- Гитлеровцы начали отступать, - взволнованно заговорила женщина. - Эти двое зашли в мою хату. Тогда еще село не горело. Искали еды. Искали мою дочку, она пряталась в сарае. Я испугалась, что найдут и снасильничают, и решила их угостить. Самогоном. Когда окосели, оглушила, связала. Дочка помогла перетащить их в подвал.
Пленные стояли, с тупым равнодушием глядя в пространство. Андронидзе расстегнул планшет и приготовился к допросу. Баженов внимательно вглядывался в лица пленных, прикидывая, что могло быть им известно - помимо стереотипных данных - о новом оружии Гитлера.
И тут подошла к Баженову седенькая, тоненькая, как подросток, старушка с растрепанными волосами. Казалось - дунь ветерок, и она упадет. В руках у нее был букетик ярко-красных искусственных роз на стеблях из проволоки, обмотанной зеленой бумагой, с зелеными же листочками, вырезанными из перьев.
- То огонь, огонь! - выкрикивала старушка, перебрасывая алый букетик из одной руки в другую, будто жег он ей пальцы.
- Бери цей огонь, - протянула она букетик Баженову, - верни його катам проклятущим! Пусть сгорят их души…
Безумный взгляд старухи встретился с глазами Баженова. Букетик дрожал и прыгал в ее руках, и сама она дрожала, протягивая его офицеру. Он взял этот алый букетик, и в горле у него застрял какой-то ком; он только кивал в такт старушкиному "То огонь, огонь" и не мог ни слова сказать.
В это время один из пленных, тот, что был русским, в два прыжка выскочил на улицу и кинулся наутек. Он петлял, падал, прыгал, падал и снова вскакивал. От неожиданности Баженов забыл об автомате, висевшем на плече, стрелял из пистолета и не попадал.
Андронидзе схватился за автомат Баженова. Тот, кривя губы, вырвал свой автомат, перевел дух, прицелился как мог хладнокровнее и выпустил короткую очередь.
Беглец споткнулся и упал, приподнялся и пополз. Задыхаясь, Баженов и Андронидзе побежали к нему, совершенно забыв о втором пленном.
Предатель, помогая себе рукой, быстро подползал к толстому дереву. Он поднял руку - возле уха Баженова свистнула пуля. Баженов влепил еще одну очередь в предателя. Тот упал на спину.
- Эх, ишак! - раздосадованно вскрикнул Андронидзе и даже схватился рукой за автомат Баженова. - Ну зачем стрелять в голову? Какой источник сведений пропал! - И, не переведя духа, с уважением добавал: - Молодец! Точно стреляешь!
Он обыскал убитого, взял у него карту, пистолет "вальтер", снял широкий холщовый, засаленный, тяжелый пояс с золотом, спрятанный на теле, под нижней рубахой, в котором среди прочего обнаружились золотые коронки, кольца, браслеты и семнадцать ручных часов.
Второго пленного тесным кольцом обступили женщины. Они собирались "порешить подлюгу фашиста". Андронидзе приказал пленного не трогать. Он пойдет с ними
До самого автобуса их провожала Солодуха. Она все настаивала, словно опасаясь, что они это забудут:
- Я вам его поймала, я! Если поймаете Мюллера, то отдайте нам…
Шифровальщик вручил Баженову приказ начштаба - быстрее двигаться вперед. Подполковнику Синичкину Двекелян не смог передать донесения, так как шифровальщика у полковника не было, а коды у них различные. Баженов попробовал связаться по радио с подполковником и клеромобъяснить ему это, но связаться не удалось. Надо было двигаться вперед.
"Подполковник и сам догадается, почему не радирую", - решил Баженов.
Перед тем как сесть в машину, он тронул Андронидзе за плечо и, хмурясь, напомнил:
- Сысоев сказал так: если обнаружишь семью, то радируй, если нет - тоже сообщи. А семья, похоже, погибла. Так и радировать?
- Зачем? Думаешь, шинель делает сердце железным? Год я с ним дружу, а он ни разу не жаловался. Радируй - "не обнаружил". Вернемся, поговорим. Поймет.
За селом орудийные выстрелы слышались явственнее. Шофер вопросительно поглядывал на Баженова. Тот молчал. Вскоре они увидели у дороги наши орудия. Бойцы, кое-как окопавшись, спали. В лощине, в кустах, стояли повозки, на них минометы. Рядом паслись лошади.
Баженов и остальные офицеры вышли из машины. Их ожидала группа офицеров во главе с майором. Он был немолод и сдержан. Баженов назвал себя.
Майор кивнул Андронидзе, как знакомому.
- Командир передового отряда - майор Тарасов, - сказал он. Затем представил других.
Баженов объяснил свою задачу и спросил, почему майор Тарасов не шлет донесений, почему отряд задерживается.
- Значит, моего боевого донесения, посланного с санитарной машиной, комдив еще не получил, - задумчиво сказал Тарасов. - А радиограмм не посылаю - рация отказала. Головная походная застава моего отряда в двух километрах отсюда ведет бой с танками и пехотой противника. Встречный бой перешел в оборону с той и другой стороны. Моя застава заняла рубеж по восточному берегу речки Гнилушки. "Тигры" атакуют из леса. Пехоту противника рассеяли.
Баженову очень не нравилось это "пехоту рассеяли", попадавшееся в сводках. "Уничтожили" - это ясно, а "рассеяли"? Пехота рассредоточилась, вот и все. Нашел, чем хвастать.
- Как только саперы наладят разрушенный мост, чтобы могли пройти танки, артиллерия, повозки, сейчас же выступаю, - снова заговорил Тарасов. - А сейчас я почти всю свою артиллерию отправил вперед, чтобы огневым кулаком сломить сопротивление и двигаться дальше. Разведчики пошли в обход справа. А пока, - он показал на спящих в цепи бойцов, - люди отдыхают. В деревнях на большаке - ни сена, ни зерна, все сожжено; наши лошади на подножном корму. Полчаса назад мы отбили у немцев стадо коров и отдали его колхозникам. Они загнали скот в лес. Мы добили хромого быка и варим еду. Скоро будет готова. Не закусите с нами?
- Не помешает, - Андронидзе взглянул на Баженова.
- Не считайте меня сухим педанте"! - сказал Баженов, - но ведь до Гнилушки путь свободен! Там и заправимся, чем АХО расщедрилось. А если противника гонят дальше?
- Мне бы донесли, - возразил майор Тарасов. - Сейчас кухня отправится кормить бойцов на головную заставу, там и поедите.
Баженов торопил своих радистов, сразу же занявшихся ремонтом тарасовской рации. Один из них отозвал Баженова в сторону и сказал:
- Сверху только сейчас сообщили: перехвачено сообщение "Рамы", которое та вела клером. "Рама" указала координаты, в которых движется штабной автобус. Я проверил - речь идет о нашем автобусе. "Рама" вызывала самолет, чтобы нас долбануть, учтите.
- Учту! Сообщите всем нашим, и пусть пулеметчик будет наготове.
Баженов снова подошел к радистам:
- Как успехи, короли эфира?
- Накрылась рация!
- Рация капут!
- Сколько у нас раций?
- Три.
- Временно передайте одну майору.
- Товарищ лейтенант, обратно не получим! Возьмите расписку.
- Пишите расписку, товарищ майор, на рацию и на два комплекта питания, чтобы вы на антенне могли держать с нами связь на шестнадцать километров.
- Расписку радистам мой начштаба даст. За рацию спасибо, - вяло сказал Тарасов. - А почему вы сказали о связи на шестнадцать километров? Вы же будете двигаться с нами.
- С тобой, дорогой, только шашлык готовить можно, - усмехнувшись, заметил Андронидзе. - Наш автобус помчится вперед, прокладывая путь твоим танкам, артиллерии и пехоте. - И уже серьезно он спросил: - Почему двигаетесь по большаку? Держу пари, если бы шли проселками, давно были бы у Днепра.
- И попали бы в окружение.
- Да? Очень интересно! Понимаешь, давно не слышал таких благоразумных речей. Это только у тебя такое настроение? - Андронидзе многозначительно взглянул на Баженова.
- Да ты что, шуток не понимаешь? - майор покраснел. - А двигаюсь я по большаку потому, что именно захват большака обеспечивает быстрое продвижение частей нашей дивизии к Днепру, понятно?
- Вы, товарищ замполит, такого же мнения? - обратился Баженов к капитану.
- Мне бы не хотелось, чтоб у вас сложилось неправильное представление о настроении командира и бойцов. Во-первых, майор Тарасов сам сказал, что он шутит. Согласен, что такая шутка в серьезном разговоре неуместна. Наступательный порыв у бойцов очень большой. Могу показать боевые листки, сами убедитесь…
- Верю вам, - сказал Баженов.
- Устали, конечно. Может быть, действительно лучше наступать проселками, но мы выполняем приказ комдива.
- Познакомьте нас с приказом, с вашими решениями, - предложил Баженов. - Если ваша ГПЗ6 не продвигается и долго топчется на месте, значит, вы допустили просчет.
- Да мы здесь не долго, - вмешался Тарасов, - мы здесь только пятнадцать минут.
Андронидзе, выслушав сообщения о противнике ("десять танков и до батальона пехоты"), с сомнением покачал головой.
- Авиация, - сказал он, - таких соединений не отмечает. - Узнав о двух пленных, он пошел допросить их.
Баженов передал боевое донесение в штарм и занялся с командиром и его начштабом. Документация, кроме приказа комдива, отсутствовала. Все приказания, в частности головной походной заставе, майор отдавал устно, и начштаба только сейчас срочно заносил их на бумагу. Немногословный, средних лет капитан чуть насмешливо поглядывал на чрезмерно требовательного, по его мнению, представитетеля штарма.
- А как действуют эти три танка? - спросил Баженов, ознакомившись с составом тарасовской ГПЗ.
- Танки? - майор растерянно смотрел на Баженова. - Два из них потеряны, когда выбивали гитлеровцев из села.
- Каким образом? Мины? Или танки противника? Артиллерия?
- Мины…
- Но это же черт знает что! Зачем же вы пустили танки без саперного обеспечения? Без пехоты!
- Выясним. А может, это была артиллерия. Там сейчас наш командир разведки. Обязательно выясним!
… Вместе с начальником штаба составили план изучения боевых действий передового отряда, и капитан обязался представить отчет не позже чем послезавтра с картами и схемами.
- Не пора ли нам, товарищ начальник? - спросил подошедший Андронидзе и добавил: - Бумажки заедают дорогое время.
Баженов заторопился. Надо было составить кодовую таблицу для связи передового отряда с радиоавтобусом. Оказывается, шифровальщик уже составил ее и передал майору Тарасову.
Радиоавтобус двинулся дальше. Теперь на левой ступеньке кабины стоял Андронидзе, наблюдавший за небом, справа Помяловский, всматривавшийся в дорогу.
- Фашист! - крикнул Андронидзе, показывая в сторону леса.
Прямо на них, из-за леса, на бреющем полете вынесся немецкий истребитель. Он промчался быстро и низко. Промелькнули над головой черные кресты на крыльях, и не успел еще стихнуть рев мотора, как позади оглушающе грохнуло.
Завизжали осколки. Глухо стукнуло в стену автобуса, кто-то вскрикнул. Завихрилась пыль и сухие листья. Шофер погнал автобус в лес; миновав опушку, быстро свернул влево, под старые дубы, и затормозил.
Все высыпали из автобуса. Осколки пробили крышу" дверь, стенку машины.
- Жизнь - индейка, судьба - копейка! - засмеялся Андронидзе.
Глядя на него засмеялись и другие.
- Вернется, черт, нас догонять. Надо достойно встретить дорогого гостя!
Андронидзе приказал радисту, чтобы тот подал ему из автобуса противотанковое ружье и "зажигательные".
Баженов послал пулеметчика на опушку и, отобрав противотанковое ружье и патроны у Андронидзе, побежал туда же.
Ох, как хотелось Баженову влепить в самолет пулю с зеленым наконечником! Как хотелось увидеть, что истребитель загорелся и, оставляя длинный шлейф, камнем падает вниз…
Звук снова запоздал. "Фашист" вынесся так же стремительно, и снова над большаком, и снова на бреющем полете.
Пулеметчик, привязывавший пулемет к дереву, запрокинул ствол кверху и принялся стрелять, когда самолет только показался.
Баженов вскинул противотанковое ружье, как охотничье, и тут только почувствовал, какое оно тяжелое. Выстрелить он не успел.
"Фашист" с шумом промелькнул мимо.
- Глупо и обидно, - пробормотал Баженов.
- Дал прикурить! - Андронидзе хлопнул пулеметчика по плечу и выбежал на дорогу, чтобы проследить за истребителем, но тот уже исчез за верхушками деревьев.
- Лучше бы я, - начал было Андронидзе, но, увидев огорченное лицо Баженова, вдруг сказал: - Прелестная вещь - крупнокалиберный пулемет! Обязательно надо иметь его на радиоавтобусе.
Выехали в поле.
Шофер гнал автобус, чтобы поскорее юркнуть в лесок за полем. Теперь и Андронидзе, и Баженов, и Помяловский смотрели в небо, которое быстро затягивалось тучами. Из-за туч снова вынырнула "Рама" и быстро юркнула
обратно. Следом выскочил наш ястребок. Второй летел под облаками. Непосредственная опасность миновала.
Вскоре подъехали к небольшому, мало разрушенному селу. Здесь было много тополей, верб, фруктовых деревьев. Изредка разрывались снаряды. Андронидзе указал шоферу на коровник, за которым лучше всего было укрыть автобус. "Мюллер" было написано на стене.
К речке пошли четверо: Баженов, Андронидзе, Помяловский и радист. У берега горело несколько хат - никто их не тушил. Село было безлюдным. Автоматчик проводил их к командиру головной походной заставы.
Рослый старший лейтенант в пыльной, потной, выцветшей гимнастерке, с пистолетом в кобуре и автоматом, свисавшим с плеча, стоял на высоком берегу речонки и распоряжался саперами, возившимися у покосившегося моста. Тут же на берегу, в низине за толстыми вязами, стоял легкий танк. Возле него прохаживался командир в кожаной куртке и шлеме. Он окинул изучающим взглядом появившихся офицеров и, приняв Андронидзе за старшего, обратился к нему:
- Да разве может танк перейти по такому мосту? Только сунулся, а он - как карточный домик! Еле успел дать задний.
- Незачем строить мост на сваях, лучше гатить реки бревнами от хат, - громко сказал Помяловский. - А чтобы не унесло, забить сбоку колья. В крутых берегах прорыть спуски.
- Ну и возьмись сам. Мне не советы, мне мост нужен! - крикнул старший лейтенант, обернулся и удивился, увидев незнакомых офицеров.
Баженов спокойно посоветовал прислушаться к словам капитана Помяловского.
- Орудия и автобус, - сказал Помяловский, - можно переправить через реку, уложив два бревна для правой колеи и два для левой.
А чтобы бревна не потонули, подложить под них концы других бревен. Где лошади? Можно танкеткой подтащить бревна от избы.
Работа началась.
Командир доложил Баженову, что в лесу, который был виден отсюда, - немцы. Сейчас там насчитывают десять "тигров". А с краю леса, у дороги, - батарея противника, препятствующая продвижению нашей пехоты. Пехота вынуждена была отойти по эту сторону речонки. Пока моста не будет, танк и артиллерия не смогут пройти.
- А сколько у противника пехоты? - спросил Баженов.
Старший лейтенант передернул плечами, помолчал и
уверенно сказал:
- До батальона…
- А может быть - полк? - спросил Баженов.
- Может быть!
- А если рота?
- Трудно сказать, - произнес старший лейтенант. - Группа разведчиков отправилась в направлении Медведов-ка, - он показал рукой на лесок справа, - жду донесений.
Мимо них со скрежетом пронесся снаряд, разорвался где-то позади. Все сбежали с высокого, видимо, насыпного берега.
- Это его артиллерия бьет из леса возле дороги, - старший лейтенант показал откуда.
Баженов внимательно всматривался вперед.
За речонкой расстилалось поле, за полем чернел лес. До леса было километра полтора, но левее лес подходил к речке метров на сто.
Как объяснил старший лейтенант, пехоту противника выбили из села без потерь.
- Танки противника отошли в лес и заняли оборону на опушке. Выходят поодиночке на поле и стреляют. Начнет наша артиллерия бить по ним - уходят в лес!
- Почему же они, интересно, выходят поодиночке? - задумчиво спросил Андронидзе.
- Как зачем? Контратакуют.
- Без пехоты? Какая же это контратака!
- А что же это?
- Демонстрация, - уверенно сказал Андронидзе. - Только с какой целью? Вы как оцениваете?
- Как? Мешают движению моей пехоты.
Баженов увидел, как на опушке леса, находившегося в полутора километрах от них, засверкали, слепя глаза, солнечные зайчики.
- "Тигр", - уверенно определил Андронидзе, следя в бинокль за танком, выходившим из леса.
"Тигр" остановился, блеснуло пламя, невдалеке разорвался снаряд.
- Беспокоящий огонь, - насмешливо определил Андронидзе.
Возле танка начали рваться снаряды, он, пятясь, скрылся в лесу.
Подошла группа артиллерийских офицеров во главе с капитаном, командиром дивизиона. Он доложил, что прибыл поддержать головную походную заставу, попросил объяснить обстановку и поставить задачу.
- Задача одна: надо уничтожить артбатарею противника в лесу у дороги и уничтожить танки, - сказал командир ГПЗ.
- Батарею уничтожить могу, танки - сложнее. Укажите рубежи.
Из другой части леса, южнее, вышел второй танк, выстрелил несколько раз, а когда рядом начали ложиться снаряды, ушел в лес.
Андронидзе, прислонившись плечом к стволу старого явора, наблюдал в бинокль за "тиграми" и поглядывал на часы.
Баженов спросил старшего лейтенанта, удалось ли обезвредить минные поля.
- А тут их не было. Гитлеровцы не успели заминировать.
- Но ведь танки, утверждает майор Тарасов, подорвались на минах?!
- Я вначале тоже так думал. Но слишком уж сильно разнесло их. Одни осколки. Скорее можно предположить, что боеприпасы в танке взорвались.
- Любопытно взглянуть. Дайте автоматчика, пусть меня проводит.
- Вот, - сказал автоматчик, когда они подошли к хате с развороченными стенами и сорванной крышей. Плетень был развален, фруктовые деревья поломаны. Под Москвой и на Калининском фронте Баженову приходилось видеть много мертвых танков. Одни подорвались на минах, в другие попали авиабомбы; были машины, сожженные бутылками с горючей смесью и подбитые снарядами, у иных взорвались боеприпасы.
Картина, которая предстала перед Баженовым, была ни на что не похожа.
Сначала Баженов решил, что в этот танк попала авиабомба и разметала его части. Башня валялась метрах в десяти от гусениц. Автоматчик, приведший его, сказал: "Авиабомб противник не бросал".
Баженов проследил путь танка, осмотрел гусеницы. Нет, мина под ними не взорвалась.
- Может быть, собаку подослали с миной на спине?
Автоматчик утверждал, что это не так.
Баженов внимательно осмотрел куски брони. Не было следов ни бронебойного, ни термитного снарядов. Здесь что-то другое. Но что? Баженов осматривал, срисовывал повреждения, искал осколки снаряда, но ни одного обнаружить не смог. Он нашел обрывки электрического провода, заделанного в стандартную резиновую изоляцию. Он внимательно осмотрел его и даже понюхал, перед тем как отбросить. Это был кусок самого заурядного электрокабеля - такой применяется на сотнях передвижных устройств, начиная от движка кинопередвижки и кончая электродоилкой…
Нашел он еще полузасыпанное колесико от тележки или коляски, тоже явно случайного происхождения, - больше ничего вокруг. Чем же разрушен танк?