Остальные суда также явились с докладом, что никто не видел чужих судов. Обстоятельство это не на шутку начинало тревожить Марка. Что, если пираты задумали осуществить нападение на какой-либо другой пункт Рифа?! Ведь такое нападение на тот пункт острова, где его не ожидали, могло иметь самые роковые последствия; например, если неприятель подойдет с подветренной стороны, то нападет как раз на ту часть Рифа, которая располагала наименьшими средствами обороны, так как по своему естественному положению менее других нуждалась в них, считаясь в общем смысле самым надежным местом склада различного имущества колонии.
Под впечатлением этой новой мысли Марк сделал следующие распоряжения: одной из шлюпок было приказано проследовать Северным каналом между мелкими островками вплоть до самого Рифа, другой предписывалось остаться и крейсировать вблизи Стрелки. "Анна" и "Марта" вместе отправились на поиски неприятельской эскадры.
Прошло уже около семи часов с тех пор, как они шли на расстоянии двух миль друг от друга по направлению острова Ранкокус без всякой пользы для дела. Тогда Марк предложил Бобу Бэтсу продолжать идти далее в том же направлении еще некоторое время, а на следующее утро назначил ему свидание у Стрелки. Сам же он отправился на Пик, чтобы там лично осведомиться, нет ли каких-нибудь известий о пиратах, да уж кстати посоветоваться с Хитоном.
Около четырех часов утра "Анна" вошла в Миниатюрную бухту. Здесь все было спокойно, даже и "Нэшамони" еще не показывался у берегов Пика.
Повидавшись с Хитоном и некоторыми другими, поцеловав жену и детей, Марк в восемь часов утра снова вышел в море, а к десяти был уже у Ранкокусовой Стрелки. Три шлюпки на известном расстоянии одна от другой зорко сторожили окрестности, и, как только он приблизился к ним, ему немедленно было донесено, что вдали появился парус, и Марк тотчас же узнал "Друга Авраама", который обошел все прибрежье Рифа для того, чтобы созвать китобойные суда и шлюпки, после чего вернулся обратно и теперь ожидал дальнейших предписаний губернатора.
Так как "Друг Авраам" не мог считаться легким и быстроходным судном, то Марк не решился посылать его в открытое море на поиски пиратов, но приказал Биглоу, командовавшему этим судном, охранять берега Рифа и не удаляться от них слишком далеко, чтобы ему нельзя было отрезать сообщение с сушей. При этих условиях ни одно судно не могло бы подойти к берегу без того, чтобы его не увидел Биглоу, а этот последний до того хорошо изучил все внутренние каналы, что не только имел возможность в любое время уйти от неприятеля, но еще успеть сообщить жителям всех островков этой группы о его намерениях.
Придя к назначенному месту, губернатор застал уже все суда на месте сбора, за исключением одного только "Нэшамони", который все еще не возвращался; его ожидали с часу на час.
"Марта" также была уже недалеко, - но если что-либо особенно смущало Марка, так это мысль, что среди людей, находившихся в настоящую минуту при Ваальли, могли быть и некоторые из тех канаков, которые работали в разное время на Рифе. Люди эти хорошо знали все ходы и выходы каналов и проливов, а также глубину и ширину почти каждого из них. Если так, то пираты могли напасть на Риф одновременно с разных сторон и почти беспрепятственно овладеть всем островом и прилежашей к нему группой островков, несмотря на все те меры предосторожности, которые были приняты Марком. Опасность в подобном случае грозила быть серьезной.
Но вот наступила такая минута, когда, казалось, пришел конец этой томительной неизвестности. Сторожевые шлюпки одновременно дали знать о приближении "Марты" и "Нэшамони", и полчаса спустя командиры этих судов явились с рапортом к губернатору. "Нэшамони" только что пришел с острова Ранкокус: пираты оставались там очень недолго и вскоре после того, как уехал Биглоу и его товарищи, сели на свои суда и покинули остров с очевидным намерением не возвращаться более туда. Судя по избранному ими направлению, можно было предположить, что они пошли к вулкану, но вместе с тем "Марта", которая обошла вокруг вулкана, нигде не видела и признаков пиратских судов. Куда же они могли деваться?
Марк уже отдал приказание, чтобы "Марта" отправилась немедленно в этом направлении на розыски пиратов, и Боб Бэте, выслушав последние наставления, уже откланивался губернатору, как вдруг совершенно неожиданно одна из сторожевых шлюпок дала знать о появлении неприятельских судов с подветренной стороны.
Не прошло часа, как уже на этот счет не оставалось никаких сомнений: то были действительно пираты Мало того, впереди их шел "Друг Авраам", спешивший на всех парусах к южному проливу. Неприятельские суда нагоняли его с каждой минутой, и расстояние, отделявшее их от "Друга Авраама" видимо уменьшалось. Положение злополучного судна было поистине критическим, да притом же и избранное им направление привело бы пиратов как раз к самому Рифу.
Нельзя было медлить ни минуты. Марк смело пошел навстречу пиратам в надежде, что неприятельские суда также погонятся за ним и тогда вынуждены будут разделиться. Бэте тотчас угадал план губернатора и со своей стороны помог ему в его намерении, выйдя тоже навстречу неприятельскому флоту.
Два брига пиратов, державшиеся немного южнее, тотчас же погнались за "Анной" и "Мартой", предоставив фрегату преследование "Друга Авраама".
Марк чрезвычайно обрадовался такому обороту дела, так как знал, что судно с таким водоизмещением не решится войти в столь узкие проливы, в которые, как известно было и всем канакам, никогда не входило ни одно более или менее крупное судно.
Неприятельские суда неслись, как на крыльях. Счастье еще, что "Друг Авраам" был недалеко от пристани; все-таки в момент, когда он, обогнув мыс, спешил укрыться у берегов, фрегат почти настиг его, так что он едва только успел войти в пролив. Пираты открыли по нему пальбу всем правым бортом, причем шхуна потеряла свою грот-мачту и одного канака, убитого наповал.
Последнее обстоятельство имело, однако, то хорошее следствие, что остальные туземцы вывели из него заключение, будто пираты - их личные враги, так как в то время, когда на судне было так много белых, они сорвали гнев свой на одном из их единоплеменников.
Фрегат не решился следовать далее за "Другом Авраамом", как того и ожидал Марк, но. не желая вместе с тем даром терять время, тотчас повернул на другой галс и пустился в погоню за "Анной" и "Мартой", которые в это время уже были на полпути между Рифом и Пиком. Однако Марк отнюдь не хотел допускать неприятеля ближе, чем того требовала необходимость, ко входу в Миниатюрную бухту и потому, как только убедился, что "Друг Авраам" благополучно успел укрыться между островами, тотчас изменил направление и стал держать на остров Ранкокус.
Все три неприятельских судна последовали за ним и полчаса спустя успели уже настолько удалиться от южного мыса и канала, что, по крайней мере, в настоящее время Марку нечего было опасаться за этот пункт.
До настоящей минуты все предположения Марка осуществились с поразительной точностью. Погоня осталась за ним в целой миле, и все, казалось, шло как нельзя лучше. Тогда он сам повернул на другой галс и пошел к северо-западу, вследствие чего пираты выиграли значительное расстояние. Но зато Марк имел перед собой мыс Ранкокусовой Стрелки и знал, что неприятель будет вынужден держаться в открытом море, чтобы обойти эту косу, тогда как "Анна" и "Марта", как более легкие и мелкие суда, могли держаться берегов.
Им пришлось вытерпеть огонь неприятельских батарей, но он нимало не повредил им, так как никаких серьезных аварий не причинил ни тому ни другому судну. Вскоре после того они находились уже под прикрытием берегов.
Тем не менее пираты не хотели отказаться от преследования, и минут двадцать спустя, благополучно обогнув косу, продолжили погоню. Этого-то именно и надо было Марку; теперь он был почти уверен, что Ваальли укажет пиратам единственный известный ему путь к Рифу.
С такого рода шкипером им потребуются целые сутки на то, чтобы добраться до Рифа, да притом же еще под непрерывным огнем расположенных здесь повсюду батарей.
ГЛАВА XXVIII
О грех, это твое создание, ивот отмщение. Человек, весь мир плачет при твоем рождении.
Лапа
Марк желал завлечь своих преследователей в западный канал, и это ему удалось как нельзя лучше. При входе в этот рейд находился маленький островок, близ которого имелось прекрасное якорное место, где обыкновенно приставали суда колонии. Здесь стояли два-три домика и небольшая батарея из двух девятифунтовых орудий. У этого-то островка экипажи обоих судов высадились после того, как сами суда укрылись в надежном месте, в одном из внутренних бассейнов Рифа.
Очевидно, враждебные действия неприятеля должны были начаться именно здесь. Отсюда Марк немедленно отправил шлюпку на Риф с письмом, в котором извещал Пэннока о ходе дел и сообщал ему дальнейшие свои распоряжения.
"Анна" и другие сопутствовавшие ей суда уже около часа стояли на якоре, когда наконец неприятельские суда вошли на рейд и легли в дрейф в какой-нибудь полумиле от батарей. Вслед за тем они подняли белый флаг в знак того, что желают вступить в переговоры. Марк, никак не ожидавший этого, не знал, как ему быть. После некоторого размышления он решил сесть в шлюпку с выкинутым белым флагом и, отъехав на известное расстояние от берега, выжидать, что будет дальше. Едва успел он достичь заранее намеченной им черты и остановиться, как с фрегата спустили шлюпку под тем же белым флагом, и вскоре обе лодки очутились на расстоянии длины весла друг от друга.
В неприятельской шлюпке, кроме шести здоровых гребцов, находились еще три человека; один из них, как оказалось впоследствии, был адмирал, другой - его переводчик, прекрасно изъяснявшийся по-английски, а третий был не кто иной, как сам Ваальли.
Переводчик первым вступил в переговоры.
- Есть ли здесь на шлюпке кто-либо, кто был бы уполномочен местными властями говорить с нами от имени всех здешних жителей?
- Да! - отвечал Марк, не считая нужным сообщать этим людям свое настоящее звание. - Я имею от них полномочие в деле этих переговоров.
- К какой нации принадлежит ваша колония?
- Прежде чем я отвечу на этот вопрос, я желал бы знать, кто меня допрашивает, - спокойно возразил Марк.
- Военное судно признает лишь за военным судном право спрашивать его! - возразил, улыбаясь, переводчик.
- Так вы называете себя военными судами?
- Военные ли мы суда, это вы вскоре увидите, если только вы принудите нас прибегнуть к силе. А впрочем, мы пришли сюда не с тем, чтобы отвечать на какие бы то ни было вопросы, а с тем, чтобы задавать их. Отвечайте! Принадлежит ваша колония к какой-либо нации? Да или нет?
- Мы все родом из Соединенных Штатов Америки! - ответил губернатор с некоторой надменностью.
- Из Соединенных Штатов Америки? - повторил переводчик с плохо скрываемым чувством презрения. - Да, ваши суда подчас бывают недурной добычей, как это известно всем воюющим народам Европы. И так как почти все пользуются этой наживой, то почему же бы и нам не поживиться здесь! - полушутливо, полунасмешливо добавил он.
Это обидное замечание в адрес его дорогой родины, брошенное ему в лицо, конечно, до крайности оскорбило нашего друга, но, тем не менее, он счел за лучшее затаить до поры свой гнев и хладнокровно спросил, чего, собственно, от него желают эти люди и с какого рода предложениями явились они сюда. На это переводчик изложил ему кратко суть дела: прежде всего от него требовали, чтобы все суда колонии были немедленно переданы адмиралу и снабжены всяким провиантом и запасами на дальнее плавание. Раз это главное условие будет исполнено, то остальное все само собой уладится; при этом, разумеется, от колонии будут потребованы заложники для обеспечения выполнения колонией принятых на себя обязательств. В числе этих заложников обязательно требовались несколько опытных лоцманов, так как адмирал имел намерение посетить столицу колонии, которая, как ему сообщали, находится милях в двадцати или тридцати отсюда в центре архипелага.
Прежде чем дать ответ на эти наглые требования, Марк еще раз, все с тем же спокойствием спросил, с кем он имеет дело. Но переводчик и на этот раз обошел щекотливый вопрос молчанием. Тогда Марк объявил им свой решительный отказ.
Такой ответ, как видно, поразил надменных чужестранцев. Судя по ровному, невозмутимому тону Марка, они, конечно, ожидали совершенно иного решения и полагали, что им удастся без труда получить все то, чего они желали. Узнав, что представитель колонии наотрез отказал удовлетворить его требования, адмирал излил свой гнев в целом потоке проклятий и угроз в адрес всех жителей колонии. Но Марк и его спутники и после того оставались невозмутимы до конца. Шлюпка пиратов вернулась на свой фрегат, а переселенцы возвратились к своей батарее. Едва лишь адмирал успел войти на палубу своего судна, как с фрегата грянул первый выстрел; то был сигнал к началу военных действий. Ядро попало прямо в батарею и перебило руку канаку, который в этот момент прикладывал зажженный фитиль к запалу пушки. Это едва ли можно было счесть за доброе предзнаменование, но губернатор ободрял своих людей и словом, и взглядом, и не давал им времени падать духом. Обе стороны наперебой старались вредить как можно больше одна другой.
Бомбардировка была серьезная, несмотря на то, что тридцати орудиям фрегата Марк мог противопоставить лишь свои два орудия; но эта маленькая батарея действовала на славу, снарядов было вволю; земляной вал служил им превосходной защитой и вскоре стало ясно всем, что бой этот не столь неравный, как оно казалось с первого взгляда. Сам губернатор и капитан Бэте лично наводили орудия, и ни один снаряд их не пропал даром, каждый оставлял по себе след в какой-либо из частей корабля; а между тем снаряды, направленные на батарею, или уходили глубоко в насыпь земляного вала, защищавшего батарею, или перелетали через парапеты. Одним словом, после полуторачасовой пальбы с той и другой стороны у переселенцев был всего только один раненый, тот самый канак, которому первое неприятельское ядро раздробило руку, тогда как у пиратов насчитывалось семь человек убитыми и более двадцати ранеными.
Если бы бой этот продолжался еще некоторое время при тех же условиях, то он, очевидно, должен был бы окончиться полнейшим торжеством колонии. Но пираты вовремя поняли, что плохо взялись за дело, и по приказу адмирала один из бригов двинулся к северу, уходя из-под обстрела, и вслед за тем обрушился на ту часть батареи, которая была обращена на север.
Так как батарея эта была построена таким образом, что огонь ее был обращен только вперед, то в боковых сторонах не имелось амбразур, через которые огонь мог бы быть направлен на рейд. Правда, высокие земляные укрепления были воздвигнуты с обоих флангов с целью оградить обороняющихся, но такого рода пассивное сопротивление не могло оказать делу никакой услуги в случае более продолжительного сражения.
Видя, что ему нет никакого расчета оставаться здесь долее, и опасаясь, чтобы ему не был отрезан путь к отступлению, Марк решил вернуться на суда со своими людьми. Это было дело далеко не легкое и не безопасное. Один из жителей колонии был убит наповал во время этого трудного отступления, двое канаков были тяжело ранены, но, в конце концов им все-таки удалось добраться до своих судов. Менее чем в четверть часа весь этот маленький десант вновь вернулся на "Анну" и "Марту". Батарея, понятно, оказалась в руках пиратов, которые тотчас набросились на нее, как волки на добычу. Строения и дома сожгли, магазин и пороховой погреб взорвали, орудия заклепали. Одним словом, подвергли уничтожению и разорению все, что только успели за столь короткий срок, так как они спешили обратно на фрегат, который продолжал следовать далее все тем же западным каналом, имея перед собой на расстоянии пушечного выстрела суда колонии. Канал этот был чрезвычайно извилист, не говоря уже о том, что его пересекало бесчисленное множество мелких проливчиков и каналов; в них нелегко было разобраться даже и людям, уже давно знакомым с их расположением и направлением. Это обстоятельство внушило Марку одну счастливую мысль, которая тотчас же заслужила полное одобрение Боба.
На расстоянии приблизительно одной мили вглубь архипелага, между мелкими островками находился один из многочисленных здесь ложных проливов весьма заманчивого вида; немного далее он вдруг круто сворачивал и уходил на север, в сторону от всех промышленных и населенных местностей Рифа, сужаясь до такой степени, что там едва ли возможно было провести даже "Анну" и "Марту" и выйти в примыкавший к этому узкому проливу небольшой залив, или губу. Боб уверял, что их суда пройдут благополучно и смело выйдут в залив и что во всяком случае необходимо сюда завлечь врага, чтобы отвести его в сторону от кратера и от столицы Рифа и окончательно сбить его с пути. Марк, конечно, не мог не согласиться с этими доводами Боба и потому последовал его примеру. "Нэшамони" Марк отослал окольным путем на Риф с письмом к Пэнноку, в котором он просил его прислать ему немедленно на тот пункт, где пролив сужается до крайней степени, одно двенадцатифунтовое орудие с лафетом и возможно большее количество снарядов. После того он смело вошел в канал, который был ему очень знаком. Воды здесь было всюду более чем достаточно даже и для большого судна, за исключением, впрочем, только одного места, где находилась весьма значительная по своим размерам и протяжению мель. Над нею было не более шестнадцати или пятнадцати футов воды, - это было вполне достаточно для судов Марка, и даже, может быть, и для обоих бригов, но что касается фрегата, то в случае, если бы нашим друзьям удалось залучить его в этот пролив, можно было сказать с уверенностью, что ему никоим образом не выбраться отсюда.
Солнце уже клонилось к закату, когда Марк достиг вышеупомянутой мели. Он принялся лавировать вокруг и около нее, надеясь завлечь сюда в ночной темноте адмиральский фрегат. Но осторожный адмирал был не так прост, чтобы попасться в ловушку; едва только стемнело, он приказал убрать все паруса и бросил якорь. Вероятно, он думал, что находится на пути к Рифу, и потому не видел никакой надобности торопиться, уверенный в том, что добыча не уйдет от него.