– Я знаю, я три раза в него попал, – заявил Дэн Саггс. – Он, видно, спал с поводьями в руке, иначе бы ему никогда не добраться до лошади.
Жаба лежал на земле, все еще сжимая в руке ружье.
Глаза его были широко раскрыты, и дышал он тяжело, как лошадь после длинного пробега. Пуля попала ему в пах, все штаны были в крови. Восходящее солнце светило ему в покрытое крупными каплями пота лицо.
– Кто попал в Жабу? – удивился Эдди.
– Кто, этот чертов Уилбергер, вот кто, – ответил Дэн. Он едва взглянул на негра, осматривая равнину сквозь свой бинокль, надеясь где-нибудь приметить Уилбергера. Но равнина была пуста.
– Вот не думал, что кто-нибудь может достать Жабу. – Малыш Эдди расстроен зрелищем.
Дэн Саггс кипел от злости. Он смотрел на братьев так, будто они виноваты в том, что Уилбергер скрылся.
– Вам, ребятки, надо возвращаться домой и в школе преподавать, – заметил он. – Больше вы ни на что не годны.
– А что я должен был делать? – возмутился Рой. – Я в темноте не вижу.
Дэн подошел и посмотрел вниз на Жабу. На братьев он больше внимания не обращал. Он наклонился и выдернул рубашку негра из штанов, чтобы осмотреть рану. Через секунду он выпрямился.
– Жаба, похоже, сегодня твой несчастливый день, – заключил он. – Мне лучше тебя пристрелить.
Жаба не ответил. Он не пошевелился и даже не моргнул.
– Пристрели его и поехали, – приказал Дэн, глядя на Малыша Эдди.
– Пристрелить Жабу? – переспросил Эдди, как будто он плохо расслышал.
– Да, именно. У него пуля в брюхе, – сказал Дэн. – Ему надо помочь умереть. Пристрели его и поехали.
– Я не хочу стрелять в Жабу, – проговорил Эдди дрожащим голосом.
– Тогда оставим его стервятникам, если ты такая неженка, – заметил Дэн. Он взял ружье из руки негра и вытащил пистолет у него из-за пояса.
– Оставь ему его оружие, – попросил Рой.
– Нет, – ответил Дэн. – Ему оно больше не пригодится, а нам может.
Он сел на лошадь и поехал посмотреть украденный табун.
– Ты его застрели, Рой, – попросил Эдди. – Я не могу.
– Нет, Дэн и так на меня злится, – возразил Рой. – Если я сделаю то, что он велел сделать тебе, он и меня пристрелит.
С этими словами он тоже сел на лошадь и уехал. Джейк подошел к своей лошади, сознавая, что в не добрый день познакомился с братьями Саггс.
– Может, ты его застрелишь, Джейк? – спросил Малыш Эдди. – Я его всю свою жизнь знал.
– Нет, не хочу, – отказался Джейк. Он вспомнил, как нагло вел себя Жаба всего лишь накануне и как ему тогда хотелось пристрелить его. Теперь все изменилось. Негр лежал на земле, умирая от тяжелой раны, и никто из тех, с кем он столько времени провел вместе, не хотел избавить его от мучений.
– Черт побери, – выругался Малыш Эдди. – Ни от кого помощи не дождешься.
Он пожал плечами, вытащил пистолет и не говоря больше ни слова подошел к негру и выстрелил ему в голову. Тело дернулось и затихло.
– Возьми у него деньги, – крикнул Дэн. – Я забыл. Малыш Эдди обшарил карманы покойника и сел на лошадь.
Джейк предположил, что они пустятся в погоню за Уилбергером, поскольку тот ранен, но Дэн повернул табун лошадей на север.
– Ты не поедешь за ним? – спросил Рой.
– Мне не выследить и слона, да и тебе тоже, – сказал Дэн. – Жаба был у нас следопытом. Я попал в него три раза. Сам подохнет.
– Я думал, мы поедем в Абилин, – заметил Малыш Эдди. – Это в другой стороне.
Дэн окрысился на брата.
– Жаль, что Уилбергер убил Жабу, а не тебя. От него куда больше было пользы.
Джейк решил, что на этот раз с убийствами покончено. Все могло обернуться куда хуже. Ведь стрельба происходила в темноте, и Уилбергер не мог его видеть. Его никак не связать с этим нападением. Тоже везенье своего рода. Только надо освободиться от Саггсов, и тогда положение его не будет таким безнадежным.
Пока он ехал за табуном из двадцати пяти лошадей, он решил, что лучше всего ему будет податься на запад. Он может добраться до Сент-Луиса и там сесть на корабль до Нового Орлеана или поехать на восток, в Нью-Йорк. Как он слышал, в этих городах игрокам раздолье. И там он будет в безопасности и сможет вести привычную для себя жизнь. Оглядываясь назад, он решил, что ему здорово повезло, и он продержался так долго в таком суровом крае, где людей убивали каждый день. Но никакое везенье не длится вечно, и тот факт, что он спутался с Саггсами, только подтверждает, что его собственное подходит к концу.
Он решил поднапрячься и вывернуться из этого положения, пока возможно. Смерть Жабы облегчала задачу, поскольку, как справедливо заметил Дэн, Жаба был среди них единственным следопытом. Если ему удастся выиграть время, он сумеет скрыться. И уж тог да он не остановится, пока не доберется до Миссисипи.
Приняв решение, он повеселел. Избежать смерти – всегда хороший повод порадоваться. День стоял чудесный, солнечный, и он был жив и мог им наслаждаться. Если ему хоть немного повезет, он выберется из беды.
Хорошего настроения хватило на два часа, затем случилось кое-что, что напрочь его испортило. Казалось, что мир пуст, за исключением их и лошадей, но неожиданно он увидел палатку. Она стояла под единственным деревом прямо у них по курсу. Рядом на четырех мулах пахали землю двое мужчин. Дэн ехал впереди табуна, и Джейк увидел, как он галопом поскакал к поселенцам. Джейк как-то не придал этому значения, разглядывал палатку в надежде, что там есть женщины. Затем он услышал слабый звук выстрела и увидел, как один из поселенцев упал. Второй просто стоял, опустив руки. У него даже оружия не было. Он стоял, как парализованный, и Дэн застрелил и его. Затем он подъехал к палатке, спешился и вошел в нее.
Джейк не знал, что и думать. Он только что стал свидетелем, как двоих людей убили за считанные секунды. Он не понимал почему. Когда он подъехал к палатке, Дэн уже вытащил из нее сундучок и рылся в нем. Он вытаскивал одежду и разбрасывал ее по траве. Его братья подъехали, чтобы принять участие в развлечении, и скоро уже прикидывали на себя разную одежду. Джейк, нервничая, тоже подъехал. Дэн Саггс явно пребывал в кровожадном настроении. Оба мертвые фермера лежали на земле около упряжки мулов, которые спокойно щипали траву. Обоим пули попали в лоб. Дэн стрелял практически в упор.
– Ну, у них ничего и нет, вот только часы, – сказал Дэн, демонстрируя приличные серебряные карманные часы. – Полагаю, я возьму их себе.
Его братьям не удалось найти ничего столь же ценного, хотя они тщательно обыскали палатку. Пока они этим занимались, Дэн развел костер и сварил кофе.
– Знаете что, – проговорил он, подходя к убитым, – давайте их повесим. – Обоим мужчинам было лет по сорок, оба бородатые.
Рой Саггс взглянул на него с недоумением.
– Зачем их вешать? – удивился он. – Они и так мертвые.
– Знаю, но это просто позор – не воспользоваться таким деревом, – продолжал Дэн. – Это же единственное дерево в округе. На что оно годится, если не по месить кого-нибудь?
При мысли об этом Малыш Эдди нервно хихикнул.
– Дэн, ну ты даешь. Никогда не слышал, чтобы вешали покойников.
Тем не менее Дэн именно это и собирался сделать. Он обмотал шеи убитых веревками и заставил братьев помочь ему подтащить трупы к дереву и поднять. Дерево не отличалось высотой, так что ноги мужчин едва не касались земли. Джейка на помощь не позвали, а сам он не напрашивался.
Когда убитые повисли, слегка поворачиваясь на веревках, Дэн отступил назад, чтобы обозреть содеянное, и, видимо, остался недоволен. Братья, нервничая, поглядывали на него. По лицу Дэна было видно, что он все еще в дурном расположении духа.
– Чертовы говнодавы, – выругался он. – Всеми печенками их ненавижу.
– Так чего же еще, Дэн? – спросил Рой. – Они и так мертвее мертвого.
– И вовсе нет, – заявил Дэн. – Ни один говнодав не может быть достаточно мертв, на мой вкус.
Он подошел к канистре с керосином, которым пользовался, разводя костер, и принялся обливать им одежду убитых.
– А это еще зачем? – спросил Малыш Эдди. – Ты уже их и застрелил, и повесил.
– Верно, а теперь я собираюсь их сжечь, – пояснил Дэн. – Какие-нибудь возражения от школьных учителей? – Он оглядел всех троих с вызовом в глазах. Никто не произнес ни слова. У Джейка с души воротило от всего увиденного, но он не сделал попытки вмешаться. Вне всякого сомнения, Дэн Саггс сумасшедший, но от этого он стрелял не менее метко. Остановить его можно было, только убив, а это делать рискованно среди бела дня.
Малыш Эдди снова нервно хихикнул, глядя, как брат поджигает одежду убитых. Ему это не сразу удалось, даже несмотря на керосин, пришлось еще несколько раз плеснуть, пока одежда занялась. Но наконец все за пылало. Зрелище было жуткое. Джейк решил, что не будет смотреть, но не мог отвести глаз. Потная одежда мужчин сгорела, их бороды тоже. Несколько ошметков одежды упали к ногам. Сгорели брюки, остались только ремни на талиях и несколько клочков вокруг.
– Дэн, ну ты даешь, – повторил Малыш Эдди не сколько раз. Он снова хихикнул, с нервами у него явно не ладилось. Рой Саггс методично рвал палатку на части и рылся в жалких пожитках убитых, надеясь найти что-нибудь ценное.
– Ни черта у них не было, – заявил он. – Зачем вообще тебе понадобилось их убивать?
– Да такой у них выдался невезучий день, совсем как у Жабы, – проговорил Дэн. – Нам будет его не хватать, что-что, а стрелять он умел. Жаль, что этого проклятого Уилбергера здесь нет, я бы его тоже хорошенько поджарил.
Выпив еще кофе, Дэн взобрался на лошадь. Почерневшие от огня фермеры все еще висели на дереве.
– Ты разве не собираешься их похоронить? – спросил Джейк. – Кто-нибудь их найдет, возможно, какой-нибудь шериф.
Дэн Саггс презрительно рассмеялся.
– Хотел бы я посмотреть на того шерифа, который арестует меня, – сказал он. – Ни одному человеку в Канзасе это не удастся, и кроме того, я собираюсь в Небраску.
Он обернулся к братьям, которые все еще уныло копались в тряпье фермеров, надеясь что-нибудь отыскать.
– Заберите мулов, ребята, – велел он. – Зачем бросать хороших мулов?
И они поехали дальше.
– Ну, он сегодня не в духе, – заключил Рой, направляясь к мулам. – Если ему еще кто из говнодавов встретится, им несдобровать.
Хорошее настроение Джейка улетучилось, хотя день был все таким же солнечным. Он понимал, что единственная надежда – как можно скорее удрать от братьев Саггс. Дэн Саггс мог проснуться в любое утро в кровожадном настроении, и, не окажись поблизости говнодавов, чтобы разрядиться, дело может повернуться для него совсем плохо. Джейк весь день тащился в хвосте табуна, стараясь забыть о двух почерневших трупах, ботинки на которых еще дымились, когда они уезжали.
72
К Уилбергеру Дитца привела лошадь старика. Седло в пятнах крови, ссохшаяся кровь на гриве, она ждала их на северном берегу Арканзаса. Пока они переправляли скот, она несколько раз принималась плыть к ним, но потом возвращалась назад. Дитц поднялся на северный берег первым, еще до Старого Пса, и сразу узнал лошадь. То был крупный гнедой, на котором Уилбергер приезжал в Лоунсам Дав несколько месяцев назад.
Он легко поймал лошадь, но тут начались неприятности. Довольно простая с виду переправа оказалась одной из самых неприятных за весь их путь. Лошадь Диша Боггетта, которая преодолевала все реки легко и спокойно, вдруг испугалась на самой середине реки и едва не утопила Диша. Она как с ума сошла, и, не умей Диш так хорошо плавать, ему бы не выплыть. Да и вряд ли бы ему это удалось, не метнись Дитц в воду и не придержи он лошадь, пока Диш не выбрался на берег.
В результате этого несчастья в цепочке ковбоев образовался разрыв, которым воспользовались штук триста коров, поплывших вниз по течению. Сплошной поток скота разбился на отдельные группы, которые плыли вниз по реке, не обращая внимания на всадников, пытающихся их повернуть. Ньют оказался рядом с одной такой группой. Проплыв с ней пару сотен ярдов, он оказался вместе с коровами на том же берегу, с которого спустился в реку.
В конце концов стадо разбилось групп на пять-шесть. Август тоже подъехал помочь, но и он мало что мог сделать. Большая часть коров вернулась на южный берег, но вполне приличное количество отправилось дальше по течению.
– Смотри-ка, твой скот уплывает, Вудроу, – заметил Август.
– Сам вижу, еще удивляюсь, что града нет и молнии не сверкают, – сказал Калл. Хотя такой разброс стада раздражал его, он всерьез не беспокоился, поскольку река была относительно мелкой, а берега в районе переправы низкими. Придется лишь потратить побольше времени, чтобы снова переправить через реку ту часть стада, что оказалась на южном берегу. Никто из ковбоев не утонул, к счастью, да и ни одна корова не увязла.
– Бог мой! – воскликнул Август, увидев, как Дитц ведет гнедого. – Где же мистер Уилбергер и почему его конь бегает где попало?
– Боюсь, что он мертв, – ответил Калл. – Посмотри на кровь на гриве.
– Черт, мне нравился Уилбергер, – заметил Ав густ. – Жаль, если он умер. Поеду-ка посмотрю.
– Кто присмотрит за женщиной, пока ты ездишь? – спросил Калл.
Август остановился.
– Ты прав, – согласился он. – Она станет волноваться, если я уеду. Может, лучше Дитц пусть поедет и посмотрит.
– Это могли быть индейцы, сам знаешь, – добавил Калл. – Ты бы лучше передвинул ее поближе к фургону.
К середине дня Дитц еще не вернулся, а стадо отошло уже на несколько миль к северу от реки.
– Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь скот лопал эту траву, – проговорил Август. – Вряд ли кто гонял скот так далеко от Доджа. Наверное, только бизоны тут паслись.
Калл не переставал думать об Уилбергере, которого он считал энергичным и способным человеком. Если такой мужик попал в ловушку, они тоже должны быть готовы к неприятностям.
– Считается, что ты нюхом чувствуешь индейцев, – обратился он к Августу. – Ну и что, унюхиваешь ты их сейчас?
– Нет, – ответил Август. – Сейчас я унюхиваю только коровье дерьмо в большом количестве. Вероятно, мой нюх к концу путешествия окончательно выйдет из строя от такого обилия коровьего дерьма. Кстати, в Библии бизоны не упоминаются.
– А зачем им там упоминаться? – поинтересовался Калл.
– Да бизон ведь что-то вроде быка, только покоричневее, а бык в Библии упоминается.
– Что это тебя на Библию потянуло? – спросил Калл.
– От скуки, – ответил Август. – Лучше спорить о религии, чем не спорить вообще.
– Если тут какие-то сумасшедшие индейцы в округе, скучать тебе не придется, – заметил Калл.
Лорена услышала последние слова, поскольку ехала сразу за ними. Упоминание об индейцах разбудило ее память, и она снова стала дрожать.
Наконец они увидели Дитца, возвращавшегося вдоль реки с юго-востока. По его лошади было видно, что ехал он быстро.
– Они не прикончили Дитца, кто бы там они ни были, – сказал Август.
– Я нашел его, – сообщил Дитц, натягивая поводья. – Его подстрелили.
– Мертвый? – спросил Калл.
– Умирает, я так думаю, – произнес Дитц. – Я не мог его привезти. У него три раны.
– Далеко?
– Миль десять отсюда. Я его устроил поудобнее, но взять с собой не мог.
– Он что-нибудь рассказал? – спросил Август.
– Он хочет видеть вас, если вы не очень заняты, – сообщил Дитц. – Он еще сказал, что если вам некогда, то не надо.
– С чего это мне так некогда? – удивился Август. Дитц взглянул на него.
– Он очень вежливый, этот джентльмен, – пояснил он. – Я так думаю, он боялся, что умрет, пока вы успеете до него добраться.
– А, понятно. Он не хочет никого зря затруднять, – заметил Август. – Но я поеду. Мне нравится с ним разговаривать.
– Смени лошадь, – посоветовал Калл Дитцу, и тот ускакал прочь. Он старался решить, кого им взять с собой, и остановился на Пи Ае, Дитце и мальчишке. Парень может присмотреть за лошадьми в случае неприятностей. Это означало, что придется оставить стадо, но тут уж ничего не поделаешь. Трава кругом сочная, и скот мирно пасся. Диш и остальные должны справиться.
– Его индейцы подстрелили? – спросил он, когда Дитц вернулся.
Дитц отрицательно покачал головой.
– Белые. Конокрады.
– Вот как, – заметил Калл. – Конокрады и убийцы к тому же. – Но на душе стало легче, потому что ни один конокрад не нападет на такую большую команду, как у них.
Август задержался, чтобы объяснить все Лорене. Она тревожно смотрела на него.
– Ты, Лори, не волнуйся, – сказал он. – То вовсе не индейцы, как выяснилось.
– Тогда кто? – спросила она.
– Человека, который одолжил нам палатку, ранили, – объяснил он. – Похоже, он плох. Мы поедем, посмотрим, нельзя ли чем помочь.
– Надолго? – поинтересовалась Лорена. Уже конец дня, а значит, ночь придется провести без Гаса, че го ей ни разу не приходилось с той поры, как он ее спас.
– Не знаю, милая, – ответил он. – Возможно, что и на несколько дней, если мы попытаемся достать тех конокрадов, что на него напали. Если будет такой шанс, мы попытаемся. Калл не дает спуску конокрадам, и тут он прав.
– Я тоже поеду, – заявила Лорена. – Я успею за нами. Не надо палатки.
– Нет, – ответил Август, – ты останешься у фургона, там ты будешь в полной безопасности. Я попрошу Диша присмотреть за тобой.
Лорена снова задрожала. Может быть, Гас уезжает, потому что она ему надоела? Может быть, он не собирается возвращаться? Поедет искать свою женщину из Небраски.
Но, к ее удивлению, Гас догадался, о чем она думает. Он улыбнулся своей хитрой улыбкой.
– Я не пытаюсь улизнуть в кусты, если ты об этом думаешь, – заметил он.
– Здесь нет никаких кустов, – поправила она его. – Я просто не хочу, чтобы ты уезжал, Гас.
– Я должен, – настаивал Гас. – Человек умирает, он хотел меня видеть. Мы с ним вроде бы друзья, и сама подумай, куда бы мы прятались от саранчи, если бы не его палатка? Я вернусь, и будь спокойна, Диш за тобой это время присмотрит.
– Почему именно он? – спросила она. – Мне он не нужен. Пусть оставит меня в покое.
– Диш здесь лучше всех, – ответил Август. – То, что он в тебя влюблен, вовсе не значит, что он не сможет помочь тебе, случись буря или что еще. Не его вина, что он тебя любит. Любит и все, тут уж ничего не поделаешь.
– Мне он не нужен, – повторила Лорена. – Я хочу, чтобы ты поскорее вернулся.
– Я и вернусь, милая, – заверил он, проверяя, заряжены ли ружья.
Диш едва поверил своим ушам, когда Август сказал ему, чтобы он носил Лорене еду и присматривал за ней. У него закружилась голова от одной мысли, что ему разрешено подходить к палатке.
– Как ты думаешь, она будет со мной разговаривать? – спросил он, не сводя глаз с палатки. Лорена вошла внутрь и опустила полог, хотя день сто ял жаркий.
– Не сегодня, – ответил Август. – Сегодня она дуется. Я бы на твоем месте ей спел.
– Спеть Лори? – поразился Диш. – Да я так испугаюсь, что поперхнусь.
– Ну, если ты предпочитаешь робких женщин, мне больше нечего тебе посоветовать, – проговорил Август. – Охраняй ее ночью, чтоб снова не украли.