Но как воспитывать ребенка, скитаясь в горах? Скажу тебе, что я сделал. Совершил самый большой в жизни налет. Спрятал монету и стал ждать случая. Потом купил - точнее, поручил купить - небольшой шлюп, поставил его в бухточке на побережье, откуда в любой момент мог бы выйти в море. Завершив приготовления, я отправился в Долину Монтерея и стал ждать момента, чтобы забрать девочку. Я задумал пересечь с ней горы, спуститься к бухте, где стояло наготове судно, и двинуться вдоль побережья до какого-нибудь южноамериканского порта. Там пересесть на пароход, следующий в Европу. Обосновался бы в Европе и стал растить Мэри под ее собственной фамилией - Мэри Сэнборн, воспитав из нее настоящую леди. - Взгляд и голос рассказчика преисполнились воодушевления. - Потому что и в пять лет она уже выглядела маленькой леди. Гордо поднятая головка, тихий, спокойный голосок - ну прямо принцесса, сынок!
- Готов поклясться, что так оно и есть! - устремив взгляд вдаль, тихо произнес Питер Куинс. Перед глазами стоял запомнившийся до мельчайших деталей образ.
- Итак, я спустился с гор и в один прекрасный день, схватив Мэри, поскакал с нею на руках в горы. Но тогда мне не везло. Совершенно не везло! - Со стоном закрыв глаза, он снова смолк. - Поднялся пронизывающий ветер, солнце закрыли тучи. И буквально в одну минуту началась буря. Я поглядел на Мэри.
"Страшно?" - спрашиваю ее.
А она молча, словно совенок, спокойно глядит на меня. Я еду дальше.
"Не замерзла, хорошая моя?" - спрашиваю я чуть спустя.
А она только спокойно таращит на меня глаза и, ей-богу, Питер, улыбается! Личико посинело от холода, а она улыбается! Наверно, думала, что все это игра, а я что-то вроде взрослого напарника по играм.
Знаешь, сын, когда я увидел эту улыбку, у меня чуть не разорвалось сердце. Я чувствовал, что это не мой день. Буря донимала даже меня. А для нее это путешествие могло обернуться смертью. Так что я в целости и сохранности оставил ее на обочине, хотя чувствовал, что расстаюсь с частью собственной души. Все время, пока я держал девчушку на руках, я представлял, что прижимаю к себе собственного сына, Питера, которому, когда я видел его в последний раз, как раз исполнилось пять лет. - Голос замер. - Вот и вся история, - помолчав, закончил Куинси. - Я снова и снова пытался добраться до нее, но всегда безуспешно!
По этой же причине я выслеживал беднягу Мартина Эвери. Мой лазутчик видел, как он входил в тайный ход в Каса-Монтерей. На следующий день, вернее, той же ночью Эвери бежал. Монтерей организовал преследование. Я понял, что Эвери увидел больше, чем ему положено, поэтому, выследив его до постоялого двора, захватил, чтобы потолковать.
Но парень дорожил честью, а у меня не хватило духу его пытать. Однако уверен, что он мог бы предъявить доказательства, благодаря которым даже здешний суд был бы вынужден признать, что Мэри должна носить фамилию Сэнборн!
Так закончился рассказ. Питер надолго погрузился в раздумья.
- Отец, - наконец спросил он, - ты веришь в судьбу?
- Не знаю, - пожал плечами Джон Куинси.
- Ну что ж, - промолвил Питер, - значит, это судьба. Все эти годы ты пытался помочь Мэри, считая, что меня нет в живых. А я в разное время встретил на своем пути шесть девушек, и всех их звали Мэри… она седьмая. И на этой седьмой, отец, я или женюсь, или поплачусь за нее жизнью!
Глава 31
ПОРАЖЕНИЕ
По истечении десяти минут на Питера не набросились. Наоборот, голос главаря позвал всех окруживших их бандитов внутрь их укрытия, и каждого по очереди представил сыну. Питер Куинс попытался объяснить, что только милосердие отца позволило всадить в него пулю, но тот, нахмурившись, остановил его, оставив своих сподвижников глазеть на них в немом изумлении. Они считали Тигра страшнее зверя, имя которого он носит. Тот факт, что сын оказался страшнее отца, лишил последнего его ореола. Бандиты знали, что Ранхель Вериал пал от пули этого стройного красивого парня. А теперь им побежден их грозный вожак. И это нисколько не умаляло достоинств Тигра - просто прославляло дона Питера.
- Сеньор, - сказал Гильермо, - я хотел бы оставить вам на память маленький знак уважения. Вещица пустяковая, но, надеюсь, она будет напоминать вам, что я всегда к вашим услугам! - С этими словами он достал из кармана большую мексиканскую монету, подбросил на десять ярдов вверх и выстрелил из револьвера. Подняв монету, вручил Питеру. Одна сторона, поблескивавшая свежим металлом, оказалась начисто срезана. - Это вам, - галантно поклонился Гильермо.
- Тысячу раз благодарен, - ответил Питер.
Гильермо в данном случае не сделал ничего из ряда вон выходящего, лишь показал пример остальным. Один срезал пулей веточку и тоже вручил ее Питеру. Другой метнул нож в тонкое деревце и, выдернув, вручил ему сам нож. Не прошло минуты, как каждый дал Питеру что-нибудь в подарок, и каждый подарок свидетельствовал о мастерстве дарителя. Вся процедура выглядела наивно торжественно, и Питер принимал подношения с подобающей случаю серьезностью. По сути дела, самая грозная банда на свете так демонстрировала ему свою верность.
Попрощавшись с отцом, Куинси вскочил на Злого Рока. Направляясь в Долину Монтерея, он всю дорогу повторял про себя, что скажет могущественному сеньору, с каждым шагом обретая все больше уверенности. Питер ни капли не сомневался в том, что завоюет сердце седьмой Мэри. Он был уверен, что перед его умом и силой отцовой банды не устоят никакие бастионы.
Но когда снова оказался в Долине Монтерея, уверенности в нем поубавилось. Он находился в сердце королевства и осмеливался поднять руку на короля. Речь шла не о десятке-другом противников. По приказу Монтерея поднимутся тысячи. Питер вспомнил также, что такой умелый во всем человек, как его отец, почти пятнадцать лет пытался совершить то, чего он надеялся добиться одним махом.
Пожалуй, его несколько заносит.
В итоге к огромному дому в Долине Монтерея подъезжал рассудительный молодой человек. Ему не потребовалось ехать до самого дома. По дороге навстречу ему галопом мчались сам сеньор и Мэри. Увидев его, они придержали коней. Подъехав ближе, Питер заметил, как побледнел от волнения сеньор.
- Жду новостей! - воскликнул Монтерей.
Питер приподнял перед девушкой шляпу.
- Не повезло! - объявил он.
- Слава Богу! - вздохнула Мэри.
- Что ты говоришь? - одернул ее Монтерей.
- Ничего не в состоянии с собой поделать, - призналась девушка. - Не могу забыть того дня, когда он скакал со мной в бурю. Я чувствовала, что он отдаст все, лишь бы защитить меня. Несмотря ни на что, у меня о нем теплые воспоминания.
- А кто оставил тебя замерзать? - воскликнул Монтерей.
- В сущности, он спасал меня, - задумчиво произнесла она.
- Что у тебя? - бросил сеньор, обращаясь к Питеру.
- Я встретился с Тигром.
- О-о! - Это воскликнула Мэри.
- Я встретил его, и мне сопутствовала удача…
- Ты убил собаку, Куинс!
- Только ранил!
- Боже мой, в конечном счете я не ошибся, - пробормотал Монтерей. - Когда впервые услышал о тебе, то что-то внутри подсказывало… это еще один из той же породы…
Сеньор оказался настолько близок к правде, что Питер испуганно уставился на него. Разумеется, это попадание произошло случайно.
- Рассказывай все, от слова до слова! - тяжело дыша, потребовал сеньор.
- Но он… еще жив? - поторопилась узнать Мэри.
- Еще жив, - благодарно улыбнувшись ей, заверил Питер. - Мне повезло - я выстрелил первым. Тигр упал, но я его только ранил и сразу попал в затруднительное положение.
- Ну и что? Что такого? Он был в твоих руках… в твоих руках и беспомощный! - воскликнул сеньор, возбужденно стуча кулаками друг о друга.
- Отвечу. Он получил слишком тяжелое ранение, чтобы сидеть на коне… вообще-то его конь ускакал. В этом смысле руки у меня оказались связаны.
- Но в чем вообще состояла трудность? Я не вижу, - запальчиво возразил сеньор.
- Понимаете, его ранило навылет…
- Ужасно! - тяжело вздохнула Мэри.
Монтерей, чуть скривив рот, продолжал недоуменно смотреть на своего наемного убийцу.
- Он находился в таком состоянии, что требовалась помощь, иначе бы он истек кровью. Так что мне пришлось разбить лагерь и ухаживать за ним.
Монтерей бешено замахал руками:
- С ума сошел!
И словно в ответ на яростные крики появилось полдюжины всадников, до того державшихся в отдалении в качестве тылового охранения хозяина и хозяйки. Положив руки на рукояти револьверов, они не спускали глаз с Питера.
- Что из того, если бы истек кровью? - гремел Монтерей. - Что тебе стоило ускорить дело, перерезав глотку этому убийце?
Глядя на искаженное злобой лицо собеседника, Питер вспомнил слова отца - когда хороший человек становится плохим, то он становится ужаснее самых что ни на есть плохих. У него не возникло ни капли сомнения, что все говорилось всерьез. Более того, все тело сеньора сотрясалось от приступа гнева.
- Я так поступить не мог, - с расстановкой произнес Питер.
- Хочешь сказать, что ты держал его в руках… и как последний идиот выпустил? Уберите его… ради всего разумного, уберите от меня этого дурака.
Задыхаясь от ярости, он махнул рукой телохранителям. О сопротивлении не могло быть и речи. Прежде чем Питер выхватил бы револьвер, его смел бы с седла град пуль из направленного на него оружия. Поэтому Куинси благоразумно остался сидеть недвижимо, с улыбкой поглядывая на взбешенного Монтерея.
Потом взглянул на девушку. Как она восприняла происходившее? И сразу понял, что она испытала настоящий шок. Побледнела, только на щеках пылали яркие пятна. Кусая губы, удерживалась, чтобы не выплеснуть все, что на уме. А вымолвила только:
- Дядя Фелипе, неужели вы действительно желаете, чтобы он убил раненого беспомощного человека?
- Кто это называет Тигра человеком? - бесновался Монтерей. - Я зол потому, что нога этого болвана стояла на голове змеи и он ее не раздавил! Отведите его в дом и хорошенько сторожите. Мне еще надо решить, что с ним делать!
- Дядя Фелипе!
- Что еще?
- Дядя, скажи, что все это шутка! Ты не собираешься дурно поступить с ним. За ним нет никакой вины!
- Глупость - самое страшное преступление на свете.
- Я уверена, что ты не причинишь ему вреда или хотя бы на миг задержишь его, - заявила Мэри. Под ее пристальным взглядом Монтерей несколько сник, будто понял, что слишком далеко зашел и излишне обнажил перед девушкой свои мысли.
- Дайте мне пять минут, чтобы объясниться! - взмолился Питер.
- Не дам и пяти секунд.
- Как ты можешь вести себя столь безрассудно, дядя Фелипе?
- Говоришь, безрассудно? Ты не знаешь этого проходимца, Мэри. Может, он и не побил Тигра, как утверждает, но чтобы его самого осудить, вполне достаточно фактов. Из прошлого за ним тянется длинная цепь преступлений. Два его главных занятия - убивать и развратничать!
Монтерей ударил по самому слабому месту. Взглянув на девушку, Питер, к своему отчаянию, увидел, как сильно упал в ее глазах. Она еще выше вздернула головку. С лица исчезла улыбка. Он почувствовал, что сразу оказался за тысячу миль от цели.
- Если снова появишься здесь, - предупредил Монтерей, - можешь быть уверен, что моя долина и мой дом будут для тебя далеко не безопасны. Вы у меня под подозрением, сеньор. И если снова попадете мне в руки, буду действовать исходя из своих подозрений.
Питер повернул коня и медленно тронулся обратно через долину, куда он совсем недавно ехал с такой радостью и такими большими ожиданиями. Он не погонял Злого Рока, и тот не спеша трусил рысцой. Сзади до него донесся голос Монтерея:
- Вижу, что заработал себе кучу неприятностей. Попомни мое слово, с этим молодцом придется еще встретиться.
- Очень на это надеюсь! - дерзко ответила Мэри.
Глава 32
ПОЗДНИЕ ГОСТИ
Над Долиной Монтерея незаметно пролетел месяц. Опять установилась спокойная, безмятежная жизнь, а счастливые дни мелькают быстро, не оставляя следа. Тигр исчез. Уже несколько недель о нем никто ничего не слышал. Правда, одна банда, похожая на ту, которую возглавлял этот отчаянный головорез, совершила пару налетов, но в обоих случаях по ту сторону гор. Похоже, разбойник оставил Долину Монтерея в покое.
Но если для арендаторов Монтерея время бежало легко и приятно, то для самого сеньора оно тянулось мучительно медленно. Теперь его угнетало подавленное настроение Мэри. Оно усугублялось с каждым днем. Она, конечно, держалась как всегда благожелательно и приветливо; не отказывалась ездить с ним на охоту; как и прежде, бродила вместе с ним по горам. И все же сеньор замечал в ней большие перемены. Ее сердце все больше закрывалось от него. Наконец он решился излить свое беспокойство в словах.
Заканчивая ужинать, они тихо сидели напротив друг друга в большом старом зале. Монтерей пил кофе и курил, Мэри, сложив руки на коленях, молча смотрела на него. Прежде такие минуты доставляли ему огромное удовольствие. В конце дневных забот они вспоминали о всех важных для них событиях - об удачной охоте, о виденном во время прогулок, о том, как объезжали лошадь, обсуждали новые посадки в саду и десятки других чепуховых и более значительных происшествий, ибо дядя делил с прелестной племянницей все радости жизни. Но в этот вечер он спросил:
- Почему ты так невесела, Мэри? - Она вздрогнула, тут же сделав вид, что удивлена вопросом, но ей не удалось скрыть виноватый взгляд. - Видишь ли, - пояснил он, стараясь предупредить ее неловкие возражения, - я все эти дни наблюдал за тобой. Кажется, прошла вечность с тех пор, как я видел тебя радостной и счастливой. И сегодня я больше не могу - хочу разобраться в причинах. В чем дело, Мэри? Почему, делая вид, что слушаешь, на самом деле витаешь мыслями за тысячи миль от меня?
На ней было белое платье из материи, о названии которой Монтерей понятия не имел, но ткань сочетала в себе лоск бархата с прозрачностью тонкого шелка; на плечах, вряд ли защищая от погоды, лежала тончайшая цветастая накидка. Слушая дядю, Мэри густо, по самую шею, покраснела и нервно скомкала накидку. Она сидела теперь, опираясь пылающей щекой на худенькую руку.
- Думаю, немного устала, - выдавила девушка. - Иногда, когда устанешь, кажется, что задумалась.
- Нет, милая, не устала, - возразил Монтерей.
- Почему ты так уверен?
- Потому что тебе сил некуда девать. Я же знаю тебя лучше самого себя, Мэри. Полно, мы исходили с тобой по горам не одну тропу, и сегодняшняя прогулка для тебя не более чем легкая разминка.
Пробуя повернуть ответ по-другому, она попалась еще больше.
- Устают не только физически, - поправилась она и тут же, прикусив губу, взглянула на дядю. Тот побледнел и как бы постарел. - Разумеется, я ничего не хотела этим сказать! - прошептала она. - Просто рассуждала.
Вместо ответа дядя, еще больше приводя ее в замешательство, молча прихлебывал кофе. Мучительно обдумывая положение, Мэри смотрела, как он подносит к губам тонкую, как яичная скорлупа, чашечку, как кофе при наклоне достигает золотой каемочки… Наконец дядя сочувственно произнес:
- Ну, объясни же, дорогая, что случилось?
- Ничего, - с несчастным видом ответила она.
- Ну пожалуйста! - умолял он.
- Правда ничего. Мне хорошо, дядя Фелипе. Я всем довольна. Да и почему мне не быть довольной?
- Вот и я за последнюю неделю тысячу раз* задаю себе этот вопрос. Знает Бог, что я готов для тебя сделать все! Стоит только попросить, моя радость.
- Дядя Фелипе! - воскликнула Мэри. - У меня сердце разрывается, когда ты говоришь, что мне нужно что-то еще. Еще? О нет! Чего еще мне не хватает? У меня двадцать выездных лошадей, две горничные, столько комнат, что я не знаю, что с ними делать. У меня есть шелка, кружева и драгоценности, есть картины и книги. Чего еще желать девушке?
- Ты говоришь все это, Мэри, в глубине души чувствуя совсем иное. Мне, видно, следует понять, что все эти вещи - ничто по сравнению с чем-то таким, в чем я тебя ограбил. Но я нынче плохо соображаю. Хочу представить и не могу. Подскажи мне, что это может быть.
В голосе прозвучала отчаянная просьба.
- Не понимаю, - пожала плечиками Мэри.
- Я вижу, как мы отдаляемся друг от друга, - вздохнул Монтерей. - Порой мне кажется, что все началось с того дня, когда у нас побывал этот Питер Куинс.
- Ерунда! - воскликнула Мэри. - Меня бросает в бешенство от одного его имени! Надо же, Питер Куинс!
- Тогда он тебе очень понравился.
- Правда, он красив, - небрежно заметила она. - Но когда я узнала, что он… убийца и развратник, то лишь удивилась, как это ты пустил его в дом.
- Всего лишь стремился избавиться от нашего общего проклятия, общего врага - Тигра. А что касается Питера Куинса…
- Кстати, что с ним стало?
- Тебе очень интересно?
- Надеюсь, наконец он в руках правосудия.
- Он теперь заодно с Тигром.
- После того, как пытался его убить!
- Отношения между такими отбросами общества строятся по совсем чуждым нам законам. По сути дела, он поставил Тигра в невыгодное положение, и старый негодяй скорее всего купил его на какие-то обещания. Разве такое не возможно?
- Он же еще мальчишка. Неужели он действительно победил такого страшного убийцу, как Тигр?
- Он такой же хитрый зверь… этот Питер Куинс.
- О да! - произнесла Мэри таким тоном, что дядюшка окинул ее критическим взглядом, но увидел, что она всего лишь рассеянно смотрит вдаль. - Подумать только, водить одну компанию с разбойником, с которым отправился драться! - воскликнула она возмущенно.
- Конечно. Куинс всего лишь грязный негодяй.
- Разумеется, - кивнула девушка. - И все же…
- Ну?
- Он такой молодой. Не кажется ли тебе довольно странным, что столь красивый и неглупый молодой человек может быть таким дурным?
- Странно, но так оно и есть. Когда он был…
- Давай о чем-нибудь другом, - нетерпеливо прервала она. - Как подумаю, что этот ужасный монстр разгуливал по нашему дому… сидел за этим самым столом… что мы любезно улыбались ему… мне становится стыдно за тебя, дядя Фелипе!
Тот пожал плечами:
- Больше ты этого негодяя здесь не увидишь, можешь не сомневаться!
- Что за шум? - вдруг спросила Мэри. - Уж не Педро ли?
- Это немыслимо, - покачал головой хозяин раздраженно. - Сколько раз объяснял прислуге, что после ужина в столовой должен быть абсолютный покой. Я не раз становился свидетелем того, как самые увлекательные беседы бывали испорчены случайным появлением назойливого слуги.
- И все-таки я слышала, как щелкнул замок, - настаивала Мэри. - По крайней мере, такое впечатление!
- Такого не может быть.
- Ах! - тихо вскрикнула девушка.
Заметив в ее глазах страх и повернувшись в кресле, сеньор Монтерей увидел, что одна из дверей открылась, а в проеме возникла стройная фигура Питера Куинса. Следом за ним в комнату шагнул еще один, более рослый, мужчина. Закрыв за собой дверь, он щелкнул ключом, и когда повернулся, перед ними собственной персоной предстал не кто иной, как наводящий на них ужас Тигр!