая, Григорий создал еще один психо-энергетический поток, который воздействовал уже на ребенка. Дабы избежать ненужной затяжки времени и возможных неприятных осложнений, Мезенцев не стал уговаривать до смерти напуганного мальчика подойти к нему поближе и лишний раз не мозолить медведю глаза. В такой ситуации излишний гуманизм, как правило, приводил к серьезным, если не фатальным, последствиям.
Мощный волевой рапорт моментально потушил сознание паренька, подчинив тело третьеклассника разуму Григория.
– Встань с земли и подойди ко мне, – скомандовал Мезенцев.
Моментом позже мальчик в точности выполнил приказ псионика. Косолапый проводил ребенка внимательным, настороженным взглядом, но, в целом, остался к нему равнодушен.
– Дай мне руку, – спокойным тоном произнес Мезенцев.
Мальчик протянул вперед руку и вложил свою маленькую ладошку в ладонь молодого человека.
Только сейчас Григорий понял, что народ, столпившийся по ту сторону вольера, замер, затих. Тишина накрыла центральную часть московского зоопарка своим непроницаемым куполом, будто кто-то, имеющий достаточно власти, выключил звук на территории в несколько тысяч квадратных метров.
Мезенцев подошел к сетчатой ограде, окинул своим пристальным "сканирующим" взглядом собравшуюся толпу зевак.
– Ну-ка, помоги те мне, пожалуйста, – произнес он и подсадил паренька, чтобы тот, цепляясь за сетку, смог выбраться на ту сторону.
Мальчишка, все еще находясь под ментально-психическим контролем со стороны псионика, довольно ловко забрался на самую вершину забора и, выждав удобный момент, спрыгнул на руки какому-то мужчине.
Все было кончено, и только после того, как Мезенцев выбрался из вольера с хищным зверем, он позволил себе прийти в нормальное, стандартное состояние.
Секундой позже в голове взорвалась самая настоящая граната, а губы обжог невероятно жаркий, страстный поцелуй, длившийся, казалось, целую вечность.
– Эээ, а что это… было? – с глупой ухмылкой на лице спросил Григорий.
– Вот и мне интересно знать, что это было?
Оксана стояла рядом, прижавшись к парню практически вплотную, и гневно разглядывала его лицо.
Мезенцев потер ушибленную щеку, принявшую на себя весьма чувствительную оплеуху.
– Знаешь, поцелуи мне нравятся несколько больше пощечин, – заявил парень, не обращая внимание на посторонние взгляды со всех сторон.
– Да что ты говоришь? – взвилась Ломанова. – Пока ты мне не объяснишь, что тут произошло, о них можешь забыть.
– Точно?
– Абсолютно!
Кажется она не шутила. Эх, придется объяснять, но как всегда не все. Парень приобнял девушку, приглашая ее пройтись.
– Пойдем, я постараюсь тебе кое-что рассказать.
Глава 3
Цирковое представление
Военный "КамАЗ" выкатил на опушку леса, подняв за собой столб дорожной пыли, и встал колом. Откинулся борт и на поросший густой полевой травой луг посыпались десантники, хорошо вооруженные и оснащенные по последнему слову военной науки. Из кабины выпрыгнул здоровенный детина за два метра ростом и под сто тридцать килограмм весом, поправил съехавший на бок черный с оливковым отливом берет, поудобней перехватил казавшийся в его могучих руках игрушкой АКС-74, и зычным голосом произнес:
– Построиться цепью. Вектор поиска три-три ноль. Выход на точку, через два километра. Идем ровно, прежде чем открывать огонь, смотрим в оба. Нам ненужных жертв только не хватало. Не забываем, что на соседних коридорах работают другие группы. К ним не лезем, проверяем свой. Выходим на периметр, замираем и делаем скрытое блокирование. Всем все ясно? Вопросы есть?
– Никак нет! – раздался устрашающий рык пятнадцати луженых глоток.
– Потрясающе. Выполнять приказ!
Десантники спешно развернулись в боевой порядок, установили необходимые интервал и дистанцию между собой и один за другим исчезли в лесу.
– Григорич, – окликнул водителя здоровяк, – запускай глаза, будем кинцо смотреть.
Водитель "КамАЗа" неспешно спрыгнул на примятую передним колесом грузовика траву, довольно потянулся, зевнул.
– Какого хрена нас так рано подняли, – просипел он, потирая лоб.
– На объекте нештатная ситуация, – промолвил здоровяк.
– Какая именно? – спросил Григорич. – Их сотни по протоколу.
– Не знаю, – огрызнулся обладатель АКС. – Мне не доложили. Сказали произвести блокирование на втором периметре, чем я активно и занимаюсь. Кстати, когда мы сюда ехали, километров в пяти севернее ты ничего не заметил?
– Нет, – ответил водитель, доставая из тентованого кузова новейший беспилотник-разведчик. – Я за дорогой смотрел.
– Это похвально, – осклабился здоровяк. – А я, меж тем, вертушки видел.
– Сколько? – спросил Григорич, возясь с легким БПЛА.
– Далеко летели, над самым горизонтом, как раз в ту сторону, где находится объект. Мне показалось, что "грузовик" с двумя "крокодилами" по бокам.
– Первый периметр? – предположил водитель и по совместительству оператор самолета-разведчика.
– Очень на то похоже. – Здоровяк почесал затылок, похлопал ладонью по ствольной коробке автомата. – Невеселая картина вырисовывается, однако. ВВ в оцеплении, мы на втором периметре, десантно-штурмовая группа в эпицентре… Как пить дать, на объекте ж…
– Не хнычь, Калуга, прорвемся, – махнул рукой Григорич. Он положил беспилотник на траву, сходил до кабины грузовика, достал из нее заплечный мешок, из которого вскоре извлек пульт ДУ. – Ну, что, полетели?
– Угу, – кивнул человек с радиопозывным Калуга.
Маленький вентилятор подъемной тяги резво набрал обороты, и БПЛА плавно взмыл в воздух. Включился основной воздушный винт, и миниатюрный разведчик, подчиняясь приказам с пульта ДУ, устремился по маршруту наблюдения. Он должен был сопровождать группу десантников, минутами раньше отправившихся в лес.
– Как картинка? – спросил здоровяк, усаживаясь на переднее сидение грузовика.
Справа сбоку от Григорича располагался обыкновенный ноутбук, на экране которого транслировалась картинка с камеры летающего разведчика.
– Как в IMAX, – хохотнул водитель. – 3D-очки одеть не забудь.
– Давай без шуток. – Здоровяк скорчил кислую мину. – Печенками чую, что-то назревает.
– Без шуток, так без шуток, – без всякой злобы отозвался водитель.
Беспилотный самолет-разведчик поднялся на высоту пятидесяти метров. Миниатюрная многодиапазонная камера, аналогов которой в российской, да и во многих мировых армиях, просто не существовало, без труда улавливала силуэты бойцов, продиравшихся сквозь заросли леса.
Калуга вздохнул. Вся территория вокруг объекта была поделена на коридоры ответственности, и в каждом из них действовала своя штурмовая команда, наподобие той, какой он командовал.
– Хорошо идут, – усмехнулся Григорич, – минут через сорок выйдут на рубеж.
Калуга медленно кивнул, соглашаясь с водителем.
– Если ничего не случится, – добавил он.
Калуга был опытным солдатом, исколесил полмира еще до того, как очутился на службе у генерала Реутова. Такой человек привык доверять своим инстинктам, и сейчас они настойчиво предупреждали о том, что в ближайшее время у бойцов могут возникнуть неприятности. А значит и у Калуги тоже.
– Григорич, я хочу посмотреть на первый периметр, – сказал здоровяк, щелкая костяшками пальцев.
– А на эпицентр взглянуть не хочешь? – хохотнул оператор БПЛА.
Калуга мотнул головой в знак отрицания.
Григорич, видя, что здоровяк не шутит, а говорит вполне серьезно, нахмурился.
– Это нарушение протокола.
– Знаю, – процедил Калуга. – Под мою ответственность.
Несколько секунд водитель грузовика разглядывал мрачную фигуру бойца, потом махнул рукой.
– И чего тебе неймется. – Он сплюнул в траву, вновь повернул свою голову к экрану ноутбука и заставил летящий самолет-разведчик изменить курс. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Лес быстро закончился, уступив место полю. До первого периметра оставалось от силы пять километров, и здоровяк вперил свой взгляд в экран ноутбука, стараясь не упустить ни одной даже самой незначительной детали.
Еще один лес, потом опять поле, рассеченное надвое крутым обрывом и протекавшей по его дну ручейку. Резкий подъем вверх, к еще одному лесному массиву и…