Парень заскулил, но тут в барак вошел Питер, держа перед собой клещи с пылающим малиновым клином. Старик бесцеремонно столкнул меня с табурета и согнул обрезанную руку в локте, а Питер сноровисто приложил клин к срезу, из которого хлестала тонкими струйками кровь. Рана зашипела, парень пронзительно вскрикнул и сразу затих.
- Держи ее так, - скомандовал старик, и я встал на колени перед табуретом, на который опиралась локтем рука парня. Рана дымилась прямо у меня перед носом.
Старик ловко обмотал культю длинной белоснежной тряпкой и бережно уложил руку на грудь раненого Тот дышал прерывисто и часто, и его закрытые глаза напряженно жмурились.
- Поздно он нас позвал, - покачал головой старик. - Чего ждал? Вот и остался без руки. Ну да ничего, выкарабкается как-нибудь. Что у него там было?
Питер присел на корточки над отрубленной кистью в луже крови и перевернул ее остывающим клином, с любопытством разглядывая рану.
- Пуля. Прошила ладонь почти насквозь, под углом. Зашла снаружи, застряла в мякоти у запястья. Его счастье, что пуля маленькая.
- Маленькие пули тоже убивают, - сказал старик, укладывая в сумку свой нож. - Но мальчишку, похоже, хотели только ранить. Кто-то хотел его просто напугать.
- Или выбить ружье у него из рук, - сказал я. - Ему дали шанс.
Глава 3. ПУТЕШЕСТВИЕ В МЕРТВУЮ ДОЛИНУ
Противник стрелял в него из винтовки, даже не надеясь попасть, - парень держал приклад у пояса, и нажал на спуск, не целясь. Крис выстрелил одновременно с ним. Он хотел его обезоружить, и это ему удалось. Винчестер упал на песок, а парень схватился за руку. Но за миг до этого Крис почувствовал, что его словно кто-то сзади дернул за рубашку. Гром выстрелов пришел позже, и еще позже он ощутил режущую боль в боку и спине.
Винн выстрелил рядом с ним, и противники упали на песок, прячась за своими бычками. Крис круто развернул кобылу, чтобы одним прыжком выскочить из сухого русла. И с каждым ударом копыт о землю под ребрами у него вспыхивала мучительная, острая боль. Вскоре вспышки слились в одно пламя, и оно расширялось в боку, и каждый вздох давался с трудом.
Он перетянул рану длинным шарфом, оперся на две скатки сзади, и боль под лопаткой немного затихла. Но теперь он перестал замечать свои ноги, словно потерял их. Он не чувствовал привычных толчков снизу. Он просто летел, оторвавшись от седла, и время от времени поднимался так высоко, что видел внизу под собой свою белую кобылу, скакавшую рядом с мерином Винна, видел пятнистую шляпу приятеля и его коричневую рубашку, потемневшую между лопаток. Ему стоило больших трудов вернуться в тряское седло и сквозь зубы отвечать на встревоженные вопросы Винна.
Когда он снова ненадолго очнулся, кобыла бесшумно плыла среди волнистого тумана, и где-то рядом шумело море.
- Вот я и дома, подумал Крис и провалился в звенящую черноту.
Голос отца раздавался где-то рядом:
"Ну, сынок, где ж тебя так угораздило… Осторожней надо быть, осторожней, не шататься где попало… Смотри, кусок рубашки внутри оказался. Вытащим, все вытащим, все до последней ниточки, нам тут грязи не нужно… А косточка-то целая, без осколков, только надломилась… Это мы склеим, срастется все, будет крепче, чем было…"
Материнская прохладная ладонь лежала на его лбу.
"Перекупался ты вчера, Кирюша, весь день в воде плескался, а вода ледяная… А кишки не пробило? А легкое? Ты легкие корзинки бери, которые поменьше, тяжелые пускай взрослые таскают…"
Его босые пятки стучат по скользким доскам причала, а тяжеленная корзина с рыбой рвется из пальцев, но он сжимает кулаки изо всех сил, он донесет эту корзину до телеги, а там уже грузчики ее подхватят… Ему тринадцать лет, его зовут Кирюшкой Беловым, и он здесь, на причале, самый младший, и грузчики в насмешку зовут его: "Эй, Кирила Петрович, не спи на ходу, а то замерзнешь!". Он тут меньше всех, но корзины таскает наравне со всеми. Смешная ты, мама. Где же ты видела легкие корзины?
- Лей сюда, - говорит отец, - лей, не жалей, ему не больно. Придави здесь. Тут подтянем, тут зашьем, а тут само зарастет…
Больно, больно! Крис закусил губу, чтобы сдержать стон. Он лежал лицом вниз в жесткой постели, и подушка под ним пахла свежим сеном. Больно… Все закружилось перед ним и внутри него, и он, кружась, полетел внутрь сверкающей воронки… Он летел быстро, быстрее боли, и она отстала, и только иногда догоняла его, чтобы хлестнуть сзади по спине…
Он упал на грязную палубу и покатился по ней, уворачиваясь от ударов матросского ботинка. Вдруг он оказался в трюме, здесь было темно, а за стенкой ритмично стучала машина, словно огромный железный барабан… Крис осторожно открыл глаза. Почему-то ему казалось, что боль обязательно вернется, как только он раскроет глаза. Но боли не было. И трюма уже не было. Это было давно, очень давно - причал в Одессе, трюм эмигрантского парохода, Нью-Йорк, портовые трущобы, пустой вагон, который унес его на Запад…
Он открыл глаза и увидел огонь. Яркое, почти белое пламя плясало в черноте, освещая незнакомые лица. Лица кружились вокруг него, и огонь тоже поплыл в сторону. Крис попытался повернуть голову, чтобы не терять огонь из вида, но голова его не слушалась, а вместо огня перед ним вырос огромный, невиданный цветок - белый тюльпан с махровыми лепестками, и по этим прозрачным толстым лепесткам змеились жилы, по которым пульсировала кровь, то желтая, то красная, то желтая, то красная. А машина продолжала гулко стучать где-то рядом… И кто-то сказал по-английски:
- Пей.
Горячее, вязкое варево заполнило рот, обожгло глотку, растеклось где-то в груди, и Крис выдохнул синее пламя.
- Еще пей.
Это была вода, твердая и хрустящая на зубах, он жевал ее и почему-то боялся проглотить. Он боялся, что все кончится, как только он проглотит эту хрустящую воду, а ему не хотелось, чтобы это кончалось, ему хотелось и дальше разглядывать этот букет огромных прозрачных тюльпанов, которые разрастались вокруг, вытесняя черноту… Вдруг тюльпаны одним неуловимым движением срослись в прозрачную башню головокружительной высоты. Ее сверкающая остроконечная макушка упиралась в медленно плывущие зеленые облака, а в просветах между ними желтело и поблескивало вогнутое латунное небо… Винтовая лестница спиралью обвивала башню, и по узким высоким ступеням взбиралась все выше и выше маленькая фигурка, то исчезая за круглым боком башни, то показываясь вновь, но уже выше. Крис понял, что это он сам поднимается на башню. Он оставался здесь, в темной комнате, перед пляшущим огнем. И в то же самое время он был там, на высоте, наполненной ветром, который пытался сбросить его со скользких ступеней, и Крису приходилось прижиматься всем телом к выпуклой стенке, и цепляться пальцами за щели между кирпичами. И каждая ступень, которая оставалась позади, сразу осыпалась, и ее обломки летели вниз, кувыркаясь и отскакивая от стенки. Это дни моей жизни, понял Крис. Что остается за моей спиной? Ничего. А впереди только враждебное небо…
Кто-то потеребил его за плечо, и он вздрогнул, открывая глаза. Но рядом никого не было.
Крис приподнял голову и огляделся. Бревенчатые стены и потолок, в узком окошке зеленеет склон горы. У окна на стене висит чужое ружье.
Детский голос произнес где-то рядом:
- Ой! Он проснулся!
Скрипнула, а потом хлопнула дверь, и босые пятки простучали по крыльцу и деревянным ступеням.
Он привстал в постели. На нем была чужая белая просторная рубаха и такие же штаны из домотканого, грубого полотна. Его белье, рубашка и джинсы были сложены рядом на табурете, тут же стояли его сапоги. Не переодеваясь, он встал босыми ногами на приятный, гладко выскобленный дощатый пол и подошел к двери.
За дверью оказалось низкое крыльцо. У Криса закружилась голова, и он опустился на ступеньку. Прямо перед ним вздымался крутой травянистый склон, дальше темнел густой хвойный лес, а еще выше, за лесистым гребнем, высились голые отвесные скалы.
Крис услышал шаги, и рука опустилась к бедру, но не нашла оружия, и на долю секунды сердце его замерло.
- Говорят, ты проснулся? - раздался голос Винна. - Похоже на правду.
Крис повернулся к нему всем телом, вставая на крыльце. Винн нес перед собой закопченный кофейник, за которым тянулся пар.
- Ну, ты как? - спросил Винн. - Не ходи босиком, старик. Пошли в дом. Я не знаю, умеют ли здесь лечить простуду.
- Все хорошо, - сказал Крис, возвращаясь вслед за ним в избушку. - Я долго спал?
- Шесть суток.
Крис недоверчиво посмотрел на него, но ничего не сказал и сел на постель.
- Точнее, пять суток и восемнадцать часов, - добавил Винн. - Подними руки, я сниму с тебя корсет.
- Корсет?
Он хотел ощупать бок, но рука наткнулась на что-то твердое. Крис удивленно разглядывал свою перебинтованную грудь.
- Что это за корсет на мне?
- У тебя сломано ребро. Пришлось наложить панцирь, чтоб оно быстрее срослось.
Винн ловко размотал повязку вокруг груди Криса и отделил от кожи изогнутую желтоватую пластину с отпечатками ребер внутри.
- Толченая кость, смешанная с кактусом и глиной, - сказал он. - Я записал состав, пригодится при переломах.
- Надеюсь, не пригодится, - сказал Крис. - Где это мы?
- У друзей. Ну-ка, вздохни поглубже. Подними руки. Опусти. Не больно?
- Нет.
- А посмотри на свой бок, - гордо сказал Винн. - Видишь, как дырка заросла? Сзади то же самое. Кожа как новая, даже лучше.
- Где ты этому научился? - спросил Крис. - Я и не знал, что ты такой отличный лекарь.
- Это не я. Конечно, я тоже кое-что умею, но главный доктор здесь - старый Лукас. Зато я заклепал тебе джинсы, можешь снова набивать полные карманы золота. Одевайся, старик. Сегодня ты будешь есть сам, хватит кормить тебя с рук.
- Меня кормили с рук?
- И кормили, и поили. Ты не помнишь?
- Нет, ничего не помню. Помню только, как в меня стреляли, а дальше - все в тумане. Я бредил?
- Нет, - сказал Винн. - Вот твоя рубашка. Она, к сожалению, не заросла так же хорошо, как кожа, но заплатку почти не видно.
Винн помогал Крису одеваться и продолжал рассказывать:
- Лукас был рабом. Их семья долго кочевала с места на место. Теперь они осели тут, на Территории.
- Ты с ними сдружился, как видно, - сказал Крис.
- Они нам здорово помогли, - сказал Винн. - Знаешь, я не так часто встречал людей, которые помогают незнакомцам.
Крис натянул сапоги и прошелся по комнате, чутко прислушиваясь к своим ощущениям. Ему казалось что он только что вернулся домой из какого-то далекого и удивительного края.
- А что ты делал без меня эти шесть дней?
- Развлекался изо всех сил. Пилил дрова, например. А еще исцелял немощных. Кстати, кажется, я нечаянно помог тому парню, который стрелял в тебя. Мы с Лукасом отпилили ему руку, а там сидела твоя пуля.
- Почему ты решил, что она моя?
- Потому, что в Оклахоме никто, кроме тебя, не пользуется двадцать вторым калибром. Здесь таких игрушечных патронов и не видели.
- Он остался жив после того, как ты его исцелил?
- Он - да…
Крис выжидающе смотрел на приятеля, и Винн закончил фразу извиняющимся тоном:
- Но трое других - нет. Крис, они устроили нам западню. Но сами в нее попали. Старик, я не собирался вмешиваться, все получилось само собой…
- Понятно, понятно. Долго же я спал, - покачал головой Крис. - Нам пора двигаться дальше.
- Сначала выпьем кофе. Ты шесть дней не пил кофе.
- Потом выпьем, - Крис надел шляпу. - Не могу больше сидеть в четырех стенах.
- Понимаю, - Винн улыбнулся сочувственно. - Пойдем во двор.
Крис пошел за ним, огибая дом. Его белая кобыла, щипавшая траву у забора, подняла голову и звонко всхрапнула, приветствуя хозяина. Рядом стоял, хлопая ушами и задумчиво глядя в сторону реки, конь Винна.
- А где люди? - спросил Крис. - Куда все подевались? Я помню, что были люди, много людей.
- Не так и много, - сказал Винн. - Все уместились в одном доме, включая соседей-стариков. Там идет военный совет.
- С кем война?
- С федеральным правительством.
- Неплохо. И ты, конечно, опять не собираешься вмешиваться.
Винн развел руками:
- Конечно, не собираюсь. Но все опять получается само собой!
Крис достал из кобуры револьвер и внимательно его осмотрел. "Смит-и-вессон" был вычищен и смазан, но в барабане не хватало одного патрона.
Над забором, обвитым густой сеткой хмеля, поднялась детская головка.
- Что случилось, Бенни? - повернулся Винн к мальчишке.
- Отцы зовут вас в дом, мистер Крокет. Вас и вашего друга.
За сараем был небольшой огород, через который вела узкая тропка, и по ней Винн с Крисом последовали за босоногим мальчишкой к большому бревенчатому дому с двускатной высокой крышей. Раздвинув легкие ветви сирени, они обогнули угол дома. Перед крыльцом, на лавочке чинно сидели женщины в белых платочках. Две пожилые, три помоложе, а одна - совсем девчонка, с зелеными глазами и вздернутым носиком. Она встала, заметив пришедших, и жестом пригласила их за собой, строго бросив на ходу:
- Шляпы снимите.
Крис вопросительно глянул на Винна, и тот шепнул: "Это младшая дочка Лукаса. С ней лучше не спорить". Крис снял шляпу и пригнулся, шагнув в темный и низкий дверной проем. В большой комнате вокруг длинного дощатого стола сидели мужчины в одинаковых белых сорочках с косо открытым воротом. Они замолчали и повернулись к двери.
- Это наши друзья из Техаса, - прозвучал низкий голос лысого старика, сидевшего во главе стола. - Мистер Крокет и мистер Беллоу. Винн, садитесь к столу. Сейчас мы закончим, подождите немного. Мы должны вам кое-что сообщить.
Он подождал, пока Крис и Винн не усядутся на лавку между потеснившимися мужчинами.
- Итак. Вот мы сидим за одним столом. Мы уже помещаемся за одним столом. А когда-то не помещались даже за двумя. Нас осталось мало. Многие уехали из этой долины. Но мы не уедем. Сколько нас? Девять семей.
- Десять, - сказал худой старик с висячими седыми усами. - Ты забыл про ирландца.
- Я не забыл про ирландца. Но старый Гэмбл отказался придти на совет. Он сам по себе. Я не знаю, что он будет делать, когда к его забору подойдут землемеры. Поэтому я не считаю его. Нас девять семей. Девять участков земли. Вчера инженер Скиллард передал нам последнее предупреждение. Он ведет сюда землемеров. Пусть ведет. Мы не пропустим их через наши участки. Они не должны пройти на этот берег. Эта земля не достанется правительству. От реки и до скал - вся эта долина останется нашей. Мы не пропустим в нее ни землемеров, ни скотоводов.
- А если ирландец их пропустит?
- Значит, нам придется самим остановить чужаков. Спрашиваю в последний раз: все согласны?
Нестройный ропот пробежал вокруг стола, и длинноусый старик ответил:
- Ты же знаешь, Лукас. Мы согласны. От пастухов мы пока отбивались. Но нам не нужна война с правительством. Если после землемеров придут солдаты, мы откроем ворота.
- Инженер Скиллард - это еще не правительство. Вы знаете, что он болтает много лишнего. Но даже если он не врет насчет солдат, это не страшно. Когда придут солдаты, тогда и будем думать, как с ними поладить, - сказал старый Лукас. - А теперь я по вашей просьбе обращусь к моим гостям. Крис, надеюсь, ты готов отправиться в дорогу?
Крис кивнул. Он уже узнал по голосу того, кто обрабатывал его рану. Это было так давно, шесть дней назад… И тогда дед, кажется, говорил по-русски?
- Ну вот и отлично, - сказал старик. - Я бы не возражал, если бы вы оба пожили еще у нас. Винн - полезный работник, и мне жалко его терять. Но у нас начинаются такие дела, в которые лучше не вмешивать невинных людей. Сюда едут землемеры. В любой день к нам могут заявиться чужаки с оружием Им нужна земля, а вы и сами знаете, что из-за земли люди на все способны. Мы не хотим, чтобы вы были замешаны в этом. Поэтому вам придется отправиться своей дорогой. Энни проводит вас через горы, потому что все другие дороги сейчас небезопасны.
- Что? Энни нас проводит? - Винн привстал. - Сэр, вы позволите мне сказать?
- Потом поговорим, - Лукас жестом усадил его на место. - А теперь, гости дорогие, пора вернуться к делам. Дела не ждут, весна на дворе. Спасибо, что откликнулись.
Все шумно поднялись, выходя из-за стола.
- Все-таки надо было Гэмбла сюда привести, - проговорил длинноусый старик, нахлобучивая соломенную шляпу.
- Приведешь его, как же, попробуй! У ирландца с соседями разговор короткий. Первый выстрел в воздух, второй - по ногам.
- И детки у него растут такие же. Как привезет в город, так обязательно подерутся с кем-нибудь. До крови бьются, злые, как апачи…
Гости разошлись, и Лукас снова усадил Винна и Криса за стол рядом с собой.
- Не торопитесь, посидите со мной.
- Спасибо, сэр, но…
- Винн, не говори мне "сэр". У нас так не принято. теперь послушай. Я сказал то, что хотели от меня услышать соседи. Они вас не знают, и они не хотят, чтобы вы были здесь, когда появятся землемеры. Они боятся чужих людей, а вы для них - чужаки, незнакомцы. Так?
- Так.
Лукас повернулся к Крису:
- Но для меня вы не чужие. И я для вас тоже не чужой. Я знаю, что вы хотите мне помочь. Так?
- Так, - ответил Крис неожиданно для себя.
- Не спешите уезжать. Вы нужны здесь. Не знаю, зачем вы сюда ехали, но Бог привел вас в мой дом, значит, вы присланы мне на помощь.
- Но чем я могу вам помочь? - спросил Крис. - Я не дровосек и не фермер. В хозяйстве от меня мало пользы.
- В большом хозяйстве нужны разные работники. Я видел, как стреляет Винн. Наверно, ты умеешь это делать не хуже.
- Так вам нужны стрелки? - спросил Крис.
- Не знаю, - ответил старик. - Сам я не беру в руки оружия, и сын мой тоже. Живем под защитой Божьей. Ну и соседи помогают. До сих пор справлялись. Но с вами нам будет спокойнее.
- Значит, вам нужны стрелки, - сказал Крис. - Такая работа нам знакома. Мы не любим драться, но иногда приходится. Будем считать, что вы нас уже записали в свою команду. Но мне надо знать, из-за чего идет драка.
- Из-за чего? Если бы я это знал, то никакой драки не было бы, - старик вздохнул. - Я бы все уладил миром. Но дело кончится дракой, как ты говоришь. Из-за чего? Из-за земли, вот и все, что я могу тебе сказать.
- Хорошо, - сказал Крис. - Вы не обязаны говорить нам все. Скажите столько, сколько найдете нужным. О какой земле идет речь?
- Вот об этой, - Лукас постучал кулаком по столу. - Мы пришли на эту землю, когда здесь не было никого, кроме индейцев и бизонов. Сейчас бизонов больше нет. Индейцы тоже ушли. Остались только мы. Наша семья имеет два участка на одном берегу реки, а соседские земли - на другом берегу. За нами - долина. Они называют ее Мертвой Долиной, но она живая. Попасть туда можно только через мою землю. Но я никого туда не пропущу.
- Почему? - спросил Крис.
Старик долго глядел в окно, прежде чем ответить.
- Обычно меня спрашивают иначе. Обычно меня спрашивают, зачем мне столько земли. И я отвечаю, что мне нужно больше, гораздо больше.