- Как-то мы разговорились с Ларисой по душам. Чудная девчонка! - Оля словно рассказывала мужу, но я понял, что ее слова предназначались мне. И только мне. - Спрашивает меня Лариса: можно ли любить двоих?
- Как это? - удивился Игорь.
- Вот так. Двоих одновременно.
Игорь обернулся ко мне:
- Чушь какая-то, правда? У женщин иногда бывает… - Он рассмеялся. - Любить двоих!
- Ты вообще о всех женщинах невысокого мнения! - вспыхнула Оля.
- Действительно, - смеялся Игорь. - О всех, кроме одной. Или ты хочешь, чтобы я обожал всех?
Я не знал, радоваться тому, что сказала Оля, или нет? Но мое сердце забилось учащенно…
- Она хорошая, чистая девушка, - сказала Оля и почему-то мне подмигнула. - Можно кое-кому позавидовать…
Я еще раз попрощался с супругами и побежал в свой вагон. Но уснуть уже не смог. Часа через три поезд застучал на стрелках, задергался. Пути стали раздваиваться и побежали рядом, пересекаясь и множась. Зашипели тормоза. Когда я сошел на перрон и увидел Арефу, попросил его подождать меня у входа в вокзал, а сам побежал в комнату железнодорожной милиции. Звонить Михайлову. В управлении Михайлова не было. Пришлось звонить ему домой.
- Соскучился, Кича? Откуда?
- Из Юромска.
- С приездом!
- Слушай, у меня интересные сведения. Проверьте в Бахмачеевской Лохова. - Я продиктовал фамилию по буквам.
- Почему его?
- Да ерунда какая-то получается. У него справка на инвалидность. В ней указано: одно легкое и туберкулез. В действительности - оба легких на месте.
- Ты что, из Юромска это разглядел?
- Да, в подзорную трубу. А если без шуток, нашу фельдшерицу в поезде встретил. Она и рассказала. Ты слышишь?
- Слышу. Ладно, Кича, буду действовать.
Юромск. Мы шли, оглохшие от тишины, всматриваясь в запутанные номера на разномастных оградах частных домов. Арефа растерялся. Он бросал на меня извиняющиеся взгляды, и мне передалась его растерянность. "А может быть, Арефа дурачит меня и, как утка, оберегая своих птенцов, отводит от них охотника?" Мы опять куда-то свернули. У Денисова вырвался вздох облегчения. Через несколько шагов нас осветили сзади автомобильные фары. Пришлось посторониться. Мягко урча мотором, перевалился по разбитой, заросшей травой колее "Москвич".
Арефа проводил его взглядом и вдруг крикнул:
- Эй, мореэ!
Машина остановилась.
- О, баро девла! - воскликнул шофер, вглядываясь в Денисова.
Арефа шагнул к "Москвичу".
- Здравствуй, Василий. А я, черт возьми, чуть не заблудился.
Дратенко открыл заднюю дверцу:
- Вот молодец, что приехал! А где Зара?
- Не могла.
- Жаль-жаль.
Мы сели в машину. Она была новая, еще пахла краской, кожей и пластмассой. Щиток с приборами уютно светился лампочками. Свет от фар поплыл по изумрудной траве.
- Как внуки? - спросил Василий.
- Спасибо, живы-здоровы.
- Ну и слава богу! - Дратенко обернулся и подмигнул мне: - Ром?
Я понял.
- Нет, русский, - ответил за меня Арефа. - Сережкин приятель.
"Да, - подумал я, - ничего себе приятель".
- Ты знаешь, на днях Сергей был. Что с ним такое?
- А что? - невольно воскликнул Арефа. Я сдавил ему руку, чтобы он не сказал ничего лишнего.
- Сумасшедший какой-то! Набросился на меня. Где, говорит, лошадь?
- Давно был? - глухо спросил Арефа. От волнения он охрип.
- Три дня назад. Смешной человек! Зачем мне красть лошадь? Я, как и Остап Бендер, уважаю уголовный кодекс. - Дратенко засмеялся. - В наше время можно заработать честным трудом. А все эти цыганские штучки-дрючки с лошадьми пора сдать в музей.
Я чуть было не напомнил ему, как они пытались провести Нассонова, напоив кобылу водкой. Но вовремя сдержался. Вообще мне надо пока делать вид, что мое дело - сторона. Пусть говорит Арефа. Арефа уже успокоился: Чава был жив и невредим.
Мы остановились у высокого, глухого забора. Ворота для автомобиля поставили, видимо, совсем недавно и еще не успели покрасить. Дратенко сам отворил их, загнал машину во двор и пригласил нас в темный дом, открыв входную дверь, запертую на несколько замков.
- Мать у невесты. Вы же знаете, что такое цыганская свадьба! Хлопот полон рот.
Он провел нас через сени в комнату.
- Куда уехал Сергей? - спросил Арефа.
- Чуриковых искать. Мы с ними у вас были.
- Не помню… - сказал Арефа.
- Да знаете вы их! Григорий и Петро. Братья.
Арефа задумался.
- У Гришки лицо щербатое. После оспы. Кажется, вспомнил. А далеко они?
- Будут на свадьбе. У них и справитесь о Сергее. А жеребец не нашелся?
- Обязательно будут? - спросил Денисов, не ответив на его вопрос.
- Прибегут. Большие любители повеселиться. Согласился бы ваш председатель, сейчас бы радовался. Такого бычка упустил! Мы его в соседний колхоз продали. Довольны.
- Послушай, Василий, где вы провели ту ночь с Сергеем? - спросил Арефа напрямик.
- В соседнем хуторе.
- Э, зачем врать! - покачал головой Арефа. - У Петриченко вы не были.
- Правильно, не были. А что, там одни Петриченки живут? - Ваську этот разговор смутил. - Дорогой Арефа, давай потолкуем о чем-нибудь другом. Ты мой гость. - Он посмотрел на меня и поправился: - Вы мои гости. Завтра свадьба… Погуляем, повеселимся…
Арефа некоторое время сидел молча, что-то обдумывал. Потом тряхнул головой:
- Ты прав.
- Вот и хорошо! - поднялся Дратенко, радостный, словно у него гора свалилась с плеч. - Сергея мы отыщем. Завтра столько народу будет, обязательно узнаем, где твой сын.
* * *
На следующий день завтракали мы с Арефой одни. Василий с утра умчался на "Москвиче" к невесте, где предстояли последние, самые суетливые хлопоты перед свадьбой.
- Сдается мне, Васька тут ни при чем, - сказал Арефа за завтраком. - В ту ночь они были в Куличовке. Живет там приятель Василия Филипп. Василий его на чем-то надул. Тот Филипп грозился при случае холку ему намылить. Васька решил с ним помириться и взял с собой моего Сергея. Сергей рано спать завалился. А Васька, значит, устроился в другой комнате. Утром вышел - Сергея нет. Он скорей на автобус, чтобы на поезд успеть. Билет у него был. В Сальск. Как это у вас - версия? Считай, версия насчет Дратенко отпадает. Остались Сергей и еще братья Чуриковы, Петро и Григорий.
У меня было много вопросов и сомнений. И если слова Дратенко он принял на веру - это его личное дело…
Улица была запружена автомашинами, мотоциклами, двуколками, лошадьми. Со всей округи сбежались пацаны.
Арефа отвел меня в сторону.
- Давай присядем.
Мы нашли укромное местечко и устроились на толстом бревне. Я чувствовал, что Арефу тянет поболтать со знакомыми, которые при встрече с ним выражали бурную радость. Но он не решался оставить меня одного. Мы томились на бревне, разглядывая гостей, и молчали. У меня все время рвался с языка вопрос к Арефе. Я сдерживался, сдерживался, но все-таки спросил:
- Арефа Иванович, почему вы против женитьбы Сергея?
Он покачал головой.
- Это кто тебе сказал?
- Слышал…
- Выбор с умом надо делать…
- Значит, вы выбор его не одобряете?
- А ты сам, Дмитрий Александрович, небось удивлялся: как это образованная девушка водится с неотесанным парнем. Скажи, думал?
Он не назвал имени Ларисы, но отлично знал, что я прекрасно понимаю его.
- Образование - дело наживное. В наше время не хочешь, за уши затянут куда-нибудь учиться.
- Зара моя, так ни в какую и слышать о ней не хочет. Вплоть до того, что, говорит, копейки не даст. Деньжата у Зары есть. Копит. Думает, может, вдовой останется. Но я ей этой радости не доставлю. - Арефа улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы. - Конечно, дошло бы дело до свадьбы, я бы с Зарой не советовался…
Вдруг с улицы послышались шум и радостные выкрики. Грянули гитары и хор нестройных голосов… Мы с Арефой подошли ближе к калитке. К воротам подъехала тачанка на рессорах, устланная ковром. В гривы лошадей были вплетены ленты и цветы. Еще сильнее зазвенели струны, и толпа расступилась, пропуская молодых. Васька был в дорогом черном костюме, отлично сидевшем на нем, лакированных туфлях. А невеста! Невеста была ослепительно красива. Белое платье, воздушная фата и черные прямые волосы, обрамляющие смуглое лицо.
- Не чайори, а цветок! - не удержался Арефа.
Молодых осыпали мелкими монетками, конфетами и цветами. Они прошли в глубь двора, где им отвели место под ярким ковром, развешанным на двух деревьях. Арефу, как почетного гостя, тянули сесть поближе к ним, но я украдкой шепнул, что хорошо бы устроиться возле выхода. Мы расположились у самой калитки в окружении молодых, очень шумных и суетливых ребят.
Подъехали еще две грузовые машины. Из них валом посыпались на землю детишки, мужчины и женщины. С невообразимым шумом они устремились во двор, галдя и обгоняя друг друга. У меня зарябило в глазах от мелькания рук, тел, голов, от развевающихся юбок, косынок, рубах…
Арефа напряженно всматривался в бурлящий, суетящийся поток людей, надеясь увидеть кого-нибудь из братьев Чуриковых. Куда там! А может быть, их и не было среди прибывших.
- Приедут, - успокоил он меня. - Васька уверял, что обязательно.
Вдруг сзади нас раздался голос Чавы:
- Дадоро!
Они обнялись. Сергей меня сразу и не заметил.
- Понимаешь, - сказал Чава, присаживаясь по другую сторону Арефы, - шофер болван какой-то попался. Повез в другую сторону. - Он осекся, увидев наконец меня. - Привет, Дмитрий Александрович!
- Здравствуй, Сергей.
- Нехорошо, нехорошо, - сказал Арефа. - Ты бы хоть предупредил. Мы с матерью волнуемся. Вот, понимаешь, - он указал на меня, - милицию на ноги подняли…
- Как это не предупредил? - искренне удивился Чава. - Я ведь Славке сказал, что еду за Дратенко искать Маркиза. Он разве не передал?
Мы с Арефой переглянулись.
- Честное слово! Когда Славка сказал, что Маркиз пропал, я по глупости решил, что это Васькина работа… А потом уж думал, что Гришка с Петькой. Зря только время потерял… Маркиза-то хоть нашли? - Чава переводил взгляд с отца на меня.
- Нет, не нашли. А где твоя кобыла? - спросил Арефа.
- В колхозе "XX партсъезда". - Сергей достал из кармана бумажку и протянул отцу. - Вот… сохранная расписка. (Денисов-старший стал молча читать документ.) Не тащиться же мне верхом столько километров?.. Спешил очень. - Он покачал головой. - Поспешил, только людей насмешил. Да вы скажите, Маркиза действительно не нашли?
- Сергей, зачем ты взял обротку? - спросил я.
- Какую обротку?
- Обротка Маркиза лежала в нашем доме, - пояснил Арефа. - Он был за нее привязан во дворе у Ларисы…
Сергей наморщил лоб.
- У нас дома? Глупость какая-то. Чепуха!
- Нет, не чепуха, - сказал я.
Чава ударил себя кулаком в грудь:
- Так вы считаете, что украл я? Я? Вот почему вы здесь… - Он резко взмахнул рукой. - Я так и знал. Сразу понял, что подумают на меня. Поэтому и помчался как угорелый за Васькой. В Сальск ездил… Мотался как дурак…
- Погоди, давай разберемся спокойно. Ты в ту ночь был у Ларисы? - спросил я.
- Нет!
- Хорошо, допустим.
- Не допустим, а не был!
- Ладно, не был. А раньше заходил к ней в дом или во двор?
- Нет, не заходил.
- А кто ж тогда бросил в ее дворе твой окурок? - спросил я.
Арефа недоуменно посмотрел на меня. Этого обстоятельства он не знал. Оно его крепко озадачило.
- Я был у Ларисы, - тихо сказал Сергей.
- Ты только что сказал, не был. Как же так? - спросил я.
Арефа помрачнел еще больше.
- Ты меня не сбивай, - хлопнул по столу Сергей. - Ты… Простите, вы спросили, был ли я раньше? Раньше я не был. Я был потом. Утром.
- Зачем?
- Как зачем? Когда я узнал, что жеребца украли, поехал к Лариске. Надо же было узнать подробности!
- Так ведь ты знал, что Лариса сама прибегала в Крученый?
- И ушла… Я думал, вернулась домой. А дома ее не оказалось. Где ее искать - не знал. Да и надо было догонять Ваську. Я же на него подумал.
- Расскажи подробнее про то утро, - сказал я. - Не спеша. Не думай, что мне приятно копаться в этой истории. Никто не хочет возводить на тебя напраслину.
- Именно так, сынок, - поддержал меня Арефа.
- И начинай твой рассказ с ночи, - предупредил я.
- Значит, так. К Филиппу в Куличовку я пошел из-за Васьки. Надоел он мне. Пойдем, говорит, надо помириться с Филькой. Я ему говорю: хочешь, мол, иди сам. Но Василий боялся, что его отметелят. Я все же свой. Да и знаю, как лучше смотаться в случае чего… Мы посидели, я скоро уснул. Проснулся около пяти. На коня - и к стаду.
- Когда ты уходил от Филиппа, Дратенко был там? - спросил я.
- Не знаю. В другую комнату не заглядывал… А что?
- Хорошо. Дальше.
- Дальше, приезжаю к стаду. Славка меня с ходу: Лариса была, Маркиз пропал! Ну, я сразу и подумал, что Васька… Крикнул Славке, что, мол, поехал искать Маркиза. Забежал домой, взял на всякий случай сто рублей. А то как же без денег? И в Бахмачеевскую, к Ларисе. А ее дома нет. Я постоял возле окна. Помню, курил. Может быть, действительно бросил окурок. Потом махнул вдогонку Ваське. Решил, что он, пока я спал, увел жеребца. Дурак, не догадался вернуться к Филиппу. Васька еще у него был. Проехал я километров десять, думаю, на лошади теперь не догонишь. Оставил свою кобылу в колхозе "XX партсъезда". На автобусе добрался до Ростова… Васька говорил, что в Сальск поедет. Билет показывал. Вот так и мотался за ним… И при чем здесь обротка, не знаю! Может быть, Ганс притащил? Наша обезьяна.
- Вот ты тоже! - не вытерпел Арефа. - По-твоему, старая больная обезьяна ночью сбегала в станицу, отвязала Маркиза, сняла с него обротку и принесла на хутор?
- А помнишь, как Ганс много лет назад таскал домой патроны? Ты же сам мне тумаков надавал! - Сергей обернулся ко мне. - Вы спросите у отца.
- Это он из степи таскал, - подтвердил Арефа.
- И ты тоже тогда думал, что это я. Было такое?
- Было, - кивнул Арефа. - Понимаешь, Дмитрий Александрович, стали дома патроны появляться… боевые. От немецкого пулемета. Думаю, кто-то из детей балует. Игрушка опасная. Перепорол внуков. Клянутся-божатся - не они. Я на Сергея… И что ты думаешь? Ганс! Он в степь любил ходить. Старый окоп обнаружил. Верно, Сергей, было… Но так далеко, в станицу, Ганс никогда не бегал.
- Может, воры бросили обротку в степи? - сказал Чава.
Я выслушал обоих и высказался:
- Все это малоубедительно…
- Как хотите! Маркиза я не воровал. Хоть режьте меня!
- А за что тебе Василий двести рублей предлагал?
- Подбивал на одно дело. - Сергей пожал плечами. - Но я в его махинациях участвовать не собираюсь. И к Маркизу это никакого отношения не имеет.
- А что Чуриковы? - спросил я.
- Нет. Они тоже ни при чем. Ошиблись, товарищ лейтенант, - усмехаясь, проговорил Чава. - А настоящих воров проворонили, вот что я вам скажу.
- Петро и Гришка приехали? - спросил Арефа.
- Нет.
- Почему?
- Откуда мне знать? Если не верит, пусть сам во всем разбирается, - кивнул он на меня.
Арефа тронул меня за руку:
- Ты не обижайся…
- Поеду я, Арефа Иванович. Без толку все это… Будем разбираться дома.
- Может, утречком двинемся вместе?
- Нет. Ждать не могу.
- Я провожу немного.
Мы вышли с Арефой со двора. Я все еще колебался, правильно ли поступаю. Но за каким чертом торчать здесь?
Автобус доставил меня в Краснопартизанск часов в пять вечера. Первым делом я зашел в райотдел узнать результаты анализа крови. Кровь под ракитником оказалась лошадиной.
Я колебался: ехать в станицу или в Ростов, где оставил форму и мотоцикл. Не придя к определенному решению, зашел в отдел уголовного розыска. Разбирало любопытство: что дала проверка Лохова?
Как только я появился в УГРО, меня ошарашили:
- Кичатов, молодец, что зашел! Тебя вызывает в Ростов генерал. Лично.
- Когда? - спросил я у начальника уголовного розыска, теряясь в догадках, зачем это я понадобился высокому областному начальству.
- Послезавтра.
- По какому делу?
- Не знаю. Спроси у майора.
Я незамедлительно поднялся на второй этаж и нос к носу столкнулся с Мягкеньким, который куда-то спешил.
- Вот и ты, кстати. Срочно едем в Бахмачеевскую. У вас ЧП. Пожар!
Мы почти бегом спустились во двор, сели в "газик", и майор приказал водителю:
- Выжми из своей техники все, на что она способна.
По его суровому и замкнутому лицу я понял, что Мягкенький крепко озабочен. С вопросами сейчас лучше не соваться. Что же такое может гореть, если на место происшествия выехал сам Мягкенький? Вдруг майор повернулся ко мне и покачал головой:
- Что же это ты, лейтенант, не знаешь, какие люди живут у тебя под носом?
- А что? - спросил я неуверенно. Мягкенький ответил, обращаясь к шоферу:
- Представляешь, почти полгода у них с Сычовым в станице ходил на свободе особо опасный преступник, а они и в ус не дули.
- Лохов? - воскликнул я.
- Он такой же Лохов, как я китайский император! У человека чужой паспорт, чужая, можно сказать, биография… Хорошо, хоть ты свою ошибку исправил, догадался еще раз проверить. Как говорится, победителей не судят…
- Значит, Лохов?
- Вот именно. Твой приятель вчера приезжал из облуправления. Михайлов. Как ты, Кичатов, докопался?
- Случайно, - вырвалось у меня.
- Вот-вот! На авось надеемся.
- Я думал, что Сычов до меня его уже проверил.
- Иван кивает на Петра… Так как же тебя осенило?
- По медицинской справке, у Лохова одно легкое и туберкулез. А фельдшер мне сказала, что у него два легких…
- Как в цирке! Настоящая фамилия его - Севостьянов. Он знал мужа этой продавщицы, настоящего Лохова. Познакомились на Алдане, в бригаде старателей. Севостьянов недавно отбыл срок в колонии. Подался в наши края. Ему предложили дело. Какое - сам знаешь: ограбление и убийство инкассатора. Севостьянов вспомнил, что неподалеку, в Тихорецке живет Лохов. Вот он и поехал туда. По старой дружбе. Оказалось: Лохов умер. Он к его жене и пристроился. Говорит, хочу начать новую жизнь…
- Клава знала об убийстве? - спросил я.
- Говорит, что не знала. Севостьянов сказал ей, что прежде сидел за автомобильную аварию. Плел еще разные сказки, будто по несправедливости в колонии еще срок набавили. Запятнали, мол, человека на всю жизнь. У тебя, говорит, мужик помер, а у меня жены нет… Попросил, как говорится, руку и сердце. А также паспорт и документы покойного мужа. Отцом обещался быть примерным для ее детей. На чем сыграл, подлец!
- Поплакаться да разжалобить они умеют, - подтвердил шофер.
- Постойте, но ведь паспорт сдается в обмен на свидетельство о смерти? - сказал я.