- Мистер Дункан не трус, если вы это имеете в виду, - сказала она, глядя прямо перед собой.
- Отлично. Тогда попросите его встречать вас у подъезда утром и провожать домой вечером.
- Он это уже делает. Обычно.
- Но вчера вечером не сделал.
Они выехали на шумный перекресток Гранд-Авеню и Бродвея, затем повернули к северным районам.
- Да, вчера не сделал, - тихо сказала Атена.
- Не скажете ли, почему?
Бледное лицо миссис Аллард казалось светлым пятном в полумраке фиакра.
- Вчера вечером, - сказала она, - я ходила к Рэю. У Конкэннона мороз пробежал по коже. Он посмотрел на нее.
- Вы хотите сказать, что ходили на кладбище одна?
- Я наняла повозку, и кучер подождал меня у ворот. Конкэннон помолчал, затем откашлялся.
- Обещайте мне больше этого не делать. По крайней мере, пока я не разберусь в этой истории.
Она смотрела в темноту, и он чувствовал, что мысли ее витают где-то очень далеко.
Наконец они подъехали к частному пансиону. Атена протянула ему руку.
- Извините, что подвергаю вас опасности, - сказала она.
- Ничего. Моя работа всегда связана с определенным риском.
- Вы поможете мне отстоять честное имя Рэя, мистер Конкэннон?
- Попробую. Но пока что вам лучше последовать совету ваших доброжелателей и на время уехать из Оклахома-Сити.
- Нет. Здесь мой Рэй, и я никуда отсюда не уеду.
Проводив Атену Аллард, Конкэннон отправился на вокзал, где обнаружил Джона Эверса сидящим за столом с сигарой в зубах. Дивизионный инспектор с минуту разглядывал его, не говоря ни слова.
- У вас ужасный вид, - вымолвил он наконец.
- Примерно так же я себя и чувствую. А вас, я вижу, в Форт-Силл надолго не задержали.
- Как раз успел на первый чикагский поезд. Ох, Конкэннон, не дай вам Бог когда-нибудь стать дивизионным инспектором. Что это у вас там?
Конкэннон положил коричневый пакет на стол. Эверс заглянул в него и присвистнул.
- Это с поезда?
- Думаю, да.
Конкэннон плюхнулся на плоский стул и усталым голосом поведал инспектору о последних событиях.
- Осталось найти еще девяносто семь тысяч пятьсот долларов - и дело можно закрывать, - бодро сказал Эверс. - В компании будут рады узнать, что вы приближаетесь к цели. - Он осмотрел конец сигары: тот горел безупречно ровно. - Кстати, мне предстоит докладывать на заседании совета в Чикаго. Меня обязательно спросят, как продвигается ваше расследование и когда ожидать результатов…
С такими людьми, как Эверс, не спорят. Их вежливо выслушивают, одобрительно мычат и бегут выполнять распоряжения.
- Я убежден, что ключ к этой загадке у вдовы Аллард, - сказал инспектор. - К счастью, она не послушала вашего совета и не покинула город. Потрясите ее, Конкэннон. Вы это умеете.
- Она все еще любит Рэя, - холодно ответил Конкэннон, - и, кажется, будет любить всегда.
Эверс улыбнулся:
- Женщины - самые изменчивые существа в мире. А в любви - и подавно. Назначьте ей встречу, заставьте ее разговориться. Рано или поздно она даст вам ключ.
Он встал и с наслаждением потянулся.
- Возможно, - язвительно сказал Конкэннон. - Но тогда подскажите, как помешать этим двум бандитам ухлопать нас, пока я буду искать ключ миссис Аллард.
- У вас есть опыт, Конкэннон. Вы сами знаете, как поступать в таких случаях. Между прочим, советую разыскать и Миллера. Раз Марвин Боун считает, что вам нужно ехать на землю криков, отправляйтесь туда. Боун обычно знает, что говорит.
- У него к тому же неплохо получается валить свою работу на других.
Эверс сочувственно улыбнулся.
Поезд, следовавший на север, приближался к вокзалу.
- Мне пора, Конкэннон. Я скажу на заседании, что дело будет закончено через несколько дней.
Эверс вышел из кабинета, оставив за собой аромат "гаваны". Конкэннон остался сидеть напротив стола. Ссадины горели, все тело ныло от усталости. Он представил себе Атену Аллард у свежей могилы мужа и вздрогнул.
Однако следовало заняться насущными вещами. Например, остаться в живых. И спасти жизнь Атены. Он попытался поставить себя на место двух ночных посетителей. Судя по всему, они ждали дальнейшего развития событий. Когда Конкэннон уедет из Оклахома-Сити, они подумают, что Атена уговорила его бросить дело. Но не исключено, что они решат убить и его, и Атену. Выстрел из окна дома… Удар ножом на темной улочке… или у тех кустов перед пансионом.
Когда преступник принял решение, предотвратить убийство почти невозможно. Это подтверждали трупы Мэгги Слаттер и сутенера.
"Дни и ночи" буквально кипели. Войдя, Конкэннон сразу ошалел от дыма, шума и всеобщего возбуждения. Все столы были заняты, бар осаждала толпа гуляк, и три "девочки" Лили беспрестанно поднимались и спускались по лестнице с клиентами. Словом, все шло своим чередом. Разве что Марвин Боун был не на своем обычном месте у дальней стены, а стоял у бара.
Конкэннон пристроился рядом с ним.
- Как вас зовут? - спросил он нового бармена.
- Боб Полак, мистер Конкэннон.
Этот симпатичный парень с профессиональной улыбочкой, должно быть, обворовывал Лили самым беззастенчивым образом. У такого пройдохи на Банко-Эллей было блестящее будущее.
- Боб, мисс Ольсен всегда держит на нижней полке дежурную бутылочку для друзей. Дайте-ка мне ее, пожалуйста.
- Конечно, мистер Конкэннон.
Бармен поставил бутылку на стойку, затем тщательно вытер один из стаканов и поставил рядом. Конкэннон налил его до краев, выпил и только после этого повернулся к сержанту Боуну.
- Обычно я не угощаю полицейских хорошим виски из Теннесси, но ладно уж…
Боун скривился, словно откусил неспелого лимона.
- Обойдусь без благодетелей.
Конкэннон пожал плечами, налил себе еще, выпил и поставил пустой стакан на место.
- Здорово вы управляетесь, - сухо сказал сержант.
- Это чтобы перебить вкус орехов.
- Вы сегодня говорили со вдовой Аллард? О чем?
Старое виски разгоняло тепло по самым отдаленным закоулкам его тела; напряженные мышцы начали расслабляться. Жить стало гораздо приятнее. Ему хотелось послать Боуна к черту и посоветовать ему заниматься своими проблемами. Но он сдержался.
- Давайте оставим это на потом, Боун. Я и так сегодня переработал.
- Вы едете к геологу, о котором я говорил?
- Я не забыл его фамилию: Майер.
Он чувствовал, что голова его пуста. Это было неудивительно: за сутки он съел всего несколько кусков пирога с орехами.
- Да, я собираюсь поговорить с Манером завтра, если мне удастся его найти.
- Но ведь я сказал вам, где его найти!
- Я помню. Конкэннон налил себе еще.
- Когда вы уезжаете?
- Завтра, рано утром. Окажите мне услугу, Боун: присмотрите за миссис Аллард в мое отсутствие.
Полисмен строго посмотрел на него.
- Зачем?
- Кое-кто считает, что Рэй участвовал в ограблении. То же самое они могут думать и о его жене. В любом случае, мне будет спокойнее, если вы будете держать ее в поле зрения.
Полицейский пожал плечами:
- Договорились.
Мгновение Конкэннон раздумывал, не упомянуть ли о двоих гостях Атены Аллард. В этом случае пришлось бы рассказать и о деньгах. И через несколько часов все в округе узнали бы, что вдова Рея Алларда оказалась неподкупной. Это обернулось бы против нее. Разумеется, полицию следовало поставить в известность, но он решил сделать это позже. Ведь если ему немного повезет, он найдет Эйба Миллера, разберется с делом до конца, и Атена будет вне опасности.
Конкэннон выпил еще один стакан "Теннесси". Он был совершенно пьян. Не в таком состоянии, когда валишься на пол или начинаешь орать: напротив, это было какое-то приятное опьянение, новое, незнакомое чувство. Прежде от виски у него были совсем иные ощущения.
Рядом с ним вдруг появилась Лили Ольсен.
- Я не знала, что ты так любишь выпить, - сказала она.
- Ты уже вторая, кто мне это говорит, - любезно ответил Конкэннон. - Давай попросим еще один стакан и заберем бутылку наверх?
- Пока не могу. У меня деловая беседа с муниципальным советником. - Она озабоченно посмотрела на него. - Ты уверен, что с тобой все в порядке?
- Конечно, Лили. Не стоит со мной так нянчиться.
Она пожала плечами:
- Тогда забирай бутылку и жди меня наверху. Я скоро приду.
Он вежливо поклонился:
- Прекрасная мысль. Прекрасная.
Затем взял одной рукой кота, другой - бутылку и осторожным шагом направился к лестнице.
Оказавшись в гостиной Лили, он стал прохаживаться взад-вперед, дотрагиваясь до знакомых предметов на столах, рассеянно пробегая взглядом по висевшим на стене цветным литографиям. Сатана свернулся клубком на французской кушетке и заснул. Конкэннон налил виски в стакан, и вдруг внутри него словно рухнула плотина под напором бушующей реки. Его охватило какое-то чувство, которое он понял не сразу: более острое, чем жажда, более сильное, чем голод. Он посмотрел на кота и сказал вслух:
- Да поможет мне Господь, я, кажется, влюбился. На секунду в комнате словно появилась Атена Аллард. Его тянуло к ней, как ни к одной женщине на свете, но тянуло как-то по-особенному. А она смотрела перед собой и не замечала его. И так будет всегда, подумал он. Атена Аллард никогда не будет замечать других мужчин, кроме мужа. А Рэй мертв…
Войдя, Лили застала Конкэннона сидящим в кресле и тупо рассматривающим пустую бутылку. Она с любопытством поглядела на него.
- Конкэннон, объясни, в чем дело? - вздохнула она.
- Нечего объяснять: я порядком набрался и мне, пожалуй, лучше вернуться в отель.
- Пьяных мужчин я и до тебя видала. Ладно, я стелю постель…
Он медленно склонил голову.
- Нет, лучше не надо.
Она не сразу поняла, в чем дело, и решила, что он боится оказаться не на высоте из-за выпитого виски.
- Глупости, - живо сказала она. - Оставайся, ты же всегда остаешься, когда приезжаешь. Неважно, что ты пьян.
Тут она нахмурилась: до нее постепенно доходило, что их отношения изменились. Она не знала, в какую сторону, но женское чутье подсказывало ей, что Конкэннон уже не тот, что прежде.
- Черт побери! - сказала она вдруг. - Женщина! Я угадала?
Конкэннон попробовал улыбнуться.
- Смешно, правда?
- Этого я никак не ожидала. Я знала, что наши дороги когда-нибудь разойдутся. Но мне представлялось, что нас разлучат железные дороги и твоя работа. О женщине я ни разу не думала. Я ее знаю?
- Вряд ли.
Но она знала. Лили Ольсен была в курсе почти всех событий, происходивших в Оклахома-Сити. Вспомнив кое-какие слухи и прибавив к ним пару достоверных фактов, она произвела подсчет, как при игре в покер. И ответ был однозначен: Атена Аллард.
Она медленно покачала головой. Хорошо разбираясь в азартных играх, она умела определить, когда удача поворачивается спиной.
- Ничего не выйдет, Конкэннон.
- Может быть, - признал он.
- Рэй был твоим другом. Ты десять раз рассказывал мне, как он спас тебе жизнь.
- Я знаю, но это ничего не меняет.
- Что ж, я не так наивна, чтобы устраивать сцену или что-нибудь такое, - сказала она с ледяной улыбкой, взяла со стола его шляпу и протянула ему. - До свиданья, Конкэннон.
Говорить вроде бы было больше не о чем. Конкэннон надел шляпу и вышел.
Глава пятая
На следующее утро Конкэннон отправился в конюшню на Саут-Бродвее, чтобы взять напрокат лошадь.
- Берите серого мерина! - сказал сержант Марвин Боун, вырастая будто из-под земли. - Я знаю его бывшего владельца.
- Боун, - устало сказал Конкэннон. - Вам больше нечем заняться, кроме как следить за мной?
Полисмен оскалил зубы в улыбке.
- Я просто хотел помочь вам выбрать доброго скакуна. Едете на территорию криков?
- Да. По милости полиции Оклахома-Сити и Джона Эверса.
- Если узнаете что-нибудь о взрывнике, то поездка окажется не напрасной.
- А если ничего не узнаю?
- Кто не рискует, тот, как говорится, не обретает.
Конкэннон взял серого коня и помог конюху оседлать его.
- Боун, не забудьте присмотреть за миссис Аллард, ладно?
- Не забуду. Речь идет о чем-то конкретном?
"О двух типах, которые, возможно, ограбили поезд", - подумал Конкэннон, но ничего не сказал.
- Вы что-то от меня скрываете, Конкэннон? - спросил Боун равнодушным тоном.
- Да нет…
Вопреки своей привычке сержант не стал допытываться и просто пожал плечами.
- Так что поговорите с Майером. Если кто-то и может дать сведения о Эйбе Миллере, то только он…
На Бродвее Конкэннон повернул на север, проехал мимо свежих газонов и красивых домов по зажиточному кварталу Оклахома-Сити. Вскоре он выехал из города и по диагонали пересек широкий северный склон долины Канадской реки. К концу дня он добрался до северной излучины реки и оказался на земле криков.
Осень окрасила невысокие холмы в рыжеватый цвет. Желтые листья платанов блестели на солнце. В оврагах ярко краснели каучуковые деревья. Конкэннон удивлялся чистоте воздуха и прозрачности воды, но мысли его занимало совсем другое…
В его памяти то и дело возникало грязное лицо мертвого сутенера и очертания тела Мэгги Слаттер под простыней. На ее месте могла оказаться Атена… Он вспотел, одежда начала прилипать к телу.
Здравый смысл подсказывал ему, что он поступает правильно, разыскивая Миллера. Мнения многих людей сходились в одном: взрывник мог дать разгадку ограбления. Однако Конкэннона это не очень радовало: ведь он оставил Атену Аллард в одном городе с двумя типами, на совести которых уже было два убийства…
Он прикинул, что до Дип-Форк остается еще полдня пути. Боун оценил расстояние слишком оптимистично… Перехвалил сержант и серого мерина: тот оказался не в меру худым, и от тряски у Конкэннона ломило спину.
Вдали он заметил ряд деревьев, указывавших на близость реки или ручья. Он направил мерина туда и поехал между двумя зеленеющими горбами, нарушавшими гармонию коричневой долины. Внезапно мерин как-то странно подпрыгнул и упал; только в это мгновение до Конкэннона донесся звук выстрела. Пока животное заваливалось набок, он отчаянно пытался высвободить ноги из стремян, горько сожалея о том, что не взял с собой ружья.
Мерин фыркнул, заржал, замолотил копытами по воздуху, роняя изо рта на траву кровавую пену. Конкэннон упал чуть дальше и покатился по камням, не замечая боли. Шляпа его слетела, и он инстинктивно подобрал ее, но в следующее мгновение пуля вырвала шляпу из рук. Он откатился подальше от коня. Его тяжелый револьвер продолжал находиться в кобуре, но он не стал вынимать его: стрелявшие были от него метров за двести, и револьвер ничем не мог ему помочь.
То, что стрелявших было двое, он сообразил, пока летел с седла на землю. Каждый из них стрелял с одного из холмов по краям дороги. "Вот они и пришли закончить дело, которое начали в том переулке", - спокойно подумал он.
Эти мысли мелькали в его голове, как молнии, и словно не имели никакого отношения к далеким ружейным хлопкам и злобному свисту пуль.
Дернувшись еще несколько раз, мерин застыл; Конкэннон начал зигзагами удаляться от него. Он стремился побыстрее уйти с открытого места, где лежало животное, уйти от пуль, летящих с этих проклятых холмов…
Спустя десять секунд после падения он был уже среди шумных колючих кустов. Вслед ему один за другим раздавались беспорядочные выстрелы: нападавшие в бешенстве пытались исправить первые промахи. Стоило кому-нибудь из них поглубже вздохнуть и поаккуратнее прицелиться - и Конкэннону пришел бы конец.
Он выполз из кустов за миг до того, как они затрещали от пуль, скользнул за большой камень и замер, прислушиваясь и тяжело дыша. Выстрелы смолкли, и над холмами воцарилась тишина.
Единственным утешением для Конкэннона могло служить то, что он был еще жив. Однако стрелявшие должны были к этому времени успокоиться и выработать новый план. И хотя убить тренированного полицейского было сложнее, чем сутенера или проститутку со Второй улицы, им было вполне под силу справиться с этой задачей. Достаточно было дождаться, пока Конкэннон появится в поле зрения.
Вот только ждать им оставалось недолго: солнце приближалось к линии горизонта.
Конкэннон припал к земле, подобно ящерице. Камень, за которым он лежал, находился у подножья западного холма, который уже скрылся в тени. Стрелок был где-то там, наверху, но Конкэннон не мог его видеть. Холм на другой стороне долины был покрыт травой, кустами, на нем были нагромождения камней, и второго стрелка Конкэннон тоже не мог разглядеть. Но он там был: об этом красноречиво говорили две дыры в рукаве его пиджака.
Он присмотрелся к этим дырам повнимательнее. Пуля прошила рукав чуть повыше локтя и вышла с другой стороны, не задев руку. Ему повезло: он вполне мог сейчас скрипеть зубами от боли и поливать землю кровью из покалеченной руки. И поскольку он разбирался в азартных играх, это необычайное везение беспокоило его.
Он услышал, что человек, находившийся на ближнем холме, начал осторожно приближаться. На дальнем никто не подавал признаков жизни. Впрочем, это было неважно: даже если бы сидевший там противник встал в полный рост и размахивал руками, Конкэннон не смог бы достать его из револьвера.
- Вы по-хорошему не понимаете, Конкэннон, - раздался сверху чей-то голос. Голос был свистящим и громким; в последний раз Конкэннон слышал его в переулке возле "Дня и ночи".
- Мы пытались вежливо объяснить вам, что взрывника надо оставить в покое, - продолжал громкий голос. - Вы не стали слушать. Похоже, вы упрямы от природы. Это будет стоить вам жизни…
Человек спускался медленно и бесшумно.
- Вы слышите меня, Конкэннон?
Конкэннон не издал ни звука. Он с удивлением почувствовал, что держит в руке револьвер, хотя не помнил, когда вытащил его из кобуры.
- Конкэннон!
"Хотелось бы мне задать тебе несколько вопросов, - подумал Конкэннон. - Они беспокоят меня, как больной зуб. Но, если позволишь, я задам их тебе позже".
- Быстро ты, однако, бегаешь, - сказал убийца. - Неудивительно, что мы с Кроем в тебя не попали… - Помолчав, он продолжал: - А может, попали все-таки? Может, ты получил пулю в брюхо, скорчился, как старый койот, и ждешь смерти?
"Иди проверь", - подумал Конкэннон. С минуту все было тихо. Тень от холма уже доставала до мертвого коня; вскоре она достигла подножия холма, где находился Крой. Конкэннон попытался вспомнить, кому могло принадлежать это имя, но оно ему пока ни о чем не говорило.
Вдруг ружейный выстрел грохнул прямо над ним. Пуля ударилась о камень и со свистом ушла в небо. Конкэннон едва удержался от того, чтобы не вскочить на ноги и не побежать. Видимо, убийца на это и рассчитывал. Следующая минута прошла в полной тишине. Противник ждал, пока Конкэннон вылезет из укрытия. Атмосфера была так наэлектризована, что Конкэннон будто слышал треск проводов. Он прижался к камню и замер, весь мокрый от страха.
Устав ждать, убийца проговорил:
- Ты не теряешь головы, Конкэннон. Или же ты ранен и не можешь пошевелиться. А может, ты уже подох?
Конкэннон услышал, как он перезаряжает магазин ружья.